Как деревня Простоквашино с Шариком и Матроскиным стала зеркалом России 1990-х годов

Простоквашинский цикл Эдуарда Успенского воспринимается большинством из нас как неувядающая и неподвластная времени классика, где Шарик всегда бегает за зайцем с фоторужьем, а Матроскин отбирает у коровы Мурки скатерть. Возможно, вас это удивит, но такая идиллия царила в Простоквашине не всегда: в 1990-е в любимый всеми нами мирок ворвались новые русские, приватизация, сепаратизм и другие реалии тех неуютных лет. Эдуард Успенский, конечно же, поспешил на помощь к своим героям — но ему пришлось дать им в руки оружие, открыть для них малый бизнес и подтолкнуть к созданию собственной независимой республики.

Печкин в КГБ и военный переворот

Протяженные произведения искусства хороши не только тем, что дают возможность расти и развиваться бок о бок с любимыми героями в течение всей жизни. Вбирая в себя приметы эпох, франшизы становятся своеобразными учебниками истории. В США это «вечные» «Симпсоны», стартовавшие во времена холодной войны (одних президентов на их «желтом» веку сменилось больше пяти штук), а у нас — книжно-анимационная деревня Простоквашино, которая в своем условно-сказочном варианте возникла при Брежневе, испытала социально-политический ренессанс при Ельцине и в формате мультсериала продолжает существовать до сих пор. Первые, наиболее известные сюжеты о дяде Федоре — книга «Дядя Федор, пес и кот» (1974), снятые по ее мотивам мультфильмы, а также самостоятельный сценарий «Зима в Простоквашино» (1984), позже переработанный Эдуардом Успенским в повесть, — развиваются в иномирье: герои явно не представляют себе, что такое жизнь вне деревни.

Кое-какую осведомленность изредка демонстрирует только кот Матроскин, в анимационной «Зиме…» походя критикуя царизм: «У нас в доме одна пара валенок на двоих. Ну, как при царе Горохе!», а в прозаическом варианте, вышедшем в 1997 году, исправляясь в духе времени: «На дворе капитализм построили, а у нас одна пара валенок на всех, как при развитом социализме».

Но это мелочи. Такие же, как программа «Голубой огонек», где поет мама, или постоянно требующий ремонта «запорожец», который водит папа. А критика русских дорог, для путешествий по которым нужны «ездовые академики», и вовсе из разряда вечных ценностей.

Советский период Простоквашина — детство цикла. Светлое, непорочное и уже в этом совершенное. Но это не значит, что последовавшее за ним суровое отрочество было хуже. А для исторических штудий повзрослевшее и прозревшее Простоквашино 1990-х годов даже интереснее.

Первое пришествие актуальной повестки к простоквашинцам состоялось в тексте «Дядя Федор, пес и кот и политика» на страницах журнала «Огонек» (№ 42, 1990).

Услышав, что в стране ожидается военный переворот, Шарик прибегает домой и расспрашивает об этом дядю Федора. Дядя Федор на доступном языке объясняет псу, чем это грозит их деревне: «В сельсовете у нас будет сидеть генерал, на почте будет сидеть генерал, магазином будет командовать полковник».

Дальше герои обсуждают, какая может быть польза от военизации простым гражданам. Решают, что никакой:

«— Вот ты, Матроскин, корову пасешь один, а если рядом будет полковник стоять, молока больше появится?
— Ни в коем случае. Меньше станет, надо еще полковника поить. <…>
— А вот вы, товарищ Печкин, вы что, больше газет разнесете, если у вас на почте генерал сидеть будет?
— Я думаю — меньше, раза в два. <…> Они половину газет закроют».

Правда, тот же Печкин справедливости ради замечает, что свои плюсы во власти военных есть: улучшится дисциплина, а магазин при полковнике не станут закрывать на три часа раньше. И всё-таки негативные факторы перевешивают, и простоквашинцы собираются писать письмо маршалу Вязову (очевидно, имелся в виду министр обороны Дмитрий Язов), ведь, как оказалось, они с Печкиным вместе служили. Но затем раздумывают, решив, что переворота не будет:

«— Почему? — спрашивает Шарик. — У нас что, генералов не хватит?
— Генералов у нас хватит, генералов у нас завались, — отвечает кот Матроскин. — Солдат уговорить надо. Для переворота еще солдаты нужны».

