Сто пятьдесят лет лютого кринжа: история человеческих зоопарков

В наши дни всё чаще звучат разговоры о том, что зоопарки и цирки с животными бесчеловечны и их пора закрыть. На этом фоне особенно неловко вспоминать, что еще совсем недавно существовали и человеческие зоопарки, куда просвещенная публика приходила поглазеть на представителей «примитивных народов». Последняя человеческая экспозиция в Европе закрылась немногим более полувека назад. Рассказываем историю одного из самых кринжовых европейских развлечений.

Негритянская девочка в вольере человеческого зоопарка. Брюссель. Бельгия. 1958 г.

Трагедия «Готтентотской Венеры»

Конечно, людей на потеху публике выставляли еще в XVII–XVIII веках — в так называемых цирках уродов. Но на подобных представлениях обычно демонстрировали людей с экзотическими физическими отклонениями — например, сиамских близнецов. Всё изменилось в XIX веке, когда предприимчивым антрепренерам пришла в голову новая мысль: показывать просвещенной европейской публике представителей других рас и «примитивных» культур.

Одна из первых (и самых известных) жертв человеческих зоопарков — Сара (Саарти) Баартман. Родившаяся в 1790 году Сара — представительница южноафриканского народа готтентотов.

Собственно, стеатопигия — повышенное отложение подкожного жирового слоя на ягодицах — довольно типичное явление для некоторых народов Южной Африки и Андаманских островов (например, готтентотов или бушменов). Но в начале XIX века для «просвещенных европейцев» такая особенность была в диковинку, и Данлоп понял, что на девушке можно неплохо заработать. Поэтому в 1810 году Саарти привезли в Лондон и выставили на обозрение публике под прозвищем «Черная (или готтентотская) Венера». Формально — с ее согласия, но добиться его было нетрудно: малограмотную девушку без особого труда убедили, что в Великобритании ее ждут золотые горы.

Конечно, даже тогда подобное обращение с людьми не всем казалось нормальным. Аболиционистское общество «Африканская ассоциация» пыталось ходатайствовать об освобождении Сары. Но на состоявшемся в конце 1810 года суде Саарти заявила, что выступала без принуждения и получала часть прибыли от показов. И хотя это заявление было, скорее всего, вынужденным и противоречило показаниям других свидетелей (которые утверждали, что ее зачастую показывали в клетке, как дикое животное, заставляя петь и танцевать для публики, а от заработанных денег ей почти ничего не доставалось), суд признал происходящее законным.

Через несколько лет, когда Саарти наскучила лондонцам, ее отправили во Францию. Показы продолжались — с той разницей, что в Париже девушка жила уже в гораздо худших условиях, чем в Лондоне, едва ли не на положении рабыни. Когда и у парижской публики пропал интерес к девушке, она была вынуждена зарабатывать на жизнь проституцией и в 1815 году, в возрасте всего 25 лет, умерла предположительно от сифилиса (по другой версии — от оспы).

А на лекциях по антропологии Сару нередко приводили в качестве «доказательства» того, насколько «примитивные народы» близки человекообразным обезьянам.

Только в 1990-х президент ЮАР Нельсон Мандела обратился к французскому правительству с просьбой выдать останки Сары. 6 мая 2002 года их действительно возвратили в ЮАР, а еще через три месяца захоронили. Спустя почти двести лет после смерти Сара Баартман наконец-то обрела покой.

Этноэкспозиции становятся трендом

Человеком, поставившим демонстрацию представителей других рас на поток, стал Карл Хагенбек. Впоследствии он прославился тем, что основал в Гамбурге легендарный зоопарк, открытый в 1907 году и до сих пор носящий его имя. Его коллекция животных, с которой он до открытия зоопарка гастролировал по всей Европе, была в те дни одной из лучших в мире: агенты Хагенбека привозили экзотических животных со всех концов земного шара. Интересно, что именно Хагенбек стал одним из пионеров гуманного отношения к животным: он считал, что звери должны содержаться не в тесных клетках за заборами и решетками, а в больших вольерах с естественными барьерами — водоемами или скалами. Вдобавок Хагенбек усовершенствовал процесс перевозки животных так, чтобы минимизировать риск их гибели от травм и болезней.

Тем удивительнее, что именно этому человеку принадлежит одиозная идея совместить выставки животных с «этноэкспозициями». Его первыми человеческими экспонатами стала группа финских саамов, позже к ним присоединились нубийцы, инуиты и представители других народностей. Формально они выступали добровольно, но фактически были на положении рабов. Причем берегли их куда меньше, чем животных: так, все восемь инуитов Хагенбека умерли в зоопарке от оспы, потому что не были вакцинированы. Другие погибали от чахотки, пневмонии и кори.

Как и животные, эти люди выставлялись в вольерах и делали вид, будто находятся в естественной среде обитания.

Для зрителей, лишенных кино, интернета и возможностей ездить по миру, всё это выглядело как увлекательное кругосветное путешествие.

У Хагенбека было много последователей. Вскоре «этноэкспозиции» стали обыденностью. Люди зачастую выставлялись полностью обнаженными, а зрители относились к ним хуже, чем к животным. Так, когда в берлинском зоопарке в 1881 году «экспонаты» попытались укрыться в своей хижине, недовольные посетители в ярости начали громить стены вольера. А на «этно-выставке» в Брюсселе в 1897 году можно было увидеть табличку «Не кормите конголезцев. Они уже накормлены».

