Интервью с создателем первого российского реактивного ранца

Интервью с Алексеем Стаценко о том, как он загорелся идеей построить джетпак, зачем основал JetHackers, а главное — для чего нужен реактивный ранец. Бытовые вопросы тоже в стороне не оставили: сколько это стоит, опасно ли, почему турбины не работали в горах Сочи и эффективен ли классический краудфандинг?

«Первый месяц три здоровых мужика боялись включать турбину» — как Алексей Стаценко строит джетпак с нуля

— Расскажи, как вообще появилась мысль: «Я хочу реактивный ранец».

— Все началось в 2014 году, когда я увидел новость про Ива Росси — товарища, который летал с крылом. До этого реактивные ранцы у меня были в сознании только как атрибуты из кино и компьютерных игр. В тот момент я не поверил, что это реальность, и полез в интернет, чекать: фейк или нет. Оказалось правда.

— А видел такую смешную картинку?

… Брайан, ты не можешь улетать каждый раз, когда нам нужно серьезно поговорить! Но он мог. И это было офигенно.

— Она появилась позже, или до меня дошла позже. Но по итогам поисков я подумал: чего добру пропадать, напишу новость на Хабр. Реакция аудитории была в духе: «Вау, в каком мире мы живем, оказывается, я и не знаю! Тут уже все кому не лень летают на реактивных штуковинах, а мы фигней занимаемся». Но тогда это еще не было мечтой.

— И как это сдвинулось с чистого интереса в практическую плоскость?
— Было несколько этапов. Первый — я выяснил, что все-таки возможно, но не нам, а каким-то далеким дядям. Такое может себе позволить швейцарский миллиардер либо военные, а мы — статейки писать и подкасты слушать.

Потом я попал на инженерную олимпиаду школьников в 2016 году в «Орленке». Там дети за неделю руками собирали спутники и беспилотные автомобильные системы! Криво-косо, но все работало. Я к концу смены говорю фотографу Ирине: «Смотри, тут малы́е падаваны все собирают, у них даже работает, а мы с тобой только фоточки и посты в соцсетях. Что-то не то».

Меня так это закусило, что дети собирают, а взрослые только обсуждают в соцсетях! Вернулся с олимпиады, полез в интернет и нашел фотку большого разрешения с этим швейцарцем. Приблизил там все логотипы, рассмотрел что на них написано и погуглил. Оказалось, эти турбореактивные двигатели продаются в интернет-магазине, их любой может купить в один клик, и через неделю тебе их доставят.

— Офигеть. Просто на условном Амазоне?
— Да, просто немецкий интернет-магазин. Но был нюанс — один двигатель стоил 5 тысяч евро, а для крыла надо четыре как минимум. И я стал усердно думать, где бы надыбать такие денежные ресурсы, как вписаться в образовательный или рекламный проект, либо в стартапо-инвесторскую историю. Два года думал и ничего не придумал.

Скриншот с сайта JetCat

Была также мысль найти крафтовое конструкторское бюро, прийти и вдохновить их. Сказать: «Мужики, смотрите вот американцы делают, а у нас кто-то этим занимается?». Но все, к кому смог дотянуться, с ухмылкой смотрели: «У них денег много, они чеканутые, им можно, а нам нет».

Прошло еще два года, до февраля 2018-го я так вот «тайком» мечтал об этом. Потом я посмотрел кино Tomorrow Land, где Земля будущего, с доктором Хаусом в роли злодея. В одном эпизоде пацаненок собрал реактивный ранец и благодаря ему попал в будущее. Девочка его спрашивала: «Зачем ты этот ранец сделал?». И он такой: «Я устал ждать, что кто-то соберет его за меня». И я понял, что мироздание ко мне прямым текстом обратилось и говорит: «Леха, пора действовать». Это, наверное, такая отправная точка, когда я уже стал желать реактивный ранец на уровне не мысли, а действий.

— Смотри. Допустим, я тоже хочу реактивный ранец (все хотят реактивный ранец), но у меня нет соответствующего образования. Я не могу завтра открыть CAD и начать проектировать. У тебя такое образование есть?
— У меня не было ни денег, ни образования, ни CAD-программ. Ни каких-то даже полуединомышленников, кто хотя бы немного соответствовал по компетенциям.
Я просто написал пост в Фейсбук 1 февраля 2018 года. Я напечатал визитки — 100 штук двусторонних, за 400 рублей: «вот мы делаем реактивные ранцы». Ну а дальше понеслась…

— Единомышленники долго не находились?
— Была гипотеза, что не один я такой сижу и мечтаю о реактивном ранце и нужно «поднять флаг» и сказать: мы мол занимаемся реактивными ранцами. И куча людей, которые тоже мечтают, но стесняются, подтянутся, и вместе мы поборем эту ситуацию. Частично гипотеза сработала — уже через месяц ко мне обратились товарищи, которые помогали делать реактивный сноуборд.

