Упоротый патруль: рекорды боевой психоделии

Снежная яма. Мороз, тишина. Кровавый обрубок на месте левой ступни. В одной руке дверная ручка, в другой лыжная палка. Компас сломан, одежда изорвана, один глаз заплыл и не видит, бешеные удары сердца болью отдают в голове. Вокруг минное поле. Именно так однажды начал свой день герой нашего рассказа - что характерно, не последний в его жизни.

Но начнём мы, разумеется, с самого начала. Лапландия, окрестности Канталахти (Кандалакша), 18 марта 1944 года. Финский отряд разведчиков бодро прёт на лыжах в советский тыл. Цель - разузнать побольше о подозрительной активности противника на севере.

Их собственная активность тоже не осталась незамеченной: через несколько дней пути над группой пролетел самолёт. Вероятность, что он был финским, была ничтожна, и лыжники это понимали - поэтому почти не удивились, когда погожим утром в сторону их лагеря выкатились из леса лыжники советские.

Далее произошла стычка, по которой можно снять не столько суровую документалку, сколько мультик в стиле “Ну погоди!”. Пока финны допивали чай, сворачивали лагерь и смазывали лыжи, вредные советы подъехали совсем-близко - примерно

на 150 метров. Лишь тогда стороны вспомнили каким концом держать винтовку, началась перестрелка. На совсем-совсем-близкой дистанции в ~100 метров финны уже вовсю уходили, продолжая отстреливаться - по-прежнему ни в кого не попадая. И в них никто не попадал.

Погоня шла несколько часов, и разрыв понемногу сокращался, ведь финнам нужно было прокладывать новую лыжню, а красноармейцы ехали по готовой. Поэтому, когда огонь из пистолетов-пулемётов вёлся уже с совсем-совсем-совсем-близкого расстояния в 50 метров, финский лейтенант принял гениальное решение: начать укладывать за собой мины. Это не принесло результата - ехидные преследователи видели процесс укладки, и мины тупо объезжали, подобравшись к замедлившейся группе совсем-совсем-совсем-совсем близко, на 20 метров.

Все участники событий могли бы сделать славную карьеру в рядах имперских штурмовиков, потому что даже с такого расстояния никто не понёс потерь. Однако тенденция была опасной - ещё чуть-чуть, и финнов могли начать атаковать подзатыльниками, разящими без промаха. Разведчики окрикивали ведущего, пробивавшего лыжню - не спать, быстрей, быстрей, быстрей! А он уже выдохся в край, снег глубокий, жрать охота, вокруг фонтанчиками приземляются вражеские пули. И вдруг - идея! Ведь в кармане, за пазухой - он.

Кто “он”?

Здесь небольшое лирическое отступление. В 30-е годы Германия, как всем известно, чётко следовала букве Версальских соглашений. Поэтому прорывными темпами развивались такие сугубо мирные отрасли, как тракторостроение, летний биатлон и гражданская, само собой, авиация. Не обошла эпидемия мирных инноваций и фармацевтику. Чтобы мирные бюргеры не устали от мирных дел, фирма Temmler Werke разработала средство поддержания бодрости. Знакомьтесь, первитин.

Когда следовать букве каких-либо соглашений стало излишне, первитин массово поступил в войска. Коммерческая таблетка от сонливости стала “панцершоколадом”, важной частью рациона танкистов и лётчиков. Одной таблетки хватало для поддержания бодрости в течение 1-3 суток без утомления, что в рамках доктрины блицкрига казалось разумной инвестицией, натюрлих.

Минусы проявились быстро. После регулярного и объёмного потребления “шоколада” у солдат были длительные отходняки, целый букет побочек и, что самое неприятное, массовая зависимость от препарата со всеми вытекающими. Поэтому уже в 40 году немцы перестали так активно жрать первитин.

А производить не перестали, и постоянно искали куда его девать. Итальянцам его давать было страшно - поэтому, когда в 41-м году на стороне Германии в войну с Советским Союзом вступила Финляндия, решение нашлось само собой. И вообще лица у них какие-то кислые, не помешает. В рамках военной помощи, в страну было ввезено до миллиона доз “таблеток рывка”, как их тут называли - и из сотен тысяч маленьких баночек одну держал в руке погожим днём Аймо Койвунен, ведущий отступающего лыжного отряда. Спасительный допинг.

