Смерть, коровы и инцест: откуда взялось понятие табу и почему оно оказалось таким живучим

Всем культурам знакомо понятие табу. Но что это на самом деле — священный запрет, религиозная практика или способ регулирования повседневной жизни людей? В действительности речь идет о трех способах понимания этого термина: табу как историческое явление в Полинезии, как религиозные запреты и, наконец, табу в переносном, повседневном смысле.

Встреча капитана Кука аборигенами. 1770 год.

Преподаватель философии и религиовед Ксения Колкунова рассказала о том, с чего все начиналось, об эволюции понятия табу и священных запретах в контексте истории религии.

Табу — ключевое понятие для религиоведения. В этой лекции речь пойдет о его эволюции, осмыслении термина в западной науке. В современные языки слово «табу» вошло как минимум в трех контекстах, трех способах употребления. Можно говорить о табу как о специфическом явлении полинезийской религиозности, с которого начинается размышление о табу в Европе, затем понятие расширяется и начинает применяться уже ко всем религиозным системам. Мы можем говорить о табу в широком смысле — как о любом священном запрете, религиозных предписаниях, ограничивающих поведение человека. Наконец, можно рассуждать о табу в переносном смысле: так мы говорим в повседневной речи, что какие-то вещи являются запретными, и это уже максимально уводит нас от полинезийцев, с которых все когда-то начиналось.

Антропология. Джеймс Кук и аборигены

В 1777 году печально известный капитан Джеймс Кук впервые на английском языке опубликовал истории об аборигенах, которые поразили его своим поведением. Он обнаружил, что у жителей маленьких островов Тонга невероятно строгие нравы и предписания и для их обозначения они используют слово «табу» (точнее, «тапу» — но сейчас они уже и сами говорят «табу», потому что заимствовали общепризнанное произношение). Впоследствии филологи и лингвисты выяснили, что слово «тапу» означает «особым образом отмеченное, помеченное, выделенное» и даже о самих островах местные жители говорят, что это «тапу» — священные запретные южные острова. Так Кук задает нам первую точку отсчета: табу — то, что под запретом.

В XVIII–XIX веках важным источником знаний об аборигенах были записки путешественников. Произошло окончательное оформление колониальной системы, и именно из дневников очевидцев складывалось европейское представление о происходящем на этих загадочных островах, в Африке и Южной Америке. Так постепенно формировалось то, что мы называем антропологией, — изучение бесписьменных народов. Как дисциплина она начинается с Эдуарда Тайлора, который в 1871 году публикует книгу «Первобытная культура».

Психология. Джеймс Фрэзер и Зигмунд Фрейд

В XIX веке классики антропологии и религиоведения считали, что есть некоторая универсальная сущность человека (примерно одна и та же у диких аборигенов на островах Тонга и у высокоинтеллектуальных французов) и изучать ее лучше всего по самым простым и диким племенам. В Новое время в принципе была установка, связанная с общим рационализмом эпохи, что у всех религиозных явлений должна быть естественная причина, научное объяснение.

Британский ученый Джеймс Фрэзер, который сам никуда не ездил и работал с записками путешественников, в 1890 году опубликовал работу «Золотая ветвь: Исследование магии и религии». Он заметил, что пищевые табу островитян часто связаны с семейными преданиями (например, какой-то предок перед смертью сказал, что может перевоплотиться в банановое дерево, поэтому его потомки не едят бананы), и счел, что психологические табу являются порождением фантазии.

Аборигены интересовали и Зигмунда Фрейда. Ему казалось, что на примере дикарей можно изучать формирование психики современного человека. В «Тотеме и табу» он описывает (также по второисточникам) различные практики аборигенов. Фрейда интересуют отношения между полами, и из всего многообразия примеров он выбирает табу, запрещающие отношения между тещей и зятем, тестем и зятем, невесткой и свекром, невесткой и свекровью. У некоторых племен существуют ограничения на любые контакты между тещей и зятем: они не то что разговаривать, даже видеться не должны. Фрейд из этого радостно делает вывод, что такие запреты связаны с потенциальной привлекательностью тещи для зятя, поскольку она, предположительно, похожа на его жену. Чтобы исключить этот инцестуозный соблазн, общество создает регулирующее табу. Другой вариант объяснения — мужчину может испугать то, какой станет его жена. Получается, что у Фрейда, с одной стороны, психологизм, а с другой — привнесение если не личного опыта, то, во всяком случае, каких-то европейских культурных кодов.

