Сифилис, который мы потеряли

Почему у людей издревле чесалось пониже пряжки и испокон веков на мордасах вырастали удивительно рельефные гуммы? Э, ребятки, да вы правильно думали! По некоторым данным, ещё жители древних Помпей страдали от венерических заболеваний. А к пятнадцатому столетию сифилис стал такой же нормой, как сейчас кариес и ОРВИ.

Колумб Америку открыл, великий был моряк. А заодно он нам добыл отличнейший сифак!

Но тот древний штамм трепонемы был каким-то вялым. Ну подумаешь, мудя чешутся да зубы не растут! Кого это удивляло до появления антибиотиков?

Сократ. Лувр. Вот примерно так и выглядит «сифилитический нос».

Заокеанский сифилис был на этом фоне настоящим чудом! 3апавший нос в считанные годы стал отличительным признаком десятков тысяч европейцев… и не только. Да, сифилис — страшно толерантная болезнь.

В качестве первого заражённого, озадачившегося, что вообще происходит с его главным калибром и прочими выдающимися частями тела, обычно называют Винсента Пинсона – одного из спутников Колумба, командовавшего в первом карибском турне каравеллой «Нинья». Но, разумеется, он был не единственным «счастливчиком» того славного похода. Вслед за первым десятком заболевших «американским» сифилисом, быстро нарисовался второй, третий…

Винсенте Пинсон. Он привёз букет.

А как иначе? Куда идёт матрос по возвращении из экспедиции? Правильно, в кабак, где предаётся дегустации плодов труда местных виноделов и приятному времяпрепровождению в окружении прекрасных дам. Каковые, разумеется, всегда рады поделиться полученным в подарок «ожерельем Венеры» с каждым первым, будь то моряк, наёмник или просто проезжий купец.

Кстати о наёмниках. Принято считать, что в Средние века мобильность населения была не слишком высокой. И это верно в целом. Но только не в отношении этих ребят! Сотни и тысячи агрессивных бомжей бороздили Европу в поисках денег, баб и кого-нибудь убить. И эти поиски были неизменно успешными, во всяком случае – в отношении последнего пункта. Средневековье вообще было временем благодатным это смысле.

Одним из постоянных работодателей для отважных носителей твёрдой шпаги и длинного шанкра был французский король. В ту пору всевозможные Карлы, Филиппы и Людовики вели войны не то, чтобы постоянно, но уж всяко чаще, чем мылись. Карл Восьмой не был исключением.

Вздумалось ему идти воевать Неаполитанское королевство. Исключительно для восстановления исторической справедливости и ради возвращения Неаполя в родную гавань под сень французской короны, да-да. А кто может наиболее легитимно обеспечить путь какой-либо территории на Родину, как не тысяча-другая наёмных головорезов?

На том и порешили.

Поначалу ничто не предвещало никаких «камней с неба». Восторженные жители, истомившиеся под гнётом арагонской хунты, встречали освободителей с неизменным энтузиазмом. Швейцарские аркебузиры, французские арбалетчики, рыцари королевской свиты и тысячи ландскнехтов всех мастей, форм, размеров и сексуальных ориентаций словно плугом прошлись по итальянским нивам, рощам и падям. Что поделать! Сотни проституток непосредственной поддержки трудились денно и нощно, но их усилий было недостаточно…

Французский флот нанёс неаполитанскому чувствительное поражение. Флоренция передала Карлу пару городов и целую россыпь крепостей на побережье. Новый, 1495 год французы уже встречали в Риме. К концу февраля на горизонте замаячили крыши дворцов и борделей Неаполя. Значительная часть защитников города стремительно разбежалась, роняя кал и достоинство. И вот 22 февраля основная цель похода была достигнута – над Кастель-Нуово было поднято знамя с лилиями.

К тому моменту сам Карлуша уже использовал по назначению всех фрейлин, которых вёз с собой «для помощи по хозяйству». Это самое беспокойное хозяйство жаждало новых приключений. И оно их нашло.

Блестящая победа, новый титул (Карл Восьмой короновался в Италии как король Неаполитанский и Иерусалимский), два месяца пиров и оргий в одном из красивейших замков мира – чего ещё желать в 24 года?

Разве что продолжения банкета!

А вот с этим-то вышла неувязочка. В конце марта сложилась мощная антифранцузская коалиция в составе Папы, королей Испании, Германии и Англии, а также некоторого количества местной итальянской знати вместе с венецианскими буржуинами. Наскоро сколотив армию в тридцать тысяч морд всякого сброда, они выдвинулись наказать проклятых оккупантов.

К этому времени французские войска, разбросанные по многочисленным гарнизонам, доосвобождались до того, что каждый третий француз и примкнувший к нему швейцарец приобрели новомодный подарок с американского континента – сифилитические шанкр и/или панариций.