— То есть у вас итерационный подход? Сначала сноуборд — нечто с тягой, — потом ховерборд, а финальной точкой станет джетпак с четырьмя движками?
— Мы отталкивались от того, что у нас есть в наличии. Сначала появился один движок за 300 000 ₽. На один хватило, а на два нет. Стали думать, что можно сделать с одним двигателем, и испытывать его на стенде по-всякому: сколько он тянет, как стартует, как тормозит, как реагирует на управление. А потом к столу привязывать его стало скучно и уныло, давайте его привяжем к сноуборду? Тот же самый стенд, только еще весело и можно говорить, что мы умеем ездить без гор, а по ровной поверхности.

Мы доказали, что можем хотя бы сноуборды строить. Я ударился в краудсорсинг по незнакомым людям. Краудсорсинг провалился: те, кто меня не знал, не готовы были ни при каких условиях давать даже 100 рублей. Прошвырнулся по друзьям. Говорю: «Давайте скинемся по 10 000 ₽, купим двигатель». 30–40 человек откликнулись — этого хватило на второй движок. И тогда у нас уже появился вариант, где двигатели смотрели вертикально, а не горизонтально.

— Я у тебя в Фейсбуке читал, что ты познакомился с миллионом крутых ребят, на МАКСе. Каков итог? Кто-нибудь что-нибудь предложил?
— Во-первых МАКС — это фестиваль, там все праздничные ходят, восторженные от того, что увидели. Естественно, там идет общение наполовину деловое, наполовину — на эмоциях. Понятно, что первоначальные зацепки какие-то есть. И с производителями турбин, и с инженерами, и с пилотами. Но конверсия с этого… Я не первый день живу и понимаю, что 5% конверсия от слов к делу — это хорошо. Сейчас потихонечку прорабатываем некоторые контакты но не 100% естественно.

— Какого рода это люди? Конструкторы, пилоты?
— Подходили представители детских школ, говорили: давайте вы у нас лекцию прочитаете. Организаторы фестивалей говорили: давайте вы приедете на наш фестиваль. И производители турбин европейские говорят: давайте с нами сотрудничать? То есть не с немцами, а с нами.

— И ты говоришь «Давайте»?
— Я конечно говорю: «Давайте, вот три двигателя кладете мне, и я весь ваш». Они такие: «Мы подумаем». Пока все в процессе.

— А сколько движки вообще тянут? Какие характеристики у них?
— Движки делает немецкая контора JetCat уже 20 лет. Они очень хорошо себя зарекомендовали на рынке, и все, кто в мире летает, летают на их движках.

— Росси на тех же?
— Да, Росси в 2004-м начал летать на их 6-килограммовых движках. Если рассмотреть первые его фоточки (у меня есть на сайте), то они очень так «автовазовски» выглядят. Но работают. Потом они уже хорошенько поработали над дизайном: сама турбина выглядит как конфетка, и линейку расширили. Спектр тяги есть от 10 до 100 кг. Но самые ходовые по соотношению цена/тяга и самые удобные — это 20-, 30-килограммовые. Одна турбина тянет 20–30 кг, а весит при этом три.

Ив Росси в небе

Дальше ты к этому прибавляешь ее вес, вес топлива, вес всяких трубок, приборов. И еще погодные условия дают погрешность процентов на 30 тяги: если слишком влажно и слишком жарко, КПД понижается, потому что там эти все циклы Карно́, адиабатические сжатия.

— Четырех движков хватает на человека и обвес, чтобы только оторваться от земли или прям «в стратосферу улетать»?
— До сих пор стоит вопрос: сколько их на самом деле надо. Сам производитель рекомендует их использовать не на 100% тяги, а на 70–80% — так износ меньше. Мы подсматриваем за французом Фрэнки Запатой, который недавно перелетел Ла-Манш. У него на разных версиях доски стоит от четырех до пяти двигателей с тягой от 30 до 40 кг. Самый экономный вариант — это четыре двигателя по 30, а самый жирный — это пять по 40, который будет поднимать практически любого человека.

— Я прочитал на Вики, что джетпак в кустарных домашних условиях сделать невозможно. А ты говоришь, что все-таки да?
— Когда я начинал, мне тоже казалось, что это мегасложно. Поначалу ходил по официальным местам, где якобы должны этим заниматься. Были такие фразы: «Мы тебе ТЗ за полгода и за пару миллионов сделаем». Эта бумажка — первый этап работы, даже без чертежей! Они просили от полугода до полутора лет, и это было для меня совсем неприемлемо — идти таким официальным путем, поэтому решили идти, срезая углы, как умеем.

Мы сами сделали коробку с барахлом, из которого каждый школьник за выходные соберет прототип реактивного ховерборда, ранца или чего-то еще. Понятно, что это дилетантски и ни в какую серию пускать нельзя, и что у профессионалов, когда они на это смотрят, седые волосы появляются. Но это, во-первых, шаг к реальности, который все равно придется сделать, а во-вторых, это работает и позволяет потихонечку двигаться.

Суть этой коробки-конструктора — именно демистифицировать сложность конструирования. Мы хотим показать, что черновые работы можно делать из алюминиевых профилей Леруа Мерлен. Чтобы не нужно было полтора года проходить мой путь от «Вау, как все страшно, нужны сначала чертежи и учиться 10 лет» до «Первый прототип можно сделать за выходные». А дальше уже, понятно, итерационно наращивать компетенцию.

В основном 99% времени уходило на какую-то скучную рутину. Вот нам нужен топливный шланг: этот возьмем или этот? Перебрали 20 топливных шлангов. Какой-то слишком твердый, какой-то слишком гибкий, какой-то слишком прозрачный, у третьего диаметр не сходится, четвертый растворяется в керосине. Брутфорсом, скажем так, мы шли по словарю.

— На сегодняшний день, что вы имеете с точки зрения продукта, к которому идете?
— Есть полностью рабочий образец, который мы испытывали в мае на фестивале «Московское небо». Он тянет 60 кг. Все системы мы рассчитывали на 4–6 движков. К существующему образцу прикрутить еще два движка можно за один вечер. Если я просыпаюсь и у порога вижу два завернутых двигателя, опоясанных ленточкой, я их к вечеру прикручу.

— Они симметрично расположены, так что не сложно добавлять новые пары?
— Да, именно. Конструкция рамы позволяет прикрутить и третий движок, и четвертый, и пятый. Мы так модульно подходили к разработке, что в принципе можно при надобности что-то присверлить и прикрутить именно для испытания. Сейчас требования к нашему прототипу — чтобы он включался и керосин не брызгал во все стороны. Ну и желательно еще держал массу человека.

— В текущей конфигурации ранец тянет 60 кг, а какой следующий мейлстоун?
— Это еще два движка. То есть четыре двигателя и вертикальный отрыв без противовеса, самостоятельный отрыв от земли хотя бы на полметра — метр. А дальше пойдет тренировка по устойчивому полету. Сколько времени это займет, я не знаю. Знает один человек в мире — это француз, но он не сильно рассказывает.

— Вы уже пробовали взлетать с человеком?
— В мае, да. Я в него оделся, встегнулся и на веревочках на специальном стенде совершал отрывы от поверхности. Я так корректно пытаюсь выразиться и не говорю, что совершил первый полет в мире. Нет, мы там все на веревочках с противовесом, рядом товарищи с огнетушителями, понятно что страшно но вот так, есть видос.

— Будете приглашать пилота какого-нибудь или кто-то из вас?
— Все сам, своими руками — привязан страховками буду. Ну и тут еще такой момент что, во-первых, никто из пилотов не изъявил желание полетать. Конечно, чеканутые товарищи есть всегда, которые предлагают себя в качестве мяса поиспытывать, но они везде готовы, за любую движуху. Но и у меня сложилась внутренняя позиция про ответственность: я собрал, я и поиспытываю. Мало ли что. Как в древности инженера ставили под мост, который он спроектировал, и пускали поезд, так и я считаю, такая ответственность у меня, что испытывать должен я.

— Страшно же, у тебя позади турбореактивные двигатели, керосин…
— Между ног.

