Выдры: хозяева рек

Симпатичные и обаятельные, выдры на самом деле – грозные хищники, веками властвовавшие в английских реках. Но однажды они исчезли.

Мы с Чарли, оба в гидрокостюмах, погрузились под воду и держимся вровень с морской гладью. Пока танкеры скользят к пирсам и газовым факелам нефтяного терминала, мы тут с Чарли выискиваем выдр. Чарли Гамильтон Джеймс знает, как подобраться к выдре: закрыть голову неопреновым шлемом и опустить лицо в воду как можно ниже, а затем тихо, почти не дыша, общаясь жестами и тихонько работая ластами, можно, если повезет, подкрасться к зверьку. На Британских островах водится лишь один вид выдры – Lutra lutra, выдра обыкновенная, которая превосходно плавает и в морской, и в пресной воде. Единственное отличие состоит в том, что выдры, живущие в море, должны часто купаться в пресных водоемах, – так они чистят свою шкурку от соли, восстанавливая ее теплосберегающие свойства.

Выдрами, обитающими в Британии, Чарли Джеймс заинтересовался несколько десятилетий назад, когда вид находился на грани исчезновения. С тех пор Чарли фотографирует и преследует их как одержимый.

Голова выдры – группа антенн, а ее тело – машина для поиска, обнаружения и уничтожения.

Самка охотится в одной из рек Западной Англии. Под водой глаза выдры немного выпучиваются – чтобы хищница могла лучше видеть.

Мы сейчас находимся в Шетланде, на самом севере Британских островов. Вертолеты с буровых платформ Северного моря с грохотом садятся в аэропорту у нас за спиной, но кажется, что они невероятно далеко. А у нас тут в воде тихо. На мелях из-под ног бросаются врассыпную крохотные камбалки. Два тюленя приплыли на нас посмотреть. Но выдру, которую мы здесь искали и которую час назад я видел в бинокль – диск головы, изогнутая спина и длинный сильный хвост, – нигде не видно. Обычно самцы охотно демонстрируют свои хвосты, так информируя соперников, что это их территория. Но сегодня мы очень долго ждем, не покажется ли хвост очередного позера, а холод тем временем пробирает до костей.

Вдруг Чарли показывает на поросшие травой прибрежные скалы. Мокрая копна фукуса пузырчатого и фукуса зубчатого, смесь охры и хаки. Безликий берег. Абсолютно пустой. И тут я увидел мягкий комочек над линией прибоя. Сохнущая на воздухе шоколадная шкурка, столько веков привлекавшая людей своей теплотой и густотой меха, была мокрой и сбилась в клочки. Роскошный зверь с блестящим мехом, около метра длиной и весом от 6 до 9 килограммов спит, спрятавшись от ветра в укромном закутке. Он лежит брюшком кверху, задрав бледный подбородок; толстая шкура сморщилась в складки; большие пальцы передних лап оттопырены, а между ними виднеются перепонки. Похрапывает? Не могу сказать.

Экспериментируя на реке возле своего дома в юго-западной части Англии, за четыре года Чарли Гамильтон Джеймс усовершенствовал самодельную систему для фотографирования выдр посреди реки.

Человек и выдра – история двух врагов. Вообще-то, выдра – вовсе не беззащитное существо. Это идеальный подводный хищник. Длинные усы во всю ширину головы улавливают малейшее движение жертв – они работают как датчики давления, реагирующие на импульсы от движений хвостов рыб. Голова выдры – группа антенн, а ее тело – машина для поиска, обнаружения и уничтожения. Но не в этот момент. Сейчас это султан, развалившийся на диване. Расслабленное тело выражает превосходство, совершенный комфорт хозяина местных водоемов, верхушки пищевой цепочки речных систем. Но на самом деле сегодня жизнь выдр не такая уж спокойная. Выдра известна человеку тысячи лет. Вероятно, это было одно из самых распространенных млекопитающих Старого Света. Эти зверьки жили в речных долинах, которые облюбовали и люди. Рыбаки своих хвостатых конкурентов невзлюбили и объявили войну на уничтожение. На выдр ставили силки, травили собаками, а мордочками животных украшали самые элегантные спорраны – меховые сумочки, которые шотландцы традиционно носят на поясе килта. «Всякий, кто держит собак для охоты на выдр, должен получать пенсион от [Британского] Содружества», – утверждал в 1653 году английский писатель Исаак Уолтон в своем знаменитом труде «Искусный рыболов». Хотя выдры в этой войне за территорию и не могли ответить своему противнику, охотникам все-таки не удалось их полностью истребить. Способность исчезать, растворяться в воде, сливаться с ландшафтом, словно ее и не было – таков фирменный стиль выдры, вездесущей и неуловимой. Именно поэтому оценить историческую популяцию этих зверьков почти невозможно. Но можно сказать, что своеобразный баланс между человеком и выдрой существовал на протяжении веков – вплоть до недавнего времени, когда выдры в Англии были почти полностью истреблены совершенно случайно, без какого-либо умысла. В 1950-х годах первые признаки катастрофы мало кого взволновали. Но тогда же стали стремительно исчезать соколы сапсаны.