Собственно, Карл Восьмой Валуа.

Новое поветрие вызвало массу кривотолков. Для современников было очевидно, что болезнь послана самим богом в наказание. За что? О, придумать подходящую причину не составило труда.

Например, каннибализм. Противниками Карла Восьмого упорно распространялись слухи о том, что французский король лично ел неаполитанских детей. А его солдаты – соответственно всех остальных, кого могли догнать. Подобными мифами неизменно обрастает любая война. Но в глазах современников эти нелепые слухи, казалось, получали непосредственное подтверждение. Хотя детей вроде как едят не тем местом, которое обычно первым страдает при сифилисе.

Поняв, что его войска стремительно теряют боеспособность и надо действовать, пока не стало совсем поздно, Карлуша двинулся навстречу противнику, с которым и встретился 6 июля при Форново. Швейцарцы вместе с артиллерией затащили каточку. Однако хитрые сербские наёмники-стратиоты из состава венецианского отряда разграбили французский обоз. В итоге у самого Карла к ночи не осталось даже свежих трусов.

Эти самые трусы спасли французскую армию. Сербы и примкнувшие к ним греки с албанцами вполне резонно решили, что лучше спокойно грабить обоз, нежели лезть под картечь. Так союзники лишились значительной части кавалерии, а сифилис пришёл на Балканы.

Интересный факт. Строго говоря, первые полноценные трусы как мужское нательное бельё появились лишь в 20 веке. А в Средние века в моде были т.н. «брэ» (braies). Причём брэ могли быть как деталью исподнего (у кого оно вообще было), так и повседневной одеждой (у всяких смердов). Среди прочих, существовали брэ с характерным разрезом сзади, чтобы испражняться прямо в штанах, но не в штаны. Проблемы с санитарией и соответствующие кишечные заболевания, это вот всё.

Брэ, две штуки. Средневековая иллюстрация.

Измученные неравной борьбой против трепонемы, войска французского короля выглядели после боя достаточно уныло, несмотря на очевидную победу. Потери итальянцев и прочих англо-германцев оказались почти в два раза выше, их командование действовало разобщённо, а разноплеменные бойцы были деморализованы. И всё же развить первоначальный успех Карлу Восьмому по понятным причинам не удалось. Пришлось пойти на перемирие, и сифилитики отправились домой вместе со своими «букетами».

Так маленькая трепонема нанесла непоправимый урон одной из сильнейших армий Европы.

Вскоре гугеноты объявили, что бог покарал болезнью солдат Карла за распущенность, т.к. те вступали в противоестественную связь с лошадьми. Ну не могли в эту тёмную эпоху оценить всех прелестей межвидового секса. Правда, зачем французам пользовать лошадей, если к их услугам были тысячи горячих итальянских дев, протестанты не уточняли. Зато именно с тех пор сифилис стали называть «французской болезнью».

Интересный факт. По поводу того злосчастного похода Вольтер написал: «Тогда французы приобрели Геную, Неаполь и сифилис. Потом они были отброшены и потеряли Неаполь и Геную, но уж зато сифилис остался при них». И он таки действительно остался…

А звание «величайшего сифилитика эпохи» надолго закрепилось за Франческо Гонзагой. Ну там как оно было... Весьма уважаемый в определённых кругах главарь тяжеловооружённой банды, т.е. кондотьер, Гонзага считался «лучшем рыцарем Италии». Именно он возглавлял Скуадру Адзурру в Сифилитической войне. Как мы уже поняли, лягушатники, сами разъеденные сифаком, нагнули его разномастное войско. Но, одержав тактическую победу, они отправились-таки восвояси. А сам Гонзага, что характерно, нанялся на службу к французскому королю! Правда, к следующему после Карла.

Франческо II Гонзага. Сильно приукрашенный скульптурный портрет из музея Мантуи.

После этого, как настоящий солдат удачи, славный парень Франческо обернул оружие против своих бывших работодателей – Венеции и Папы. Просрал полимеры и на сей раз, но при этом получил звание церковного знаменосца (гонфалоньера). В общем, мутная история.

Будучи давно и безнадёжно больным вы-поняли-чем, женился на сестре анально побеждённого им герцога Альфонсо Феррарского. Этим он значительно укрепил власть собственных фаллоса и шпаги над Мантуей.

И долго ещё в разных городах и посёлках Северной Италии рождались лупоглазые курносые детишки с характерными пороками развития…

Первые упоминания об этой болезни в русскоязычных источниках относятся, на секундочку, к концу 15 века! «Собирание земель» ещё только подходит к концу (или нет), едва издан «Судебник», двуглавому орлу русских великих князей не исполнилось и двух лет, ещё жива Зоя Палеологиня – ан Иван Третий, посылая в Литву боярского сына Ивана Мамонтова, наряду с другими поручениями даёт наказ: «Пытати ему в Вязьме князя Бориса, в Вязьму кто не приезживал ли болен из Смоленска той болезнью, что болячки мечются, а словеть Французская». Та самая «френчь», «французская болезнь», то есть сифилис, к 30 марта 1499 года уже распространилась по Смоленщине настолько, что об этом упоминает лично Государь Всея Руси! Но откуда?..