Через год с небольшим печкинский «сослуживец» Вязов-Язов войдет в состав ГКЧП, а события августа 1991 года хотя и назовут переворотом, но — неудавшимся. Простоквашинцы угадали.

Начав говорить о политике, трудно остановиться, и герои принимаются фантазировать: кого из министров СССР они могли бы заменить.

Дядя Федор решает, что будет отвечать за образование, Шарик — за рыбалку и охоту, а кот не прочь сделаться Выжковым (видимо, речь о председателе совета министров СССР Николае Рыжкове), потому что из-за него растут цены на молочные продукты, которые Матроскин продает. Но дальше всех идет Печкин: его мечта — руководить КГБ.

Свою задачу он видит в том, чтобы чередовать репрессии и амнистию. Почтальону нравится, что это нетрудно и всегда поощряется:

«…Вот ты хочешь учебники веселые сделать, а тебе говорят: бумаги нет. <…> Или вот Шарик — балбес, хочет страну продуктами засыпать. А ему говорят: вагоны кончились. <…> А у меня в моем министерстве тихо и спокойно. Кто идет с фотоаппаратом, тот и шпион. Кто с лозунгом — лазутчик. Арестовывай всех подряд — и ты молодец.
— А если ты неправильно арестовал? — спрашивает пес Шарик. <…>
— А неправильно арестовал, выпускай всех. И ты опять же молодец».

Находчивый Матроскин придумывает, как предотвратить надвигающийся почтальонский террор. Он просит Шарика сфотографировать Печкина, а затем сделать монтаж, будто Печкин целуется с депутатом Собчаком, которого как раз в этот момент показывают по телевизору.

Шарик тоже шантажирует Печкина: грозит изготовить поддельные фото его поцелуев с Джорджем Бушем — старшим и Маргарет Тэтчер. Почтальон пугается, стоя на коленях, умоляет не губить. Он обещает не возглавлять КГБ, а стать министром связи и следить за тем, чтобы газеты в сельской местности доставляли вовремя.

Напоследок в доме дяди Федора говорят об экономике. Матроскин объясняет Шарику — а заодно читателям «Огонька», — что такое рыночные отношения. Вкратце разговор сводится к следующему: Шарик хочет заработать на мотоцикл с коляской, но, по словам кота, позволить себе он сможет только ошейник, а на мотоцикл денег не останется.

«— А кто же все деньги забрал?
— Как кто? Товарищ Выжков. Наш самый главный министр. <…>
— А зачем?
— Как зачем — чтобы купить себе мотоцикл с коляской».

Иначе говоря, предлагаемые экономические модели нацелены на то, чтобы рядовые труженики вроде Шарика получали за свой труд как можно меньше денег.

Побег и «черные полковники»

Уже в новой России, через три года после распада СССР, Успенский выпускает первое большое продолжение первой книги о Простоквашине — «Тетя дяди Федора, или Побег из Простоквашино» (1994). В ней военный переворот всё-таки происходит, но локальный, семейный: в деревню на постоянное место жительства приезжает старшая сестра мамы дяди Федора, полковник в отставке Тамара Семеновна Ломовая-Бамбино. С ее появлением простоквашинцы переходят на «военное положение», вынужденно перестраивая свою жизнь на армейский лад. Наделенная авторитарной властью тетя уверена, что обладает сакральным знанием о правильном счастье:

«Вам плохо живется, — объясняет тетя. — Только вы этого не понимаете. Вы по ошибке счастливы. Но я вам глаза раскрою. Я вас нацелю куда надо, на соответствующие показатели».

Чтобы избавиться от непрошенного руководства, которое существует ради самого себя и осложняет жизнь народу, герои решают выдвинуть кандидатуру тети на выборы в Государственную думу. Занявшись политикой, она перестанет находить время на то, чтобы терзать домочадцев приказами вроде «для юмора у нас будет определенное время, приблизительно с пяти до шести по субботам». На подпольном собрании, организованном в погребе, папа дяди Федора толкает революционные речи, сравнивая режим Тамары Семеновны с греческой хунтой черных полковников, известной репрессивными методами правления. «Подпольщики» составляют текст для агитационной листовки, в котором сообщают, что в думе Ломовая-Бамбино «будет представлять интересы сельских жителей и женщин», а также о ее правительственных наградах («одних значков военных килограмма три»).

