Как бросить офисное рабство и хорошо зарабатывать

Лучше быть бедной и счастливой, чем богатой и несчастной, считает художник-иллюстратор из Таллина Ирина Шабарова. Она узнала на своём опыте, как круто изменить жизнь, бросить офисное рабство и начать зарабатывать на таланте или хобби.

"В какой-то момент я возненавидела каждый свой рабочий день в офисе. Я просыпалась утром и понимала, что не хочу, не могу заставить себя идти на эту каторгу. В один из таких тяжелых дней, я решилась и бросила карьеру, хорошую зарплату. Мне было очень страшно: я закрыла глаза и шагнула, не зная, что будет."

Рассказывает НАТАЛЬЯ COSHAREL: С Ирой Шабаровой — художником и иллюстратором мы познакомились примерно шесть лет назад, а потом они с мужем прилетели ко мне в гости в Дахаб (тогда я жила там). В то время она еще работала в офисе, рисовала для своего удовольствия и даже не думала, что когда-нибудь решится стать свободным художником. Но как оказалось — все же лучше быть бедной и счастливой, чем богатой и несчастной.

В ДЕТСТВЕ МЫ МЕЧТАЛИ О ЕДЕ

Я родилась в небольшом приграничном городе в Эстонии. В девяностые годы родители остались без работы и с трудом нашли новую — на мизерные зарплаты, тогда у многих были такие. Я была уже не маленькой, поэтому очень хорошо помню эти кошмарные годы: двух родительских зарплат хватало только на то, чтобы раздать долги с предыдущего месяца, и всё начиналось снова.

Я помню, как мама звонила нам, когда мы с сестрой возвращались из школы, и говорила, чтоб мы пообедали супом. Супа было на две порции, дома больше ничего, и денег нет. Мы с сестрой переживали, что родителям будет нечего есть, когда они с работы вернутся, и пекли им на ужин блины из муки и воды. На сухой сковороде, потому что масла тоже не было. Когда меня отправляли в магазин, мама говорила купить сечку, не гречу. Потому что сечка дешевле.

Мне тогда казалось, что этот кошмар никогда не кончится. Мне было очень жалко родителей. Я не представляла, как это — жить вот так, когда у тебя дети, а ты не уверен, что будет на что элементарные продукты купить.

Мы с сестрой учились в местной «элитной» школе: она была государственная, но зато единственная в городе гимназия и с упором на изучение иностранных языков. Здесь учились дети местных начальников, директоров, адвокатов и авторитетов. А мы с сестрой носили одежду из «гуманитарки» и мамины старые сапоги. Помню, я год ходила по школе в чешках: не могла попросить у родителей другую сменку, понимала, что не на что.

Я никогда не мечтала выйти замуж. Я мечтала много зарабатывать. Чтобы я могла заказывать новую одежду и обувь в финском каталоге. О, эти финские каталоги! Мы с сестрой иногда так развлекались — смотрели каталоги и выбирали, что из них у нас когда-нибудь будет. Со временем с деньгами стало легче. Но ужас, что у меня не будет денег или работы, что я не смогу сама себя и ребёнка обеспечить нормально, меня до сих пор не отпустил.

иллюстрация Irina Shabarova

ВСЕ ХУДОЖНИКИ — НИЩЕБРОДЫ?

Мои родители очень надеялись, что у меня будет хорошая профессия. Хотели, чтобы я выучилась на переводчика. Когда я им в последний год школы объявила, что пойду в художественную академию, их чуть удар не хватил. И я понимаю, почему... «Все художники нищеброды». Я и сама этого боялась, поэтому выбрала прикладную специальность. Я пообещала себе, что нищебродом я никогда не стану.

Попав в итоге после мытарств на факультет свободных искусств, я сразу получила возможность прочувствовать, что такое «снисходительное отношение». Там было два самых страшных ругательства — «женщина-художник» и «слишком красиво». А я была женщина-художник, которая еще и делала все «слишком красиво».

Первые полгода я пыталась рисовать красивых девочек, но безграничной уверенностью в себе я не страдала, поэтому быстро поняла, что нравится преподавателям, и стала делать так, как они хотят. Правда, не всё: один препод хотел прижимать меня к батарее в пустой аудитории... поэтому с живописью у меня не сложилось. Но в целом, я хорошо закончила академию, делая не то, что мне нравится. Закончив учебу, я решила, что никогда не буду художником, потому что слишком декоративно мыслю. Тогда — я ушла в рекламу и стала дизайнером.

«
До сих пор я иногда вынуждена повторять себе, что я не пустышка, что моё видение изобразительного искусства имеет право на жизнь и ничем не хуже других
»<$1>

автор Irina Shabarova

КАК РЕШИТЬСЯ И БРОСИТЬ ОФИС

Примерно восемь лет я работала в рекламе, в основном делала печатную рекламу: дизайн, верстка. Шесть лет фрилансером-дизайнером, затем два года в рекламном агентстве. В рекламное агентство я попала, когда в первый раз пыталась все бросить. Тогда у меня был огромный фриланс для телемагазина, который сжирал все мое время — с 8 утра я начинала верстать матрасы. За год мне все обрыдло, я стукнула кулаком и решила заняться иллюстраторской карьерой, но мне случайно попалось на глаза объявление рекламного агентства. Они искали дизайнера. Я пошла, прошла конкурс, получила отличную зарлату — и осталась в рекламе еще на два года.