От верблюда. От маленького литовского сифилитического верблюда, который активно вёл торговлю с Московией. А где торговля – там и инфраструктура: налоговая, стража, баня, бордель… Иначе никак.

Иван Третий (он же Великий) — автор первого из известных русских документов, упоминающих сифилис

Иоанну Васильевичу об этом прекрасно известно. Поэтому он добавляет: «в Вильне о том пытати, есть ли еще та болезнь или нет». Нужно помнить, что в тот момент и Вильно, и Смоленск принадлежали Великому княжеству Литовскому. Москва вообще отказалась от Смоленской земли «на вечные года» ещё при Василии Тёмном.

Мамонтов опоздал. Пока он катался по Смоленскам да Вильнам, «френчь» уже проникла куда восточнее и начала своё победоносное шествие по городам и весям Московии. Этому отлично способствовала религиозность большей части населения, большое количество «знахарей», которые зачастую были разносчиками ничуть не хуже проституток, и почти полное отсутствие гигиены. Сказки про необыкновенную старорусскую чистоплотность оставьте для «Рен-ТВ».

Поначалу никто и не думал лечить это вот всё – божья кара же! Только постом, покаянием и молитвой изгоняется недуг сей, жертвуйте на храмушек и да воздастся. Если верить «Домострою», конечно. Таковы уж традиционные ценности. Недаром Коллинз, придворный лекарь Алексея Михайловича, царя Тишайшего, записал про эту хворь: «проникнув однажды в такую страну, какова Русь, она, как барсук, врывается так глубоко, что не иначе прогонять ее можно, как копьем и огнем».

Нельзя сказать, что с болезнью вообще не пытались бороться. Во второй половине 17 столетия уже существовали десятки специалистов – «чепучинных мастеров». Использовали они в своём нелёгком деле сироп некоего «чепучинного корня», доставляемый из Персии. Стоило это средство недёшево, да и помогало далеко не каждому.

Однако лучше предупредить болезнь, чем лечить её, так ведь? А с появлением регулярной армии европейского типа вопрос борьбы против сифилиса вновь приобрёл остроту. Маленькая трепонема грозила подорвать военную мощь целого царства, которое, по своему обычаю, только-только поднималось с колен. В «Воинских артикулах» от 1716 года отдельно упоминается, что «никакие блудницы при полках терпимы не будут, но ежели оные блудницы найдутся, имеют они без рассмотрения особ, через профоса раздеты и явно выгнаны быть». Примерно в то же время начинается кампания против публичных домов. И если выявить и изгнать «блудниц при полках» постепенно удалось, то в борьбе с проституцией как явлением успехи оказались не слишком великими. Посему было объявлено «о бесплатном лечении всех военнослужащих, кроме офицеров, которые себе наживают болезни французские». Да-да, ребятки, бесплатная медицина (а точнее – лечение за счёт государства) – изобретение отнюдь не новейшего времени.

Впрочем, касалось это нововведение не каждого. Если простой бойчина мог бесплатно поплюхать своим штыком в баночке с марганцовкой, то уже его командир был лишён такой возможности. С господ офицеров повелено «брать плату смотря по случаю и рангу».

В любом случае¸ такие полумеры ни к чему не привели. В 1721 году царь предписал начать строительство специальных домов для лиц «непотребного и невоздержанного жития». Вроде бы что-то даже пытались запилить в этом направлении, но сначала нужно было мир заключать, потом титул императора принимать, потом Каспийский поход, потом денег нет… А там и помер государь, так Россию от напасти не избавив.

Меж тем народ русский разъедался сифаком всё быстрее. Екатерина, которая «Петру Великому вослед», вынуждена лично присутствовать на заседаниях Сената при обсуждении необходимых мер по противодействию эпидемии. В новый, 1763 год империя входит с указом для Медицинской канцелярии, каковым предписывалось учредить в городах «нарочные дома» для излечения от «прилипчивых и заразительных болезней». Что характерно, у приходящих больных настрого воспрещалось спрашивать фамилию и сословие. Возможно, именно с этого и берёт начало анонимная медицинская помощь в России.