Религия. Эмиль Дюркгейм и Рудольф Отто

Фрэзер считал, что корни религиозного мировоззрения можно найти в магии, Фрейд искал первоначальные формы религии в тотемизме — в целом тогда многие ученые пытались построить систему развития религии, начинающуюся с некоторой минимальной формы. Как, например, Эмиль Дюркгейм, который разрабатывал теорию минимума религии.

Работа Дюркгейма «Элементарные формы религиозной жизни» (1912), посвященная тотемистической системе в Австралии, создает каркас, который будет часто заимствоваться исследователями для разговора о табу. Ученый пишет, что религия — это институциональное и практическое оформление системы отношений, подразумевающее наличие священных и профанных предметов.

Священные предметы вызывают сильные эмоциональные переживания и одновременно воспринимаются как несущие потенциальную угрозу.

Ситуация, в которой зять видит тещу, должна быть исправлена с помощью каких-то ритуалов, символического очищения, физического наказания.

Похожую психологическую теорию религии создает немецкий теолог Рудольф Отто, который в 1917 году публикует книгу «Священное». Он тоже утверждает, что священный, нерациональный опыт вызывает два базовых переживания — благоговение и ужас.

Табу для всех и для каждого

Насколько запреты, существующие в разных религиях, попадают в область табу? Если следовать представлениям о том, что табу — это все, что касается одновременно священного и опасного, требующего определенной подготовки для контакта, то вполне можно отнести к табу пищевые запреты в иудаизме или специфическое отношение к коровам в Индии. Корова — это не только то, что нельзя есть и бить, но это еще и источник очистительной практики. Если кто-нибудь нарушил табу, его можно очистить с помощью коровьей мочи — такой у коровы в Индии сакральный статус. Это встраивается в определенную теологическую систему: так, бог Кришна, согласно индуистским верованиям, на определенном этапе своей божественной жизни был пастухом.

Любая типология табу обречена на провал из-за многих уровней, в которых эти запреты могут существовать. Самое базовое деление — индивидуальные и коллективные. Если начать думать как авторы XIX века, табу — не только полинезийское явление, и можно эту модель применить к другим религиозным традициям, например кельтам: в их сагах описаны гейсы. Гейсы можно интерпретировать как индивидуальные табу, регулирующие жизнь конкретного деятеля. Чем важнее герой, тем больше у него гейсов. Например, с Кухулином ситуация была весьма печальная: он великий герой, у него очень много гейсов, и в какой-то момент они начали противоречить друг другу, из-за чего он и погиб.

Индивидуальные табу связаны с выдающимся лицом, но в них всегда попадают и запреты, связанные с родом, местом, профессией и с какими-то другими социальными маркерами. Поэтому в конечном счете эпические персонажи оказываются наделены не только индивидуальными табу. Когда мы говорим о табу в религиозных системах, мы в основном имеем дело с коллективными табу.

Дюркгейм выделяет другой базовый тип табу — запреты, связанные с каким-то контактом. Например, пищевые запреты — на еду, приготовленную определенным образом. Другая форма контактного табу — это табу-избегание. Избегать можно все ту же тещу или людей, обладающих некоторыми специфическими свойствами.

В некоторых традиционных культурах, например, близнецы могут восприниматься как обладающие сакральной природой и приносящие остальным удачу, но иногда это табуированные люди, которые могут принести заразу племени. У индейцев Южной Америки есть племя, где мать даже выгоняют за такое безобразие.

Существуют запреты, связанные с поведением человека: табу на какие-то жесты, позы, действия или слова. Табуированная лексика часто связана с религией или профессией. Например, в среде охотников Архангельской губернии в конце XIX века нельзя было упоминать название животного, на которого охотишься, нужно было использовать эвфемизмы: «пошел за косым» и т. п.

