Что дал референдум о русском языке в Латвии

В прошлую субботу в Латвии произошло рекордное по явке избирателей голосование. Латвийский народ решал, будет ли русский язык вторым государственным в стране или нет. Как и следовало ожидать, в сумме победили латыши – их просто в 3 раза больше. Но в некоторых местах было и наоборот.

Но в результате впервые за 20 лет латвийской независимости националисты разбудили русское самосознание. Выразителем этого самосознания оказался бывший «нацбол», бывший близкий соратник Эдуарда Лимонова Владимир Линдерман. Прошлой весной он в ответ на акцию националистов инициировал процедуру сбора подписей за признание русского языка вторым государственным. И если у националистов их сбор шел вяло – целый год, то первые 10 тысяч нотариально заверенных подписей, необходимых для инициации процедуры, группа Линдермана собрала в совершенно фантастические сроки – за 6 недель.

Далее для запуска референдума русским было необходимо собрать 154 000 подписей в течение месяца. Причем, сбор этих 154 000 уже должен был организовать ЦИК Латвии. Сбор проходил в ноябре прошлого года и его результаты превзошли все ожидания. Русские за свой язык набрали почти 190 тысяч голосов. И латышским властям пришлось, скрепя сердце, назначить референдум. Дата его пришлась на 18 февраля 2012 года.

Шок и трепет

Что происходило в течение этих 2,5 месяцев в латышском обществе, заслуживает отдельного и подробного исследования. Латышский государственный язык для латышей – это святое. Ему посвящено несколько статей в Конституции, слова «обязуюсь укреплять латышский язык как единственный государственный» присутствуют в клятве депутата сейма.

В Латвии существует специальный Институт латышского языка и специальная карательная организация, следящая за его употреблением. Уровень знания латышского языка оговорен специальным Законом о языке. В нем прописан необъятный список профессий – более тысячи, где требуется знание языка в разных категориях, всего таких градаций – 6.

В любую коммерческую кампания может неожиданно нагрянуть языковая инспекция и проверить у работников наличие удостоверений о сдаче экзаменов на категорию языка, а также проэкзаменовать на месте. Отсутствие таковых удостоверений или несоответствие категории занимаемой должности карается большими штрафами – до нескольких тысяч USD.

И, кроме совершенно сакрального отношения  к своему языку, у латышей в этом смысле есть еще и чисто шкурный интерес. С самого начала 90-х, с момента объявления латвийской независимости из госуправления и госпредприятий было практически полностью выдавлено нелатышское население. Любой сколько нибудь заметный и хлебный пост в Латвии требует знания латышского языка на высшую категорию – 3В, предполагающую филологический уровень владения. Сдать экзамен на категорию 3В вряд ли смогут 90% самих латышей. Но в законе о языке для латышей есть «скидочка». Тем, кто заканчивал среднюю школу с латышским языком обучения, никаких языковых удостоверений не требуется.

Потому сейчас в госуправлении Латвии «инородцев» менее 5%, притом, что национальный состав в стране латыши/нелатыши делится в пропорции примерно 60 на 40 процентов. Более того: за годы независимости в Латвии уже выросло поколение молодых латышей, не знающих русского языка. Особенно это касается выходцев из провинции. И потому введение русского языка как второго государственного для них – жесточайший удар.

При введении второго государственного языка в Латвии случится примерно то же, что случилось в Финляндии. В Финляндии два госязыка: финский и язык оккупантов – шведский. Для занятия чиновничьего поста финнам надо сдать экзамен по шведскому языку. В результате получается, что шведское меньшинство имеет тут преимущество. Шведы-то финский знают все, а финны шведский – не очень.

И вот за такую страшную перспективу для латышей в прошлую субботу происходило всенародное голосование.

Расклад перед боем

На референдум за язык и латыши, и русские пошли валом. Всего проголосовало 1,1 млн граждан. Явка – рекордная. Очереди к избирательным участкам стояли весь день. Самая большая очередь была у латвийского посольства в Лондоне – километровая, народ в ней парился по 4 часа. Вот тут можно посмотреть ролик (моя приятельница сняла лично). Но про Лондон чуть позже.