А указ-то был весьма своевременным. Питерский генерал-губернатор Глебов 17 мая 1763 года докладывал Ея Величеству, что в городском госпитале более половины больных «одержимы франц-венерией». Нет, серьёзно, сифилис в середине 18 века официально объявляется болезнью не просто распространённой, но, хотя бы в одном регионе, САМОЙ распространённой. Кроме того, Глебов предлагал: «Подозрительных женщин сыскать, осматривать и лечить больных. После лечения особо отличившихся в непотребстве женщин отсылать на поселение в Нерчинск. Больных, принадлежавших помещикам, возвращать им, если последние внесут деньги за лечение и питание, а если не пожелают, то таких больных отправлять на поселение». Вы правильно поняли, так и заселялось русское 3абайкалье.

Да-да, это «где золото моют в горах». Строго говоря, конкретно золота в тех местах не водилось, зато в ту эпоху там имелись свинцово-серебрянный рудник и тюрьма при нём – два градообразующих предприятия. Постепенно город рос, заключённые искупали свою вину при помощи труда, который освобождает. Некоторые впоследствии и селились тут же, составив вместе с казаками и местными бурятами забайкальский «интернационал».

Очевидно, что в таких условиях всегда рады новоприбывшим, владеющим полезными навыками. А если этот новоприбывший оказывался ссыльной проституткой, то восторгу старожилов не было предела. Тем более, что каждая из них числится здоровой, и справка соответствующая есть.

Разумеется, лечили тогда так себе. А иногда и вовсе не лечили. Его Превосходительству всегда быстрее и проще просто подмахнуть список этапа, другим бланком оформить солдатиков для конвоя – и ехать в ресторан, артисток обожать. У которых, кстати, тоже справки есть. А вы, господа военнослужащие, ебитесь как хотите.

Они и еблись. Так, что шанкр очень быстро стал неотъемлемым признаком конвоира.

Интересный факт. В российских госпиталях на протяжении всего 19 века достаточно редко встречались больные, имеющие первичные сифиломы внеполовой локализации. В отличие от той же развратной Франции, например.

Однако ранние упоминания о распространении «французской болезни» за Уралом относятся ещё к петровскому времени. Согласно современным данным, одними из первых сибирских сифилитиков были солдаты и офицеры армии шведского короля Карла Двенадцатого, которым не повезло попасть в плен под Полтавой. Их повзводно и поротно этапировали в Тобольск, надолго ставший рассадником трепонемы.

Но почему же «одними из первых», а не просто «первыми»? Неужели был и другой какой-то путь заражения?

Бинго! Земля-то круглая. И пока шведские сифилитики уныло топали с запада, американские плыли с востока, помахивая гарпунами. Китобои и занесли в Приморье, на Камчатку и на Чукотку этот дар цивилизации. Местное население активно сбывало морякам пушнину в обмен на табак, металлические изделия и спиртное. Надо сказать, носители демократии обдирали туземцев только в путь, но тем выбирать не приходилось. Пополнить запасы бухла перед долгой зимой обычно было больше негде, так что рыночек порешал. А где рыночек – там и проституция.

Правда, в первой четверти 18 столетия проституция «как промысел» была мало распространена на Дальнем Востоке. Люди жили согласно традиционным, древним обычаям и традициям. Так что дорогому гостю частенько просто предоставляли женщину на ночь. Можно ещё упомянуть такие явления, как «трубка дружбы» (совсем как у индейцев, да-да), общая баня (в тех местах, где вообще мылись), привычка обращаться со всякой хворью к целителю или шаману, которые могли годами рук не ополаскивать – что ещё надо для того, чтобы заразить тысячи и тысячи в считанные годы?

Тем не менее, несмотря на влияние проклятых заокеанских капиталистов, якуты и чукчи называли сифилис «русской болезнью», что как бы намекает нам. Казаки Анадырского острога тоже ведь не святые, а трепонема не разбирает, премерзостный ли ты американский китобой или православный разносчик духовности.

Любопытное совпадение – в тот же период открывается первая специальная больница с полутюремным режимом для женщин, страдающих от «французской хвори». Точнее, изначально в этом месте был т.н. «прядильный дом», куда помещали выловленных в городе представительниц «непотребного и неистового женского пола», и лишь в середине 18 столетия там окончательно оформляется постоянный госпиталь, а после – и Медико-хирургическое училище. А располагалось это заведение в Калинкиной деревне, отчего в обиходе часто именовалось «Калинкиным двором». В общем…

Ах, красавица, душа-девица,

Полюби же ты меня!

Ай-люли, люли, ай-люли, люли,

Полюби же ты меня!

Калинка, калинка, калинка моя!

В саду ягода малинка, малинка моя!

Но время шло, появлялись всё новые венерологические клиники, издавались очередные указы… А каков же был эффект? Открываем «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Читаем:

«Но кто причиною, что сия смрадная болезнь делает столь великие опустошения, не только пожирая много настоящего поколения, но и сокращая дни грядущих, разве не правительство?»

