В декабре 2014 года на территории Эстонии зарегистрировали 383 новых семейных союзов, в то же время развелись 302 пары. Как сообщили корреспонденту портала rus.err.ee в Департаменте статистики, в декабре в Харьюском уезде зарегистрировали 194 брака, в Тартуском и Ида-Вируском уездах - 49 и 44 брака. Эти же уезды оказались и лидерами по числу разводов. В Харьюском развелись 147, в Ида-Вируском - 41, в Тартуском уезде - 34 пары.

За последние 9 лет самым богатым на свадьбы был декабрь 2012 года, когда зарегистрировали 584 брака. А больше всего разводов пришлось на декабрь 2006 года - 321. Традиционно больше всего свадеб играют в Таллинне и Харьюмаа. Здесь же регистрируют и больше всего разводов.

Давайте узнаем, как и на сколько эта проблема решалась при Сталине...

В 1944 году в СССР был принят закон о существенном усложнении процедуры разводов – разрешение на них давали суды, а в сложных случаях – прокуратура. По всему СССР количество разводов снизилось от 198 тысяч в 1940 году до 6600 в 1945 году. В большинстве случаев суды вставили на сторону женщин, защищая их право на брак.

После свободы 1920-х годов в СССР в 1930-е наступило ужесточение гендерного законодательства: уголовное преследование за гомосексуализм, запрет абортов, усложнение процедуры разводов. Семья объявлялась «ячейкой общества», чья «деятельность» должна была регулироваться государством.

Процедура разводов была прописана законом от 1936 года. Ещё труднее стало получить его после указа от 8 июля 1944 года, который в соответствии с заявленной целью «укрепления советской семьи и брака» впервые после революции потребовал рассматривать дела о разводе в суде и повысил плату за него до 500-2000 рублей (по закону 1936 года – 100-200 рублей). Судей инструктировали не удовлетворять «безответственные» заявления о разводе и пытаться по возможности добиться примирения сторон. Ужесточенная процедура развода приобрела ещё более устрашающий характер вследствие того, что прокуроры, которые в народном сознании ассоциировались с уголовными (и политическими), а не гражданскими делами, теперь должны были принимать участие в бракоразводных процессах при наличии у сторон имущественных споров и маленьких детей, допрашивая обоих супругов и их свидетелей.

Новый закон оказал поразительное влияние на число разводов. В Москве перед войной ежегодно разводились 10-12 тысяч пар. Во время войны это количество сократилось до 4 тысяч в год в 1943 и 1944 годах, а в 1945 году, после введения в действие нового закона, стремительно упало до 679 (менее 6% от цифры 1940 года). В 1949-1950 годах эта цифра выросла до 7-8 тысяч, но только в 1960-е годы их число сравнялось с показателями за 1940 год. По всему СССР количество разводов снизилось от 198.400 в 1940 году до 6600 (около 3%) в 1945 году и к 1948 году возросло до 41 тысячи.

После войны в большинстве случаев подавали на развод мужчины (часто потому, что нашли другую партнершу), сопротивлялись разводу, как правило, женщины. Это впечатление подтверждается тендерной классификацией заявителей, ходатайствующих о разводе, в делах, которые рассматривались коллегией Верховного суда СССР по гражданским делам в 1947 году: из 103 заявителей, чью половую принадлежность оказалось возможным установить, 89 человек (86%) – мужчины.

Одна из особенностей закона 1944 года заключалась в том, что, требуя от лица, добивающегося развода, серьёзных обоснований своей просьбы, чтобы суд мог её удовлетворить, он не пояснял, какие именно основания считаются достаточно вескими. В подавляющем большинстве случаев, когда на развод подавал мужчина, настоящей причиной служило желание жениться на другой женщине (с которой заявитель чаще всего уже сожительствовал и имел ребенка). Но иногда заявители ссылались на разнузданное поведение жены (которая, к примеру, «оскорбляла и угрожала застрелить» мужа) или ее неверность, а также «некультурность».