— Прости господи, между ног огонь и все такое. Оно может взорваться?
— Да. Первый месяц мы боялись просто включать турбину. Три здоровых мужика: один занимается военными беспилотниками, другой три года в МЧС работал и я на всю голову оторванный. Мы просто смотрели на эту турбину и оттягивали момент ее включения. Уже снег начал таять, а сноуборд запускать надо. Коленочки подгибаются, ручки дрожат, а в глазах азарт, восторг, но включаем. А потом уже это стало привычным: каждый раз страшно, каждый раз потом ешь шоколадки, чтобы ручки не тряслись, но глаза боятся, а руки делают.

Это как когда ты приходишь в зоопарк, и в метре от тебя за решеткой тигр, то понимаешь, что он тебе ничего не сделает. 100% безопасность, но он рыкает, и ты как обычный примат приседаешь и боишься. Так же турбина — она на каком-то низкоуровневом протоколе вызывает страх, потому что это еще и громкость. Она непривычна для города, она привычна, может быть, для аэродрома — тот же спектр всех звуков, как у большого Боинга.

Был забавный случай. Устроители одного из фестивалей говорят: давай мы, типа, рекламную акцию сделаем: ты в метро его включаешь и вылетаешь прямо на Красной площади. Я такой: ребята, приезжайте, я вам его на заднем дворе включу, если из вас кто-то не седой уйдет, тогда так и поступим. Они такие: а что, страшно? Ну, приедете посмотрите.

— Приехали?
— Нет, поверили на слово.

— Давай представим, что два дополнительных движка уже есть, и вы все собрали, испытали — работает. И вы можете летать, как Фрэнки Запата. Ключевой вопрос: нафига? Есть ли практическое применение такой штуке?
— За 100 лет существования такой штуке не нашли практического применения. И сейчас действующие проекты изо всех сил стараются его найти. Француз, швейцарец и англичане ничего кроме энтертейнмента и пиара не придумали.

— Либо еще логичный вариант — военные.
— Они это уже лет 10 пытаются протолкнуть. Либо у военных есть, но они никому не говорят, либо им это не интересно.

— Я на все это смотрю и понимаю, что это проект вдолгую. Дорого, сложно, результаты видны не сразу. Как ты мотивацию свою сохраняешь на этом пути?
— Вообще когда я начинал проект я даже писал что, «вот я начал в феврале, а в апреле мы уже взлетаем». Я не считал, что это долго. Дорого — это тоже спорный вопрос. Что значит дорого?

— Ну 300 тысяч — это просто движок…
— Сколько стоит рекламный ролик МТС? Или сколько там они на кофе тратят при съемках этого ролика? Это не соизмеримые с рекламными бюджетами затраты, насколько я это понимаю.

— Но для тебя дорого же получается?
— Я и не задумывал этот проект как для себя. Для простого смертного — это нереальные суммы. Даже если у тебя соизмеримые зарплаты, все равно ты их тратишь на свои хоромы, жену. Я изначально задумывал проект так: «мы сообщество, все сможем и поборем». Не было такого посыла, что я самый крутой, сам все сделаю и вам утру нос. Посыл был в том, что не обязательно инициатива должна идти от государства, военных или миллиардеров. Можно простым народным путем, краудсорсом, собрать и сделать.

— Разочаровался в сообществе или по-прежнему веришь?
— Хитрый вопрос. Я бы выбрал глагол «обострился». Я одновременно и разочаровался, и очаровался. Мое отношение к сообществу поменялось, но контрольная сумма осталась та же: я получил много негатива и несоответствия моей картине мира. А с другой стороны — получил, наверное, в равной степени количество позитива. Суммарно, по закону сохранения энергии, оно осталось таким как было. К тем, кто хорошо повел себя и хорошо поучаствовал, у меня зашкаливающее доверие, респект, любовь и все такое. А к тем, кто повел себя некорректно, к тем — гнев, ненависть, презрение. Но суммарно [отношение к сообществу] осталось таким же.

— А если назад вернуться, ты что-то иначе сделал бы?
— Скорее всего, я бы продолжал так же. Совсем чуть-чуть по-другому расставил бы приоритеты, но больше по подстраховке: больше бы гречки закупил заранее, больше бы скачал сериальчиков для грустных периодов. Как-то по-мелочи, а глобально — нет — наверное, не поменял ничего.

— Ты же скорее всего знаешь о существовании Игоря Негоды — человека, который делает кастомные движки?
— Конечно, про Игоря я знаю, в каждом посте на Хабре про реактивный ранец все мне в него тыкают. Он очень крутой блогер, но есть два нюанса. Первое — он не выходит на связь. Второе — люди, которые делают двигатели, комментируют его работы следующим образом: многие пытаются делать двигатели на уровне профильных университетов, даже покупают немецкие движки, распиливают их, сканируют, воспроизводят. Они выглядят точно так же, плюются огнем, шумят, а тяги нет. Поэтому, к Игорю Негоде вопрос: «Где тяга, Игорь?»