Узнав, что ее без разрешения выдвинули в депутаты, тетя поначалу свирепеет так, что с корнем вырывает дверь, на которую повесили агитационный плакат. Но затем мысль о политической карьере приходится ей по вкусу. В финале она уезжает на встречу кандидатов с Борисом Ельциным, после которой выбывает из предвыборной гонки, получив назначение на должность главы Простоквашина. В конце книги приводится текст официального документа:

«Постановление Президента России. <…> Переименовать деревню Простоквашино в город Простоквашинск. Мэром города назначить Ломовую-Бамбино Тамару Семеновну. Президент Ельцин Б.Н.».

Осознав, что с Ельциным они не смогут тягаться (они хотели услать тетю к нему, а он отправил ее обратно), простоквашинцы переезжают в соседнюю деревню. Преследовала ли их тетя? неизвестно — с окончанием книги художественная вселенная обнулилась, и в начале следующей части герои снова оказались в Простоквашине.

Интересно отношение к тете Тамаре самого Успенского. Оно двойственное, прямо как фамилия героини, в которой сочетается грубость ломовой лошади и чистота bambino (по-итальянски «ребенок»). С одной стороны, Эдуард Николаевич постоянно иронизирует над ее солдафонским желанием подчинить жизнь строгому расписанию. С другой, тетя — образ старой власти, которая кажется симпатичнее в сравнении с новой, представленной соперником тети на выборах, неким Толстовым А.С. — коммерсантом, одновременно торгующим мылом, нефтью, гуталином и нафталином.

На дебатах безликий Толстов отстаивает идеи частного предпринимательства и личного обогащения, в то время как Тамара Семеновна ратует за сильное государство, где хоть и нет богатых, зато есть «бесплатные поликлиники, бесплатные школы, бесплатные пенсии, бассейны и прочее».

Разумеется, объективно оба кандидата ужасны (наверное, поэтому, выбирая между нуворишами-реформаторами и старыми государственниками, Успенский толкает своих героев к побегу), но субъективные симпатии читателя здесь на стороне тети. И важно, что она именно тетя — не чужая, а своя, кровная родственница. Возможно, перед нами образ Родины: бессмысленная и беспощадная, зато родная.

При всех своих отрицательных качествах тетя делает и хорошее, например, звеня медалями, заставляет продажных чиновников провести в Простоквашине телефон. А сказочно-абсурдистские вставки о тетином армейском прошлом, которые озвучивает ее денщик Иванов-оглы-Писемский, рисуют образ хотя и сумасбродной, но, в сущности, добродетельной чудачки-хозяйственницы и патриотки. Да, Тамара заставит вас зимой бегать кросс по снегу босиком, зато она искренне верит, что это для вашего блага — и для блага Родины. При всём при этом на нее можно положиться. А на скучного, хотя и более безопасного Толстова А.С., которого интересуют только деньги, — нет. И веселая странная книжка с ним в качестве главного действующего лица вряд ли получилась бы.

Чеченский след и новые русские

Мы снова в компании вечно юного дяди Федора, но теперь во второй половине 1990-х. В «Новых порядках в Простоквашино» (1997) упразднили власть тети Тамары, зато предложили ряд других нововведений, судя по которым, Успенский больше совсем не хотел скрывать, что у него накипело.

Всё начинается с того, что Матроскин решает перевезти на тракторе «Тр-тр Митя» из города в деревню старый диван мамы дяди Федора. Но на посту ГАИ его тормозит инспектор с ласковой фамилией Люськин и пугает ответственностью за «частный извоз» диванов, предлагая на выбор: купить лицензию, оплатить пошлину или снять с трактора номера. Явного намека на взятку кот не понимает, а может, не хочет понимать, что приводит к расставанию с диваном.

Конфликт с милицией усугубляется, когда через некоторое время Матроскин не соглашается подвезти мерзнущего на зимней дороге Люськина, мотивируя это тем, что не имеет права заниматься частным извозом. И когда спустя еще некоторое время на Матроскина наезжают новые русские (буквально: один из бандитов таранит трактор на «мерседесе» и требует оплатить ремонт, а когда кот отказывается, ставит его на счетчик), Люськин заявляет, что помогать не имеет права, поскольку у милиции соглашение с простоквашинской группировкой: «Мы их не трогаем, они нас».

