Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря

В Москве только что вышла из печати замечательная книга известного ученого, доктора исторических наук, старшего научного сотрудника Всероссийского НИИ документоведения и архивного дела Михаила Мельтюхова. Называется она «Прибалтийский плацдарм (1939-1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря». Ниже приводим самый интересный фрагмент из книги.

* * *

...Наряду с проблемой, возникшей в советско-литовских отношениях в связи с исчезновениями красноармейцев, Москва решила оказать некоторый нажим и на Эстонию. 28 мая в газете «Правда» была опубликована статья «Политические настроения в Эстонии», в которой указывалось, что «последние события в Европе привлекли большое внимание различных слоев населения Эстонии. В противоположность большей части эстонских газет определенная часть эстонской интеллигенции расценивает оккупацию немцами Дании и Норвегии, вторжение их в Голландию и Бельгию как агрессию, как порабощение малых народов. Эта часть интеллигенции проповедует лояльное отношение к Англии и высказывает ненависть к Германии и ко всему германскому. […]

Та часть эстонской интеллигенции, которая враждебно настроена к Германии, распространяет слухи о том, что дружба между Германией и СССР непрочна и кратковременна, что неизбежна война между обеими странами, которая принесет страдания эстонскому народу. Некоторые из лиц, проповедующих подобные настроения, различными нитями связаны с английским и американским посольствами. […] Правящие круги Эстонии стараются быть нейтральными в отношении событий на западе. Государственные деятели в своих речах не осуждают и не одобряют действия Германии. О Советском Союзе они стараются вообще не говорить. Они считают, что пакт о взаимопомощи спас Эстонию от войны, но говорить об этом не нужно. Торговля с СССР помогает Эстонии вести нормальную хозяйственную жизнь, но об этом надо говорить меньше и говорить только тем, кому это положено по долгу государственной службы. Данные о внешней торговле между Эстонией и СССР, например, не публикуются. Во всех этих предосторожностях сквозит стремление затушевать и скрыть от общественного мнения роль СССР для Эстонии, боязнь перед Англией за свои отношения с СССР»[1].

Одновременно 28 мая по поручению В.М. Молотова из секретариата НКИД наркому обороны маршалу С.К. Тимошенко было переслано письмо полпреда в Латвии В.К. Деревянского от 25 мая, в котором высказывалось предложение использовать приезд в Москву латвийского военного министра генерала К. Беркиса для того, чтобы поставить перед правительством Латвии следующие вопросы. Предлагалось изменить редакцию пункта 1 конфиденциального протокола к советско-латвийскому пакту о взаимопомощи, указав вместо словосочетания «на время этой войны» — «на срок действия Пакта». Подготовить специальное соглашение об установлении взаимодействия на случай военного нападения. Помогая латвийской армии на льготных условиях вооружением, следовало заключить Соглашение о прикомандировании к латвийским частям советских военных инструкторов для освоения новой боевой техники[2]. 2 — 9 июня Москву посетил военный министр и командующий латвийской армии генерал Беркис, который был принят наркомом обороны маршалом Тимошенко и председателем СНК СССР Молотовым. Для латвийского гостя была подготовлена обширная культурная программа, но, насколько можно судить, каких-либо политических переговоров не велось[3].

Тем временем в 10 часов 30 мая литовское правительство через советского полпреда в Каунасе предложило направить в Москву для переговоров министра иностранных дел[4]. В тот же день Литва сообщила Германии о проблемах в советско-литовских отношениях в связи с пропажей красноармейцев[5]. 31 мая германский посол в Москве Ф. фон дер Шуленбург просил В.М. Молотова «проинформировать его о том, каковы взаимоотношения СССР с Литвой и возможно ли разрешение тех вопросов, которые сейчас поставлены Советским Союзом перед Литвой». Молотов «ответил, что линия поведения Литвы является нехорошей и что вопрос, понятно, может быть разрешен»[6].

1 июня литовский посланник в Москве заверил заместителя наркома иностранных дел В.Г. Деканозова в том, что у литовского правительства имеется горячее желание «пойти навстречу всем требованиям Правительства Советского Союза в деле выяснения обстоятельств исчезновения советских военнослужащих, выявления виновников и строжайшего их наказания». Для успешного хода следствия посланник просил «сообщить литовским органам дополнительные факты, добытые следствием, проводимым советским военным командованием на месте», например, «разрешить литовским органам произвести совместно с советским военным командованием в Литве допрос потерпевших, возвратившихся в свои части военнослужащих Шмавгонца и Писарева».