Я вращаюсь в культурном обществе, — писал в заявлении о разводе некто Ф. — Мои друзья — инженеры, шахматисты — часто бывают у меня дома. Я шахматист-любитель. Моя жена — отсталая, некультурная личность. Она работает поварихой. Она не только художественную литературу не читает, но даже газеты читает очень редко. Она не умеет играть на пианино, понятия не имеет о шахматах и не интересуется ими. Мне стыдно перед товарищами за такую жену. Прошу расторгнуть наш брак».

В последнем случае суду было сравнительно легко принять решение: он отказал инженеру Ф. в разводе – разница в культурном развитии не считалась тогда доводом для развода. Но другие дела могли быть очень сложными, и особенно потому, что закон не конкретизировал основания для расторжения брака. Экспертные заключения юристов в 1946-1947 годах рекомендовали развод, если брак явно и окончательно распался или если он был заключен формально, но не повлёк за собой подлинных супружеских отношений (в том числе половой жизни).

Супружеская измена сама по себе не считалась основанием для расторжения брака, но, если неверный партнер фактически вступал в новый гражданский брак и у него рождался ребёнок, развод ему обычно давали.

В 1946-1947 годах Верховный суд рассматривал апелляцию по одному делу, касавшемуся высокопоставленной персоны (генерала и члена Академии наук). Суд низшей инстанции не удовлетворил его заявление о разводе, потому что этому противилась жена и в семье был ребёнок (для заявителя — приёмный). Однако Верховный суд пересмотрел это решение на том основании, что жена стремилась сохранить не столько брак, сколько права на имущество мужа, супруги не имели общих детей, а от нового («счастливого») союза генерала уже появился на свет один ребёнок и ожидался второй.

Положение осложнилось в 1949 году, когда Верховный суд СССР решил, что суды низшей инстанции чересчур либеральны в вопросе о разводе. Это совпало с общей реакцией и «заморозкой» в последние годы сталинской власти.

Число разводов действительно стало резко расти, хотя всё еще не достигало довоенного уровня: в 1949 году в Москве совершилось разводов на 63% больше, чем в 1948-м. Верховный суд вознамерился изменить ситуацию. Суды, объявил он, ошибаются, если полагают, будто «желание супругов расторгнуть брак» — достаточная причина, чтобы их развести. И не следует думать, что вступление мужа во внебрачную связь с другой женщиной само по себе является основанием для расторжения законного брака. Народные суды недостаточно серьезно относятся к возложенной на них задаче примирения супругов. Они должны помнить, что самое главное для них — «укрепление советской семьи и брака» (в интерпретации Верховного суда на тот момент это означало сохранение уже легально существующих браков).

О серьёзности намерений Верховного суда свидетельствует вердикт по делу, которое прошло несколько судебных инстанций. Тридцатидвухлетний брак П. «прекратился» в 1940 году. Во время войны жена П. была в эвакуации, местопребывание мужа, по-видимому, высокопоставленного руководителя, неизвестно: вероятно, в силу возраста он не ушёл на фронт, а оставался в Москве, в квартире, полученной им от своего ведомства. В конце войны П. перевёз туда другую женщину, а когда его жена, ставшая инвалидом первой группы, вернулась из эвакуации, отказался её прописывать и не позволил опять вселиться в квартиру, попытавшись вместо этого сдать её в психиатрическую лечебницу. Верховный суд охарактеризовал его поведение как «преступное» и подтвердил право жены жить в квартире мужа и получать от него материальную помощь.

Новая директива Верховного суда произвела определённый эффект, но не переломила тенденцию роста числа разводов (в Москве, например, оно в 1950-м увеличилось на 7% по сравнению с 1949 годом, хотя, конечно, это куда меньше, чем 63-процентный рост в предыдущем году). К примеру, в Латвии республиканский Верховный суд вынес отрицательные решения по 39% бракоразводных дел, поступивших к нему по апелляции в сентябре-ноябре 1949 году.