Матроскин говорит, что будет жаловаться на Люськина, но тот предупреждает, что в таком случае станет штрафовать кота за всё подряд, в том числе за нечитаемые номера на тракторе, которые он же ему и выдал: «В этом наш главный руководящий принцип. Одной рукой номер даем. Другой рукой штрафуем».

В отличие от Матроскина Печкин пытается адаптироваться к новым порядкам и сразу же попадает впросак. В начале повести милиция задерживает его при попытке вынести из сельсовета коробку с долларами — очевидная отсылка к «Делу о коробке из-под ксерокса», известному эпизоду президентской гонки 1996 года. История, как и в жизни, была темной, откуда взялись деньги, выяснить так и не удалось. Позднее почтальон дает понять, что, если он раскроет происхождение долларов, ему грозит длительное тюремное заключение.

Погорев на долларах, Печкин не отчаивается и решает приватизировать почту.

Приватизация по-печкински — это напечатать на машинке одну акцию, объявить себя акционером и поднять цены на почтовые услуги. Возмутившемуся Матроскину Печкин поясняет свою позицию, ссылаясь на пример премьер-министра Виктора Черномырдина и его заместителя, многолетнего главы «АвтоВАЗа» Владимира Каданникова: «Кто где работает, тот то и приватизирует. Наш премьер-министр весь газ страны приватизировал, его заместитель — ВАЗ, который автомобили делает».

На тягу Печкина к реформаторству кот реагирует консервативно: подбивает деревенских мужиков побить почтальона. Обиженный Печкин жалуется главе МВД. В деревню, где не уважают законы новой России, вводят войска. В газетах критикуют Матроскина и Шарика, называя сепаратистами, напоминая взрослому читателю о военном конфликте в Чеченской республике: «Особую опасность представляют местные сепаратисты Шарик и Матроскин, которые не признают приватизации почт. <…> Их надо немедленно призвать к порядку или приговорить к высшей мере наказания».

Купив за цистерну молока автоматы, БТР и установку «Град» (у полковника-язвенника, которому молоко полезно, а военная техника не нужна), кот и пес готовятся отстаивать свою правду с оружием в руках. Но тут выясняется, что у прибывших в Простоквашино десантников нет сил вести боевые действия, потому что правительство забыло об их существовании и они не ели три дня.

На некоторое время конфликт затихает: простоквашинцам приходится на свои деньги покупать десантникам еду и билеты до дома. Дальше Матроскин по примеру Печкина пробует наладить отношения с новой реальностью по ее правилам, занявшись малым бизнесом, но терпит крах из-за бюрократии и непомерных налогов.

Абсурдность нарастает.

Шарик предлагает сформировать казачий полк, чтобы с позором выгнать из деревни милиционера Люськина и пороть на площади налоговых инспекторов. Матроскин не согласен, поскольку опасается, что, взяв в руки нагайку, Шарик переменится и станет исповедовать лозунг «Бей котов, спасай Россию!» В это же время кот принимает решение отделить Простоквашино от остальной страны и создать независимое государство — Простоквашинскую республику.

В первом издании «Новых порядков…» 1997 года на иллюстрациях можно увидеть герб новой республики (двуглавого кота Матроскина с державой и скипетром), флаг с рядом серо-белых, как у кота, полосок и новые банкноты с портретами Матроскина и Шарика. Похоже, в независимом Простоквашине предполагался кошачий культ личности. Но, как это могло бы быть, мы не узнаем — здесь история кончается, а мир цикла к следующей книге снова претерпевает обнуление.

Конец эпохи: опасные грибы и интернет-знакомства

В конце 1990-х жизнь в Простоквашине становится хоть и стабильнее, но скучнее. От решения государственных проблем герои переходят к налаживанию личной жизни. Правда, до конца века привкус развеселого постперестроечного безумия отчасти сохраняется.

В «Любимой девочке дяде Федора» (1997) Матроскин и Шарик, испугавшись, что дядя Федор, подружившись с симпатичной сверстницей, забудет про старых друзей, стараются испортить их отношения.