Однако Деканозов уклонился от какого-либо конкретного ответа[7]. 2 — 3 июня советское полпредство в Литве обращало внимание Москвы на стремление литовского правительства «предаться в руки Германии», активизацию «деятельности пятой германской колонны и вооружение членов союза стрелков», подготовку к мобилизации. Все это, по мнению советских дипломатов, разоблачает «подлинные намерения литовских правящих кругов», которые в случае урегулирования конфликта лишь усилят «свою линию против договора, перейдя к «деловому» сговору с Германией, выжидая только удобный момент для прямого удара по советским гарнизонам»[8]. 2 июня нарком внутренних дел Л.П. Берия направил наркому обороны сообщение № 2246/б/сс о том, что в Литве оживилась деятельность местных немцев и шаулистов, распускающих слухи о неизбежной войне Германии против Советского Союза, в которой СССР будет разбит, и о проведении тайного призыва офицеров запаса[9].

2 июня ответственный руководитель ТАСС Я.С. Хавинсон направил В.М. Молотову письмо, в котором предлагал «обратить самое серьезное внимание на деятельность так называемой Балтийской Антанты», ориентирующейся на Англию и Францию. Автор письма, ссылаясь на слухи, обвинял Эстонию, Латвию и Литву в создании тройственного военного союза, в стремлении к хозяйственному и государственному объединению. «Для каких иных целей, кроме как не для целей антисоветской возни, существует в настоящее время Балтийская Антанта? [...] Не может быть никаких сомнений в том, что Балтийская Антанта является легальной формой англо-французского влияния в Прибалтике, что и в настоящее время Балтийская Антанта занята закулисной антисоветской возней. Не исключено, что, учитывая происшедшие изменения в международной обстановке, Балтийская Антанта может попытаться (если уже не пытается) «переориентироваться» на Германию». Констатировав наличие специального журнала «Revue Baltique» и нелояльную к СССР позицию прибалтийской прессы, Хавинсон ставил вопрос: «Не назрело ли время принять с нашей стороны реальные меры для ликвидации Балтийской Антанты»? Это письмо интересно тем, что многие его положения позднее были использованы в заявлениях советского правительства и в пропаганде[10].

2 июня литовскому посольству в Лондоне было сообщено частное мнение начальника Восточноевропейского департамента МИД Англии У. Стрэнга, который считал, что «русские, кажется, дрожа от страха вследствие неожиданного для них успеха немцев, уже исподволь, видимо, начинают придираться к прибалтийским государствам, на этот раз начиная с Литвы, чтобы при необходимости свойственными большевиками методами можно было бы оправдать эвентуальную оккупацию Прибалтики, исходя из параллели — если бы англичане раньше оккупировали Голландию и Бельгию, а также Норвегию и Данию, им легче было бы бороться с Германией, будучи ближе к ее границам, чем теперь. Вести из Эстонии по поводу эвентуальных намерений русских также, если не тревожные, то уже и не хорошие»[11]. 5 июня Департамент политической разведки МИД Англии в своем еженедельном обзоре № 35 предсказывал попытку Советского Союза усилить свои стратегические позиции в Прибалтике, поскольку он недоволен столь быстрыми успехами Германии[12]. Тем временем 2 — 5 июня в ходе проверок населения вокруг советских баз литовская полиция провела в Вильнюсе, Ионаве, Алитусе, Приенае и Ново-Вилейке обыски и арестовала 265 человек. Для подавления возникшей в Гайжунай забастовки было арестовано 163 человека, а 11 человек были заключены в концентрационные лагеря[13].

4 июня Л. Наткевичус сообщил В.М. Молотову о том, что литовское правительство произвело аресты 64 подозреваемых, начало очищение от подозрительного элемента районов расположения советских воинских частей, с 1 июня там учреждены специальные полицейские участки для контроля жителей, были высланы женщины подозрительного поведения и введен строгий надзор за трактирами, а некоторые из них были закрыты. Для расследования вопроса об исчезновении советских военнослужащих создана особая следственная комиссия, которая заинтересована в помощи советского командования. С советской стороны было выражено пожелание, чтобы для переговоров в Москву прибыл литовский премьер-министр[14]. В тот же день по случаю приезда в Москву латвийского военного министра генерала К. Беркиса в посольстве Латвии прошел обед, в ходе которого литовский посланник Л. Наткевичус имел возможность переговорить с наркомом обороны СССР маршалом С.К. Тимошенко относительно некоторой «напряженности», возникшей между Литвой и СССР. Как сообщил в Каунас литовский посланник, «маршал имеет весьма трезвый взгляд и никакого трагизма в ней не усматривает. Он даже обмолвился, что тут, наверно, есть вина самих красноармейцев и их руководства, потому что, по-видимому, не были приведены в порядок ворота, вход через них. Бутаев же был просто-напросто “сволочь”»[15].