ЦИК Латвии сообщает, что в голосовании участвовало 73% избирателей. Это не совсем верно. Дело в том, что ЦИК оперирует данными Регистра жителей, по которым сейчас в Латвии числится 2,23 млн. Но свежая перепись (май–июнь прошлого года) еле-еле насчитала 2 млн. Где остальные 230 000? А там – зарабатывают деньги на жизнь, гастарбайтерствуя в странах Евросоюза, в Лондоне, например. И если в Лондоне еще было, где проголосовать, то в британской (ирландской, германской) провинции возможности изъявить свою волю не было никакой.

А теперь посчитаем русский электорат. Всего в Латвии, согласно данным Регистра жителей, примерно 800 000 нелатышей. Из них 315 000 – неграждане, не имеющие права голоса. 99% из них – «наши». Из оставшихся 500 000 потенциального электората, который мог бы проголосовать за русский язык, – русскоязычных примерно 420 000. К таковым можно отнести тех, кто продекларировал свою национальность как русский, украинец, белорус, еврей и прочие разные грузины-армяне-узбеки. Примерно 22% из них еще не достигли избирательного возраста 18 лет. Остается 330 000.

Но это – по данным Регистра жителей. А реально в Латвии народу (по переписи) на 230 000 меньше. Даже если предположить, что из этих 230 000 уехавших  всего четверть – русскоязычные, то возможных избирателей, которые принципиально могли бы проголосовать за русский язык, здесь всего около 270 000. На референдуме за русский как второй государственный высказалось 273 300 избирателей. То есть – все до единого! Больше нас тут просто нет. Впрочем, есть еще 315 000 тех русских, кто лишен права голоса, – неграждан. Но их никто не спросил. А если бы спросил, то за русский было бы 600 000.

Будьте реалистами, требуйте невозможного

Сама затея провести референдум за русский государственный язык в Латвии изначально была нереальной. Дело в том, что по процедуре, для изменения Конституции (латышский как единственный государственный записан там), надо набрать минимум 50% голосов от всех избирателей. То есть – 770 тысяч. Столько сторонников русского в правом голоса здесь нет и в помине. А зачем же вся эта «бодяга» затевалась?

Сейчас объясню. Из двух соображений. Первое – чисто протестное. Его цель – показать, что 20-летнее правление латышских националистов не только не воссоединило общество, а наоборот – разделило и поляризовало. Ведь 21 год назад, когда в Латвии проходил всенародный референдум по поводу объявления независимости от СССР, примерно половина русских проголосовала «за». То есть, политика «интеграции», основанная на латышском национализме и русофобии, провалилась с треском. Но это, так сказать, – демонстрация, торжественный показ фиги, вынутой из кармана.

Второе же соображение имеет вполне практическую основу. Латвия – член Евросоюза. А в Европе вопросы национального равенства всегда вызывают пристальное внимание. До сих пор латвийские чиновники на вопросы европейских наблюдателей отвечали так: у нас все – довольны, у нас все – хорошо, интеграция в обществе идет успешно, а «бузит» пара десятков отморозков-маргиналов. Не обращайте внимания... Сейчас этот аргумент уже не сработает. 273 000 «под лавку» не засунешь.

Буквально за два дня до референдума лидер инициативы Владимир Линдерман был приглашен в Брюссель на встречу с группой евродепутатов, ведающей вопросами национальных меньшинств – так называемая Интергруппа. Подробнее об этом можно прочитать здесь. По результатам встречи Интергруппа обнародовала резолюцию, в которой одобрила инициативу референдума и призвала ЕС принять меры по обеспечению межнационального диалога в Латвии. Мелочь, конечно, но это только начало.

С чего начнем

Общий расклад референдума таков: 25% – за русский как второй госязык, 75% – против. Но не везде столь красиво для латышских националистов получилось. В одной из четырех провинций Латвии – Латгалии – за русский язык высказалось 56% избирателей – больше половины, а во втором по величине городе страны – Даугавпилсе – за русский проголосовало более 85%! В Риге за русский высказалось 36%.