Мирный ход повествования нарушается, когда разлучники угощают хозяина отшибающим память галлюциногенным грибом. В результате дяде Федору начинает казаться, что он на Луне. Шарика он зовет «марсианской собакой с Луны», а Матроскина — «котом-луноходом». Чтобы привести дядю Федора в себя, приходится искать психиатра.

В повести «Дядя Федор идет в школу, или Нэнси из Интернета в Простоквашино» (1999) герои открывают для себя Всемирную паутину. Ее предполагается использовать для образования, но одинокому почтальону Печкину не хочется учиться, а хочется «наладить переписку с какой-нибудь симпатичной тетенькой». Ему идут навстречу, и скоро в деревню приезжает чернокожая дама в цветастом платье, которая в прямом и переносном смысле садится почтальону на шею.

Несмотря на полезные и прогрессивные посылы — быть осторожным с токсичными веществами и не общаться в сети с кем ни попадя, — среднестатистические мамы и папы юных читателей явно ждали от Успенского историй, не требующих предуведомлений вроде «Эту книгу лучше читать вместе с родителями», которое было в начале «Новых порядков…» Что ж, Эдуард Николаевич откликнулся.

В сборнике «Дни рождения в Простоквашино» (2000) герои последовательно и без затей отмечают дни рождения друг друга. Короткая «Весна в Простоквашино» (2001) по замыслу, очевидно, должна была прививать любовь к садоводству.

Попробовав огородничать и вырастив в основном сорняки, дядя Федор осознает, что в этом деле не обойтись без теории и выдает явный продакт-плейсмент: «Всю зиму будем читать книги издательства АСТ про огороды». Возможно, папы с мамами были довольны, но после сепаратизма и грибов читать про день рождения и овощи, да еще и с рекламой — не самое большое удовольствие. Где дети 2000-х и где огород?

В 2002 году Успенский становится шеф-редактором детского журнала «Простоквашино». С тех пор и до его смерти в 2018-м новые подробности из мира дяди Федора и компании появляются каждый месяц. Некоторые рассказы затем оформляются в сборники, выходит еще несколько книжек. Вместе с тем складывается ощущение, что простоквашинцы потеряли вкус к жизни.

События в стране их больше не интересуют (показательно, что фамилия «Ельцин» героям была знакома, а вот имя его преемника им, кажется, никто так и не сообщил). Но и собственными жизнями они занимаются как-то без куража и в полноги. Разводит ли Матроскин страусов в повести «Привидение из Простоквашино» (2009), учит ли Печкин односельчан писать «сымысиськи» в сборнике «Происшествия в Простоквашино, или Изобретения почтальона Печкина» (2009) — всякий раз кажется, что движуха идет ради движухи, от нечего делать. Да и вообще, ну как так: десять лет назад одними из первых в стране вышли в онлайн, а в 2009-м вдруг какие-то неактуальные «сымысиськи».

Персонажам явно хочется на покой, но нельзя, автор не пускает. Не отпустили на пенсию и после его кончины: как раз поспел анимационный сериал-продолжение, наполненный разнородной бытовой суетой и вялой актуальностью вроде блога, который ведет Шарик и камео Александра Гудкова. Неужели это те простоквашинцы, которые в 1990-е низвергали государственные авторитеты и нарушали каноны детской литературы, доводя консервативных читателей до белого каления? Нет, не те. Видно, и Успенский, в 1990-е впитавший все идеи и настроения десятилетия и влепивший ему когтистой лапой Матроскина яростную оплеуху, в 2000-е тоже был уже не вполне тот.

При этом, хотел того сам Эдуард Николаевич или нет, текстами о Простоквашине, написанными в период с 1990 по 1999 год, он воспел оду 1990-м: с одной стороны, кровожадным и «поехавшим», с другой — ярким, залихватским и заманчиво свободным. Можно спорить о том, стоит ли это читать детям, но, так или иначе, сказки о постперестроечном Простоквашине — это уникальный исторический материал, написанный по горячим следам и транслирующий живое эмоциональное ощущение от эпохи. Да, было непросто и странно, местами безвкусно, иногда глупо. Зато живо, зато необычно и попросту очень увлекательно.

Источник