Кто был в 90-ых молодым или тем более еще ребенком, конечно не воспринимают то время так трагически и в негативном свете, как наши родители, на чьи плечи обрушилась вся тяжесть жизни в эти нелегкие переходные от социализма к капитализму годы. Поэтому давайте еще раз заглянем в то время уже взрослыми глазами, дабы понять, из какой ямы пришлось выбираться всем нам.

Ниже много хороших фото, воспоминания и просто шикарное по качеству для того времени видео, снятое на улицах Москвы и Санкт- Петербурга в 1991-1996г. А так-же довольно скандальный док. фильм 1987 года, когда все только начиналось.

Правильнее всего будет посмотреть сначала этот фильм, то есть с чего все начиналось. В 1987 году мало кто из обычных людей, а тем более молодых, коими были многие наши читатели, задумывался, какая судьба нам уже была уготована и куда уже катилась огромная страна. Похоже авторы этого фильма сделали эту попытку:

"Мы ли это?" (1987)

1987 год. Время тотального дефицита и глубочайшего кризиса системы советского сервиса. В кадре — очереди за одеждой и продуктами, хамство продавцов и швейцаров. Фильм — наблюдение без закадрового текста. Точный документ эпохи конца развитого социализма.

***

На «Пикабу» вспоминали, чем питались в девяностые годы. Грустное было время, коллеги. Пару лет назад фонд Ельцина устраивал флешмоб с публикацией ностальгических фотографий тех времён, однако дело не пошло: народ либеральных блогеров не поддержал. Мне кажется, тосковать по девяностым ещё рано. Слишком уж хорошо мы их помним.

Вот несколько историй:

Руководитель организации, где работала мама, раздал (в счёт зароботной платы) каждому сотруднику по мешку муки, мешку сахара и по 10 литров хлопкового масла. Этот нехитрый набор продуктов стал основным на ближайший год.

Мама готовила маленькие лепёшки. Мука, вода, соль. Жарила их на хлопковом масле. Посыпала сахаром и мы ели. Получались они небольшие, тонкие. Экономили продукты. Хватило всего на восемь месяцев…

…

Прошло много лет… Мама призналась, что каждый раз, когда мы садились за стол, она очень переживала и боялась, что я выскажу своё недовольство, скажу, как мне надоели эти лепёшки, как я хочу нормально поесть. Она ничего не сможет мне предложить, и это будет для неё большим грузом. Но каждый раз я хвалил лепёшки и благодарил её за обед и ужин. Те лепёшки мне очень нравились и были для меня очень вкусными. Я понимал, что тогда было непростое время.

В 90-е мама получила в счёт зарплаты мешок макарон. Размачивали в воде сухие макароны и делали из них тесто, из которого потом пекли в печке лепешки, получалось что-то типа лаваша. Я на всю жизнь запомнил эти лепешки.

Соль брали в кочегарке, ей чистили котлы. Выглядело это как кусок замерзшего чернозёма. Брали этот кусок, растворяли в воде, давали отстояться, грязь сливали, и повторяли цикл несколько раз. Когда вода становилась более-менее чистой, выпаривали соль.

Вместо чая заваривали чагу.

В 90-е жил в одной из южных республик. Всем горожанам выдали по 10 соток бывших колхозных полей, желающим нарезали и больше. Все сажали картошку, помидоры, редис итд, проблем с продуктами не было. Напахался я тогда лопатой, потому что не только себе, но и родственникам приходилось помогать.

Помню, в 92 отец притащил целую коробку «тушняка», которую получил по талонам.

Там были банки, на которых было написано типа «помощь от народа Италии». Ели с макаронами.

Трубки, желе и немного мяса. Жесть, как пересоленное. Но ели с удовольствием: дёшево и мясное. Лепешки сами пекли. Калужская область.

Как знакомо. До кризиса тех лет, мама жарила на сухой сковороде из остатков теста лепешки для собаки. Потом на такие же лепешки перешла вся семья, так их и называли «Тимкины лепешки», по имени собаки. Те времена давно прошли, но вкус их помню до сих пор, вкусно было.