Последнее дает право жителям этих мест требовать введения русского языка пусть как не государственного, но – официального на территории своего региона. Дело в том, что Рамочная конвенция по правам национальных меньшинств, которую Латвия приняла с «оговорками» (как раз по теме языка), предписывает в местах компактного проживания этих самых меньшинств, где их более 20%, вводить второй официальный язык.

Прошедший референдум выиграть, конечно, было невозможно. Но в качестве, так сказать, «переклички» русскоязычных граждан Латвии он роль свою сыграл замечательно. Теперь мы знаем, сколько нас. Есть стимул побороться.

Игорь Калакаускас о референдуме в Латвии: всем спасибо, все - свободны!

Этого дня с волнением ждали. И, хотя итог народного волеизъявления был вполне предсказуем, зерна сомнений уже начали давать всходы в душах ревнителей чистоты национальных рядов.

Кто только не высказался накануне вселатвийского референдума о статусе русского языка! Не остались в стороне и наши националисты, отправившиеся поддержать южных соседей к дверям латвийского посольства. Даже два пламенных российских революционера – Новодворская и Боровой – выкроили в графике своей напряженной разъяснительной работы несколько дней для того, чтобы отправиться в Ригу и попытаться образумить здешних русских не поддаваться на провокации Кремля.

Наверное, нам, жителям Эстонии, не все так однозначно ясно в ситуации с межнациональными отношениями в Латвии. Ведь, как известно, «в каждой избушке свои погремушки» и, несмотря на то, что «латвийская избушка», что называется, у нас под самым носом, мы можем лицезреть только фасад. Фасад, как смело можно утверждать, такой же благополучный, как и у нас. С теми же попытками со стороны Москвы и отдельных слабо интегрированных жителей на этот фасад немного нагадить. Попытки эти обоими государствами немедленно пресекаются – решительно, но с сочувствием к тем, кто в силу убогости своего мышления все еще не понял, в какой стране живет и какие в этой стране ценности главные, а какие – второстепенные, то есть, не важные.

Итак, если округлить некоторые показатели, то можно подытожить, что три четверти из тех, кто счел возможным заявить о своем мнении по поводу русского языка, категорически не хочет ничего менять. Меня эта цифра совершенно не пугает и не удивляет. Мало того, я считаю ее вполне убедительной. Как убедительными можно считать и те 270 тысяч голосов, что были отданы за русский как второй государственный – это ни много ни мало, четверть избирателей! И мне кажется, латвийский президент Андрис Берзиньш слегка поторопился назвать «истинными патриотами» тех, кто «сумел сохранить в накаленной атмосфере референдума хладнокровие и толерантность»: высказаться против чего-то (или против кого-то) – это еще не гражданское мужество. Особенно, когда со всех сторон раздаются истеричные вопли и страшилки а-ля «голосуй, а то проиграешь!»

Не знаю, много ли выиграло латвийское общество, сказав «нет» родному языку почти половины населения. Трудно сказать, как долго продлится эйфория от победы латышского языка, и не окажется ли эта победа пирровой? Помнится, в апреле 2007 года в Таллинне тоже многие были вдохновлены, исступленно называя себя патриотами – они победоносно смотрели на поверженных погромщиков. Я отлично понимаю, что латышам есть, чего опасаться, когда речь заходит о сохранении национальной культуры и ее составляющей – языка. Все-таки носителей этой культуры слишком мало, чтобы не беспокоиться. Но, если разобраться, с той ли стороны исходит настоящая угроза?

Есть и еще один аспект: чуть менее половины электората, вообще, решило отмолчаться. Значит, как минимум, не сочла тему достойной своего внимания. Конечно, процент политической активности в Латвии соответствует среднеевропейскому, но ведь можно взглянуть на эту пассивность иначе: есть проблемы посерьезнее. Мне кажется, что вдохновленные поражением русского языка (я не думаю, что происшедшее можно назвать победой латышского, который и так имеет в стране подобающий статус), очень скоро поймут, что их счастье заключается не в этом. Хотя, конечно, будут и те, кто до глубокой старости станут рассказывать внукам о своем беспримерном личном мужестве на референдуме 2012 года. А кое-кто даже напишет книгу с заглавием «Как мы не поддались на провокацию Кремля».