Как жилось в крестьянской избе

Крестьянские дома в разных губерниях могли заметно отличаться, но все же были у них и общие черты. Об этом и будет сегодняшний пост, а в качестве иллюстраций - замечательные картины русских художников.

А. И. Корзухин "Возвращение из города" (1870)

Большая часть дореволюционных сельских построек представляла собой срубы – здания, стены которых собраны из бревен. Срубы были разных видов. Самая простая изба, где жили в прямом смысле в четырех стенах, потому что внутри было только одно общее помещение, называлась клетью. Более удобный вариант – так называемая пятистенка, в которой дополнительная стена делила внутреннее пространство на две неравные части. В небольших сенях, своего рода предбаннике, могли хранить инвентарь, а в теплое время и жить.

Второе – основное помещение – было жилым. Реже встречались избы-шестистенки, где помещение делили уже две параллельные стены натрое. В избе крестовике основное помещение делилось двумя перпендикулярно расположенными стенами, образуя четыре помещения. Обычно в таких домах жили большие семьи с несколькими женатыми сыновьями. Иногда к основному строению делали дополнительные пристройки. Например, к пятистенке пристраивали новое помещение, выполнявшее функцию сеней, а прежние сени делали жилыми. Или другой распространенный вариант – строились две избы-клети, и соединялись общими сенями. Иногда под основным помещением находилось еще одно, обычно используемое для хозяйственных нужд, для содержания скотины. Оно называлось подклетом. Подклеты делались в хозяйственных постройках. На втором этаже в этом случае чаще всего находился сенник. Чердак использовался для хозяйственных нужд. Там могли положить старые или редко используемые вещи и даже хранить некоторые продукты. Также в избе был погреб, в котором на летнее время заранее обустраивали ледник. Иногда ледник мог быть вынесен в качестве отдельного помещения. В некоторых местностях жилой дом и хозяйственные постройки были соединены в единый комплекс под общей крышей и образовывали закрытый двор, а в некоторых здания стояли разрозненно.

Иногда семьи строили избы своими силами, иногда нанимали кого-то из односельчан. Встречались и своего рода дома-«конструкторы». Известный этнограф А. В. Терещенко описывал их в книге «Быт русского народа» (1848): «За всем тем доселе в обыкновении делать хижины из срубов. Это подало повод многим иностранцам, бывшим у нас из любопытства или по делам службы, с XVI по XIX в. писать и разглашать нелепости, что на торгах продают подвижные и перевозные дома, не рассудив о невозможности и не вникнув в сущность самого дела. Читавшие таковые описания, разумеется, верили и, быть может, еще думали, что у нас продают на рынках готовые палаты и дворцы! Делание изб из срубов происходит в лесных и приречных местах в промежутке земледельческих работ. Составляют четвероугольник из четырех бревен и связывают их в концах зарубками, называемыми венцом. Таковых венцов складывают в несколько рядов, плотно друг на друга, пока вышина будет соответствовать требуемой ширине и сбору материала для постройки. Сложенный с венцами костер называется срубом, который сплавляют потом на плотах в безлесные места и продают. По перемеченным венцам разбирают сруб и перевозят куда надобно для постройки; его могут поставить четыре человека в неделю; из него делают, кроме изб, хлева, амбары, овины и клети». Щели конопатили паклей, а крышу часто крыли соломой, иногда тесом. Полы обычно были дощатые, но не были редкостью и земляные. Это было возможно в том числе потому, что избы не имели фундамента в современном понимании. Опоры размещались по углам зданий, и только в крупных строениях были дополнительные опоры под стенами. Под потолком располагались полати, напоминавшие нары. Согласно словарю В. И. Даля, «полати (от половина) — вообще, помост или подмост, настилка, поднятая выше пола и головы; затем: помост в крестьянской избе, от печи до противной стены (над дверьми, и к койнику, либо по другую сторону, к кути); три угла полатей примыкают к стенам, четвёртый к голбцу, или палатному столбу, а настилка лежит, в одну сторону от столба, на палатном брусе, в другую же — на воронце; это род полуэтажа, антресолей, полезных, ради тесноты в избе и для тепла; общая спальня. Встарь полати бывали и в боярских хоромах». На них часто спали дети и подростки. Даже в 18 веке вместо стекол иногда использовали слюду или бычий пузырь. По мере того, как стекла становились дешевле и доступнее, окна стали именно стеклить, да и сами размеры оконных проемов становились больше.