Особенной популярностью такие экспозиции пользовались на разного рода международных выставках. Так, для Парижской выставки 1889 года построили целую «негритянскую деревню», в которой «в естественной среде обитания» было выставлено более четырехсот «экспонатов». В 1907 году в том же Париже в рамках Колониальной выставки воссоздали «деревни» разных народностей. Болезни, к которым у этих людей не было иммунитета, ужасные условия и холод, от которого мало защищали «аутентичные» костюмы, приводили к огромному уровню смертности выставленных на обозрение людей.

Американские гастроли Ота Бенга

По другую сторону Атлантики дела обстояли не лучше. Так, на Всемирной выставке в Сент-Луисе, штат Миссури, были воссозданы целые филиппинские деревни с сотнями живых экспонатов из разных племен. Особенной популярностью пользовалась деревня игоротов, племени из филиппинских Кордильер. Один из обычаев этого племени — употреблять в пищу мясо собак, но только в ритуальных целях, а не на повседневной основе.

Даже когда мероприятие закончилось, игоротов продолжали демонстрировать на разнообразных экспозициях и ярмарках. Только в 1914 году, после протеста филиппинских властей, подобные шоу прекратились.

Сто лет асексуальности: как общество и медицина признавали за людьми право не интересоваться сексом

Изобретение выходных: как капитализм научил нас отдыхать, чтобы заставить работать

А вот и другая «звезда» сент-луисской выставки: конголезский пигмей Ота Бенга. В 1904 году его похитили в Конго и отправили в США. После Сент-Луиса молодого человека перевезли в Нью-Йорк и в сентябре 1906 года выставили в бронкском зоопарке — прямо в вольере с обезьянами, чтобы даже самые недогадливые могли провести параллель. Табличка на клетке гласила:

«Африканский пигмей Ота Бенга.
Возраст — 23 года. Рост — 4 фута 11 дюймов.
Вес — 103 фута. Привезен с реки Касай,
Конго, Центральная Африка,
Доктором Сэмюэлом П. Вернером.
Выставляется каждый день в течение сентября».

В том сентябре бронкский зоопарк посетили более 220 тыс. человек — вдвое больше, чем за тот же период годом ранее. И почти все сразу направлялись в обезьянник к Бенге. Журналист New York Times писал, что вокруг клетки с Ота толпились сотни человек и смеялись, пока он стрелял из лука или плел циновки.

За молодого человека попытались вступиться видные темнокожие баптистские священники, но безуспешно: директор зоопарка, влиятельный зоолог Уильям Хорнадэй, заявил, что демонстрация проводится «в научных, этнографических целях». В вышедшей вскоре редакционной статье New York Times недовольным объясняли, что юноше так даже лучше: «Пигмеи находятся на очень низком уровне развития, и предположение, что Бенга должен учиться в школе, а не сидеть в клетке, не учитывает высокую вероятность того, что школа стала бы для него пыткой. Сама идея, что люди разных народов обладают одинаковыми способностями и разница между ними только в возможности или невозможности получить образование, давно устарела».

Сэмюэл Вернер — тот самый, что вывез Бенга из Конго, — не моргнув глазом заявлял в интервью: «Он абсолютно свободен. Единственное ограничение, наложенное на него, — всегда быть на виду у смотрителей для его же безопасности. Если он и находится в клетке, то только для того, чтобы присматривать за животными. Что до таблички, ее повесили, чтобы не пришлось отвечать на многочисленные вопросы публики».

Постепенно протесты против такого жестокого обращения нарастали по всей стране. Кроме того, и сам Бенга начал оказывать сопротивление своим тюремщикам: он кусал их, пинал, пытался вырваться на свободу, а однажды даже пригрозил смотрителям неизвестно как добытым ножом. В конце концов защитникам Бенга удалось добиться помещения его в бруклинский сиротский приют. Позже его отправили в духовную семинарию-колледж для темнокожих в городе Линчберг, штат Вирджиния. Но оправиться от пережитого юноша так и не смог: в марте 1916 года он покончил с собой, выстрелив себе в сердце. Лишь в июле 2020 года, на волне движения Black Lives Matter, Общество охраны дикой природы и бронкский зоопарк официально извинились за произошедшее с Бенга.

Экспо-58: последний человеческий зоопарк

Трудно поверить, но этноэкспозиции работали и во второй половине XX века. И не где-нибудь, а на крупнейшей Всемирной выставке Экспо-58 в Брюсселе. Эта выставка для бельгийцев — до сих пор предмет гордости: именно на ней публике впервые представили Атомиум, сегодня это одна из главных достопримечательностей Брюсселя. А вот о том, что совсем рядом с этим символом прогресса публике демонстрировали живые экспонаты, вспоминать сегодня никто не любит.

На трех гектарах земли за бамбуковым забором по периметру была организована «конголезская деревня», посвященная единственной бельгийской колонии (Конго получила независимость лишь два года спустя, в 1960-м). На территории построили «аутентичные» хижины, а 598 конголезцев (273 мужчины, 128 женщин и 197 детей — всего 183 семьи) в «традиционной» одежде опять-таки имитировали «естественную среду обитания».

Жили конголезцы, правда, за пределами выставки: каждое утро их привозили в бутафорскую деревню на автобусе. Вечером они возвращались в тесное здание, где им приходилось жить; выходить из него или принимать посетителей им запрещалось. Правда, спустя три месяца такой жизни «экспонаты» возмутились и потребовали, чтобы их вернули домой. Выставка продолжила работу, но «конголезская деревня» закрылась — таким образом последний в Европе «человеческий зоопарк», к счастью, ушел в прошлое.

Источник