— Я смотрел титульный видос у него на канале — там тяга в районе 6 кг с движка. А нужно 30, да?
— Там до 10 раз разница.

— А в чем секрет, ты не знаешь?
— Есть и третий нюанс. На видосах Игоря Негоды вы можете посмотреть, сколько человек эту турбину запускает, и в каком режиме она работает — это очень важный момент. На такой двигатель надо три человека: один держит, второй подает газ, третий регулирует что-то еще. Турбина, которая собрана в гараже, очень капризна и требует контроля многих параметров одновременно в очень узких диапазонах. Немцы постарались и очень хорошо сделали всю электронику и полетные контроллеры. Чтобы турбина включалась одним кликом на пульте — такого не добился в мире еще никто, кроме них. Удобство и юзабельность турбины — очень мощный фактор для всей отрасли, для сообщества DIY и построения прототипов. До этого такие двигатели были, но чтобы его запустить, нужно было три человека, а сейчас один школьник справится.

— Расскажи об электронной составляющей подробнее.
— У меня в руках пульт. Им я управляю только газом: даю приказ — больше или меньше, — но управляю я не напрямую, а даю сигнал контролеру. «Мне бы хотелось чтобы сейчас была тяга 80%». Дальше контролер исходя из текущих параметров окружающей среды и состояния турбины выбирает оптимальный путь к тому, что я пожелал. У меня нет контроля напрямую. Это как термостат в комнате: мы же не напрямую регулируем им температуру. Поэтому есть побочный эффект: я на пульте у себя выставляю 80% тяги, а достичь этого можно будет через 2–3 секунды.

Контроллер берет на себя все нагрузки по расчетам и управлению этими параметрами. Он снимает давление «за бортом», какая температура на выходе струи и какое топливо. Снимает предыдущую статистику и выставляет оптимальный режим. Если мы [вручную] не додадим топлива или передадим, турбина заглохнет, а он дает столько топлива сколько ей надо, бережно и нежно. А у Игоря Негоды это все делается вручную, на глазок.

— У него из пластиковой бутылки подается керосин.
— У меня тоже из пластиковой.

— Выглядит так, будто сейчас все рванет нафиг.
— На самом деле турбореактивный двигатель довольно-таки простой. Даже в том варианте, в котором он есть у нас, — это самый примитивный, какой только можно придумать. Намного проще двигателя внутреннего сгорания автомобиля или даже мопеда. В самолетном турбореактивном двигателе несколько контуров, лопатки под одним углом, под другим углом… А у нас там одна камера сгорания.

— Но при этом он стоит дороже ДВС — потому что спроса такого нет?
— Во-первых, это ручная работа. Во-вторых, немцы добились безотказной работы и хорошей тяги. Двигателисты, с которыми я общаюсь, говорят, что там «железа» на 200 долларов. А на 4800 — умения это собрать так, чтобы оно заработало.

— Управление происходит по радиоканалу?
— На самом корпусе турбины есть разъем. На этот разъем нужно подать цифровой сигнал. Как ты его подашь — по проводам, радио, оптическому сигналу — это уже на тебе лежит. Турбина потом калибруется от 0 до 100. Первая частота — это 0%, вторая частота — 100%.

— А у вас как реализовано?
— Мы шли по пути наименьшего сопротивления. Взяли обычный пульт от радио-модельки для радиолюбителей, который есть в продаже.

Источник: JetHackers

— А у тех ребят, которые уже летают?
— У швейцарца на руке есть проводное кольцо с управлением. Естественно, проводное понадежнее. У француза тоже с проводами.
На данном этапе нас вполне устраивает радио-канал от профессиональных радио-моделей. Естественно, потом для увеличения надежности у нас будет проводное дублирующее управление.

— Какие вообще меры безопасности есть? Парашют?
— Хороший вопрос. Безопасность — это то из-за чего у нас таких ранцев сейчас нет в широком применении.

— Я заметил, что все летают над водой. Хотя об воду ведь тоже можно убиться.
— Не все. В Париже воды не слишком много, но француз на Дне взятия Бастилии прямо над самой Бастилией полетал, причем на хорошей такой высоте. Не знаю, какой у него там код на бессмертие стоит.