Вы думаете, что вдалеке от развратных столиц народ вёл жизнь скромную и воздержанную? Э, ребятки, да вы реальностью ошиблись! Маленький пример: в 1794 г. харьковский губернатор Теплов докладывал в Сенат о чрезвычайном распространении сифилиса среди жителей окрестностей Харькова и даже представил смету на строительство специальных больниц. Однако подход Теплова к этому вопросу российским властям был не по душе. Как это так – больницы строить, а репрессивных мер не предпринимать? Ведь есть же проверенная (хоть и неэффективная, но кого это волновало?) метода: «развратных женщин, какие есть, батогами бить и отсылать прямо на Иркутские фабрики», только так! Как говаривал майор Прокопенко, «это значит одним зайцем сразу всех убить». То есть и Сибирь заселить обладательницами полезных навыков, и наличный состав в борделях средней полосы омолодить.

Харьковский губернатор Алексей Теплов. Предложил не просто выселять сифилитиков, но и составил смету на строительство соответствующих лечебниц в губернии. Явный либерал и вольтерьянец, да?

И вроде бы даже на спад пошло поветрие. А тут – опаньки! – Наполеон. Книга «Всеобщая история врачебного искусства», изданная в Петербурге в 1818 году, прямо повествовала о том, что «взятием Парижа хотя и кончились причины болезней от перемены воздуха, трудов и недостатка пищи происходящих, но зато открылись гораздо важнейшие к произведению между воинами такой болезни, от которой едва ли не больше их погибнет, нежели от самой войны». В общем, скажи-ка, дядя…

Только в 1847 году в столице появляется «Комиссия для надзора за бродячими женщинами». Таким образом власти решили, наконец, «обратиться к общемировой практике» и регламентировать проституцию. К этому времени каждый шестнадцатый рекрут имел признаки сифилиса, а в гражданских больницах 10 % госпитализированных лечились от «французской болезни». Что характерно, некоторые даже успешно. Повивальных бабок постепенно начали учить выявлению симптомов венерических заболеваний у женщин и детей. В городах всё активнее внедрялось невиданное чудо науки и техники – мыло. Правда, стоило оно немало. Наконец, появление сотен земских больниц с их санитарно-гигиенической и профилактической направленностью позволило всерьёз говорить о хоть каких-то значимых успехах в борьбе против трепонемы.

Интересный факт. К середине 19 века между Тобольском и Анадырем была одна-единственная полноценная больница – в Иркутске. Страдающих от сифилиса там лечили ртутью и серебром. Ну а «народные целители» пользовали несчастных, попавших к ним, колоссальным набором всякого-разного, от смеси пороха с купоросом до медвежьей желчи.

Большим прорывом были работы Михаила Стуковенкова, основоположника Киевской школы дерматовенерологов. Ему впервые в мире удалось научно обосновать методы лечения сифилиса ртутными препаратами и обозначить конкретные дозировки. Работы Стуковенкова оставались актуальными как минимум до 1963 года. Разумеется, ртуть для лечения сифилиса применялась и ранее, и кто знает, сколько народу в дополнение к трепонеме получило ещё и ртутное отравление.

Михаил Стуковенков. Именно он поставил «на научные рельсы» борьбу против сифилиса

Наконец, с началом 20 века болезнь и вправду пошла на спад. А потом демобилизовались герои Японской войны… Поражённость личного состава русской армии сифилисом в 1904 г. была равна 9,76 %, а в 1906 г. уже 17,85. Вы правильно поняли, каждый шестой шёл на дембель с сифаком. Недостаточное количество врачей и медикаментов в России-которую-мы-потеряли, безграмотность населения и отсутствие элементарных понятий о гигиене вкупе с любовью к массовому целованию всевозможных икон и мощей привели к тому, что во многих поселениях число сифилитиков составляло свыше 15% осмотренных, а в отдельных вопиющих случаях – до 40. Эпидемия угрожала существованию целых народов.

Серьёзно, автохтонное население центра и юга Сибири и части Кавказа до второй четверти 20 столетия практически не было охвачено централизованной медициной. В итоге почти каждый третий абориген был сифилитиком и не считал это чем-то плохим.

Но как так-то?

Азиат-сифилитик

А всё просто. «Постельных принадлежностей не полагается; на полу и на кошме, предназначенной днём для сидения, ночью спят вповалку мужчины, женщины и дети, прикрываясь теми шубами и халатами, в которых постоянно ходят. Шаровары и рубаха никогда не моются и носятся их обладателем до тех пор, пока от ветхости сами не свалятся. Бани здесь совершенно отсутствуют, а купанья бурят не признаёт. Мыла здесь в обиходе не существует. На наши утренние умывания стекалось поглазеть, как на что-то странное и никогда не виданное, почти всё население улуса» - так пишут про традиционные ценности уже более поздние исследователи. При этом считалось нормой, что каждый второй не доживал до 12 лет. Рождение же женщиной ребёнка до брака и вовсе считалось плюсом – стало быть, годная самка-то, продолжательница рода! Надо ли говорить, что «продолжательницами» туземки становились лет в 13-14?