Г. Л. Чайников "На полотях" (1989)

Начало строительства избы часто сопровождалась различными ритуалами. Когда уже было уложено два первых венца будущего дома, устраивали праздник. В восточном углу (а в некоторых местностях в каждом углу) венца делали небольшую выемку и помещали в нее коробочку с монетами или иными символами благополучия. Для молебна приглашали церковнослужителей. В. И. Пызин и Д. А. Засосов в книге «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов» вспоминают данное ответственное мероприятие так: «Начинался молебен с водосвятием. Священник при пении молитв погружал крест в миску с водой, вода становилась «святой». Молились о “ниспослании благодати и благоденствия дому сему”, дьякон зычным голосом провозглашал “многолетие” хозяину и его потомству. Затем все подходили целовать крест, при этом священник кропил каждого “святой” водой. Десятник вставлял в гнездо свинцовую коробочку и наливал в нее вареного постного (обычно так называемого деревянного) масла. Потом все подходили к гнезду: сначала священник, который кропил «святой» водой эту коробочку, затем хозяин, его близкие и гости, причем каждый клал в коробочку монету чеканки того года, в который производилась закладка. Затем края коробочки загибались наглухо и сразу же над коробочкой укладывалось два-три ряда кирпичей, а в деревянных домах гнездо с коробочкой забивалось деревянной пробкой. Тотчас вслед за этим укладывался заранее заготовленный следующий венец. Далее с песнопениями молитв обходили всю постройку, причем священник все время кропил, а дьякон кадил. По окончании этого ритуала хозяин приглашал всех “откушать хлеба-соли”». Следующим важным этапом строительства была установка матки – балки, расположенной поперек сруба, которая поддерживала потолок. Матка имела для крестьян сакральное значение.

В. И. Максимов "Русская изба" (1869)

Избы могли топиться по-белому, когда в доме был дымоход. Но значительная часть сельских домов топилась по-черному, и дым выходил не через трубу, а через небольшие окошки. Считалось, что таким образом легче сохранять тепло и меньше расход топлива. Изба, топившаяся по-черному, называлась курной. Печной угол считался женским. Иногда его отгораживали занавесом. Мужской угол располагался ближе ко входу и красному углу. Красный угол традиционно находился о диагонали от печи и считался важнейшей частью дома. В нем помещалась божница. Среди икон непременно были изображения Иисуса и Богородицы. Часто встречались также иконы Николая Чудотворца, Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Георгия Победоносца, а также именные иконы. Там же непременно горела лампада. В качестве освещения в темное время суток иногда использовались масляные лампы, сальные свечи, но довольно часто все ограничивалось лучинами, которые помещались в  светцы. Вдоль стен стояли лавки, которые были также спальными местами. Платяных шкафов в избах не было, а большую часть одежды хранили в сундуках. То, в чем ходили постоянно, могли просто вешать на крючки. При этом некоторыми предметами гардероба могли пользоваться сразу несколько членов семьи. Посуду и хозяйственную утварь хранили на полках, иногда в печи, но встречались и небольшие посудные шкафчики.

Говоря о крестьянском быте, важно учитывать, что уровень жизни крестьян зависел от многих факторов. От региона (были губернии более благополучные и, наоборот, в том числе из-за климата и наличия тех или иных промыслов), от работы всего местного руководства (от самого губернатора до сельского старосты), от позиции помещиков (что прекрасно показано, например, в «Мертвых душах» Н. В. Гоголя), трудолюбия и рачительности конкретной семьи. И даже в одной деревне могли соседствовать нищета и благополучие. К тому же многие современники отмечали, что у крестьян признаками достатка в первую очередь были не изба, а развитие хозяйства в целом, наличие большого количества скотины, земли, урожая и т.д. В быту же многие люди были непритязательны и о личных удобствах заботились меньше. Разным могло быть и отношение к гигиене. Где-то за чистотой следили бдительно, регулярно делали уборку, а на полу стелили аккуратные половички. А где-то могли мыть пол несколько раз в год и даже в мороз запускать в избу скотину.

И. Л. Горохов "В избе" (1895)

Митрополит Вениамин Федченков (1880 – 1961), рассказывая о детстве, так вспоминает суровый быт своих бедных односельчан: «А хаты их - небольшие, зимой обваливали стены и окошки почти до верха навозом и соломой, чтобы теплее было. Но зато в избе стоял такой тяжелый воздух, что и дышать трудно. А тут еще, как известно, то телка нужно взять в избу от отелившейся коровы, то кур на яйцах посадить под лавку. Да еще и печь нужно закрыть, заглушить пораньше, чтобы не вытянуло всего тепла: от этого угары. И наша семья так привыкла к ним, даже не допускала мысли, что были где дома без угаров. Не верится, а правда». Сходную картину можно увидеть в воспоминаниях священника А. И Розанова. «Первая деревня, куда мы заехали отогреться и покормить лошадей, была деревня мордовская. Мы выбрали получше избу и заехали. Но оказалось, что изба устроена была, как называется у них, “по черному”, и в это время топилась. Избы, которые топятся “по черному”, строятся не у одних мордвов, но и у многих русских, в захолустьях. Избы эти устраиваются: из глины сбивается огромная печь, но без дымовой трубы, а потому весь дым, при топке, идет в избу. Не смотря на то, что дверь на это время отворяют, изба наполняется дымом до того, что чистого местечка остается всего четверти на две от полу. В это время ни стоять, ни сидеть и ни прилечь негде, - нет дыму только у самого пола, но так как дверь отворяется, то прилечь нельзя и там от холода из отворенной двери. От ежедневной копоти, с потолка, полатей и полок висят сосульки, как сталактиты. Падающие капли копоти образуют внизу всюду сталагмиты. Побывать в такой избе и не выпачкаться донельзя нет никакой возможности. Полов и лавок крестьяне эти не моют никогда и только раз 5-10 в год подчищают скребками; самые даже столы грязны до невозможности. Сквозь густой дым людей едва видно, но между тем ребятишки лежат себе на полатях, свесив головы, и - ничего. Тут же под столом лежало несколько собак, а в углу теленок и свинья с поросятами». Вспоминает Розанов и еще одно жилище, ставшее для его семьи временным пристанищем. «У этого крестьянина было две избы,- одна в улицу, другая во двор, с общими сенями и под одной соломенною крышей. В семье были: старик, старуха, три сына женатых и с дюжину ребятишек всех родов и сортов. Нам отвели переднюю. Вся семья перебралась в заднюю, но старик и старуха остались с нами. Изба эта лучше сторожки была немногим, но за то сухая. В ней кругом были лавки, а вверху полати; топилась "по белому"; пол дырявый и грязный-прегрязный, с двумя оконцами в улицу и одним во двор. Я спрашиваю: “Моете ли вы когда-нибудь пол?” - Как же, моем каждый год, к Пасхе!» 

Медик Г. И. Попов в исследовании «Русская народно-бытовая медицина» отмечал, что «обыкновенно даже в лесистых губерниях семья в 10–15 человек, имея две избы, зимнюю и летнюю, ютится зимой только в одной. Если изба хорошо «держит тепло», температура здесь бывает нередко положительно банная и лишь разбавляется струями холодного воздуха, врывающимися через постоянно открываемую дверь. Неблагоприятное влияние такой естественной вентиляции, в смысле возможности простуды, усиливается тем, что при русских избах обыкновенно устраиваются только холодные сени и часто нет никаких, а изба состоит из одной сплошной комнаты, пол которой, кроме печи и полатей, является и кроватью жильцов. Там, где лесу мало, а изба уже поизносилась, в ней холодно, она промерзает и обитатели ее часто хронически дрогнут. Если в первой избе температура достигает 20–26° и выше по Р°, то здесь бывает ниже 10°, а ночью спускается иногда до того, что замерзает вода. Правда, в таких избах, сидя на печи, в шубах, и экономя тепло, иногда стараются закрыть трубу пораньше и “захватить дух”, но за это платятся угаром. Не говоря о тех крестьянских избах, которые топятся еще до сих пор по-черному, многие из них часто содержат воздух удушливый и спертый, а. нередко и зловонный, так как, кроме взрослых членов семьи и маленьких ребят, здесь довольно часто обитают коровы, молодые телята и ягнята, живут курицы и ночуют собаки и кошки.

И. Л. Горохов "Девочка с котятами" (1895)

Совсем другую картину можно увидеть в отчете новгородского корреспондента Этнографического бюро Тенишева. «Художественный вкус крестьян нашей местности не особенно развит. Внутри дома еще любят украшать стены портретами, картинами и картинками, а украшений собственного производства снаружи очень мало. Фигуры и рисунки однообразны и бедны по содержанию. На гребне крыши вырезают грубого конька или петушка. Зажиточные на потолке под крышей иногда устраивают светелки с итальянским окном. Косяки окон некоторые украшают резьбой и красят. Любимые цвета белый, синий, красный, желтый. Зажиточные крестьяне обшивают свои дома тесом, по которому вырезают разные геометрические фигуры, иногда и целые, довольно сложные сочетания из этих фигур. Над крыльцом не редко устраивают крыши, бока сбивают тесом и украшают резьбой. Вот и есть наружные украшения. В последнее время замечается стремление крестьян около своих домов, под передними окнами, устраивать палисадники. Богатые делают эти палисадники тесовые фигурчатые, а бедные из жердей и частокола. В палисадах сажают березки, рябинки — любимые у всех деревья, — маки, подсолнухи. Первое украшение внутри дома — божница, куда ставят «образа» — иконы, иногда покрытые дешевой позолотой. Чаще всего встречаются иконы Спасителя, Божией Матери, Иоанна Крестителя, Георгия Победоносца, Николая Чудотворца и местных престольных праздников. На божницах некоторые хранят венчальные свечи, украшенные цветными бантиками, пучки вербы. К лампадке привешивают сахарное или фарфоровое яйцо, а иногда какую-нибудь фигурку, сделанную из соломы: яйцо, крестик, треугольник, кубик ит. п. Стены в домах зажиточные оклеивают обоями, а бедные — газетной бумагой, разными картинами из иллюстрированных и модных журналов, даже бумажки от конфет и то идут в дело. Как-то жена одной девочке из соседней деревни дала несколько картинок из модного журнала. Вечером того же дня приходят три девочки и один мальчик просить “баской бумажки” (“бас” — украшение). На другой день детей пришло уже целый десяток, а сзади за ними довольно пожилой мужик. А тебе то зачем картинки? — спросила жена. — Да у меня, матушка, уже целая стена оклеена картинками, другую начал». Мужик был очень доволен, когда и на его долю досталось несколько листов моды. В каждой избе можно встретить по нескольку картин. У зажиточных эти картины литографические и хромолитографические, у бедных простые лубочные. Поближе к божнице прибиты картины религиозного содержания, за ними идут портреты Государя, Государыни и других лиц царствующего дома, отца Иоанна Кронштадтского, популярных военных генералов, сказочных богатырей и других лиц. Если в семье есть кончивший курс сельской и другой школы, то его свидетельство всегда висит на видном месте, часто в рамках и за стеклом. На стене встретишь маленькое или большое зеркало, на которое в праздники вешают расшитое полотенце. К потолку иногда привешивают разные фигуры, вырезанные из бумаги или сделанные из соломы. Из фигур, чаще всего встречающихся на украшениях снаружи дома, это коньки или одна голова лошади и петушка. Большинство крестьян предпочитают эти фигуры бессознательно, один глядя на другого. Но один старик объяснил мне и смысл этих фигур. Лошадь самое любимое животное дедушки домового, которому нравятся и изображения этого животного. Дедушка домовой, видя со стороны хозяина к себе внимание, выражающееся в том, что для него делают фигурки животного, благосклоннее относится ко всему дому, в котором он имеет свое местопребывание. Петух — враг всех злых духов. Ведь известно, что черт всякие каверзы может делать только до тех пор, пока петух не пропоет. Столы окрашивают в какую-нибудь краску и вырисовывают на нем разные фигуры, чаще всего круги. Крестьянин, у которого есть самовар, чайную посуду хранит в нарочно сделанном шкафчике со стеклянными дверцами. Внутренние стены чайного шкафчика всегда почти оклеены куском обоев или разными картинками. Стенные часы служат не последним украшением. У богатых с громким боем. В тех домах, где есть девушки, на окнах изредка можно встретить горшочки с геранью; стручковым перцем; петушьим гребешком, иногда вместо цветов в горшочки воткнуты прутики от веника на веточках которых красуются вырезанные фигурами полоски белой или цветной бумаги». Описание относится к концу 19 – началу 20 века.

Пожалуй, одни из самых интересных и документально точных картин, посвященных крестьянскому быту, принадлежат кисти художника-передвижника В. И. Максимова, который сам родился и вырос в деревне.

"Больной муж" (1881)

Мужчина лежит в красном углу

"Кто там?" (1879)

«Красный угол в избе», 1869

«Бабушкины сказки» (1867)

На этой картине можно увидеть лучину.

«Единственный учитель», конец 1890-х годов

«Будущий кормилец» 1869

«Слепой хозяин» (1884)

«Мальчик-механик» (1871)

«Бедный ужин» (1869)

А эта картина поначалу вызвала критику современников. Как так, в названии слово "ужин", а стол пустой. Как ни вспомнишь поговорку "сытый голодного не разумеет".

«Сборы на гулянье» (1869)

А этот сюжет актуален и сейчас. Девушки собираются на гулянья, принарядились и рассчитывают весело провести время. А вот молодой женщине с ребенком придется остаться дома, уже так не погуляешь.

Источник