Есть много табу, связанных с кровью, в том числе менструальной. В каких-то культурах эти запреты встраиваются в теологическую систему. Библейское представление о том, что кровь содержит душу, в дальнейшем приводит к запрету на переливание крови у свидетелей Иеговы. Кровь оказывается табуированной и, например, в синтоистской культуре в Японии, где женщина во время менструации уходит из деревни и не возвращается, пока не пройдет процедуру очищения.

Табу как статус

Существует два базовых источника табу. Во-первых, запреты часто связаны с «антисоциальными» явлениями: табуированными становятся вожди, колдуны, кузнецы (занимаются странными вещами) и узкие специалисты (специфический круг знаний, от них лучше держаться подальше).

Кстати, для тех, кто и так стоит вне социума, некоторые табуированные действия оказываются не такими уж табуированными. Например, у индейцев Гавайев, как практически у всех человеческих культур, запрещен инцест; человек, нарушивший это табу, может быть очищен только смертью. Но есть исключение — вождь: для него инцест не только возможен, но и крайне желателен, потому что дети, рожденные от такого брака, воспринимаются как неприкасаемые, как будущие вожди.

Синтоизм главным источником скверны считает смерть. Доходило до того, что в Средние века императорам приходилось издавать указы, запрещавшие выкидывать трупы в лесу: их не устраивало, естественно, что империя оказывается какой-то беспорядочной свалкой трупов, но люди считали, что труп — это антисоциальный элемент, поэтому его надо выкинуть и сделать вид, что ничего не было.

Во-вторых, «антисоциальными» оказываются люди в состоянии перехода из одного статуса в другой. Антрополог и фольклорист Арнольд ван Геннеп в книге «Обряды перехода» (1909) пишет, что любой обряд, связанный со сменой состояния (инициация или, например, свадьба), построен на принципе отделения: человек, переживающий переход, отделен (географически или символически) от основной части группы, и только когда он пройдет определенные практики, сможет вернуться и, получив новое имя, уже в новом статусе стать полноценным членом общества. На Андаманских островах считается неправильным употреблять имя умершего человека до окончания траура: так можно помешать процессу его перехода из состояния «живой» в состояние «мертвый». Леви-Стросс пишет, что в Австралии табуируется не только имя умершего, но и все однокоренные слова. Распространенный вариант табу — когда ребенка не называют именем умершего родственника. У калифорнийских индейцев есть ограниченный ряд имен, и носить двум людям одинаковые имена нельзя: если в племени лимит имен исчерпан, дети будут ходить безымянные, пока кто-нибудь не умрет и имя не освободится.

Современные табу — социальные, а не сакральные

Сегодня не только религиозные системы, но и повседневные суеверия несут отпечаток первобытных табу. Профессиональные запреты есть у рыбаков, пастухов, у творческих людей (наверняка все слышали про актерское пожелание сломать ногу) и практически у всех представителей профессий, сопряженных с опасностью для жизни, например у спортсменов: очень тонкая грань отделяет их от неудачи, и поэтому они держатся за возможность эту удачу сохранить. Мы называем это профессиональными суевериями — но что это, если не табу?

Табу в их первобытном смысле, не дававшие людям выйти за рамки социального, никуда не делись, просто вместо племен у нас теперь субкультуры и информационные круги.

Любая из социальных сред формирует правила, которые можно или нельзя нарушать. В фитнес-клубе тоже есть табу — если ты их нарушишь, на тебя все косо посмотрят, потому что эта маленькая среда хочет остаться стабильной. Здесь уже не остается момента сакральности и речь идет исключительно о социальном измерении.

То же самое и в Океании, с которой все начиналось. В XVIII веке к полинезийцам приехал Кук, узнал про табу и увез это знание в Европу. Европейцам очень понравилась идея табу, они начали употреблять это слово. А пока они развивали антропологию, в Полинезии рухнула колониальная система и табу (точно так же, как и у нас) постепенно лишилось сакрального смысла. На Гавайях словом «капу» (табу) теперь подписывают общественные памятники, а во Французской Полинезии табу обозначает любую частную собственность. Я считаю, что такое переосмысление понятия табу — это наследие нашего колониального визита и того, что мы забрали термин, расширили до нерелигиозных смыслов и импортировали его обратно в среду возникновения, где он приобретает новые смыслы.

Источник