Мы и клецки варили, из муки с яйцами. Немного зелени и поджаренного лучка — получался царский суп.

Да вы мажоры были, мы варили клецки без яиц. Ещё помню гречку, которую я перемалывал в ручной кофемолке. Из неё варилась безумно вкусная каша (гречки было много, но она была в шелухе без какой-либо обработки).

В 90-е маме по полгода задерживали зарплату, завод, на котором она работала, хотели закрыть. Все родственники почти за 1000 километров. Помню до сих пор котлеты из овсяных хлопьев с кубиком «Галина Бланка».

Много всякого было в рецептах выживания. Мне запомнились свиные легкие как заменитель мяса, а иногда мы с мамой покупали упаковку «ножек Буша», которые потом жарили по одной в неделю.

А мне нравился всегда суп из пары картофелин, банки кильки и небольшого количества лапши… ну, или суп из «Галины Бланки» с опять теми же двумя картофелинами. Ммм… до сих пор вспоминаю их вкус.

Нас своя дача спасала, немножко правда. На хлеб денег не было, и мама пекла лепёшки из муки и рассола от помидор или огурцов.

У меня мама в колхозе работала, а там выдавали зарплату колбасой (у колхоза был свой мясокомбинат). Было нормально.

У нас было два мешка сахара по 50 кг неизвестно откуда и столько же макарон. Иногда получалось добыть яйца, тогда макароны варились, потом разжаривались на сковороде с яйцом и посыпались сахаром. Ну, а когда не было яиц, макароны жарили просто на воде и с сахаром. Эту мерзкую массу я до сих пор вспоминаю с ужасом и спазмами в горле.

Но ничего, выжили. Я помню, в это время приехал к маме двоюродный брат из Петербурга, он был при деньгах. Когда я пришел из школы и отворил холодильник, я просто сел на пол, не веря глазам. Несколько десятков палок колбас, три огромные головищи разных сыров, прочие припасы. Когда показал их мелкой сестре, она просто заплакала. Стояла перед холодильником и плакала.

До сих пор помню, как родители уехали на сутки, оставили денег, которых впритык хватило бы на одну порцию доширака. Один из друзей смеялся, ему родители оставили на сутки в сто раз больше. Но мне было всё равно, я наконец-то был один дома.

В 1999 я закончил 10 класс и приехал как обычно к бабушке в деревню. А там мой дядя решил построить новый кирпичный дом на месте старого. Денег мало, но решили же… Жили в сарае и амбаре, там где сено должно храниться. Народ работал за еду и выпивку.

Из еды были только макароны, маленько картошка, консервы «Килька в томатном соусе», засолка прошлогодняя, трава разная с огорода, грубый хлеб, который пекли у соседей в печке. Из выпивки — денатурат и вода. За денатуратом бабка ходила пешком 25 км в райцентр.

До сих пор перед глазами стоит картина, как куча мужиков садится в обед покушать вокруг огромной миски с макаронами, кто-нибудь открывает несколько банок консервов и закидывает в миску, а тем временем по кругу ходит рюмка с денатуратом. Для меня, городского жителя, было шоком видеть, как мужики приходили на стройку, лишь бы им в обед налили рюмку денатурата. Я сам не пил конечно, дети и женщины ели отдельно.

Я сам ребенок 90-х, питались мы тогда действительно плоховато. Щи да каша — пища наша. Колбаса была деликатесом. Самое распространенное мясо в еде начала 90-х — гусиные шеи. Я глядя на свои школьные фотографии умиляюсь, смотря на свои торчащие уши и худющую фигуру.

Я помню, что у нас батон покупался практически по праздникам, на него мазали масло и посыпали сахаром, это был редкий деликатес на нашем столе.

Одно время у нас даже муки было очень мало. Хлеб делали из смеси муки и манки низшего сорта.