Хотя полная картина была финнам неизвестна - Министерство Обороны специально держало солдат в неведении касательно психотропного воздействия - Аймо к таблеткам относился подозрительно и никогда не ел. Поэтому ему и доверили порцию всего отряда, 30 штук. Разумеется, сейчас - когда вся группа в опасности, противник близко и всё зависит лишь от его физических сил - подозрительность была отброшена, банка открыта. Вместо россыпи таблеток из неё выехал кирпичик, в который они смёрзлись на морозе. Его Аймо заглотил весь, чтоб наверняка.

Очень скоро магия тевтонского гения начала действовать - ноги согрелись, движения стали лёгкими, усталость мышц улетучилась. Группа начала отрываться от преследователей. Аймо этого не заметил - у него перед глазами начало расплющивать и растягивать пейзаж, заиграли яркие краски…

Он обернулся. Позади никого не было. Он остался один. Неподалёку виднелось что-то необычное - это оказался пограничный столб. Граница. От места стычки до границы было 100 километров. А столб вот он. Незадача.

Чтобы как-то одолеть подступающее понимание глубины глубин, Аймо решил поесть. Снимая со спины ПП, он заметил что где-то потерял весь боезапас. Но это подождёт, сначала еда. Или нет, не еда. Рюкзак пуст, еду он тоже потерял. Какой сегодня день? Непонятно, солнышко высоко. Сориентировавшись по компасу на запястье, финн двинулся в сторону родной воинской части - где ребята наверняка уже давно пьют тёплый кофий.

Выйдя на знакомое по прежним вылазкам плато, Койвунен обнаружил, что стоит в кругу сослуживцев и спорит, в каком направлении отсюда союзные позиции. Аймо знал где - там, где в небе горят яркие огни! Первым двинувшись туда, он рванул с холма, оступился, упал… растирая глаза снегом, он вновь убедился, что вокруг ни души. И всё равно пошёл навстречу огням.

Под небесными огнями горели вполне обычные костры. Немецкий лагерь, союзники! Разведчик ускорился, предвкушая еду и тепло. Въехав в средоточие палаток, он оглядел сидевших у костров солдат. И вдруг понял что это советские солдаты. Так близко к провалу Койвунен не был никогда - не до конца понимая происходящее, он просто проехал сквозь лагерь, бойцы лишь растерянно убирали с его дороги вещмешки. И почесал дальше, не оборачиваясь на крики и выстрелы. Вскоре красноармейцы опомнились и пустились в погоню. Много часов петляя от них между холмами, Койвунен отметил их мастерство как лыжников, назвав лучшими в этом деле из всех виденных им противников. Ещё бы, они держали темп без четырёх смертельных доз метамфетамина в организме. Спасаясь от них, Койвунен заехал в снежный шторм, где был потерян преследователями.

Наш герой

Ощутив новую волну кайфа - на этот раз от того, насколько он крут - Аймо несколько дней шёл на запад, к своим. При нём были котелок, спички и чай, поэтому вечерами он подкреплял силы тёпленьким. Вокруг минус 20-30 градусов. Однажды удалось собрать молодые шишки и наварить из них славный суп. Отдых, впрочем, оказался рискованным занятием - раз ночью финн проснулся, ощутив на себе голодный взгляд горящих глаз росомахи. Испугавшись за свою жизнь, он со всей силы ударил зверя ножом… прорезал пустоту и вогнал лезвие в дерево, ушибив руку и разбив запястный компас. Разозлившись, он решил не делать больше привалов у огня.

Впрочем, встретив старого приятеля, Аймо по его приглашению всё-таки присел отдышаться под сосной - и вскоре пожалел, ведь приятель пропал, а на том дереве остались оружие, рюкзак и котелок! Поэтому следующие пару дней пришлось идти без отдыха и даже без воды. Стоит ли говорить, каким спасением после этого показался хутор?