При Хрущёве, при либерализме в других сферах, бракоразводный процесс оставался сталинистским. В органы власти шли сотни тысяч писем трудящихся, в которых описывался весь ужас семейной жизни. Основная жалоба была на высокую пошлину при разводе (1-2 тысячи рублей, при средних зарплатах в 400-700 рублей). Вот некоторые из таких писем:

«Исаева М.Р. из г. Москвы пишет:

«В 1938 году я вышла замуж за гражданина Исаева С.Е. В 1941 году он с заводом №32 эвакуировался в Киров и в 1942 году женился вторично. У меня осталась дочь, ей сейчас 16 лет, алименты он платит аккуратно. Я жила одна и развода мне не требовалось. Два года тому назад встретилась с хорошим человеком, вместе живём, хотим расписаться, но тут-то всё и началось. Первый муж не хочет брать развод, т.к. у него нет денег, а семья большая. Я зарабатываю 410 рублей, тоже не могу взять развод. В домоуправлении все знают, что я живу одна без мужа, и только маленькая печать на паспорте свидетельствует о браке, она — эта печать не имеет никакого значения, а губит 4 жизни».

Николаева из г. Севастополя пишет:

«Мне кажется, настало время изменить кодекс закона о браке. В 1948 году я вышла замуж, прожив с мужем короткое время — полтора года, мы разошлись. На это были веские причины. Мой бывший муж, не расторгнув со мной брака, женился вторично и у него уже ребенок. Нужно как-то урегулировать вопрос о разводах. Ведь не каждый может заплатить такую огромную сумму за развод».

Иванова Е.И. из г. Ступино Московской области пишет:

«Я прожила с мужем 9 лет, было у нас четверо детей, он испугался такой семьи и ушёл от нас. Пока я решала вопрос в судебных органах об алиментах, двое детей умерли, а на двух я получала алименты с большими перебоями, т.к. муж постоянно скрывался. В 1950 г. Он упросил меня с ним сойтись, и он вновь прописался на мою площадь. Прожив четыре месяца, он вновь ушёл от меня, оставив меня беременной. В 1951 году я родила ребёнка при кесаревом сечении. Райсобес г. Ступино не даёт мне пособия, т.к. я не разведена с мужем, а мне за развод нечем платить. Вот уже на протяжении пяти лет я воспитываю детей одна на свою зарплату — 260 руб. Прошу отменить закон о взимании платы за развод и установить мне государственное пособие на воспитание детей».

(Цитируется по записке «О письмах трудящихся, поступивших в ЦК КПСС по вопросам: о пособии одиноким матерям, о порядке регистрации детей и о законе о расторжении брака, 26.09.1956»)

Бракоразводный процесс упростился с юридической точки зрения только при Брежневе. 10 декабря 1965 года принимается Указ Президиума Верховного Совета СССР, который существенно упростил порядок расторжения брака в судах. Этим указом отменялись сложная двухступенчатая процедура развода и необходимость публикации в газетах объявлений о предстоящем разбирательстве в суде. Насколько перемены в законодательстве были своевременны, показывает рост числа зарегистрированных разводов после того. Их количество увеличилось с 360 тысяч в 1965 году до 646 тысяч в 1966-м. Ясно, что в следующем году после упрощения процедуры развода было зарегистрировано прекращение многих фактически давно распавшихся браков. Дальнейшая либерализация законодательства о разводах произошла в 1968–1969 годах: при отсутствии общих детей и споров между супругами об имуществе развод теперь мог сразу оформляться ими непосредственно в ЗАГСе.

(Цитаты: Шейла Фицпатрик «Срывайте маски! Идентичность и самозванство в России XX века», изд-во «Российская политическая энциклопедия», 2011)

"Сделано в СССР" - Советская свадьба

Еще свежи в памяти наших родителей и родственников то, как организовывалась и прородилась свадьба во времена СССР. Дефицит и простота – эти слова лучше других характеризуют то, с чем сталкивались молодожены в 60-80х годах прошлого века при подготовке к свадьбе. Им и не снилось тогда, что прилавки могут ломиться от экзотических фруктов, что торт и колбасу легко купить в любом магазине, что свадебный кортеж автомобилей рискует застрять в пробке, и главное – что не нужно мучительно стоять в очереди! Тем не менее, молодые люди вопреки всему организовывали большие свадьбы. Так какой же она была, свадьба 60-х, 70-х, 80-х?