Я в 90-е (Урал) ел одну картошку. Весь год. Редко с мясом, чаще с грибами или просто жареную. Грибы мы собирали и сушили на зиму. Ещё помню, как папа где-то выменял коробку с сардельками, которую мы растянули наверное на полгода.

Сардельки с тех пор не люблю, а картошку с грибами почему-то люблю.

1993. Последний вздох Советского Союза (фото)

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Столкновения участников демонстрации коммунистов с милицией и внутренними войсками. Москва, 1 мая 1993

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Члены общества «Русское национальное единство» Александра Баркашова

«Баркашовцы» у стен Белого дома

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Защитники Белого дома

Переговоры, проведенные православными лидерами между членами парламента, левыми и государственными чиновниками 1 октября, продолжались и на следующий день

ОМОН блокирует Смоленскую площадь у Министерства иностранных дел на фоне противостояния между Верховным Советом Российской Федерации и президентом Борисом Ельциным 2 октября

Люди поднимают баррикады 2 октября на Смоленской площади на Садовом кольце

Депутаты Верховного Совета в Белом доме, где отключили электричество и водоснабжение

Вышедший на пенсию генерал Альберт Макашов, жестом, возглавляет толпу, штурмующую Останкино 3 октября

Сторонники Руцкого отвечают на его призыв к штурму Останкино во второй половине дня 3 октября

alt="Сторонники Руцкого отвечают на его призыв к штурму Останкино во второй половине дня 3 октября" border="0" /></a>

Фотокорреспондент газеты «Moscow Times» Владимир Филонов нырнул, чтобы избежать снайперского огня, когда он снимает фотографии из окна гостиницы напротив Дома Советов

Персонал службы эвакуирован 3 октября из Дома Советов

Раненый защитниками Белого дома прапорщик пожарной службы

У Белого дома. 03.10.

3 октября раненого человека уносят на носилках возле Дома Советов

Без подписи

4 октября группа коммандос из элитных спецслужб «Альфы» обратилась к Дому Советов

4 октября офицеры Альфы начинают переговоры с защитниками Дома Советов, резиденцией Верховного Совета

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Снайпер возле Дома Советов, окруженный войсками, верными президенту Борису Ельцину

Без подписи

04-10-1993

Без подписи

Отряд «Альфа» выводит арестованных из здания Белого дома

Без подписи

Защитник Дома Советов сдался войскам, лояльным Борису Ельцину 4 октября

4 октября. Гражданский и военный персонал, покинувший Белый дом, резиденцию Верховного Совета Российской Федерации

Арестованные милиционеры из охраны Верховного Совета

Задержанные защитники Верховного совета

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Без подписи

Арестованного Александра Руцкого выводят из «Белого дома» в Москве, 5 октября

Бывший председатель парламента Руслан Хасбулатов и бывший вице-президент Александр Руцкой

Без подписи

Без подписи

Возвращение в нормальность

Смыслом новой эпохи, сменившей безумные 90-е прошлого века, которые пытались каменным топором прорубить новое «окно в Европу» для России, стало возвращение в нормальность, обретение отвергнутых и осмеянных идеалов, пробудившееся вновь ощущение, что жизнь без любви в самом широком смысле этого слова обречена на бесплодие и умирание. После развала СССР очень многие уверовали в спасительную силу идей, которыми ельцинские реформаторы попытались перелицевать страну в рыночный конструкт, обременённый вроде бы для всех понятными лозунгами о правах и свободах личности. Однако хорошие и важные слова, воздействуя на реальность, порождали дикие монструозные формы общественного быта.

«Невидимая рука рынка» — божество, которому молились наши «прогрессисты», получившие в руки власть над страной — на деле представляла собой первобытный социал-дарвинизм, устанавливавший право сильного, отринувшего все нормы морали. Она оказалась не способна сформировать пространство цивилизованных экономических отношений и опрокинула Россию в нищету и произвол.

«Грабь, насилуй, убивай» (слова из идиотской песенки, которую придуманный либеральный персонаж из ЖЖ Лев Щаранский сделал девизом реформаторских времён) — это не кажущееся чрезмерным преувеличение. Именно в соответствии с этими призывами и обустраивалась наша жизнь в те прекрасные ельцинские годы.