Самка выдры плывет над охряным миром бурых водорослей, наблюдая за фотографом Чарли Гамильтоном Джеймсом. Блестящий пузырь воздуха из ее меха проплывает мимо головы животного, а за зверьком тянется шлейф пузырьков, словно от шампанского. Чтобы найти выдру в воде, ищите пузырьки.

На самом деле проблемы начались в 1940-х, когда человечество стало активно использовать инсектициды, фунгициды, хлорорганические соединения и универсальный яд ДДТ. Эти химикаты применяли в промышленности, чтобы обрабатывать шерсть и ткани, в сельском хозяйстве, чтобы уничтожать плесень и насекомых-вредителей, сохранять семена и опрыскивать овец. С 1950-х по 1970-е годы синтезированные стабилизаторы в краске и охлаждающие жидкости в трансформаторах повсеместно загрязнили водные артерии. Эти устойчивые соединения не разлагаются и не исчезают сами по себе. Они накапливаются, продвигаясь вверх по пищевой цепочке: микроб поглощает крохотное количество, микроскопическая креветка – больше, маленькая рыбка или угорь – еще больше, крупные хищные рыбы – еще, а самое большое количество вредных веществ выпадает на долю последнего хищника – выдры. Сбалансированная система превратилась в распространителя заразы.

Гибель – и спасение. Лишь в середине 1960-х в Британии запретили использовать хлорорганические соединения для опрыскивания овец – когда выяснилось, что именно эти вещества виновны в гибели сапсанов, многих других птиц и млекопитающих. Однако эти же химикаты продолжали легально использовать для обработки семян до 1975 года (а в некоторых случаях и до 1992-го). Потом их заменили фосфорорганическими соединениями и синтетическими пиретроидами – также вредными для окружающей среды. Лишь в 2006 году вступил в силу окончательный запрет на вещества, которые более полувека убивали английские реки.

Два брата, примерно 8 месяцев от роду, устроили потасовку на отмели. Драки понарошку могут длиться по 45 минут без какого-либо ущерба.

Ну а выдры за это время почти исчезли – возможно, из-за отравлений и недостатка рыбы. Результаты национальных исследований в конце 1970-х оказались неутешительными: признаки наличия выдр были выявлены лишь в 6 процентах речных регионов Англии. На широких английских просеках их и вовсе не осталось. Реки умерли, и животные вместе с ними. Уцелели они лишь на дальнем западе Англии и у границ Уэльса. Во всей Европе картина тогда была печальна: зверьки вымерли в Нидерландах, Бельгии и Люксембурге, на большей части территории Франции, Германии и Италии. Они стали редки во многих регионах Швеции и Норвегии. Выжили выдры лишь в Шотландии и Восточной Европе, но во всех остальных районах, казалось, вид полностью исчез. Однако по мере введения запретов на химикаты популяция начала восстанавливаться, хотя и очень медленно.

К 1984–1986 годам доля речных берегов Англии, населенных выдрами, выросла до 10 процентов, а к 2009–2010 годам – до 59. Сегодня же выдр нет только в окрестностях Лондона и в нескольких северных промышленных городах. Но это возрождение пока очень хрупкое. Маленькая популяция в Кенте уже опять исчезла, вероятно, из-за несчастных случаев на дороге. Считается, что в некоторых графствах количество выдр, ежегодно гибнущих под колесами машин, равняется количеству новорожденных. Небольшое загрязнение наблюдается практически в каждом потоке, и промышленный забор воды слишком высок. В шкурках выдр, сбитых на дороге, обнаруживают следы противовоспалительных препаратов ибупрофена и диклофенака.

Молодая выдра выныривает из зарослей бурых водорослей на Шетландских островах с добычей. Она отыскивает бычков, маслюков, налимов и бельдюгу, двигая камни передними лапами.

Кое-где резко возросло количество ран, нанесенных выдрами друг другу, – результат соперничества за уменьшившуюся территорию. Да, процесс неустойчивый – но не безнадежный. Мы с Чарли едем в графство Дорсет на юге Англии. В небольшом городе, где люди по мосткам ходят через реку из супермаркета в городской парк, чтобы выгулять собак и поиграть с детьми, мы среди бела дня четыре часа наблюдали, как семья выдр – мама и два почти взрослых отпрыска – ловили рыбу и плескались в реке. Люди останавливались и болтали о «своих» выдрах, удивленные нашему восторгу при виде зверей. За последние два года выдры здесь стали неотъемлемой частью пейзажа. Если посмотреть поближе, станет заметна сила и ловкость этих гибких животных. Частенько все три члена семьи скользили бок о бок, невероятно дружные, хотя по сути их жизнь – постоянная борьба и жесткая конкуренция. Выдры беспрестанно ныряли, возвращаясь с добычей. Но вот один за другим зверьки уже скрываются с довольным видом славно поужинавших посетителей ресторана.

Источник