100 лет Вильяму Похлёбкину. Жизнь и смерть советского кулинара.

20 августа исполнилось 100 лет со дня рождения Вильяма Похлёбкина (1923—2000), известного советского историка и кулинара. У тех, кто впервые слышал это имя и фамилию, само их сочетание порой вызывало улыбку: на первый взгляд, торжественное британское «Вильям» не очень гармонирует с русским и явно не аристократическим «Похлёбкин». Вдобавок, это кулинар...

Но вот так было, что отец Вильяма Васильевича, революционер по имени Василий Михайлов (1888—1954), взял революционную кличку в честь деда-крепостного, помещичьего повара, прославившегося своими похлёбками. После революции кличка стала фамилией, и к ней добавилось звучное имя Вильям — может быть, в честь того самого Шекспира, а по другой версии, В.И. Ленина (ВИЛ). Новоявленный тёзка английского драматурга вначале пошёл скорее по стопам предка-повара, и на фронтах Великой Отечественной войны в качестве дневального по кухне готовил однополчанам замечательные похлёбки и другие блюда, добавляя в них собранные им ягоды, коренья и другие приправы.

Позднее он писал: «Боевое состояние солдат не в последнюю очередь создавалось поваром — его умением, его талантом. Пища в чисто эмоциональном плане влияла на подъём духа, помогала ковать победу».

Советский солдат-повар полевой кухни Т.А. Кожухов. Авторское название фотографии — «Обед готов». Западный фронт.



Немецкая листовка 1941 года

После войны Похлёбкин получил высшее образование и стал историком-скандинавистом, причём достиг немалых успехов в этой науке. В 1968 году опубликовал свою первую кулинарную работу под названием «Чай». Кстати, примерно в это время он проделал один из своих довольно оригинальных кулинарных экспериментов: четыре месяца питался только чёрным хлебом (по полтора килограмма в день) и купажем чёрного и зелёного чая. Пришёл к выводу, что такая сверхскромная диета вполне позволяет сохранять работоспособность. Книга Похлёбкина «Чай» стала особенно популярной на традиционных кухонных посиделках советских диссидентов, о чём сам автор не подозревал. Но диссидентов заворожила её, как тогда казалось, отстранённость от советской идеологии. Сам Похлёбкин узнал о популярности своей книги в такой неожиданной для него аудитории лишь в 1993 году из интервью Зиновия Зиника «Литературной газете». В доперестроечные времена он издал пять книжек по кулинарии, а в настоящее время суммарный тираж его книг, по некоторым оценкам, приблизился к 100 миллионам.
Однако Похлёбкин вовсе не был аполитичен, как могло показаться в 1960-е годы. И это сполна проявилось в Святые девяностые. Сам он воспринимал произошёдшие перемены с возмущением. Вот типичный отрывок из его работы про рыбную кулинарию, в его неповторимом стиле, причём он не скрывает и своих политических предпочтений.
«Появление с середины 50-х — в начале 60-х годов совершенно новых, ранее неизвестных населению пород морской рыбы и абсолютное неумение использовать её рационально и кулинарно грамотно, ещё более усугубило плачевную ситуацию в рыбной кулинарии... Между тем в 60-е годы по весьма низким ценам в продаже постоянно находились такие деликатесные породы рыб, как нототения (хищнически выловленная за 5-6 лет совершенно бесследно), сквама, замечательная исландская и шотландская (красная) сельдь... Никакой просветительно-кулинарной работы с населением о том, что и как можно готовить из этой рыбы, к сожалению, не велось. И период, который мог стать началом нового расцвета русской рыбной кулинарии, прошёл даром, не оставив в бездарных, обленившихся и забывших свои национальные традиции, равнодушных ко всему массах ни малейшего следа... Какие вкуснейшие, изысканные блюда я тогда готовил! И всего за какие-то ничтожные 80 копеек или 1 руб. 15 коп.! Сейчас, в конце 90-х годов, нечто в пять раз более худшее можно получить у «Максима» или в «Метрополе» только за 100 долларов! Конечно, нототении вам не подадут и за 300 долларов. Её нет, и я лишь во сне могу вспоминать её неповторимый вкус, ещё более нежный и душистый, чем у осетрины! А вот в 60-х годах нототению не брали, а брали (вот идиоты!) — тощего невкусного хека, только из-за того, что он по внешнему виду был похож на пресноводную рыбу, а нототения — не была. Как это было по-русски: не суть, не сущность была важна людям, а видимость! И именно эта психологическая черта русских конца XX века стала причиной всех бед страны: как мотыльки, люди не раздумывая полетели на яркий новый, ещё не проверенный «свет» «демократии» и сразу же… сгорели, причем увлекли в этот пожар всю страну. Ибо привлекло «яркое и красивое внешне», а о том, что в своей сути — это гнилое и вредное, — даже не подумали. Так было и с морской рыбой: колючки и тёмный цвет кожи людей беспокоили, а о том, какого вкуса мясо — они и знать не хотели. Но ведь кожу и колючки сразу же выбрасывают после разделки, а мясо готовят и подают на стол. Но даже в такой простой ситуации люди не смогли разобраться, что же важнее — кожа или мясо?! Так чего же было ждать от такого народа? Как он мог разобраться в политиках? Конечно, выбирал по внешним признакам: статный рост, красивая укладка седых волос, манеры «своего мужика в доску». А о том, что скрывается под этой укладкой волос, какова сущность этого человека, совершенно не думали. Надо ли после всего этого удивляться, что не заметили нототению?»

Для тех, кто не застал Святые девяностые, поясню, что под «своим мужиком в доску» с «красивой укладкой седых волос» подразумевался, конечно, Борис Николаевич Ельцин. Ну, а нототения выглядела так:



Нототения



Б.Н. Ельцин. Париж, 1990

И в заключение немного о грустном — о том, как произошла смерть кулинара. По сути, он стал одной из жертв тех самых «Святых», а в данном случае скорее «лихих» девяностых. В апреле 2000 года его тело обнаружили в квартире, где он жил — жил весьма скромно и даже по-спартански, если не считать того, что значительную часть помещения занимала огромная плита для готовки пищи. На теле кулинара обнаружили 11 ран, нанесённых холодным оружием. Возможно, убийц заинтересовала ценная коллекция книг и исторических документов, которые собирал Похлёбкин. Виновники его смерти остались ненайденными...
Вот, собственно, и всё...

Источник