Григорян: Полвека в Эстонии (часть 4)

В 1980-е годы "единые политдни" стали обязательной частью жизни советских граждан. Как лектор-консультант республиканского уровня, автор читал доклады на темы вроде "Животноводство – ударный фронт" перед самыми разными аудиториями – от балетной труппы театра "Ванемуйне" до работников животноводческих ферм. Эти мероприятия, призванные демонстрировать преимущества социализма, часто оборачивались неловкими ситуациями, когда реальность расходилась с пропагандистскими лозунгами.

Фото из личного архива автора

Общественная деятельность не входила в учебную нагрузку, она считалась обязанностью преподавателей, которая не оплачивалась, но учитывалась при выезде за границу и во время профессиональной аттестации. В 1980-е годы в моду вошли так называемые «единые политдни», которые были установлены решением Бюро ЦК КП Эстонии, а может быть, и более высокопоставленными органами власти.

«Единые политдни» в обязательном порядке организовывались в школах, вузах, на предприятиях, в колхозах, совхозах и других учреждениях. Их целью было повышение политической грамотности и активного гражданского участия людей в жизни общества. Политдни проводились в форме чтения лекций, проведения семинаров, организации дискуссий и т. д. Они позволяли знакомить население с основами политической системы, правами и обязанностями граждан, а также текущими политическими процессами и событиями как внутри страны, так и за границей.

Я был прикреплен в качестве лектора-консультанта республиканского уровня к математическому факультету университета, к Тартускому роддому, к балетной труппе театра «Ванемуйне», к какой-то группе медиков и т. д.

Эти политдни мне ужасно не нравились своими помпезными и глупыми заголовками, типа: «Животноводство – ударный фронт», «Два мира – два образа жизни», «Партия – наш рулевой», «Союз нерушимый республик свободных» и т. д. Многие преподаватели кафедр общественных наук пытались увильнуть от этих обязанностей, но не всегда получалось. Нередко это приводило к конфликтам. Помню, как не хотел ехать в Ида-Вирумаа, куда нас вывезли десантом на автобусе, чтобы выступить перед животноводами с темой единого политдня: «Животноводство – ударный фронт».

В горкоме партии работала директором университета марксизма-ленинизма колоритная, с партийной закалкой женщина Нона Интел, которая даже преподавала историю КПСС. Она выделялась своей необычной внешностью и ярким характером, а за время работы в структуре партийных органов власти приобрела еще большевистскую твёрдость, стойкость и дисциплину.

Нона Интел настойчиво потребовала, чтобы я поехал, поскольку нужен был русскоязычный лектор, так как подавляющая часть работников в Синимяэ были русские люди. Я объяснял, что в животноводстве я профан и ничего не понимаю. Что я буду говорить животноводам? Но передо мной был поставлен ультиматум: или пойдешь на единый политдень, или уйдешь из кафедры. Знавшие ее долгие годы мои коллеги – Рэм Блюм, Леонид Столович, Йоннес Калитс – призвали меня лучше с ней не спорить. Эти советы «не спорить» отражали уважение к её опыту, знаниям и характеру, а также, возможно, были попыткой избежать ненужных конфликтов или напряжённости.

Мне дали в руки какую-то идиотскую специальную методичку, рекомендованную лекторам и пропагандистам, в которой кроме пустой политической трескотни ничего путного не было написано. Любой уважающий себя лектор постеснялся бы говорить то, о чем там было написано. Показатели в животноводстве должны были служить предметом гордости и демонстрацией успехов социалистической системы, подчеркнуть преимущество советского строя перед капиталистическим. Пропагандисты должны были показать успехи в животноводстве, демонстрируя достижения плановой экономики и социалистического образа жизни.

Прибыв на место, я честно заявил животноводам, что ничего не понимаю в вопросе животноводства, но мы должны обсудить предложенную руководством тему политдня. «Вы – профессионалы, а я профан, и давайте разберемся с одним вопросом», – сказал им: «Почему у нас на прилавках не хватает мяса? Почему надои молока у нас значительно ниже, чем в странах Европы и США?» В ходе беседы, которая проходила в обеденный перерыв, все сводилось к тому, что не хватает соответствующих материалов – комбикормов, брикетов или еще чего-либо. «А почему их нет?» – спрашивал я их. «Потому что кончилась разнарядка», – отвечали они. На вопрос: «Откуда же вы получаете разнарядки?» – ответ был один: они выдаются в райкоме партии. Другого способа получить все это не было.

Получилось не так, как было рекомендовано в методичке политотдела. Плановая экономика Советского Союза часто сталкивалась с проблемами неэффективного распределения ресурсов. Отсутствие рыночных механизмов приводило к дефициту и излишкам в разных секторах. Технологический уровень сельского хозяйства в СССР оказался значительно ниже, чем в странах Запада. Это включало как механизацию, так и современные методы ведения хозяйства и ветеринарного обслуживания.

Колхозы и совхозы часто страдали от плохого управления и низкой мотивации работников, что неизбежно вело к снижению производительности. Мясо и молочные продукты в СССР часто уступали западным аналогам как по количеству, так и по качеству продукции. Низкие показатели производства на душу населения приводили к хроническому дефициту этих продуктов, особенно в городах. Такое положение вынуждало СССР прибегать к импорту продовольствия из-за рубежа, что создавало новые проблемы в экономической нестабильности.

В итоге всей этой дискуссии получилось, что, несмотря на амбициозные лозунги и усилия, СССР не смог достичь уровня производства мяса и молока, сопоставимого с западными странами.

Поговорив по душам, мы дружно разошлись. Через некоторое время меня вызвали «на ковер» и сказали: «Вы допустили грубую идеологическую ошибку, проявили политическую близорукость, обвинив партию в недостатках нашего сельского хозяйства!» Я спросил: «Всю партию?» – «Нет, райкомы!» – «Каюсь, я же вас предупреждал, что в животноводстве ничего не понимаю, зачем вы заставили меня идти?» – ответил я. Больше Нона Интел меня не принуждала читать такого рода лекции, и мы остались в добрых отношениях.

Были и приятные моменты с выездными лекциями. Один из таких поездок был связан с Силламяэ – закрытым городом в Советском Союзе. Этот статус был обусловлен его стратегическим значением. В Силламяэ находился завод по переработке урана, который играл важную роль в советской ядерной программе. Закрытые города обычно имели ограничения на въезд и выезд для обеспечения секретности и безопасности связанных с ними предприятий. Жителям таких городов предоставлялись улучшенные условия жизни, но они также жили под строгим контролем. Силламяэ оставался закрытым городом до 1991 года, когда Эстония вновь обрела независимость.