Вот в таких замечательных условиях Россия вступила в грозную военную пору. Ещё в 1916 году внеочередной Пироговский съезд попытался как-то мобилизовать отечественную медицину, однако выводы из работ светил венерической мысли пришлось делать уже под флагом другого цвета…

Только в 20-е годы были созданы специальные «венерические отряды», в которые привлекались и зарубежные специалисты, в первую очередь – немецкие. И их главным противником стали не бактерии, а носители местной духовности – всевозможные ламы, имамы и шаманы. Обычным явлением был отказ туземцев от анализов крови. Дескать, какой-то уважаемый старец объявил, что проклятые колдуны-учёные через кровь наводят порчу на весь род. Такой подход здорово способствовал дальнейшему победоносному шествию трепонемы среди азиатов. Только к началу 30-х годов стало окончательно ясно, что эпидемия сифилиса в целом побеждена в большинстве областей Украины и Кавказа, а ещё лет через пять-семь — и в Сибири.

Сифилис и его влияние на культуру

Мы привычно повторяем банальные фразы о богатстве русского языка. Ну да, великий, могучий, это вот всё. И мало кто понимает, что за многими словами и речевыми оборотами, вполне привычными, стоят истории целых народов, судьбы тысяч и тысяч людей и важнейшие исторические явления, до сих влияющие на нашу повседневную жизнь, даже по прошествии столетий…

Возьмём, хотя бы, такое общеизвестное слово, как «чепушило». Каждому знакомо это жаргонное ругательство. Существуют даже легенды о том, как оно появилось в купеческой среде лет триста назад и что оно в ту пору значило. Но легенды эти оставим на потом как-нибудь и обратимся ко вполне конкретным историческим фактам.

«…при осмотре князя Ивана сына Борятинского установлено, что у него болезнь чепучинная, и за такой болезнью ему государеву службу служить немочно». Это, как и положено, фраза, вырванная из контекста. А этим самым контекстом является отчёт Аптекарского приказа. В 1667-69 годах служащие сего приказа впервые в Московии провели массовый медосмотр лиц, жалующихся на «прилипчивые» болезни. Фактически, именно с этого периода ведёт историю целенаправленная государственная борьба против распространения инфекций. Разумеется, всяческие «поветрия» пытались пресекать и раньше, но именно после 1667 года противостояние инфекционным заболеваниям выходит на качественно новый уровень. И очень показательно, что в одном из первых отчётов фигурирует столь полюбившаяся нам (так ведь?) болячка.

Да-да, «чепучинная болезнь» - это одно из названий сифилиса в России-которую-мы-неоднократно-потеряли. Соответственно, и слово «чепушило» изначально означало сифилитика – человека болезненного, грязного, неуравновешенного, вызывающего брезгливость и вообще настоящего патриота. Из того же отчёта можно узнать, между прочим, что у одного царского стряпчего оказались «фрянки по всему телу… и болезнь лечить у него можно». То есть сифилис во-первых не был хворью исключительно маргиналов и прочих солдат удачи, а во-вторых - ко второй половине семнадцатого века вполне себе считался излечимым!

Но почему «фрянки»?

Так уж повелось, что что уже на рубеже 15 и 16 столетий сифилис стали именовать «французской болезнью». В русском языке встречается такой вариант названия, как «французка». Соответственно, «фрянки» - это пятна на теле, порождённые той самой «французской болезнью».

Интересный факт. Для обозначения этой болячки использовалось множество эвфемизмов. В России, например, её долгое время даже в официальных документах обозначали как «немецкая хворь». Ведь в ту пору «немцем» звали почти каждого европейца, а француз он или поляк — не всё ли равно?

Не только царских чиновников и медиков интересовал люэс насущный. Каждому ведь известен такой памятник старины глубокой, как «Домострой»? Да-да, речь именно о той самой книжице под редакцией протопопа Сильвестра, одного из фаворитов царя Иоанна, поначалу ещё не слишком-то Грозного. Иногда это произведение называют «легендарной христианской книгой», но эти заявления мы оставим на совести их авторов.

Так вот - в «Домострое» мы находим упоминание о болезни, именуемой «френчью», то есть «французской». Уже тогда эта болезнь доставляет столько беспокойства, что о борьбе против неё приходится упоминать в столь важном сочинении. Отчего-то вспоминаются потрясающие телевизионные истории о семейных и прочих традиционных ценностях.