У нас была отличная команда. Со мной работали прекрасные люди. Но я в какой-то момент возненавидела каждый свой рабочий день.То, что я делала, мне не нравилось и не приносило людям ничего хорошего. Я помогала продавать вещи, которые не купила бы сама, и продукты, которые не дала бы своему ребенку. Я просыпалась утром и понимала, что не хочу, не могу идти на эту работу.

Сначала я попробовала в агенстве уйти на полставки, но ничего не вышло: делать рекламу — значит вечные дедлайны, работа до потери пульса, так что я продолжала жить по-прежнему, только получала в два раза меньше. Мне нужно было время и силы, чтобы сделать хорошее иллюстраторское портфолио, а их-то и не было. Поэтому я ушла с работы.

По ощущениям это решение для меня было экстремальное. Ведь я как раз достигла уровня какой-то материальной защищённости. Получилось как в «Москва слезам не верит» - «Ты только пока не говори им, что как раз когда всего добьёшься, особенно выть хочется». Но я подумала, что стоит рискнуть и добиться того, чего мне действительно от всей души хотелось, но я этого избегала по известным причинам. Не получится, снова займусь дизайном. Не так уж это и тошно, да? — уговаривала я себя. Но все равно было очень страшно отказываться от стабильного заработка. Не дай бог, бедность... Не дай бог, над моим ребёнком в школе будут смеяться, что у него лоховский телефон

«
Не бывает совершенно безболезненных смен курса. Мне было очень страшно: я закрыла глаза и шагнула, не зная, что будет
»<$1>

СНАЧАЛА ВАМ БУДЕТ УЖАСНО СТРАШНО

Дома я работать не могла — поэтому я арендовала себе помещение, сделала там ремонт. Помню первый день жизни вольного иллюстратора: я еду в студию и понимаю, что у меня есть все — время, помещение, материалы для работы, заначка, чтобы полгода продержаться на плаву... Но ни одной идеи для работы. Вообще ни одной. И мне ужасно страшно.

Две недели я провела в оцепенении. Я каждый день приезжала в студию, садилась в кресло и читала книжку. Я была в полном ауте. Только через две недели я смогла сказать себе «Вставай, тряпка, иди работать!» и начала что-то делать. Мне нужно было сесть и наработать себе портфолио. Примерно четыре рабочих дня в месяц занимали заказы из рекламного агентства, а остальное время я рисовала что угодно.

автор Irina Shabarova

Меня очень поддержал мой муж. Он сказал, что я могу сесть на шею и свесить ножки — главное, чтоб я рисовала. В этом смысле мне очень повезло. Иногда я вспоминаю, как мы с девочками, в основном все вчерашние школьники, в академии свободных искусств развешивали работы перед просмотром. Возле нас остановилась преподавательница, очень интересная женщина: оправ дешевле, чем Prada, она не носила. Она чуть порасспрашивала, как дела и настроение перед смотром, а потом сказала: «Знаете, девочки, если вы хотите стать художниками, первое, что вы должны сделать — удачно выйти замуж».

Тогда мы очень возмутились — как же так! Мы всего добьемся сами! Мы молодые и талантливые! У нас феминизм. Но сейчас, когда мне 36, могу сказать, что она скорее была права. Возле художников всегда были меценаты. Мой супруг избавил меня от стресса думать, что я буду есть на следующий день и на что куплю ребенку зимние ботинки. Гораздо легче размышлять о высоких материях, когда кто-то тебя поддерживает.

СКОЛЬКО ЗАРАБАТЫВАЕТ СВОБОДНЫЙ ХУДОЖНИК

С момента, когда я в первый раз вошла в студию, прошел год. Учитывая, что начала я с нуля, поработала я ого-го: у меня много работ, я участвовала в пяти выставках, сделала и свою индивидуальную выставку. В следующем году планирую войти в эстонский Союз художников. Хочу опубликоваться в трех известных американских журналах (Beautifulbizarre, Hi-Fructose, Juxtapos) — один из них уже опубликовал мою работу в своем инстаграме и на фейсбуке, это уже небольшой успех.

От рекламного агентства, из которого я ушла, заказы постепенно сошли на нет. Зарабатываю я на продаже работ, беру заказы на иллюстрации, в том числе коммерческие. Даю уроки. Хотя тут трудно: мне кажется, я не очень хороший учитель — я забываю, что не все думают, так как я, не все умеют то, что я. Люди пишут мне в Фейсбуке, в инстаграме — хотят купить мои работы, хотят заказать. Не знаю даже, как они меня находят. У меня, конечно, есть сайт, но я загрузила туда штук восемь работ и больше им не занималась. Не успеваю. Поэтому в планах — найти агента, который будет меня продавать, отдавать работы на продажу в галереи. Мне кажется, что всегда лучше заплатить профессионалу, чем самой себе быть плохим менеджером.