Но да, многие летают над водой. Более того, все проекты, которые вы сейчас видите на ютубе — все до одного падали в воду. У меня есть заготовка статьи с видосами, где все падают. Уже полгода не могу опубликовать.

— Но первое, что напрашивается, — это накинуть парашют на спину.
— С парашютом есть мертвая зона с 3 до 70 метров, где он бесполезен.

— Как же быть?
— Код на бессмертие.

— Просто рисковать?
— Я не собираюсь летать на больших высотах и даже над водой, потому что пока мне жалко двигатели, которые упадут в воду. Там им сразу хана.

— То есть не себя, а двигатели жалко?
— Слушай, любой мотоциклист скажет, что когда он летит в канаву, думает не о себе, а о том, сколько будет стоит ремонт. Я совершенно не собираюсь чудить, я даже не собираюсь в ближайшее время слезать со стенда и страховок. Не знаю, какой должен быть для меня налет часов и уверенности, чтобы отсоединиться от страховочного тросика и совершать свободный полет над водой.

Я особо туда не заглядываю, но по соображениям адекватности, не хочу так сильно чудить. У меня еще проекты есть и задумки. Никто в мире за 100 лет вопрос безопасности не решил и в ближайшее время скорее всего не решит.

С одной стороны, вопрос безопасности отпугивает от проекта малодушных. Это и хорошо, и плохо. А во-вторых, я слышал такую статистику что велосипедисты в шлемах бьются чаще, чем велосипедисты без шлемов. То, что это опасная штуковина, заставляет быть более сосредоточенным, больше перепроверять, перестраховываться и быть более требовательным к себе, инженерке и к самому стенду. Мы понимаем, что каждая упущенная деталь потенциально значима.

— Готовый ранец с точки зрения взлета и посадки требует специальных ограждений, бетонное основание? Или наоборот — подушки какие-нибудь, чтобы не расшибиться?
— Для него да, если по-хорошему, нужен аэродром, а рядышком пожарная машина и скорая.
Я участвовал в парочке фестивалей. Там подходят мамашки с детьми и говорят: «А можно ли нам полетать?». Я отшучивался и говорю: «Сейчас за угол зайдем и полетаем». Но серьезный ответ такой: приходите на аэродром, получайте свидетельство пилота реактивного самолета и полетаем.

— А реактивный ранец безопасен для людей вокруг и среды?
— Турбина крайне неэкономна. Один двигатель ест 1 л керосина в минуту. Микротурбины крайне неэффективны по расходу топлива и у них довольно большой углеродный след. Это один из минусов их для использования как транспорта. У них КПД раза в 2–3 ниже чем у самолета. С углеродным следом вообще все плохо. Но когда это не массово — штучный продукт — это приемлемо. За время нашего проекта мы сожгли 40 литров керосина. Это мало.

— Экономные.
— Ну, потому что нет поводов слишком много жечь.

— Какую скорость он развивает?
— Изначально эти двигатели использовались для военных беспилотников и для мишеней. Это до 700 км/ч и потолок подъема — до 10 км.

— Можно рядом с авиалайнерами полетать.
— Вот против таких умников в микроконтроллере есть ограничение по высоте на 5 тысяч футов. Мы забавно с ним столкнулись. К тому времени, как мы построили сноуборд, в Москве снег кончился, и мы поехали его искать в Сочи, в горы. Забрались по канатке на высоту, где еще снег — турбина включается, но работает на холостых ходах и тяги не дает. Мы звоним производителю и спрашиваем: что это такое? Они отвечают, что ограничение по высоте. Что делать, поехали в Карелию. Из Сочи прямым маршрутом поехали до Петрозаводска, там нашли снег на низкой высоте и отсняли видосы, где мы испытываем сноуборд на скорость.
Но если ты какой-то институт и пишешь официальное письмо немцам, они могут снимать ограничение. Дают какой-то ключ активации.

— Пробовал аттракцион, где можно летать на водяных струях?
— Тех, кто хочет потренироваться, я отсылаю на водный флайборд. Эти водные штуковины придумал тот же француз, который перелетел Ла Манш. Он начинал как спортсмен, гонщик на водных мотоциклах. Потом придумал водный флайборд в двух форм-факторах: на ноги надевать и в виде ранца.