Свобода слова обернулась невиданной тиранией спонтанности в медиа — появлением каких-то уже совсем подзаборных листков, в которых свои права на полное вытеснение всех остальных смыслов из человеческого существования предъявлял телесный низ, требовавший от реальности употребить все свои силы на ублажение его хищной и безблагодатной сущности.

Из свободы вероисповедания стали прорастать тысячами варварские тоталитарные секты, прокручивавшие человеческие мозги в блендере, а потом и поджаривавшие их. Западный рай, суливший безбрежное изобилие и достаток, при попытке вынянчить его на отечественной почве оказался безжалостным кровопийцей, отнявшим у народа не только собственность, наработанную сообща, усилиями миллионов, но и этику — способность любить простые и важные вещи.

Именно в те годы значительная часть граждан уверовала в то, что прошлое страны проклято, что выпестовать из него идеальное потребление невозможно. «Пышные пироги» умеет печь только западная цивилизация. Я бы даже сказал, что прельщение стало уделом большинства, иначе невозможно объяснить победы реформаторов на выборах в течение всех 90-х. Именно тогда нас отучали любить Родину: как можно любить страну и её историю, если из них не выкрутилось ничего похожего на триста сортов колбасы, джинсы на любой вкус и авто с кожаным салоном.

Отучали гордиться собственными победами, в том числе и самой великой — 1945 года. Любовь находила себе убежище в семье и дружбе — отношениях, на которые покушалась внезапно обретённая всеми видами сексуальных отклонений свобода. Однако традиционный уклад выстоял, в нём любовь отвердела, закалилась, научившись сопротивляться разрушающим воздействиям: ей приходилось бороться с нищетой, общим ужесточением нравов, обусловленных торжеством имморализма в отношениях между людьми и грабительским характером деятельности реформаторов.

Новая эпоха, связанная с именем Владимира Путина, не явилась на смену прежней сразу. Новый президент был легитимным преемником Бориса Ельцина, и потому замена декораций происходила очень постепенно. Я даже готов предположить, что возвращение любви, вызволение её из того убежища, в котором она отсиживалась предыдущие годы, не было волюнтаристским актом, диктатом, волевым решением нового правителя России. Скорее, будучи на самом деле политиком, наследовавшим во многом своим предшественникам, он уловил общественный настрой, эту неистребимую тоску по нормальности, и сам вместе со всей страной стал разворачивать государственный корабль, прокладывая его курс с учётом потребностей общества.

Не сразу, а спустя довольно значительное время люди обнаружили, что они снова могут произносить слово «родина» без обязательной компенсирующей неуместный пафос усмешки. Что страна, в которой они живут, вовсе не является историческим недоразумением, монструозным фантазмом, возникшим в бреду и мороке мертворождённых надежд и мечтаний. Что прошлое России — это книга славных деяний, читать которую следует бережно и тщательно, делая закладки на память.

Апофеозом возвращения в нормальность, преодоления ненависти и равнодушия, хладности и чужеродия предыдущей политической эпохи стало рождение нового, трепетного отношения к празднованию Великой Победы и акция «Бессмертный полк», дополнившая обычай поминать павших за освобождение от нацизма, доставшийся в наследство от советских времён. После того как мы снова научились любить Родину, нам открылось и безбрежное пространство любви к собственным героям, вырвавшим у смерти её жало и у ада — его победу в Великой Отечественной войне.

Любить не стыдно. Родину, предков, друг друга, семью, бесконечное многообразие российской природы, причудливое сочленение её говоров, прокладывающих себе пути на обширной территории русского языка. Любить всё это — предельно нормально и необходимо, чтобы чувствовать себя живым человеком, смысл жизни которого пробивается вширь и ввысь из огромного количества связанностей с реальностью. Связанностей посредством всё той же любви.

Андрей Бабицкий, российский журналист