Человек, пытающийся решить проблему отходов жизнедеятельности на Эвересте

Добровольцы из числа инженеров и архитекторов хотят решить самую нерешаемую проблему Эвереста: убрать свалку человеческих отходов.

Подняться на Эверест становится всё проще. Лучшее оборудование, инфраструктура, помощь неутомимых гидов заполнило гору отважными туристами. В 2016 году там прошло более 36000 человек, что на 34% больше, чем приезжало в 2015-м. Повышение интереса к горе Эверест прибыльно для Непала. Каждый из альпинистов тратит от $30 000 до $100 000 на это предприятие, в зависимости от выбора лицензий и сопровождающих. Но больше людей — это значит, больше отходов, включая и отходы жизнедеятельности человека. Да, да — какахи. Много каках.

Ежегодно в базовом лагере горы Эверест скапливается по 12000 кг человеческих экскрементов. Там они и остаются вонять в синих бочках, оборудованных туалетными сидениями, до тех пор, пока шерпыне переправят его в Горакшеп, замёрзшее дно озера, ставшее специализированной свалкой Эвереста. В 2014 году правительство Непала постановило, что альпинисты должны покидать гору с 8 кг мусораили оплачивать пошлину в $4000, однако избыток отходов жизнедеятельности остаётся другой проблемой.

Носильщик с отходами спускается с базового лагеря Эвереста

Мусор и отходы жизнедеятельности на Эвересте

«Меня это поразило эмоционально», — рассказал мне Гарри Портер [Garry Porter; кстати, porter по-английски — носильщик / прим. перев.], опытный альпинист и инженер компании Боинг на пенсии. «Мы побывали в самой удивительной стране мира, прошли это путешествие, и смотрели, как они уносят наши какахи. Получается какой-то дисбаланс, — добавляет Портер. — И что, это наша прощальная дань жителям Непала?»

Гарри Портер на Эвересте

Семь лет назад Портер решил сделать какахи своей проблемой, и стал сооснователем проекта "Биогаз Эвереста", полагающегося на добровольцев, инженеров и архитекторов, работающих с самой неподатливой проблемой горы. И время для её решения уже давно настало. В исследовании от 2012 года двух источников воды близ Горакшепа, проведённом Национальным научным фондом, было обнаружено, что один из них не соответствует стандартам для питьевой воды Всемирной организации здравоохранения.

«Нельзя сваливать экскременты в открытых ямах рядом с источниками воды, не ожидая появления проблем с окружающей средой», — сказал Портер. 

Как они планируют решить эту проблему? Превратить все отходы в энергию при помощи «биогазового метантанка».

Метантанки не представляют собой что-то особенное, но цели своей они достигают. «Это не какая-то новая высокая технология», — предупредил Портер. Это просто резервуар, заполненный бактериями, питающимися органическими отходами. Они вырабатывают метан в качестве побочного продукта деятельности, а также жидкое удобрение. Этот газ можно собрать и использовать для подпитки всего, от чайных домиков на Эвересте до ноутбуков, потому что на Эвересте есть и интернет.

Изображение метантанка для получения биогаза

Теоретически, Эверест можно обеспечить бесперебойной какашечной энергией. Но гора не даст сделать этого слишком легко. Чтобы эти бактерии чувствовали себя хорошо и питались с аппетитом, им должно быть тепло; они активны только при температуре экосистемы от 20 до 30 °C. В базовом лагере, расположенном на высоте в 5300 м над уровнем моря, температура регулярно опускается до нуля. Портер говорит, что метантанки используются на всей территории Непала, Китая и Индии, но не так высоко в горах. Если эту технологию можно адаптировать для одного из самых негостеприимных климатов в мире, её можно будет применять и на других горах, испытывающих проблемы с отходами.

Команде нужен был способ поддерживать метантанк в тепле круглосуточно и при помощи готового оборудования, которое можно приобрести на месте. Портер хочет, чтобы этот проект полностью был реализован в Непале — вплоть до последнего аккумулятора. «Мы хотим, чтобы этот проект был непальским. Мы строим его за свой счёт и отдаём им ключи от него», — рассказал он мне.

Решением стала солнечная батарея на 8,5 кВт, похожая на те, что люди ставят у себя на крышах домов, купленная в Катманду. Солнечная батарея, присоединённая к 48 двухвольтовым аккумуляторам, создаёт достаточно электричества для того, чтобы согревать метантанк в течение ночи.

«Мы готовы испытать эту схему, клиент готов поучаствовать в проекте, но нам нужно собрать денег», — говорит Портер, хотя при нашем разговоре он не был готов оценить стоимость проекта. Проект пока находится в стадии прототипа, но команда, скооперировавшись с Университетами из Сиэтла и Катманду, доказала, что метантанк способен работать с человеческими отходами и выдавать метан, по крайней мере при оптимальных температурных условиях в лаборатории.

Команда уже продумывает следующие шаги. Портер не хочет позволять использовать удобрение, пока не проверит его на содержание патогенов человека — от норовирусов до холеры. Если болезнетворные микроорганизмы сумеют выжить в метантанке, удобрение не будет безопасным для использования при выращивании зерновых на корм людям.

Хозяева чайного домика в Непале

Проект биогаза Эвереста работал с двумя непальскими организациями, комитетом Сагарматхи по контролю над загрязнениями и комитетом Сагарматхи по управлению буферной зоной национального парка, чтобы гарантировать соответствие схемы установки стандартам этих организаций, и возможность сбора установок на месте непальскими рабочими.

«Они сказали: Больше всего нас интересует, когда вы уже сможете начать, поскольку то, что делают тут альпинисты, является неуважением к горе», — добавил Портер.

Некоторые альпинисты считают, что в последнее время гора превратилась из места паломничества искателей приключений в туристическую приманку для богатых. Но, вне зависимости от того, чем стал Эверест, его современное наследие было построено на спинах часто безымянных и невидимых шерпов. Проект биогаза Эвереста, кажется, начинает потихоньку оплачивать этот долг.

Уважение Портера к Эвересту очевидно, и он уверен в том, что проект с биогазом ждёт успех. «Как мы можем защитить гору, чтобы она была доступна и моим детям, и детям моих детей? — спрашивает Портер. — Для меня это просто вопрос будущего».