Мы прошлым летом все попробовали и научились летать. Но тут же поняли, что ранец — это полная фигня с точки зрения управляемости. А то, что цепляется на ноги, намного круче ранца. Сравнение такое: ты едешь либо на трехколесном велосипеде либо на одноколесном. Трехколесный — это ховерборд на ноги, а одноколесный — это в форме рюкзака. Это контринтуитивное открытие, мы сами удивились когда попробовали.

— А управлять ими нужно своим телом исключительно?
— На штуке, которая цепляется на ноги, да. Там ты полностью как в сноуборд встегиваешься. В варианте с рюкзаком у тебя управляющие дуги идут в руки, которыми ты отклоняешь движение струй. И вот руками человек очень плохо управляет своим равновесием, а ногами — хорошо. Когда ты управляешь руками — это все равно, что на сноуборде ездить на руках. Тот же уровень сложности.

— Со стороны кажется, что это какая-то дичь.
— Это контринтуитивно, но тот, что на ноги надевается, он очень простой. А я закладывал часа полтора — два на обучение. Посмотрел по деньгам, думаю: потяну, наверное, надо по работе же. Вышло меньше.

Рекорд поставил человек, который встал за 2–3 минуты. Но у него в бекграунде все доски, какие есть: вейкборд, сноуборд, лонгборд, все лыжи. У тех, кто лежит на диване и даже в футбол не играет, уйдет 10–12 минут.

— Сколько стоит один полет на водном аттракционе?
— 15 минут — 2 тыс. рублей. Но за 10 минут любой человек осваивается, на удивление просто.

— Получается, этот француз придумал себе бизнес-модель.
— Французу очень повезло, что он нащупал нишу с водными аттракционами. Это прям очень круто: и на воде, и безопасно, и курорт, и народ расположен к этому.
Когда он пересел на огненные штуковины в 16-м году и установил рекорд Гиннеса во Франции, пролетев метров 200, к нему пришла французская авиационная жандармерия и запретила летать. Говорят: «мы тебя закроем, если еще раз включишь». Он сказал ОК и уехал в Америку тренировать американских военных. Три года им потребовалось, чтобы осознать свою ошибку, и в этом году весной они пригласили его на свой парад победы. Вроде помирились.

— У вас это в денежную плоскость может перейти?
— Я уже говорил, что первые два года я думал, как это вписать в бизнес-схему. Никак не получалось. Поэтому на старте я понимал, что вероятность монетизировать минимальная. Это не было решающим фактором: стартовать или нет. Я был готов заниматься этим без перспектив финансовой отдачи.
Но варианты есть. Самые реальные — маркетинг и реклама. Допустим, можно было с кубком полетать вокруг стадиона на открытии чемпионата мира. Француз за один вылет берет €40 000. Мы могли бы брать поменьше.

— 40к — это восемь новых движков.
— Мало того — я и мир сейчас вижу в движках, и все в них пересчитываю, и вес людей считаю в турбинах и деньгах. Каждые 30 кг, которые ты наел — это 5 тысяч евро лишних.
Про монетизацию самое реальное — это маркетинг реклама. А второй, вариант, который мне больше всего хотелось бы развить — это обучающе-вдохновляющая история. Сейчас школьники на уроках робототехники собирают странные поливалки для растений. Хотя вполне реально собирать конструкции, которые потенциально смогут стать реактивными ранцами и ховербордами. Та же моя коробка — поставил двигатели и уже полетел.
Я бы хотел видеть мир, в котором и взрослые, и молодежь понимают, что крутые штуковины не стоят космических денег и не надо два года разрабатывать ТЗ. Начать можно с чего-то простого, маленького, гаражного, а потом уже, поняв product market fit, смотреть, переходить в серию или нет. Мне бы хотелось чтобы народ от просмотра ютубчика перешел хотя бы к тому, что делает Игорь Негода. Пускай оно тяги не дает, пускай выглядит как нечто со свалки, но народ поделал что-то руками, попробовал, постарался. А не просто лайки ставил и делал репосты.

— То есть Негода все-таки молодец?
— Он очень молодец. Я считаю, что у него большой успех в том, чего он добился как видеоблогер. Его посыл в том, что нужно больше не комментировать, а что-то делать руками. Он проломил лед, много задач выполнил до меня. Он тропинку протоптал, и мне уже идти легче, либо подстраиваюсь под него, либо наоборот отстраиваясь. Сравниваю себя с ним, говоря, чем наши конструктивные особенности лучше или хуже, чем его.