Но чепушило – чепушилой, а обогащением лексики сотрудников Минкульта влияние сифилиса на мировую культуру не ограничилось. И, как положено болезни, основные «заслуги» трепонемы приходятся на медицинскую сферу. Нет, речь не пойдёт сейчас о том, как Айболиты со времён Парацельса и до 1963 (а то и дольше) года накачивали подопечных ртутью в надежде избавить их от последствий пятничного кутежа. Дело в том, что борьба с сифилисом привела к развитию пластической хирургии!

Одним из «милых» (хотя и необязательных) признаков запущенного сифилиса является т.н. «провалившийся» нос. Это происходит тогда, когда соответствующая язва располагается в области крыльев носа. Постепенно нарушается структура носовой перегородки, разрушается хрящ… И – вуаля! Ещё одним Волан-де-Мортом больше.

А их и без того было немало. После Первой Итало-французской войны сифилис стал общественным достоянием, существенно скрасившим быт тысяч и тысяч европейцев. Даже самые знатные вельможи не избегали заражения. Так как главными центрами распространения болезни изначально стали Италия и Франция, было бы логично, если бы первые успехи в борьбе с ней были сделаны в этих странах.

Так и вышло. В 1597 году Гаспар Тальякоцци публикует трактат «De chirurgica cutorum per incisionem», в котором на конкретных примерах повествует о возможности восстановления поврежденных носов при помощи фрагментов тканей с руки. Делалось это так: лоскут кожи частично срезался с внутренней поверхности плеча и прикладывался к тому, что оставалось от носа, сама же рука жёстко крепилась дней на 20. По окончанию сего срока кожу отрезают окончательно, получившийся нос зашивают, граждане довольные расходятся по домам.

Фрагмент иллюстрации из трактата Г. Тальякоцци.

«Мы лечим и восстанавливаем части тела, данные природой, но отнятые роком», писал Тальякоцци в своём трактате. Разумеется, такой подход не мог удовлетворить Святую Церковь. Как это так, поветрие ниспослано Всеблагим Человеколюбивым Господом Вседержителем в наказание грешникам, а тут – опаньки! – три недели с задранной рукой дома посидел, и как заново всё отросло! Что за беспредел вообще? В итоге хирург подвергался травле не только на протяжении своей жизни, но и после смерти, когда был похоронен в «неосвящённой» земле. Однако предложенный им метод надолго стал единственным способом скрыть божье нерасположение к человеческим носам.

Сифилис использовался и в политике, а точнее – в пропаганде. Голландские протестанты утверждали, что источником заразы являются католики. По такой логике выходило, что здоровье голландцев целиком зависит от того, насколько быстро будут уничтожены все католики в Нидерландах. И эта пропаганда таки возымела действие, герцог Альба гарантирует! Отличная завязка для материала на тему национализма, кстати.

Раз уж зашла речь о политике, упомянем такого деятеля, как Абрам Линкольн. Обычно указывается, что Мери Тодд, вдова 16-го президента США так и не смогла оправиться после гибели мужа, в результате чего была отправлена сыном в психиатрическую клинику. Однако загреметь в дурку в ту пору можно было не только психу. Кто сказал «как и сейчас»?

И ведь что характерно! Как и положено настоящей леди, «букет» был ей получен от благоверного. В конце концов, именно Америка является родиной современного сифилиса. Будучи избранным в Законодательное собрание штата Иллинойс, «честный Эйб» решил гульнуть… Ну и нагулял. Правда, есть версия, что всему виной его весьма тесные отношения со своим другом Джошуа Спидом и капитаном телохранителей Дэвисом Дериксоном.

Биографы Линкольна упоминают, что президент был склонен к затяжным приступам меланхолии, которые могли сменяться вспышками ярости. Время от времени он принимал голубые пилюли, состоявших из розовой воды, меда, сахара и ртути.

В общем, теперь вы понимаете, почему из четырёх сыновей Линкольна до седин дожил лишь один.

И всё же наиболее заметным является то влияние, которое трепонема оказала на мир европейской моды. Да-да, не удивляйтесь.

Обратим наш взор на историю Франции периода Людовика-Красна-Солнышка. Высокие каблуки (как у женщин, так и у мужчин), духи, пудра и парики, парики… О, париками наш королёк был просто-таки одержим! Не то, чтобы они были придуманы при французском дворе, - нет, парик известен человечеству с глубокой древности и носился многими аристократами более ранних эпох. Однако именно Луи №14 сделал парик непременным атрибутом придворного, дипломата, офицера…

Казалось бы, ну и что такого? Мало ли, у кого какая придурь в голове… Однако нужно понимать, что очень многие прихоти отдельных особ в истории человечества имеют вполне утилитарную подоплёку. И европейские парики - не исключение.

Так уж вышло, что сифилис вызывает выпадение волос. К началу Нового времени лысина перестала ассоциироваться с мудростью и окончательно превратилась в предмет насмешек. А лысели многие и, как мы понимаем, не только от старости. Ответом на напасть и стал парик.

Разумеется, не только эту цель преследовало такое нововведение. Например, парики помогали эффективно бороться со вшами. Нет, серьёзно, парик можно снимать и просто-напросто кипятить! А вы попробуйте вывести насекомых из густой шевелюры…

По той же причине многие мужчины (да и женщины иногда) в семнадцатом веке стали брить головы. Всевозможная живность, копошащаяся, гадящая и размножающаяся на макушке и без того всех допекла, а уж если сквозь её обиталище проглядывает сифилитическая плешь – пиши пропало, засмеют. Доказывай потом, что виной всему банальная оспа, например. Лучше уж побриться как следует, а получившийся купол прикрыть.

Меж тем волосы выпадали не только на затылке, но и на мордасах. Посему, чтобы продемонстрировать потенциальным дамам сердца собственную состоятельность в качестве осеменителя, поначалу дворяне а затем и все остальные начали отращивать длинные волосы и пышные усы. Ну что, портреты трёх с половиной мушкетёров заиграли новыми красками, да? В шестнадцатом столетии растительность на лице начали повсеместно завивать и подкрашивать, чтобы скрывать ее постепенное выпадение. Ну а недостаток волос на голове помогал скрыть всё тот же парик.

А уж какое количество деятелей искусства связали свою судьбу с трепонемой — и не сосчитать! Возьмём, например, Бетховена. Не так давно был сделан анализ пряди волос композитора. В них обнаружены следы препаратов ртути. Такие использовали в 18-19 веках для лечения сифилиса. Кстати, его отец также страдал от этой болезни. Хотя, как известно, пока одни страдают, другие получают удовольствие. Эйфория, сменявшая приступы плохого самочувствия (что вообще характерно для одной из стадий развития болезни) помогла Бетховену окончить знаменитую Девятую симфонию. И как окончить!

Ну а умер Людвиг Иоганнович от такого нехорошего набора болячек и ядов, что лучше к ночи не вспоминать. Там не только сифилис, но и тиф, и волчанка (привет, доктор Хаус!), и свинцовое отравление… Ну и попивал наш гений, не без этого.

Или, допустим, Шарль Бодлер. Кто не знает — просветим: это был такой незаурядный французский дядька, большой поэт, сгенерировавший основы эстетики сразу двух направлений в литературе – символизма и декаданса. Алкоголик, наркоман и просто хороший человек.

Бодлер всегда предпочитал что-нибудь этакое. Однажды признался, что в своё время был страстно влюблён в свою мать. А после получения наследства (да, папаша не дожил) сошёлся с балериной Жанной Дюваль, креолкой-гаитянкой. Она его прилюдно унижала, требовала баснословно дорогих подарков, изменяла с первым встречным – в общем, классика. При этом он некоторое время нарочно избегал секса с ней, боясь заразить возлюбленную трепонемой. Подцепил же заразу Бодлер ещё несовершеннолетним во время длительной череды попоек в парижских кабаках.

Бодлер и Дюваль. Им осталось недолго.

Своей любви он посвятил стихотворения с характерными названиями «Танцующая змея» и «Падаль». Впрочем, не только их. А после издания первого сборника, поэт и вовсе был оштрафован за богохульство и нарушение норм этой вашей общественной морали.

Интересный факт. Именно Жанне Дюваль посвящена песня «Улица роз». Та самая.

Что характерно, Бодлер и Дюваль таки померли от сифилиса. Она – в лечебнице для бедняков, частично ослепшая и почти утратившая возможность передвигаться самостоятельно. Он – в дурдоме. Почему именно там? Очевидно же: апатия, запутанность мыслей, прогрессирующая речевая дисфункция, постоянно отвисшая челюсть… Явный псих! А сифилис – это так, «купидонова болезнь».

Под занавес этой чрезмерно растянутой статьи вернёмся к тому, с чего начали — к лексикону. Ведь культура — это не только музычка и стишата.

Такие ласкающие слух понятия, как «отмывание денег» и «рэкет», ввёл в обиход кто бы вы думали? Лично Аль Капоне, собственной персоной! И — да, он тоже хворал.

А подхватил он трепонему от подружки-гречанки незадолго до собственной свадьбы. В результате его сын родился сразу сифилитиком, чтобы два раза не бегать, да ещё частично глухим и с повреждённой инфекцией височной костью, что впоследствии привело его под скальпель.

Интересный факт. Капоне предстал перед судом не за убийства, контрабанду или взятки. Его приговорили к 11 годам строгача за неуплату налогов! Он вошёл в зал суда королём мафии, а покинул Алькатрас никому не нужным сифилитиком, мучимым проблемами с сердцем.

А вообще, количество «великих сифилитиков» не поддаётся исчислению. Крохотная трепонема оказала значительное влияние на историю и культуру Европы. Так что размер – не главное.

Автор: Павел Заикин.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_29806