Для посещения или работы в закрытых городах, таких как Силламяэ, требовалось специальное разрешение, которое выдавалось в Особом отделе университета. Эти отделы работали в тесном сотрудничестве с КГБ и другими органами государственной безопасности и отвечали за вопросы безопасности и секретности. Они проводили проверку личности, включая проверку биографических данных, связей и политической благонадёжности.

После успешного прохождения проверки мне выдали специальное разрешение на посещение или работу в закрытом городе. Будучи уже в запретном для простых граждан городе Силламяэ, я случайно заглянул в один промтоварный магазин и обнаружил, что там ассортимент товаров более широкий. На полках стояли товары от различных производителей и брендов, а также разных моделей или вариаций одного и того же продукта. Я купил сыновьям два свитера. Покупка одежды для своих детей всегда приятна.

Как уже писал, Тарту и Ленинакан были городами-побратимами. В честь этого в Ленинакане был открыт большой гастроном «Тарту», а также улица В. Кингисеппа, а в Тарту – магазин «Ленинакан» (фото прилагается) и улицы Х. Абовяна (ныне Мунга – Munga tänav) и «Ленинакана» (переименована в Мыйзавахи). Судьба распорядилась так, что в 1990-е годы я стал жить на этой улице.

Сегодня эти улицы и магазин в Тарту переименованы, и от былой дружбы городов остались лишь рожки да ножки. Власти города перестали говорить и писать о городах-побратимах Тарту–Гюмри (Ленинакан). Появились новые города-побратимы, но уже в странах Европы. Есть немало людей, которые предпочитают дружить и общаться с теми, кто богат и благополучен.

Но в Ленинакане (Гюмри), даже после разрушительного землетрясения 1988 года, старые названия магазина и улицы остались без особых изменений. Это говорит о том, что для армян дружба между народами священна, она не продается и не покупается.

Эти города, хотя и не часто, но все-таки взаимно посещали небольшие делегации, устраивались концерты художественных коллективов, ставились театральные спектакли, организовывались выставки художников и многое другое.

Поскольку мне приходилось участвовать во всех этих встречах и мероприятиях, то однажды городское руководство Ленинакана захотело посмотреть, где и в каких условиях я живу. Несколько человек, в основном женщины, посетили мою однокомнатную квартиру в коммуналке размером в 19 кв. м, где мы жили впятером. Они были поражены, в каких условиях живет их земляк, доцент Тартуского университета. Этот факт был предметом обсуждения между главами городов. Каждый год при распределении жилья в университете то ли Арнольд Кооп, то ли лидер профсоюза Х. Кабур, которую профессор П. С. Рейфман в своих воспоминаниях охарактеризовал как «очень подлую бабу, которая долго сидела на своем месте, имела, как говорили, «свою руку» у какого-то начальства и вершила дела по своему произволу», вычеркивали меня из списка нуждающихся в расширении жилья.

Совершенно неожиданно для меня к этой проблеме подключился профессор Таллинского политехнического института Генрих Тийдо – эстонец из Кавказа, который приехал на кафедру, чтобы выступить с открытой лекцией по «Национальному вопросу» перед многочисленной аудиторией университета.

После того как Генрих Тийдо в разговоре со мной узнал, что я живу с тремя детьми в одной комнате коммуналки, он пошел к первому секретарю горкома КП Эстонии Индреку Тооме с претензией на несправедливость в отношении моей семьи. Вероятнее всего, он замолвил слово и самому ректору. Это был смелый человек, он не боялся и не преклонялся перед авторитетами.

Спустя некоторое время руководство горисполкома в лице Николая Преймана выделило моей семье в 1982 году, как и было положено по закону, четырехкомнатную квартиру в новом доме. Эту четырехкомнатную квартиру университет каким-то способом обменял с заводом «Сангар» на трехкомнатную в старом доме на первом этаже и на отдельную однокомнатную квартиру. Трехкомнатную квартиру предложили мне, а однокомнатную передали руководителю университетского хора. Об этой сделке, разумеется, я ничего не знал. Узнал гораздо позже, когда получил в 1990 году четырехкомнатную в новом доме, по иронии судьбы, на Ленинаканской улице, переименованной затем в Мыйзавахе.

Проживая на Кавказе, кавказские эстонцы, взаимодействуя с различными народами и культурами Кавказа, переняли у них силу духа и выносливость, некоторые общинные традиции и гостеприимство. Кавказские эстонцы отличаются от других эстонцев своим более эмоциональным, чутким и теплым отношением к людям.

Большинство эстонцев не в курсе, что в Западной Армении, на родине моих предков, живших в районе городов Карса и Эрзерума, существовало несколько эстонских сёл. Эти территории в 1878 году отошли от Османской империи к Российской, что послужило их колонизации. Среди колонистов оказалась группа эстонских крестьян из-под Раквере (84 семьи или 282 человека), которые в 1886 году в 5 км от Карса основали село Uus-Estonia – Новоэстонка (ныне Karacaören).

Одним из кавказских эстонцев был Валерий Беззубов – с кафедры русской литературы университета. В 1977–1980 гг. он был заведующим кафедрой русской литературы Тартуского университета. Родился в Абхазии в деревне Эстонка, русский со стороны отца и эстонец по матери. С самого детства он унаследовал билингвизм и знание русской и эстонской культуры. Мы с ним, можно сказать, дружили. Особенно в годы перестройки, когда обменивались прочитанной новой литературой и беседовали по её содержанию. Прекрасной души был человек, открытый, честный, не фальшивый. Студенты его любили. Его уход из жизни был большой потерей для всех.

1982 год подарил семье автора неожиданные подарки: трёхкомнатную квартиру, где дети впервые получили собственные комнаты, и... банку контрабандной типографской краски для создания "античного" интерьера. Пока семья украшала стены декором в духе Древнего Рима, вся страна готовилась к похоронам "эпохи застоя" и ждала, что принесёт правление Андропова с его борьбой за дисциплину, когда милицейские патрули вылавливали граждан в кинотеатрах с вопросом: "Почему вы не на работе?"

Судейская коллегии университетского КВН. Фото из архива автора.

Каждый переезд – это новый старт и возможность создать уютное жизненное пространство, которое отражает ваш вкус, стиль и предпочтения. Но два переезда, как гласит народная поговорка, – это пожар. После 7 лет проживания с тремя детьми в однокомнатной коммуналке трехкомнатная квартира на первом этаже по адресу ул. Анне, 59, кв. 40 показалась роскошной. Дети были рады, что у них появилась хотя бы своя отдельная комната, а мы – что могли посидеть на отдельной кухне. Конечно, об отдельном кабинете я мог лишь мечтать.

По случайному стечению обстоятельств в это время ко мне в гости заехал мой дальний родственник Юра-строитель, который украсил нашу кухню в стиле римского классицизма, воплотив элегантность и изысканность древнеримской архитектуры в интерьере. Чтобы изобразить римские мотивы и декоративные элементы на стене, ему понадобилась черная типографская краска, которая нигде не продавалась.

Пришлось обратиться к Маргарите Григорьевне Розенфельд, которая работала в редакции газеты «Edasi» и среди коллег пользовалась заслуженным авторитетом. Она не только была опытным и профессиональным журналистом, но и всегда относилась ко мне с материнской заботливостью. Вероятно, это было связано с тем, что её сын Игорь Розенфельд учился на одном курсе с моей супругой, а после окончания университета работал на кафедре философии. Мы вместе участвовали в судейской коллегии университетского КВН, куда входили такие преподаватели университета, как Леонид Столович, Валерий Васильченко и Владимир Фляйшер. Мы дружили семьями, и эта дружба продолжается по сей день (фото прилагается).

Когда я обратился к Маргарите Григорьевне со своей необычной, прямо скажем, дурацкой просьбой – достать банку типографской черной краски, она была очень удивлена. Типографская черная краска, или, как её ещё называли, «пастельная черная краска», считалась секретной из-за своего состава, который содержал тонкодисперсные частицы угля, и находилась под контролем спецорганов. Когда я объяснил, для каких целей она мне нужна, то, идя на свой страх и риск, она пошла в типографию и принесла мне банку этой краски. Естественно, эта история стала достоянием гласности лишь сейчас, когда этой доброй и смелой женщины уже нет с нами.

Разукрашенная узорами в античном стиле наша кухня стала произведением искусства. Поскольку мы жили на первом этаже, прохожие часто заглядывали в окно, чтобы посмотреть на эту красоту.

Эпоха Брежнева закончилась 9 ноября 1982 года, когда Генеральный секретарь ЦК КПСС после ужина на своей госдаче («Заречье-6») вместе с семьей лег спать и больше не проснулся, не дожив до 76 лет. Когда его охранник Владимир Собаченков утром 10 ноября попытался его разбудить, тот уже был мертв – умер во сне.

Л.И. Брежнев бессменно руководил страной 18 лет. С его именем связаны такие знаковые события, как «разрядка международной напряженности», Олимпиада-80, стагнация и застой в экономике, вторжение в Чехословакию в 1968 году и ужесточение на этой волне цензуры и идеологического контроля над культурой и прессой, ограничение свободы творчества, преследование инакомыслящих, ссылка академика А. Сахарова в Горький и изгнание писателя А. Солженицына из страны, война в Афганистане в 1979 году и многое другое.

Страшно сказать, но мы радовались, когда он ушел в мир иной, когда наконец-то завершилась эпоха его правления, которую позже назовут «стабильной» и «застойной». К началу 1980-х годов нам уже стало ясно, что Советский Союз нуждается в реформах, чтобы справиться с экономическими и социальными вызовами. Обещанного Лениным в октябре 1920 года (к середине 1930-х) и Хрущевым в 1961 году (к 1980 году) коммунизма не получилось.

Никто из партийных вождей сам не хотел признать всю утопичность этой идеи, но и не позволял этого сделать другим, в том числе ученым-обществоведам. Даже вопреки законам диалектики утверждалось, что при социализме нет и не может быть противоречий. В официальной марксистско-ленинской теории социализм рассматривался как общество, в котором ликвидированы основные противоречия капитализма и взят курс на обеспечение гармоничного развития всех членов общества, устранив экономические и социальные основы неравенства.

Впервые против этой идеи открыто выступил профессор МГУ Анатолий Бутенко, но он, как указано в Википедии, «неоднократно обвинялся в ревизионизме советским официозом». «Если нет противоречий, нет и развития», – отмечал он. Я познакомился с А. Бутенко в 1984 году на курсах повышения квалификации в Москве. Он считал, что СССР еще не достиг такой высоты производительных сил, при которой возможен социализм. Об этом много раз говорили Г. Плеханов и многие другие марксисты, в том числе Лев Троцкий.

Но чтобы вера и надежда в коммунистическую идею у людей не пропала, их пичкали разными теориями о построении социализма «в основном», «реальном социализме», «развитом социализме» и т.д. Концепция развитого социализма была введена при Л. Брежневе и играла важную роль в идеологическом обосновании существующего государственного устройства и политики КПСС. Она помогала оправдывать и поддерживать текущий курс на стабильность и постепенное улучшение полулагерной жизни, избегая реформ и изменений.

Попытки реформ, направленных на децентрализацию и либерализацию управления экономикой и обществом, стали проводиться уже после смерти Брежнева. В фойе Тартуского университета был выставлен большой его портрет, перевязанный черной лентой. Рядом стояла зажженная свеча и играла траурная музыка.

Когда его хоронили, всем показалось, что гроб с телом Брежнева не удержали и с грохотом уронили на дно могилы. На самом же деле это были отдаленные залпы траурного салюта. Главой комиссии по организации похорон стал Юрий Андропов. Так родилась народная примета: следующим главой СССР становится тот, кто возглавляет похороны предшественника.

Следующим руководителем стал бывший руководитель КГБ Юрий Андропов. С его приходом началась борьба за укрепление трудовой дисциплины на производстве. Андропов всегда был человеком жесткой дисциплины и требовал того же от окружающих. Постановлением Совмина СССР и ЦК КПСС «Об укреплении социалистической трудовой дисциплины» началась кампания за ужесточение дисциплины труда, которая должна была покончить с такими негативными явлениями, как выпуск брака, опоздания и прогулы на работе, пьянство, тунеядство и т.д.

В постановлении отмечалось: «Нарушения трудовой дисциплины должны рассматриваться как уклонение от выполнения установленной Конституцией СССР обязанности добросовестно трудиться». На заседании кафедры, с подачи парткома, мне было велено написать в университетской газете «ТГУ» (русская страница от 16 марта 1983 года) краткую заметку о борьбе за повышение трудовой дисциплины в системе высшего образования республики.

В своей статье под названием «Обязанность!» я попытался обосновать мысль А.М. Горького о том, что «кто много знает, тот не будет плохо работать», что соблюдение трудовой дисциплины – это не просто право, а обязанность каждого работника. Поскольку в высших школах Эстонии практиковалось проведение «социалистического соревнования», должен сказать, что несмотря на свои идеалистические цели, такая практика часто превращалась в абсурдный процесс, не соответствующий реальным потребностям ни образования, ни науки.

Единственный положительный эффект был в том, что вузы, участвующие в соревнованиях, могли получать дополнительные ресурсы и привилегии. При подведении итогов, по моему мнению, неплохо было бы учесть состояние учебной дисциплины, уровень работы преподавателей и успеваемость студентов. «В вопросе формирования сознательной дисциплины важна сущность, результат, а не форма, – писал я. – Необходимо создавать такие условия, такую обстановку требовательности, чтобы каждый преподаватель, студент, сотрудник сам стремился к улучшению трудовой дисциплины».

На страницах русскоязычной университетской газеты (7 мая 1982 года) выступил профессор Юрий Лотман, отмечая с тревогой, что «близится время итогов, а постоянные пропуски, задолженности по сдаче практических занятий и лекций, равнодушие слушателей на лекциях свидетельствуют, что интерес к русской литературе на курсе проявляют лишь отдельные студенты». Он опасался, что такое «нерадивое отношение в течение семестра, когда около половины курса не сдало промежуточного зачета, причем многие просто не явились, скажется на низком уровне знаний».

Это были тревожные размышления преподавателей, которые мы надеялись, передадутся студентам и побудят их повысить учебную дисциплину и интенсивность занятий. Однако наше понимание укрепления трудовой дисциплины ничего общего не имело с логикой тоталитарного общества, которая была нацелена не столько на рост материальной заинтересованности работника, сколько на то, чтобы держать народ в строгости, в «ежовых руках», в принуждении делать так, как велит партия, которая по Александру Твардовскому:

Это вроде как машина

Скорой помощи идет:

Сама режет,

Сама давит,

Сама помощь подает.

Дисциплина по принуждению – это особая концепция, которая применяется для поддержания порядка и соблюдения правил через страх или наказание. Этот метод основывается на использовании таких стимулов, как штрафы, наказания или другие санкции, чтобы добиться соблюдения установленных норм и правил. Тоталитарная система без нагнетания страха и запугивания народа не может функционировать.

Нарушение дисциплины рассматривалось как «уклонение от Конституции СССР», а это выглядело уже как серьезное обвинение. От такой формулировки у человека должно было пропасть всякое желание лишний раз бежать в магазин, парикмахерскую или в кино в рабочее время. Монтескье – теоретик правового государства – считал, что характер законов зависит от образа правления. Законы о воспитании имеют целью в монархии развивать чувство чести и повиновения воле государя, соединенное с личным достоинством и независимостью; в республике – внушить любовь к отечеству и к законам; в деспотии – унизить человеческую душу и сделать ее раболепной.

Повсеместно по всей стране стали формироваться специальные группы, состоявшие из сотрудников милиции, дружинников, комсомольцев, представителей различных предприятий, которые ловили людей на улицах, в кинотеатрах, магазинах, банях и прочих публичных местах. Прямо в разгар сеанса кино они могли выключить свет, остановить показ фильма, а сотрудник милиции обращался к зрителю с вопросом: «Сержант Каллас (представляясь). Добрый день! Почему вы не на работе?»

Если прогул был реальным, тогда дело разбиралось на собрании коллектива или, в более серьезных случаях, на товарищеском суде. Такого рода тотальные проверки или облавы на прогульщиков и нарушителей трудовой дисциплины вскоре стали вызывать робкую критику, поскольку они нарушали права и свободы людей, порождали произвол милиции, администрации и чиновников.

Это создавало излишнее социальное напряжение и вызывало недовольство среди народа. Из-за частых проверок и рейдов у людей возникало сомнение в эффективности таких мер, применяемых избирательно. Говорили, что кое-где возникали даже лжегруппы, которые ловили людей, но затем за мзду отпускали.

Как известно, Юрий Андропов стал Генеральным секретарём ЦК КПСС в 1982 году после смерти Леонида Брежнева. Его правление было коротким – он был тяжело болен, и уже с августа 1983 года его состояние резко ухудшилось. Весь остаток жизни до самой смерти он провёл в Центральном клиническом госпитале Москвы. Все важнейшие государственные совещания проходили там, в больнице, где 9 февраля 1984 года Ю. Андропов умер из-за отказа почек.

В ноябре-декабре 1983 года автор впервые побывал за границей — в Египте, куда отправился в составе туристической группы из 40 человек. Это было непростое время: после прихода к власти Анвара Садата отношения между СССР и Египтом оказались разорваны, и эта поездка стала одной из первых после долгого перерыва. Но вместо долгожданного знакомства с древней цивилизацией советских туристов ждали таможенные унижения, абсурдные запреты посольства и неожиданные открытия о местных нравах. А ещё — танцы с египтянками, контрабандный коньяк и пропавшие 30 рублей, которые, как оказалось, украл вовсе не египтянин…

Каир. Фото: facebook

С 29 ноября по 15 декабря 1983 года я впервые побывал за границей в составе туристической группы из 40 человек, куда входили в основном преподаватели истории из Тартуского университета и учителя из школ республики. С тех пор, как президентом Египта стал Анвар Садат, отношения между Египтом и СССР были прерваны. 6 октября 1981 года, во время военного парада, группа исламских фундаменталистов из группировки «Египетский исламский джихад», соскочив с грузовика перед самой трибуной, где сидел А. Садат и другие почётные гости, закидала её ручными гранатами и расстреляла из автоматов. Садат был смертельно ранен и позже умер в больнице. Анвар Садат, в отличие от своего предшественника Гамаля Абделя Насера, отказался от однобокой ориентации только на СССР. Отношения между странами ухудшились, а контакты прервались.

Наша группа впервые посетила Египет после прерванных отношений. Во главе этой группы был председатель горисполкома из Пайде. К сожалению, имени его не запомнил. Был ещё в группе главный инженер Сергей Романов из какого-то института системы Госстроя СССР, но работавший в Таллинне. Его почему-то наши женщины заподозрили ставленником из спецорганов. В контексте времён Советского Союза такие агенты часто использовались для наблюдения за поведением граждан за границей и собирали информацию о попытках побега. Мне он таковым не показался.

Я вообще привык доверять людям, а не подозревать их в чём-то. На мой взгляд, взаимное доверие между людьми способствует здоровым и продуктивным отношениям. Одновременно не исключаю, что в некоторых ситуациях, особенно если речь идёт о работе или политическом окружении, может быть разумным проявлять осторожность и здравый смысл. Важно находить баланс между доверием и осмотрительностью, чтобы сохранять свою безопасность и благополучие.

Вылет был запланирован на 29 ноября 1983 года из Москвы в Каир из аэропорта Шереметьево. Когда наша группа прибыла в аэропорт, то во время таможенного контроля почему-то из всей группы выделили только меня и устроили такой шмон, что я был в шоке. Вся группа отправилась на посадку в самолёт, а меня продолжали «шмонать». Это выглядело как издевательство. Раскидали все мои вещи так, что трудно было их потом уложить. Естественно, ничего запрещённого у меня не нашли, поскольку я был законопослушным гражданином, даже запрещённую литературу не читал. Но такое отношение настолько меня разозлило, что я отказался лететь. Руководитель группы — тактичный и очень вежливый человек — просил не делать этого и сам бросился помогать мне быстрее собрать вещи в чемодан.

Совершенно по-другому выглядела ситуация, когда мы ночью прилетели в Каир. В зале ожидания не было даже стульев, чтобы прибывшие люди могли сесть и отдохнуть. Вдруг ко мне приблизился египетский таможенник и предложил пройтись с ним. «Вновь началось», — подумал я, но, к счастью, ошибся. Ошибся на все 100 процентов. Таможенник отвел меня в отдельное помещение, предложил сесть и спросил, не угодно ли мне кофе. Такой уважительный приём меня сильно удивил и поразил. Создалось такое впечатление, что я прибыл в свою родную страну из чужого государства.

Всё оказалось гораздо проще. Гид с египетской стороны, который принимал нашу группу, просмотрев список фамилий приезжих туристов, признал во мне своего. Когда все сели в автобус, чтобы отправиться из аэропорта в гостиницу в Каире, он предложил мне поехать с ним в его машине. Чтобы рассеять моё удивление всем этим гостеприимным приёмом, он показал на лобовом стекле своей машины рисунок, на котором красовалось изображение горы Арарат. Оказывается, его мать по происхождению армянка. Все 14 дней, которые мы провели в Египте, он сопровождал нас, и мы с ним говорили на моём плохом английском языке в сочетании с его плохим армянским. Поскольку мы очень хотели общаться, то и этого было достаточно для взаимопонимания.

В первый же день пребывания в Каире нас повели в посольство СССР на инструктаж. Работник посольства велел нам держаться вместе, ходить группами и ни в коем случае не в одиночку, ибо нас окружают недоброжелатели, а точнее враги, которые завидуют советским людям. Нельзя было даже между собой говорить о чём-то секретном и тайном, имеющемся в Эстонии, например о военных заводах и что там производят. Разумеется, нельзя было торговаться, менять рубли на что-либо и многое другое.

Подобные инструктажи могут вызывать у людей чувство тревоги или даже паранойи. Лично у меня настроение резко ухудшилось, поскольку подобного рода инструктажи были рассчитаны не на нашу безопасность, а на то, чтобы внушить нам страх. Появилось впечатление, что вокруг нас всюду враги, которые хотят выведать у нас какую-то государственную тайну, которую мы должны тщательно скрывать и не вступать в контакты с местными жителями.

Большей тупости и идиотизма я в жизни не встречал. Всё это создавало неприятный психологический климат уже в самой группе. Люди должны были относиться друг к другу с подозрением. Хорошо хоть университетские знали друг друга и держались вместе. В Египте народ общительный и контактный; если вести себя так, как это рекомендовал посольский чиновник, то это означало бы проявить неуважение к людям. Во-вторых, если на рынке в Египте, да и вообще на Востоке, не торговаться, а покупать товар по той цене, которую тебе сразу предложат, значит показать свою тупость и ограниченность. Там принято считать, что если покупатель торгуется, то он показывает свою компетентность и сбивает цену. Такого покупателя египтяне, как правило, больше уважают. Например, я купил какие-то бусы из шлифованного камня, за которые продавец запросил 50 долларов, но в конце концов продал за 10 долларов.

Университетские женщины из нашей группы часто просили меня сопровождать их, поскольку боялись одни ходить по рынку, а тем более торговаться. Их нередко хватали за руку, ощупывая, что вызывало у них раздражение и страх. Когда я спросил у таких египтян, почему они так делают, то был удивлён их ответом: «Мы хотим почувствовать, какая у них белая и нежная кожа». Я понял, что каких-либо агрессивных намерений у них не было.

Когда мы выезжали в Египет, нам разрешали обменять рубли на 50 долларов и иметь при себе ещё 30 советских рублей в качестве неприкосновенного запаса (НЗ). При возвращении проверяли их наличие. Менять их там было запрещено. В отличие от меня, эстонцы из группы меняли эти деньги на валюту и даже умудрялись продавать водку. У меня с собой была всего одна бутылка армянского коньяка, который я подарил гиду.

В одной из гостиниц, вопреки запретам посла, мы всё-таки вступили в контакт с местным населением. Когда прекрасная египтянка продемонстрировала нам танец живота и вызвала меня на танец, мне не оставалось ничего другого, как станцевать с ней. Кроме того, один эстонец из нашей группы на спор продемонстрировал сеанс выпивки 10 рюмок по 40 грамм водки. Он выиграл пари. Ещё я спел один куплет из арабской песни Al Bint El Shalabiya на ломаном арабском языке, что вызвало восторг у всей публики.

Случился также один неприятный инцидент, который вспоминаю со стыдом. Когда у меня вдруг пропали эти злосчастные 30 рублей из НЗ, я, естественно, обратился к администрации. «Ищите вора среди своих, у нас нет воровства. Вы можете не увидеть, кто ворует, но Аллах всё видит, он накажет!» — таков был ответ. Он оказался прав!

В старину в христианских семьях родители также наставляли своего ребёнка: «Побойся Бога, всегда поступай честно и справедливо, даже если никто не видит», — говорили они. Вера в Бога и в то, что за плохие поступки последует наказание в жизни после смерти, может удерживать людей от аморальных действий. Я и сейчас верю в то, что за содеянное, рано или поздно, придётся всё равно отвечать.

Утверждение о том, что без веры в Бога мораль и нравственные принципы невозможны, является спорным среди учёных. Такие мыслители, как Иммануил Кант, Джон Стюарт Милль и другие мудрецы, разработали светские системы морали, основанные на разуме, человеческом опыте и прагматизме, но они часто не работают, ибо действует принцип: «Если Бога нет, то всё возможно». Эта фраза часто приписывается Фёдору Достоевскому и выражает мысль, что без веры в Бога и высшие моральные принципы все аморальные и бесчеловечные поступки могут стать допустимыми.

В Александрии некоторые наши эстонские мужчины удивили египтян тем, что полезли плавать в Средиземное море при температуре воды плюс 13 градусов по Цельсию. Правда, некоторые потом простудились, но об этом старались не говорить, чтобы не испортить впечатления от совершённого.

Удивлять мир своими нестандартными поступками свойственно не только эстонцам, но и многим другим народам, в том числе русским. Не случайно Отто фон Бисмарку, прусскому и немецкому государственному деятелю, приписывается фраза, которая звучит следующим образом: «Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью».

Нестандартные поступки и действия часто можно найти среди людей, принадлежащих к различным культурам и народам. Это может быть связано с индивидуальными чертами личности, желанием выделиться из толпы, стремлением к самовыражению, попыткой разрядить обстановку, поднять настроение или просто почувствовать себя более расслабленно. Необычные поступки людей могут вызывать различные реакции у окружающих — от удивления и восхищения до недоумения и непонимания.

На мой взгляд, нестандартное поведение не ограничивается определённой национальностью или культурой, оно может проявляться в разных формах и среди разных групп людей.

Путешествие в Египет для историка — невероятно увлекательное и познавательное занятие. Египет — страна с богатейшей историей, полная археологических сокровищ, которые имеют огромное значение для понимания древних цивилизаций.

Хотелось бы отметить несколько аспектов, которые делают поездку в Египет особенно интересной:

Великие пирамиды в Гизе и Долина Царей в Луксоре — это одни из самых известных и значимых археологических памятников мира. Они предлагают уникальную возможность изучить древнеегипетскую архитектуру, искусство и погребальные практики.

Каирский египетский музей содержит огромную коллекцию древнеегипетских артефактов, включая сокровища из гробницы Тутанхамона. В этом музее я увидел медицинские инструменты, сделанные из слоновой кости более 5 тысяч лет назад, для операции по трепанации черепа человека.

Восхищает человеческий разум в области мумификации тел, который включал несколько этапов, предназначенных для предотвращения разложения тела и подготовки его к загробной жизни.

Первым шагом процесса мумификации было удаление внутренних органов, которые быстрее всего разлагались. Мозг извлекали через ноздри при помощи крючков. Затем делали разрез на левом боку живота и удаляли все внутренние органы, кроме сердца.

Органы очищали, высушивали и помещали в специальные сосуды, называемые канопами, или оборачивали их в льняные полоски и клали обратно в тело.

После удаления внутренних органов тело обрабатывали натроном (смесью карбонатов натрия), который служил для удаления влаги. В процессе мумификации 40 дней отводилось на обезвоживание тела с помощью натрона.

По завершении периода обезвоживания тело очищали и промывали. Полости, образовавшиеся после удаления органов, заполняли льняными полосками, смолами и другими материалами для сохранения формы.

Тело обрабатывали различными бальзамирующими веществами, включая масла и смолы, чтобы предотвратить разложение и придать коже эластичность. Затем тело оборачивали многослойными льняными полосками, пропитанными смолами. Между слоями помещали амулеты, предназначенные для защиты в загробной жизни. Голова и пальцы могли оборачиваться отдельно, а затем снова покрывались общими полосками.

После завершения процесса оборачивания мумию помещали в деревянный или каменный саркофаг. Саркофаги могли быть богато украшены росписями и надписями, содержащими заклинания и молитвы. Мумия вместе с канопами и другими погребальными предметами помещалась в гробницу. Процесс мумификации был важной частью древнеегипетской культуры и религии, связанной с верой в загробную жизнь и необходимость сохранения тела для продолжения существования души.

Должен отметить, что до сих пор многие египтяне, как христиане (копты), так и мусульмане, верят в продолжение жизни после смерти. В то время как древние египтяне верили в сложную систему загробной жизни, включающую мумии, саркофаги, гробницы и множество ритуалов, современные религиозные убеждения египтян фокусируются на концепциях рая и ада в соответствии с их исламской или христианской верой. Хотя идея жизни после смерти остаётся важной в современной египетской культуре, она всё же отличается от древнеегипетских представлений.

Древние египтяне исповедовали политеизм, поклоняясь множеству богов и богинь. Современные египтяне в большинстве являются мусульманами или христианами (коптами), что существенно отличается от религиозных верований их предков.

Древнеегипетский язык, использовавшийся для написания иероглифов, больше не используется в повседневной жизни. Современные египтяне говорят на арабском языке, который стал основным языком после арабского завоевания в VII веке. Только коптский язык является прямым потомком древнеегипетского. Он до сих пор используется в литургии коптской православной церкви.

Таким образом, хотя современные египтяне и не являются прямыми потомками древних египтян в этническом и религиозном смысле, но их можно считать их наследниками, поскольку на уровне национальной идентичности и самосознания они сами считают себя египтянами, а не арабами. История древнего Египта изучается в школах, а национальные праздники и символы часто включают отсылки к фараонам и великим достижениям прошлого.

Изучение древнего Египта было и остаётся международным и междисциплинарным усилием, объединяющим работы множества исследователей из разных стран и эпох.

Когда в феврале 1984 года автор получил место в легендарном "Доме студента" МГУ, то не подозревал, что будет жить в бывшей "зоне". Эти стены, построенные заключёнными, стали свидетелями удивительного времени: пока страна хоронила одного генсека и встречала нового, автор с соседом-математиком тайком читали мемуары дочери Сталина под присмотром бдительных милиционеров. В этом парадоксе — вся суть заката советской эпохи: формальный контроль и неформальная свобода, официальная история и личные откровения.

Фото из личного архива автора

1 февраля 1984 года я прибыл в Москву в Институт повышения квалификации преподавателей общественных наук при МГУ. Еще не успел толком адаптироваться к среде, как 9 февраля 1984 года скончался Юрий Андропов. Его смерть ознаменовала конец одного из самых коротких правлений в истории советских лидеров.

13 февраля 1984 года, через четыре дня после смерти Юрия Андропова, его сменил на посту Генерального секретаря КПСС Константин Устинович Черненко, которому было 72 года. Состояние его здоровья было также чрезвычайно плохим. Он страдал от множества заболеваний, поэтому его выступления были короткими, и он часто отсутствовал на заседаниях.

В народе его сокращённо прозвали «КУЧер». Родом он был из села Большая Тесь Красноярского края. Он активно продвигался в партийной иерархии и дошёл до Генерального секретаря благодаря своей преданности и лояльности Леониду Брежневу. На посту Генсека К. Черненко придерживался консервативного курса Л. Брежнева, однако здоровье было настолько слабым, что он не смог инициировать какие-либо заметные реформы. Писать о нём долго нет смысла, ибо он был одним из самых непримечательных лидеров Советского Союза — его правление было кратким и не оставило значительного следа в истории страны.

С 1 февраля по 30 июня 1984 года я находился в Институте повышения квалификации преподавателей общественных наук при МГУ. Из наших кафедр там же со мной вместе проходил курсы преподаватель кафедры философии Юрий Чертин, за которым, как выяснилось впоследствии, следило КГБ. Вероятнее всего, мы оба были под наблюдением. С Юрием мы почти не встречались — он держался обособленно.

Жил я в главном корпусе Московского университета в «Доме студента», в зоне корпуса «Ж». Мне выдали временный пропуск на период с 30.01.1984 по 30.06.1984 год (фото прилагается). Дом студентов МГУ, известный как главное здание МГУ, расположен на Воробьёвых горах и является одной из знаменитых сталинских высоток, которая стала символом высшего образования в СССР.

Наименование корпусов Московского государственного университета (МГУ) как зон — это историческая особенность, связанная с историей учебного заведения. Главный корпус МГУ был построен в период с 1949 по 1953 годы. По слухам, здания были построены заключёнными, и поэтому именовались зонами. Больше половины строителей действительно составляли заключённые, которых отбирали из числа впервые осуждённых на небольшой срок и поселяли в самом здании, организовав лагерный пункт (зона). Их охраняли несколько сотен военнослужащих. Осуждённые выкладывали внутренние стены, штукатурили и красили. Они знали, что после сдачи здания их должны амнистировать, что и произошло впоследствии. В советских изданиях эти факты отрицались, а число заключённых занижалось.

Мои условия проживания в МГУ были хорошие. Главный корпус включал в себя не только жилые помещения, но и учебные аудитории, библиотеки, лаборатории, спортивные залы и бассейн. В здании также были столовые, буфеты, прачечные и медицинские пункты, что создавало все необходимые условия для проживания. Комнаты были небольшими, но оборудованными необходимой мебелью (кровати, столы, шкафы). Общие туалеты и душевые комнаты были рассчитаны на двоих проживающих.

Моими ближайшими соседями были Михаил Дмитраченко — преподаватель из Харьковского института инженеров железнодорожного транспорта — и Гофман Сеня из Тулы (фото прилагается).

Вход и выход в корпуса Московского государственного университета (МГУ) строго контролировались милицией. Этот контроль был частью общей системы обеспечения порядка и безопасности на территории университета. Для входа в здание МГУ студенты, преподаватели и сотрудники должны были предъявлять специальный пропуск. Сотрудники милиции следили за порядком и обеспечивали безопасность на территории университета. Гостям также требовалось получать временные пропуска, что обеспечивалось через специальные процедуры на вахте.

Строгий контроль со стороны милиции воспринимался по-разному: для одних это было гарантией безопасности, для других — ограничением личной свободы. Даже когда ко мне приехала моя супруга, её внутрь не пустили. «Жену не пустили, вот повезло!» — шутили коллеги. Но почему-то особенно радовались женщины, особо одарённые в области мужской психологии.

Однажды я стал свидетелем такого разговора. Одна из приехавших на курсы жаловалась другой, что мужчины не обращают на неё внимания. Другая посоветовала немного подождать: «Они только что приехали из дома и ещё находятся под влиянием своих тёплых чувств к жене и семейной жизни, но скоро это кончится, они остынут, «проголодаются», и их можно будет взять голыми руками, безо всякого труда».

Поскольку в МГУ действовали строгие правила посещения зданий и помещений, мне пришлось хлопотать через организаторов курсов, чтобы получить временный пропуск для жены и решить эту гостевую проблему.

Несколько раз у меня побывал мой отец, который жил в городе Дедовске Истринского района Московской области (фото прилагается). Однажды, когда я с детьми посетил его в Дедовске, между моими сыновьями — Григором и Георгием — произошёл спор: «Почему этот город назван Дедовском?» Недолго думая, они пришли к выводу, что город назван в честь деда. Как сказал Григор: «Что тут непонятного? Здесь живёт наш дед, поэтому город называется «Дедовск», то есть место, где живёт дедушка». Ничего не скажешь — железная логика.

По совпадению, в то же самое время Галина Гроздова — с кафедры русской филологии — и мой друг, математик из Тартуского университета и сосед по дому в Тарту Владимир Фляйшер, также находились на курсах повышения квалификации преподавателей математики, но они жили в «Доме аспирантов и стажёров» (ДОСе).

Володя — человек спортивного склада, обаятельная личность, играл на гитаре и пел, обладал крепким телосложением и хорошей физической подготовкой, занимался бегом — каждый день по утрам пробегал около 10 км. По пути он нередко забегал ко мне, требуя, чтобы я бежал с ним. Он пытался мне внушить, что регулярный бег имеет множество преимуществ для здоровья, включая улучшение сердечно-сосудистой системы, укрепление мышц и костей, а также улучшение психического состояния.

Мне эти утренние пробежки были не по душе. Я предпочитал спать подольше и неспешно начинать свой день. Жутко не любил просыпаться рано утром и сразу бросаться в бег. Однажды на его очередные разъяснения я не выдержал и в шутку парировал: «Собака всю жизнь бегает и живёт максимум 15-16 лет, а черепаха не бежит и живёт 150-200 лет. К тому же медленный обмен веществ снижает скорость старения клеток». Володя обиделся и больше по утрам меня не будил. В годы перестройки мы с Володей часто спорили. Эти ссоры были бессмысленными, поскольку мы оба придерживались сходных взглядов на происходящие вокруг процессы. Затем он переехал жить в Германию вместе со всей семьёй — милой женой Лорой и прекрасными девочками Метой и Вандой.

Мы с Володей часто гуляли по вечерам в парке на Воробьёвых горах. Там же на скамейке, втайне от всех, мы впервые прочитали «Двадцать писем другу» — автобиографическую книгу Светланы Аллилуевой, дочери Иосифа Сталина. Советская цензура и спецорганы строго контролировали публикации и распространение запрещённых текстов. Она делилась своими личными воспоминаниями и размышлениями о своей жизни, семье и окружающем её мире. Работа была напечатана на пишущей машинке на тонкой бумаге, что добавляло особую аутентичность историческому документу, написанному в виде серии писем, адресованных неназванному другу, что придавало тексту интимность и личностный характер. Многие аспекты её жизни и отношений с Иосифом Сталиным были известны, но подробности их личной жизни и различные аспекты её взаимоотношений с семьёй стали известны широкой публике лишь после публикации этих данных.

Каирский гид мельком показал советским туристам из автобуса армянскую церковь — островок христианства в мусульманском мегаполисе. В свободный день автор решил отправиться на её поиски, уверенный, что помнит расположение. Эта самонадеянность обернулась часами блужданий по лабиринту каирских улиц, где солнце садилось кроваво-красным шаром, а голос муэдзина смешивался с гудками машин.

Армянская церковь в Каире. Фото: alphanews.am

Когда нас возили с экскурсией по Каиру, гид показал из автобуса армянскую церковь, которая располагалась в престижном районе Гелиополис. В один из дней, когда у нас было свободное время и каждый мог заняться чем хотел, я решил посетить армянскую церковь. Но мне почему-то показалось, что она находится на улице Рамсеса. Это была ошибка, которая дорого мне обошлась.

Я знал, что армянская церковь в Каире, известная как Церковь Святого Григория Просветителя, является важным религиозным и культурным центром для армянской общины в Египте. Она служит не только местом для проведения богослужений, но и центром культурной жизни армянской диаспоры. Здесь проводятся различные мероприятия: концерты, выставки, а также уроки армянского языка и культуры. При церкви действуют школы и благотворительные организации, которые помогают нуждающимся и способствуют сохранению армянской идентичности. Она — часть Армянской Апостольской Церкви, имеющей свои епархии по всему миру.

Долго блуждая по Каиру, я наконец обнаружил армянскую церковь совсем в другой стороне от улицы Рамсеса. Было около четырёх часов дня, солнце уже клонилось к закату. К пяти вечера здесь уже начинало темнеть. Солнце висело на горизонте огромным красно-оранжевым шаром.

Такое зрелище можно наблюдать лишь на рассвете или закате, когда солнечный свет проходит через плотные слои атмосферы, из-за чего светило кажется больше и приобретает насыщенные красные оттенки. В пустынных регионах вроде Каира это явление особенно впечатляет благодаря чистому небу и особой прозрачности воздуха.

Нужно было спешить. К сожалению, в церкви уже никого из служителей не оказалось. Единственный встреченный мной человек не знал армянского — он говорил только по-арабски и по-французски, а я владел лишь армянским, русским и скудным английским. Диалог не сложился. Единственное, что мне удалось — сфотографировать саму церковь.

Обратно я шёл под звуки вечернего азана, разносившегося по всему городу. Я чувствовал, как теряюсь в этой живой, динамичной и духовно насыщенной среде. Каир поглощал меня своими шумными улицами, где голос муэдзина сливался с рёвом моторов и многоголосьем толпы. Молитва с минаретов придавала городскому хаосу странный ритм и порядок. Казалось, каждый камень здесь дышит историей.

Среди этого шума и движения мои собственные мысли растворялись, уступая место чему-то большему. Узкие улочки в сумерках навевали тревогу — сжатое пространство, скудный свет, искажённые тени и звуки создавали ощущение лёгкого беспокойства.

В гостиницу я вернулся уже в полной темноте. Улицы постепенно затихали, город готовился ко сну. Мягкий свет фонарей окутывал древние здания, придавая им таинственное величие. Войдя в номер, я ощущал приятную усталость и удовлетворение от дня, полного ярких впечатлений.

На следующий день мы отправились на поезде в Луксор и Асуан, где находилась плотина, построенная при помощи СССР, и величественный Карнакский храм, посвящённый богу Амону. Этот грандиозный комплекс — один из крупнейших древнеегипетских храмов и важнейшая достопримечательность страны. Неподалёку расположена Долина Царей, где были обнаружены гробницы Тутанхамона, Рамсеса II, Хатшепсут и других правителей Нового царства. Это место входит в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Асуанская плотина обеспечивает Египет значительной частью электроэнергии. Однако её строительство и создание водохранилища (озеро Насер) привели к серьёзным экологическим изменениям: нарушению экосистемы Нила, утрате природных биотопов, затоплению археологических памятников и переселению местных жителей.

На асуанском рынке произошёл забавный случай. Женщины из нашей группы хотели купить ситец с египетскими узорами. Когда одна из них шепотом спросила меня, не обманет ли продавец с мерой, тот неожиданно ответил на чистом русском: «Нет, не обмерю». Оказалось, он учился в Ленинграде на инженера, работал на строительстве ГЭС, а после его завершения остался без работы и занялся торговлей.

В Тарту я вернулся 16 декабря, прямо перед Новым годом. Предпраздничная суета совпала с университетской сессией, так что свободного времени почти не оставалось.

В СССР рождественские традиции, включая ёлки, долгое время находились под запретом как «религиозные пережитки». Ёлки разрешили только в 1935 году, но исключительно как новогодний, а не рождественский атрибут. Хотя многие эстонцы по привычке ставили их всё же к Рождеству.

В моей семье ёлки не было — на юге их было трудно достать. В Тарту первую ёлку я купил с рук у торговца возле детского магазина на улице Riia. Установил её 30 декабря, а утром она уже осыпалась. Продавец оказался нечестным — видимо, перепродал уже использованное дерево. После этого случая я больше никогда не покупал ёлки с рук.

продолжение следует…

Tribuna.ee