Дом был пуст, жильцы давно эвакуировались - но там были дрова, крыша над головой и консервная банка! Расплавив себе горячей воды, Аймо развёл огонь и расслабился, периодически отодвигаясь дальше и дальше от огня. Почему дальше? Потому что развёл он его прямо на деревянном полу, и вскоре он уже выбегал из рушащегося полыхающего здания. Хорошо хоть банку забрал. К счастью, рядом отдельно стоял домик поменьше - сауна. В этот раз Аймо прошёл тест на здравый смысл и разжигал огонь уже в печи.

Спустя примерно сутки отдыха, вновь встав на лыжи, Аймо заметил горящий во тьме вдали огонёк. Окно, люди! - пронеслось в его голове, и он довольно долго шёл к огню, пока не понял что это Полярная Звезда. Не давая расцвести досаде, он пошёл дальше. Под ногами оказалась лыжня, ведущая примерно куда надо. Очередной провал в памяти - и вот перед ним немецкие позиции, на сей раз взаправдашние. Изнурённый разведчик пошёл к ближайшей землянке. Вспышка, хлопок - он лежит на земле, из того, что недавно было левой ступнёй, хлещет кровь. Противопехотная мина. “Неудачно” - подумал Аймо и пополз дальше. День оказался и правда неудачный - заброшенные немецкие позиции были перед уходом плотно заминированы. Из последних сил потянув за дверную ручку, Аймо активировал растяжку - и вся землянка с грохотом взлетела на воздух, отбросив незадачливого лыжника на пару десятков метров в снег.

Вот мы и здесь. Контуженный, без ноги, без еды, с куском двери в одной руке и лыжной палкой в другой. Что делать? Аймо перевязал ногу и надел поверх носок со второй ноги. Подтянув вылетевшие из землянки обломки и обрывки, он соорудил себе гнездо и несколько дней грелся в нём, по лучинке сжигая каждую доску и попивая топлёной водицы из многострадальной банки. Положение было достаточно безрадостным, чтобы даже неунывающий Койвунен ощутил себя пищей для ворон. Вместо ворон, однако, прилетела сойка. Поблагодарив высшие силы, он забил птицу лыжной палкой и съел. Отметив неплохой, для сырого мяса, вкус.

Ещё через несколько дней пилот немецкого самолёта, патрулирующий местность, заметил на земле одинокий кратер от взрыва и лежащие вокруг на снегу чёрные обломки. Подлетев поближе, он не без труда разглядел шапку, поднятую из какой-то ямы на палке. Тем же вечером немецкие саперы уже расчищали минное поле, в середину которого беднягу закинуло взрывом, и вскоре извлекли из-под снега истощённое, но ещё живое тело, массой 43 килограмма. 1 апреля Койвунен, прошедший суммарно порядка 400 километров за неполные две недели, попадает в госпиталь в Салла с последствиями голода, жажды, переутомления, передозировки метамфетамина, обморожений, двух взрывов и потери крови.

Вскоре Аймо, к удивлению медиков и сослуживцев, встал на ноги - насколько это возможно, когда одну ступню оторвало, а вторую ампутировали из-за обморожения - и продолжил жить, хотя, естественно, уже не вставал в ряды вооружённых сил. После войны, заведя семью, он жил в Центральной Финляндии до самой смерти в 1989 году. По собственному признанию: “сожрать 30 доз первитина в одиночку в дикой местности было одной из самых тупых идей, которые приходили мне в голову”. Ту часть своих похождений, которую он ощутил сознательно и запомнил, он изложил в очерке спустя 30 с лишним лет после событий - а того, что он делал и видел в бессознательном состоянии, не дай кому боже узнать.

Аймо Койвунен (справа)

Со стороны - в смысле, с одной стороны - впечатляет упорство в борьбе за жизнь в экстремальной ситуации. С другой... а была бы она столь экстремальна, если бы сабж не так мощно налёг на первитин? Так что мораль проста - бороться надо до конца, но соизмерять цели со средствами. И по возможности не брать в рот подозрительные таблетки.

Источник