Им тоже не нравятся 90-е...

«Разгул преступности захлестнул страну, как никогда. Так появились, ...которые, естественно считали себя бойцами бригад, у которых столько-то сабель, такие- то торговые точки и т. д. На самом же деле, это была молодежь, без каких-либо жизненных принципов, с нулевым интеллектом и полным отсутствием какой- либо нравственности. С тех самых пор и вошло в обиход словосочетание «полностью отмороженный».

Как вы полагаете, кто мог бы написать подобные строки? Кто нелицеприятно отзывается о «лихих 90-х», как о временах разгула преступности?

Оказывается, вор старой закалки Заур Зугумов («Золоторучка»). Человек, живущий по понятиям, никогда не приводившим к пресловутому «разгулу»... Немного об авторе: 11 раз судим. В общей сложности пробыл в местах лишения свободы — около 25 лет. Член Союза Писателей России и Союза журналистов... Однако. «Есть многое на свете, друг Горацио...» Меня интересуют любые проявления советского бытия — от умных разговоров в НИИшной курилке о «самиздате» и Ленкоме — до типажей привокзальных буфетчиц, а потому в моём блоге может быть любая информация, так или иначе касающаяся жизни в СССР. Я часто публикую отрывки из кинодетективов, которых стало особенно много в 1970-1980-х годах. Каков основной вопрос в детективе-классическом? Кто украл колье и придушил тётушку? Отсюда — виртуозы расследований, вроде Мегрэ и Пуаро. В советском варианте — всё иначе. Автору вменялось явить отлаженную работу милиции, а «кто украл колье» бывало известно едва ли не с самого начала. Исключения — редки. Наш детектив — это, прежде всего, мощная дидактическая работа, а потом уж — развлекательное чтиво.

Преступный мир всегда рисовался одними и теми же красками — никаких изысков криминологии. Копаться в личности преступника? Увольте. Разглядывать особенности вора? Не положено. Только очень-очень яркими пятнами — читатель-зритель должен сразу понимать, что перед ним — вор. Никаких посторонних нюансов, а то вдруг правоверный советский человек станет понимать или — не дай Бог — жалеть вора? Но! Во дворах — среди юношества - цвела так называемая блатная культура. Дети прекрасно знали словечки — шухер, шмонать, шестёрка, фраер, халява, мент. Даже отличники и ботаники говорили на том языке — на тюремном жаргоне, даже не считая его чем-нибудь неприличным. Шпаны — хватало, причём не только в послевоенную эпоху, но и в зажиточно-стабильные 1970-е. В этом прослеживался дуализм советского мира — официоз и реальность часто не совпадали. За благородным фасадом оказывалось не столь комильфотно. В 1990-х — когда отменили цензуру - на экран хлынула кровища, а воры с ментами сделались любимыми героями сериалов. Правда, это были уже не те воры, а — отморозки. 

Советский преступный мир — это отдельная песня. Поэтому сейчас популярна теле-серия «Следствие вели...», где актёр Леонид Каневский повествует о громких уголовных делах времён СССР. Постепенно складывается мозаика образов и, прежде всего, лицо эпохи. Интересно увидеть события и явления — глазами человека иной системы, а советский вор — это человек системы, а не «свободный художник». Итак, потрясающая книга-документ: Заур Зугумов. «Записки карманника». Повторюсь: написанная не юристом на пенсии (знающим нормы УК и УПК) и не блогером каким-нибудь, решившим, «ловить хайп», а именно — карманником. Это не со стороны, а изнутри. Здесь нет стилизаторских приёмов и попыток «сыграть роль» лихого человека. Кстати, вы знаете, почему так противен современный «русский шансон»? Он - фальшивый. Кто поёт? В 99 случаях из 100 — сытый мужчина, видевший зону только в кино. 

Написана книга в жанре плутовского романа — приключения и тяготы преступника, выраженные в остроумной литературной форме. Точнее, жанр не подразумевался — так вышло. С одной лишь разницей — те романы пишутся авторами, никогда не сидевшими на скамье подсудимых и, скорее всего, не укравшими даже рубля. Тут всё — по правде, а потому — интересно. Это — сплетение воровских судеб на фоне истории. Ощущается, как события параллельного мира — тут у нас пленумы ЦК и первомайские демонстрации, а там — ксивы и малявы. И — коронации «воров в законе». Вместе с тем, наши реальности часто пересекались и не только в момент кражи чьей-нибудь сумочки. Автор — довольно занимательный рассказчик. Его вещи напоминают стилистику Довлатова или Веллера. Например, судьба преступника, ставшего мужем солидной дамы. Как? Случайность и рок. Он спас ей детей от гибели. Понравился. А она и не знала, что перед ней — маститый (или матёрый?) ...уголовник. «Он обладал прирождённой грацией движений и, ...никто не догадался бы, через какой ад прошёл этот человек». Удивителен язык, на котором всё это писано — постмодернистская смесь жаргона с этаким высоким штилем. 

«Тюрьма оказала на него благотворное, воспитательное действие, как воспитывает она всех порядочных людей». И тут же: «Легавые «сплели ему лапти» тут же... Подобрали они и валявшийся рядом нож, которым Мишаня саданул фраера, но в растерянности выпустил из рук. Вёл он себя спокойно, без ненужного кипеша. Ему было не привыкать к мусорскому вязалову». Стыдится ли автор своего прошлого? Я бы не сказала. Это не покаянные письма. Не поняла — гордится ли? Он вообще просто констатирует. Иногда — пробивается своеобразное моралитэ, как в случае с 90-ми. Обозначает свои и чужие границы. «– Это на всякий случай... Но запомни, применять его (стилет — Авт.) нужно только при самой крайней не- обходимости, иначе ты будешь не вором, а бандитом. – А как узнать, когда именно наступит эта самая крайняя необходимость? – Не беспокойся, сердце твоё воровское тебе это само подскажет, – ответил старый жулик».

Прочитать эту небольшую, но весьма познавательную книгу можно, например, ЗДЕСЬ