— Кстати о протоптанных тропинках. Ведь ваш логотип делала студия Лебедева. Это помогло?
— Я шучу, что хотя бы логотип в проекте сделан профессионалами. Логотип — это одна из тех вещей, которые фиг потом поменяешь или это очень дорого. То, что можно из Леруа Мерлен и скотча сделать — делаем, а вот ключевые моменты, я считаю, должны делать суперкрутые чуваки.

Мы же сейчас про логотип говорим? Это уже показатель. [Заказать лого у Лебедева] повод для разговора, дополнительная зацепка для креативного класса. Я такую цель и ставил — выйти на узнаваемость среди нетехнической аудитории.

— Трафик на сайт увеличился?
— Фиг отследишь. Но ко мне обращались дизайнеры и просто праздно шатающиеся по сайтам Лебедева: «О да, мы видели, мы про тебя узнали из-за логотипа». Для меня это показатель того, что он сработал. На МАКСе подходили ко мне и даже говорили: «Какой красивый у вас логотипчик, можно нам такой значок?».

Я примерно посчитал, сколько раз этот логотип будет показан в будущем, если все будет хорошо. Судя по десяткам миллионов просмотров роликов зарубежных товарищей, в пересчете на показ этот логотип стоит копейки.

— Проекту вообще нужна помощь?
— Проект изначально задумывался не как проект одного человека, а как проект энтузиастов. Моя политика такая, что каждый может прийти и в этом поучаствовать: начиная от посверлить алюминий, заканчивая сочинением песни.

Я открыт ко всяким таким штуковинам. Питерский цифровой художник нарисовал парочку арт-концептов про будущее — я на Хабре скоро напишу про это. Какой-нибудь трек можно забацать. Спектр вовлечения максимально широк, я хотел чтобы это было не только инженерное достижение, но еще и культурное.

«Стена почета» — те, кто так или иначе поучаствовал в развитии JetHackers

Кто-то просто говорит: я тебе денег отсыплю, давай встретимся, дам только наличкой. Кто-то говорит, что за сайт может заплатить. Хабр предоставляет площадку для блогинга. Поэтому я не навязываю, но если кто-то уже понял что это «Вау, хочу быть рядом с таким крутым проектом», я только за. Я очень много пишу про текущее состояние дел. Найти меня можно на Хабре, в Фейсбуке, в любой соцсеточке я есть. Это такой тест на силу желания — кто захочет найти, тот найдет. Как я еще заметил люди делятся на скептиков и тех, кто уже очень хочет сильно помогать. Среднего нет. Скептиков не переубедить, а те, кто уже очень хочет помогать, — пожалуйста обращайтесь, пишите.

— А о краудфандинге думал?
— У нас уже был один раунд краудфандинга. Мы насобирали на один двигатель. Сейчас идет менее агрессивный сбор на еще один — по этому поводу тоже можно найти меня и спросить.
С краудфандингом такая хитрая схема: принято, что за краудфандинг нужно что-то отдать. Если б я издавал книжку или музыку записывал, то цифровой копией легко поделиться. Чем делиться [нам] — это не простой вопрос.

У наклеек хорошая маржинальность, но вот сколько за наклеечку можно попросить денег… Сколько бы ты дал денег за наклеечку? Ну рублей 100. А доставку как сделать? [Профит] начинает сжирать логистика. У тех же футболок очень большая себестоимость — мы больше поддержим производителя футболок, чем меня.

Тот удачный краудфандинг на предыдущий двигатель, который прошел по хорошим знакомым, звучал так: «Народ, я не знаю, что я вам могу предложить в принципе. Можете сами сказать: хочу то-то. Вы можете меня поддержать, а там я вас не забуду. Не знаю, что это будет, но если будет что-то ценное, вы будете в первой очереди — это раз. А второе — вы станете частью истории очень крутого проекта. Реактивный ранец — мечта, которую мы все вместе в складчину осуществили». Для многих это был уже ощутимый повод, и они согласились.
Если у кого-то есть идеи, как можно организовать краудфандинг на «Планете», обращайтесь, можно будет под ключ все сделать. По итогам полутора лет я увидел, что очень значимый вклад в проект происходит от тех людей с которыми мы нормально попили кофе, пообщались, и они уже как-то с душой к этому подключились. От этого выхлоп намного выше, чем от сотни тех, кто по тысяче скинулся. Как Сеймур Крей говорил: вы хотите пахать поле двумя быками или 2048 курицами?

Источник

И немного очумелых ручек, приложенных к благодатной теме реактивных двигателей: