В 2010 году скончалась Боа-старшая, последняя носительница ака-бо, племенного языка Андаманских островов, расположенных в Бенгальском заливе. В новостях о ее смерти подчеркивался тот факт, что она успела повидать и пережить многое на своем веку: предсказанное старейшинами племени цунами 2004 года, японскую оккупацию 1942 года и британскую колонизацию. Лингвист Анвита Абби общалась с Боа-старшей на протяжении многих лет: «В течение 30-40 лет после смерти родителей она оставалась единственной, кто знал бо. Она часто чувствовала себя одиноко, и ей пришлось выучить андаманскую версию хинди, чтобы общаться с людьми».
Катрина Исау — одна из последних носительниц языка койсанской макросемьи, который 40 лет назад был объявлен мертвым. На фото, сделанном 21 сентября 2015 года, она преподает его группе детей в школе в Апингтоне, Южная Африка. Фото: Муджахид Сафодьен/AFP/Getty
Истории о вымирании языков неизменно сохраняют трагический оттенок. Но, собственно, почему? Ака-бо, как и многие другие исчезнувшие языки, не имел для жизни подавляющего большинства никакого значения. И все же ощущение потери чего-то ценного со смертью языков нам знакомо. Как и мнение о том, что сохранение малых языков — потеря времени и ресурсов. Давайте разберемся в этом вопросе.
Рекомендуется к просмотру: