Интервью Виталия Бесчастного (RusDelfi) со старшим сержантом резерва и по совместительству пресс-секретарем Сил Обороны Артуром Захаровым про шпионов, зарубежную службу эстонских солдат, влиянии коронавируса на службу в армии и девушках в воинских частях.

Артур Захаров на учениях «Еж-2015». Фото: частный архив.

В 2018 году бывшего офицера Сил обороны Дениса Метсаваса задержали за передачу информации и секретных сведений Главному управлению Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации (ГРУ). Его приговорили к 15.5 годам тюрьмы. Сильно ли эта ситуация ударила по репутации Сил обороны?

Задержание Дениса Метсаваса было неприятным сюрпризом для многих людей, которые его знали и уважали. Я тоже был с ним шапочно знаком. Конечно же, он причинил серьезный ущерб безопасности Эстонии, полагаю, что его семья тоже сильно пострадала. Тем не менее, репутация Сил обороны не зависит от одного человека. Если отталкиваться от исследований, то жители Эстонии доверяют Силам обороны.

Изменилось ли отношение к русским офицерам?

Нет. Дениса Метсаваса задержали в рамках рутинной проверки при сотрудничестве органов, которые занимаются подобными ситуациями. Нет необходимости что-то менять из-за одного человека. Правила едины для всех. Какие-то особенные требования предъявлять к русскоговорящим офицерам довольно глупо. Национальность не имеет значения.

Можно ли офицерам путешествовать в Россию?

Я полагаю, что нет.

Почему?

По соображениям безопасности.

Скажем так, не то, чтобы запрещено. Крайне нежелательно. Есть страны с определенным уровнем риска, где можно попасть на удочку недоброжелательных спецслужб. Что, собственно, и произошло с Денисом Метсавасом.

Департамент внешней разведки говорит, основную угрозу от шпионажа фиксируют со стороны России и Китая. За счет чего делают такие выводы?

Если говорить о разведывательной деятельности других стран, то это вопрос к Департаменту внешней разведки. Это их сфера деятельности. Говоря в целом, я думаю, шпионов достаточно. Это реальность, другие страны за нами подглядывают.

За каким родом информации они могут охотиться?

Интересовать может абсолютно все. Подразделения, их состав и численность, перемещении войск, личные данные офицеров. В современном мире ценна любая информация. Она дороже нефти и золота. Сложно понять, что их конкретно интересует, но в любопытстве им не откажешь.

Есть такое мнение, что информация о маленькой Эстонии никому не нужна.

Оказывается, нужна. У нас есть кейсы Дениса Метсаваса, Хермана Симма и других госизменников. Вдобавок недавно была посажена группа людей, которые шпионили в пользу ГРУ. Кажется, они отслеживали перемещение подразделений. Какой ущерб они причинили сказать сложно, но мы знаем, что они шпионили в пользу другого государства. Значит, маленькая и уютная Эстония чем-то интересна.

Зарубежная служба эстонских солдат

Kratt Malis / FOTO: JAANUS LENSMENT

В каких странах сейчас служат эстонские военные?

Самая большая миссия сейчас в Мали. Эстонский пехотный взвод участвует в операции ”Бархан”. Ее начали французские вооруженные силы, это продолжение другой операции — ”Сервал”. В 2012 году на севере Мали началось восстание, которое быстро радикализировалось и возникла угроза, что страну захватят джихадисты.

Эстонские военнослужащие способствуют проведению контртеррористической операции. Военная база находится в городе Гао. Они занимаются охраной периметра, при необходимости могут отреагировать на действия террористов.

Как наши военные туда попали? По направлению НАТО?

Это не операция НАТО. Во-первых, это продолжение французской операции ”Сервал”. Во-вторых, нынешняя операция ”Бархан” направлена на поддержание порядка, чтобы местные жители могли спокойно жить и не боятся за свою жизнь. Эстония протянула руку помощи Франции и Мали.

Сколько там наших солдат?

Взвод, точную цифру знаю, но не скажу.

Еще там работают наши Силы специальных операций — спецназ. Они занимаются в том числе подготовкой местных сил безопасности, все-таки спасение утопающих дело самих утопающих тоже.

Люди могут задавать вопросы: что мы делаем за рубежом и зачем, — это нормально. Силы обороны принимают участие в зарубежных операциях с 1995 года. Как правило, это гуманитарные и миротворческие миссии.

Данные по зарубежным миссиям (2021):
Ветеранов зарубежных миссий — 3147
Погибло — 12
Пострадали на миссии (ранения и травмы) — 265

NB! Статистика с 1995 года по 2021 год.

Представление о том, что зарубежная командировка — это сафари, в корне неверная. Если военным и приходится стрелять по другим людям, даже террористам, — это не самоцель. Например, в Афганистане наши саперы занимались обезвреживанием мин и импровизированных взрывных устройств, на которых часто подрываются гражданские. Конечная цель заключается в стабилизации обстановки и возвращении жизни в мирное русло.

Что изменилось для солдат срочной службы в коронавирусное время?

Разумеется, нам пришлось внести изменения, чтобы предотвратить распространение COVID-19 в частях. Для кадровых военных, которые занимаются обучением персонала, это создало некоторые сложности. Может, не сложности, а вызовы.

Как добиться того, чтобы солдаты получили необходимые знания и навыки, при этом по возможности не контактировали друг с другом? Магия произошла и все получилось — до сих пор планы выполнялись. В мае состоятся учения Kevadtorm или ”Весенний шторм”, на которых солдаты срочной службы смогут продемонстрировать то, чему они научились за 8 или 11 месяцев.

Конечно, коронакризис сильнее всего коснулся военнослужащих срочной службы. Силы обороны давно переосмысливают свою роль и методику подготовки. В преставлении людей, хорошо знакомых с штампами голливудских фильмов, может показаться, что армия — это отсталая и древняя организация, в которой солдаты страдают и мучаются, а офицеры на них орут просто так. Это не так. Скорее, Силы обороны — это большой обучающий центр, который предоставляет определенную подготовку. Несколько лет назад был сделан очередной шаг в эту сторону.

Есть боевая подготовка и отдых. Мы хотим, чтобы у солдат было больше возможностей распоряжаться свободным от учебы временем так, как они этого хотят. Например, выходить в город вечером после занятий.

Мы прекрасно знаем из исследований, что связь с семьей и близкими очень важный аспект для молодого парня или девушки. Именно здесь и произошли изменения. В условиях коронавируса мы, к сожалению, не можем отпускать их домой так же часто, как прежде. Все зависит от части и текущей обстановки. Например, в Куперьяновском батальоне была зафиксирована вспышка коронавируса. Поэтому солдатам некоторых рот этого подразделения, скорее всего, стоит запастись терпением.

Согласно исследованиям Академии Сил обороны и Тартуского университета, за прошлый год уровень стресса у солдат вырос. Это было связано с тем, что большинство солдат беспокоятся за здоровье своих близких и не могут видеться с ними часто. Тем не менее, у нас нет такой задачи — закрыть всех до конца службы. Если есть возможность, отпускаем. Например, в декабре и январе многие отправились в заслуженный длительный отпуск.

Кстати, парадоксальным образом, удовлетворенность срочников своей службы по сравнению с прежними годами выросла.

А что с учениями?

У нас ежегодно проходят учения ”Весенний шторм”. В этом году мы отменили 2500 повесток для резервистов, потому что в стране неблагоприятная эпидемиологическая ситуация. Тем не менее, учения состоятся. Можно сказать, это будет выпускной экзамен для солдат перед тем, как он выйдут в резерв. Учения состоятся, но их масштабы будут скромнее.

В последнем призыве оказалось рекордное количество девушек — 54 за 2020 год. Из чего состоит их служба? Как они живут в части?

Служба женщин никаким образом не отличается от службы мужчин. Они живут в тех же помещениях, единственное — их спальные места огораживаются шкафами. В Куперьяновском батальоне комнаты в казармах большие — человек на 30, старых казармах Тапа на 10-12. Зачастую есть возможность выделить девушкам отдельную комнату. Но, насколько я знаю, они сами от этого часто отказываются. Так как это препятствует распространению информации и они не хотят отделяться от подразделения. Душевые у девушек отдельные.

Все задания, марш броски — все делают вместе со всеми?

Абсолютно. Нормы одинаковые, кроме требований к тесту на физическую подготовку, его еще почему-то называют НАТО-тестом. В нем у девушек нормативы чуть пониже — меньше отжиманий и упражнений на пресс, на бег дается больше времени.

Служащие, как правило, молодые люди. У всех гормоны. Какая-то работа по вопросам любовных отношений в части проходит?

Когда вы оказываетесь на службе в ограниченном пространстве и вы у всех на виду — вам не до отношений. У солдат много материала, который следует усвоить. Плюс, поначалу служба — это большой стресс, не до этого. На самом деле неуставным отношениям в армии не место, это и так всем понятно.

Как армия может помочь в борьбе с пандемией? Кто-то говорит о патрулировании улиц.

Армия не собирается стрелять по жителям Эстонии без масок, если кто-то вдруг боится комендантского часа, слухи о котором распространялись прошлой весной. Насколько я знаю, вопрос о патрулях на повестке дня вообще не стоял С другой стороны, у нас есть примеры оказания реальной помощи. В прошлом году, когда случилась беда с коронавирусом на Сааремаа, там развернули полевой госпиталь. Говоря про недавние события, несколько недель назад Ида-Таллиннская и Ляэне-Таллиннская больницы обратились к нам с просьбой предоставить им определенное количество специализированного медицинского оборудования. И они его получили.

У нас есть срочники, солдаты и унтер-офицеры, получившие подготовку военных парамедиков — они уже помогают больницам. Сейчас в Ляэне-Таллиннской больнице совмещают службу и практику 10 парамедиков. Недавно увидел пост Аркадия Попова, который поблагодарил Силы обороны. Я бы тоже сказал спасибо этим ребятам. Кстати, когда в декабре солдаты отправлялись в отпуск, у них спросили — готовы ли они его прервать ради помощи больницам. Добровольно. Большинство ответило ”да”. Если государству потребуется помощь, Силы обороны ее окажут в рамках своей компетенции.

Артур Захаров: парадокс лояльности

За одно статья Артура Захарова трехлетней давности: Задержание по подозрению в государственной измене майора Генерального штаба Дениса Метсаваса ожидаемо стало поводом потянуться в карман за линейкой, чтобы измерить лояльность русскоязычных жителей к Эстонии. До вопроса «что делать» конкурсанты не дошли — результаты замеров оказались принципиально разными. Что же, попытаемся сделать это за них.

Оказавшееся в неловкой ситуации политическое и военное руководство страны всеми правдами и неправдами пыталось исключить из уравнения лояльности этнический фактор — неполиткорректно. Консерваторы торжественно заявляли об очередном доказательстве существования «пятой колонны Кремля» и необходимости принимать меры.

Посудите сами, командующий Силами обороны генерал Рихо Террас признался, что задержание одного лишь высокопоставленного офицера стало «огромным ударом по обороноспособности». А что, если в рядах армии среди служивших и ныне находящихся в резерве сотни, если не тысячи нелояльных русскоязычных граждан?

Мы тратим на их подготовку миллионы евро, но окажутся ли они на призывном пункте, когда потребуется родине, или, что хуже, не развернут ли дуло автомата против вчерашних товарищей?

Признаться, еще во время прохождения срочной службы в Силах обороны я вполне допускал, что кто-то из сослуживцев может задаваться теми же вопросами. Хотя вслух никто ничего подобного не озвучивал.

Поэтому я хочу предложить измерить лояльность русскоязычных ребят в армии линейкой резервиста с высоты личного опыта, а еще по возможности найти ответ на вопрос «что делать?», если он в принципе потребуется.

Маленькая Нарва в казарме

Мне «посчастливилось» оказаться в армии в 2008 году — на следующий год после Бронзовой ночи. В общественном сознании растиражированной иллюстрацией двухдневных погромов в Таллинне стали русскоязычные молодые люди под российскими флагами, которые скандировали: «Россия, Россия!».

А спустя два месяца после начала службы началась так называемая Пятидневная война между Грузией и Россией. Как тогда, так и сегодня, мейнстримное общественное сознание Эстонии назначило ответственными русских.

Такая черно-белая картина отпечаталась в моей памяти. В общем, благодатная почва для укоренения стереотипов.

В сумме русскоязычных призывников в нашей роте было около трети. И, вероятно, наученные горьким опытом, кадровые военные старались выдержать правильные пропорции эстонцами и русскоязычными в коллективе.

Так выяснилось, что в батальоне «Виру-4» в Йыхви недостает эстоноязычных ребят, а у нас их оказалось с запасом. Тогда в роте по доброй армейской традиции назначили несколько эстоноязычных «добровольцев» и экспортировали их в обмен на импорт русскоязычных. Один из них заплакал.

Кадровые военные старательно следили, чтобы ни одна из комнат казарм не превратилась в небольшое Ласнамяэ — не больше трех русскоязычных в помещении.

Эта затея закономерно провалилась. Впоследствии парни нашего взвода стали собираться в одной из комнат на этаже — за глаза ее называли «русской». А три раза в день после приема пищи проходила «сходка» с ребятами из других взводов в курилке.

Свободно по-эстонски говорили единицы. Они становились переводчиками и парламентерами. Были и те, кто почти не говорил или даже не понимал. Возможно, кого-то это раздражало.

Чуть позднее выяснилось, что доля «шлангов» — людей, которые при каждом удобном случае пытались избежать выполнения своих обязанностей, среди русскоязычных оказалась все же выше. Получилось миниатюрное общество, состоящее из двух параллельных и слабо пересекающихся общин. Как и там, на большой земле.

Нахальным «шлангом» я не был, но рассчитывал отсидеться остаток службы за баранкой автомобиля. Тем более — это ведь возможность получить права задаром! У меня были отличные шансы, поскольку на курсы водителей ссылали за слабое знание эстонского.

Поскольку мой уровень эстонского, похоже, был выше среднего, командир рассудил иначе: несмотря на протесты, в числе немногих русскоязычных я оказался зачислен в школу подготовки младшего командного состава.

Уже там, осенью 2008 года мы узнали, что для участия в ежегодном параде в честь дня независимости всех нас отправят в известную на всю Эстонию «русскую комнату» — Нарву. Демонстрировать лояльность и обороноспособность.

Тогда нам требовалось выбрать строевую песню для учебного взвода нашего курса. Один из эстонцев предложил какой-то марш времен первой республики. Кажется, в тексте были слова про красную угрозу, которая находилась по ту сторону границы, и необходимость убивать русских. К слову, он был потомком белоэмигранта, то есть имел русские корни.

Фельдфебель построил личный состав и устроил знатную взбучку: текст был отвергнут как решительно неприемлемый. А затем он напутствовал держать язык за зубами, особенно в Нарве, где, по его словам «без знания русского и булочку не купишь».

Уже в феврале, несколько месяцев спустя, мы — уже с сержантским погоном на груди и подчиненными на плечах — очутились на параде в Нарве. Для эстонских ребят это было сродни поездке за границу. Они задавали кучу вопросов.

Нарвитяне или те, кто бывал в пограничном городе ранее, отвечали на эстонском разного качества, смеси русского и эстонского, при помощи жестов и междометий. Туристическая информация была краткой: Нарва славится самыми красивыми девушками Эстонии, душевными людьми, а про алкоголиков и гопников вы сами знаете.

Во время пребывания в городе нам настрого запретили шататься по улицам в одиночку, советовали иметь при себе штатного русскоязычного, но ввязываться в общение с местным населением не советовали.

Меры предосторожности не пригодились. Ни один эстонский солдат не был обижен. И парад прошел в целом хорошо. Впрочем, обороноспособность немного пошатнулась — накануне кто-то в запарке потерял ужин на сто пятьдесят человек.

Некоторые жалели, что не удалось прогуляться по незнакомому городу. Можно было бы измерить их лояльность, но на пустой желудок было не с руки.

Простые вещи

Очевидно, что за восемь или одиннадцать месяцев совместной службы люди притираются и привыкают друг к другу. Начинается это с простых “kas suitsu võib teha” для русскоязычных; «давай, поехали» и «не понимым» (искаженное «не понимаю») для эстонцев, взаимному обучению ругательствам, совместным спортивным играм и прочим мелочам.

Задумывались ли мы, что мы один из столпов, на котором держится независимость родины, что у нас есть одна большая и общая цель — быть готовыми стать на ее защиту?

Кажется я не совру, если скажу, что нас интересовали более тонкие материи: начиная с размышлений о доме, семье, девушке, увольнительной, вопросе у кого стрельнуть сигарету и заканчивая тем, почему фельдфебель Х такая удивительная сволочь — строгая, но справедливая.

Я не утверждаю, что к концу службы мы стали одной большой счастливой семьей. Это вовсе не так. Ощущение двух параллельных общин никуда не делось и русскоязычные так же кучковались со своими.

Что изменилось: улучшилось понимание друг друга, того, что у нас много общего и много различий. Картина перестала быть черно-белой.

Парадокс лояльности

Размышления о лояльности и обороноспособности приходят потом, с возрастом. Я участвовал в пяти или шести переподготовках, под моим началом сменилось несколько составов подчиненных.

Мне приходилось слышать от эстонцев, не молодых парней, а уже взрослых резервистов рассуждения о том, что учения на которых мы оказались — бессмысленны, ибо в случае реальной ситуации нас сметут. Желания схватиться за револьвер у меня не возникало. Как и доказывать то, что прошедшие срочную службу русскоязычные обязательно лояльны государству.

Хотя на последних учениях «Еж-2018» одними из самых активных и полезных людей в моем подчинении было два русскоязычных парня. А самым ленивым оказался возрастной эстонец. Впрочем, он оказался великолепным техником и неоднократно нас спасал. Честно, сам удивился. Но это лирическое отступление.

И тут вспоминается эфир эстонского телевидения двухлетней давности, где мой коллега, журналист и также резервист Андрей Хвостов спорил с залом военных о том, что пятая статья НАТО не гарантирует независимости и безопасности Эстонии. Что имеются внутренние факторы, намекая на ту же самую расслоенность в обществе и вероятную нелояльность значительной части населения.

Недавно он написал, что ему было гадко, потому что, во-первых, приходилось спорить со своими. А во-вторых, его намеки о наличии внутренних проблем в контексте межэтнических взаимоотношений якобы были похожи на кремлевскую пропаганду. И об этом ему тогда сказал ныне подозреваемый в госизмене Денис Метсавас.

Увы, склонен согласиться с Андреем. Если достать линейку лояльности резервиста и опираться на цифры, следует почитать ежегодное исследование «Общественное мнение и государственная оборона». Другой шкалы, по сути, нет.

Так вот: русскоязычные доверяют Силам обороны в значительной мере слабее, чем эстонцы. Более того, они скорее видят гарантом безопасности Эстонии не НАТО, а добрососедские отношения с Россией. И эти различия любят смаковать наши эстонские СМИ.

В то же время, я смотрю на ту же линейку и историю тех же исследований и вижу, что до Бронзовой ночи защищать Эстонию с оружием в руках была готова такая же доля русскоязычных, что и эстонцев. Потом не задалось. Вероятно, совпадение.

Впрочем, это секрет Полишинеля, как и то, что русскоязычные в целом менее привязаны к Эстонии, нежели чем эстонцы. И меня есть пара соображений, почему это так.

Первое. Трудно чувствовать страну по-настоящему своей, когда на тебя бросают косые взгляды или же определяют свой ты или нет в зависимости от «правильного» отношения ко Второй мировой войне, Бронзовой ночи или Пятидневной войне. Когда предлагают дружбу, выдвигая условия.

Когда вымышленные предварительные критерии оценки «свой-чужой» становятся важнее простых и универсальных вещей, которые нас могут объединять: семья, дом, друзья, работа.

Второе. Миниатюра параллельных миров времен моей службы — симптом и продукт условностей, в которых мы родились и выросли. Мне, как и другим русскоязычным сержантам приходилось протыкать стеклянный потолок,  который создавался явно не специально против каждого из нас в отдельности.

В Артиллерийском батальоне этому способствовали. Как результат — у нас хватало русскоязычных командиров. В соседнем батальоне такого шанса не дали почти никому. Не знаю почему и не знаю, как обстоят дела сейчас.

Зато я уверен, что отрицать объективные показатели оценки лояльности русскоязычных в целом и пытаться подогнать результат при помощи примера дежурного русского — лицемерие. А подчеркивать объективную разницу в цифрах и побуждать действовать наотмашь — тупик.

С момента восстановления независимости в Эстонии выросло поколение, которое никогда не жило в Советском союзе, растет второе. При этом отправная точка оценки «свой-чужой» по-прежнему производится с оглядкой на прошлое.

Численные показатели исследований «Общественное мнение и государственная оборона» — это лишь свидетельство запущенного симптома. И позор для всей страны.

Что хуже, о проблеме вспоминают, когда начинает болеть. Когда выясняется, что человек, который назывался другом, потому что мы его об этом попросили, таковым не оказался. И тогда мы вроде как приступаем к лечению симптомов, но не причин болезни.

А затем, когда температура спала, забываем. Ровно до следующего раза.

***

И если в конце вам стало грустно, вот вам непридуманная история, которая приключилась со мной и моим соседом «по нарам» в один из первых дней службы — рядовым Пани. Он забыл какие-то вещи на подоконнике, что было, разумеется запрещено.

• Kes seda siia pani, — сурово спросил фельдфебель.
• Pani. — ответил я.
• Küsin veelkord: kes seda siia pani. — фельдфебель явно рассчитывал, что я, парень из Ласнамяэ, его не понял.
• Pani Pani.
• Kas teete nalja või? — кажется, он был взбешен.
• Ei tee. Pani Pani.
• Ta ei tee nalja, Pani pani. — сказал рядовой Пани, от чего фельдфебель, кажется, закипел.
• Nimi?
• Reamees Pani.

Артур Захаров

Артур Захаров всерьез собирался стать социологом, ассистировал в проведении различных исследований частным и государственным компаниям. Однако затем в шутку послал резюме на позицию репортера и стал журналистом. Работает в программе журналистских расследований «Инсайт» на телеканале ETV+. Интересуется наукой, историей и военным делом. Резервист Сил обороны Эстонии, командир взвода в звании старшего сержанта. 

ТОП-5 Фильмов про армию и войну по версии Артура Захарова

”Цельнометаллическая оболочка” (Full Metal Jacket) — нестареющая антивоенная классика Стэнли Кубрика. 1987, США

”Подводная лодка” (Das Boot) — мрачная кинолента о немецких подводниках, вызывает клаустрофобию. 1981, Германия

”Афганский излом” — неожиданное и невероятное кино о характере партизанской войны в Афганистане. 1991, СССР, Италия

”Поколение убийц” (Generation Kill) — смелый и аутентичный мини-сериал о вторжении в Ирак. 2008, США

”Рестрепо” (Restrepo) — честное и страшное документальное кино об Афганистане. 2010, США

Для всей семьи

”Кролик Джоджо” (Jojo Rabbit) — остроумно и жутко о войне без демонстрации войны. 2019, США

”Могила светлячков” (Hotaru no haka) — что бывает, когда на город падает атомная бомба. 1988, Япония

Бонус

”Линия фронта” (Go-ji-jeon) — сюрреалистичный апофеоз войны глазами корейцев. 2011, Южная Корея

”Сталинград” (Stalingrad) — фильм о начале большого конца и яростном отчаянии. 1994, Германия

”Подольские курсанты” — в кои-то веки крепкая и нестыдная военная драма о людях, которые не успели пожить. 2020, Россия

”Спасти рядового Райана” (Saving Private Ryan) — живое напоминание о том, как стоит снимать военное кино для широкой аудитории. 1998, США

Достойные упоминания

”Письма мертвого человека”, ”Нити” — лучшее про ядерный апокалипсис

”Моонзунд”, ”Иди и смотри”, ”Двадцать дней без войны”, ”В бой идут старики”, ”Они сражались за родину” — лучшее родом из СССР

”Брестская крепость”, ”Война”, ”Незламна”, ”Звезда”, ”Чистилище”, ”28 панфиловцев” — пожалуй все из достойного, что сняли в России

”Высота Гамбургер”, ”Мост слишком далеко”, ”Потопить Бисмарк”, ”Апокалипсис сегодня”, ”Братья по оружию”, Письма с Иводзимы”, ”Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу”, ”Тонкая красная линия”, — американское, от классики и до сегодняшних дней.