Первые полгода я содержала свою студию за счет накопленных денег. Затем они кончились. Сначала я впала в ужас. Потом оказалось, что на содержание своей работы — аренду студии, расходники — я зарабатываю достаточно. А иногда остается и на саму себя. Конечно, я до сих пор боюсь, что не получится. А потом вспоминаю, что я таки уже зарабатываю. И это притом, что я как иллюстратор пока еще почти неизвестна. Значит, будет лучше.

«
Одна коммерческая работа сегодня стоит от 240 евро. Творческие  — в диапазоне от 200 до 1500 евро. Даже быстрые наброски могут отлично продаваться — например «Розовые баллерины» — проданы по 40 евро за каждую
»<$1>

автор Irina Shabarova

ОТКУДА ВЗЯТЬ ВДОХНОВЕНИЕ, ЕСЛИ ОНО ПРОПАЛО

Я могу сказать, что в некотором смысле рисую тексты — как слова, так и мысли, свои и чужие. Ведь и думаем мы тоже текстом. У некоторых людей очаровательные мысли, их приятно рисовать. Можно сказать, что я визуально интерпретирую слова. К тому же я много читаю, бывает, меня зачаровывает какой-то речевой оборот... Та картинка, в которую он превращается в итоге в моей голове, может быть не связана с книгой, но она все равно, выходит, основана на словах.

Правда, из-за этой же многослойности слов я не беру частные заказы: немногие способны описать то, что видят в своей голове, а значит, я не смогу со слов человека написать именно такую работу, какую он хочет. С заказами на коммерческие иллюстрации гораздо проще, потому что к ним прилагается дословный бриф — кто куда смотрит, кто какого роста, с какой стороны от героя стоит стул...

Как говорили в «Адвокате дьявола», тщеславие — мой любимый из грехов. Это извечная тема моей рефлексии: мне 36 лет, меня почти никто не знает, если завтра умру под трамваем, я не успею ничего совершить... От этого отлично помогает работать. Хоть что-то делать, хоть полоски на бумаге чертить. Одновременно с этим у меня обычные муки творчества: делаешь что-то, делаешь и страдаешь: «Это же никому не нужно!».

Но даже если у вас кризис жанра, нет под рукой нужной бумаги или вы не можете купить стоящие акварели  —  все равно рисуйте, пусть и наброски, пусть и в тетрадке. У меня есть отличные работы, которые сделаны на основе эскизов двухлетней давности из скетчбука, нарисованные просто так, на бегу.

На самом деле мне по душе нравиться. Мне приятно, когда людям нравится то, что я делаю. Когда им хочется купить мою работу, пойти на мою выставку, подписаться на меня в соцсетях, чтобы у них в ленте было красиво — я радуюсь. Это причина, по которой я слежу за трендами в иллюстрации, слежу, что вошло в моду: если я обращаю внимание на то, что мои работы нравятся людям — я ведь должна обращать внимание и на то, что им вообще в целом нравится, так?

«
Я выкладываю работы в соцсети, их лайкают и комментируют, а потом выкладываю какое-нибудь тупое селфи — и всех порвало! Тонна лайков, комменты, даже сообщения в личку! И я ору — «Да так вообще?!». Но я стараюсь понять и простить
»<$1>

ОДИН ДЕНЬ ХУДОЖНИКА - ИЛЛЮСТРАТОРА

Режим дня у меня довольно своеобразный. Два раза в неделю я хожу на йогу к 8 утра, значит, встаю в шесть — нужно до тренировки успеть погулять с собаками, поэтому к 11 вечера я уже мертвая и хочу баюшки. А остальной режим подстроен под эти два дня. Правда, я никогда точно не знаю, во сколько вернусь домой из студии. Стараюсь уезжать оттуда в шесть. Но, бывает, когда уже надеваешь куртку, смотришь на недоделанную работу на столе и видишь, что вот тут нужно чуть-чуть затемнить, дело пяти минут... А через полтора часа обнаруживаешь, что все это время рисовала, в куртке и сапогах, нависши над столом. Это моя работа. Я могу делать ее бесконечно.

автор Irina Shabarova

Сначала я придумываю в голове, что хочу сделать, потом выбираю, как: в одной работе может сочетаться карандаш, уголь и акрил, все это — на фанере. Главное — достичь желаемого результата, бороться за академичность исполнения я не планирую. Так что даже на выезде для эскизов у меня всегда с собой достаточно тяжелая сумка: немаленький скетчбук и очень большой пенал. Никогда не могу определиться, что мне нужно с собой — а вдруг захочется «поакварелить», а кисточки-то с собой и нет! Вообще, когда надо что-нибудь сделать, я всегда проглядываю свой скетчбук. Там все эскизы и идеи, которые, может, пригодятся позже.

Да, сейчас я получаю настоящее удовольствие от работы, и вижу как и к чему мне еще предстоит идти.
Иногда мне снова бывает страшно, но я точно знаю — несмотря на всю мою рефлексию, я на своем месте.
Мне везет в жизни. Но точно также может начать везти любому, кто не побоится сменить нелюбимую работу, на своё настоящее призвание.