4 июня нарком внутренних дел направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову и С.К. Тимошенко сообщение № 2282/б/сс о допросе красноармейца Н.З. Шмавгонца от 2 июня, в ходе которого он сознался в дезертирстве, и вышеприведенный протокол допроса[16]. 5 июня нарком внутренних дел направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову и С.К. Тимошенко сообщение № 2300/б/сс о том, что в Литве шаулистам выдано оружие, проводится в небольших масштабах мобилизация запасных 1906 года рождения, а также распространяются слухи о том, что «советское правительство удовлетворено объяснениями литовцев по поводу ноты Народного Комиссара Иностранных дел и, признав всю неправоту свою, извинилось перед литовским правительством». Так же разведка фиксировала и оживление контактов с Германией[17]. Обсудив советское предложение, литовское правительство 5 июня приняло решение послать премьер-министра в Москву для достижения договоренности по поводу ликвидации инцидента с советскими военнослужащим. В случае договоренности в рамках советско-литовского договора о взаимопомощи, литовский премьер-министр уполномочивался подписать новый договор, но в противном случае он должен был обратиться с запросом к правительству[18].

7 июня премьер-министр Литвы А. Меркис прибыл в Москву, где начались советско-литовские переговоры. В.М. Молотов обвинил литовское правительство в нелояльном отношении к СССР, что выражалось, по его мнению, в похищении красноармейцев и других провокациях, затягивании расследования, арестах литовского обслуживающего персонала в советских гарнизонах, чрезмерно частых сборах шаулистов. Любые оправдания Меркиса без рассмотрения отметались Молотовым, считавшим, что во всем виновата литовская политическая полиция. Тем более, что переданные литовской стороной материалы расследования дела Бутаева свидетельствовали о его связях с агентами литовской спецслужбы. Предложение Меркиса создать режим полной изоляции советских войск от местного населения во избежание новых проблем было отвергнуто Молотовым, который заявил, что «Советское правительство не может удовлетвориться ни их формальными ничего не значащими заявлениями от 26 и 28 мая и ни сегодняшним его ответом, так как враждебное поведение Литовского правительства по отношению к Советскому Союзу и Договору о взаимопомощи налицо. А раз так, то надо делать какие-то серьезные выводы». В заключение беседы литовскому премьер-министру было предложено «основательно подумать над ответом на этот поставленный перед Литовским правительством коренной вопрос»[19].

8 июня 5-е Управление РККА издало спецсообщение № 251807/сс, в котором сообщалось, что военный атташе в Литве майор И.М. Коротких доложил о задержке в литовской армии запасных 1906 года рождения, призванных в апреле 1940 г., и усилении боевой подготовки шаулистов, которым роздано оружие. Вместо очищения районов вокруг советских гарнизонов, арестовываются работающие в них литовские граждане, в результате население боится идти на работу в советские гарнизоны. Кроме того, полиция угрожает арестом поставщикам продовольствия для советских гарнизонов[20]. В то же время советское руководство подчеркнуто лояльно вело себя по отношению к Латвии и Эстонии. 8 июня было подписано советско-эстонское соглашение об общих административных условиях пребывания на территории Эстонии вооруженных сил СССР, переговоры о котором начались еще в начале декабря 1939 г.[21]

Со своей стороны Таллин также решил напомнить Москве о своей лояльности и 11 июня 1940 г. эстонский военный атташе полковник-лейтенант А. Синка посетил Отдел внешних сношений НКО, сообщив, что выделение участков под строительство для советских гарнизонов завершилось. Некоторые участки, намеченные по карте, на местности оказались не пригодными, и их пришлось заменить. Сославшись на пример германских военных успехов на Западе, Синка отметил, что «мы имеем пакт о взаимопомощи, но мы не имеем еще оперативной договоренности между нашими Генеральными штабами. Наша армия небольшая по численности, может быть еще недостаточно оснащена техническим вооружением, но драться она будет крепко. Если вы поможете нам своим вооружением, то наша армия будет достойной помощницей Красной Армии при попытке кого-либо затронуть наши общие интересы. Я Вам говорю совершенно откровенно, что наше командование и правительство не имеет никаких других намерений, кроме честного выполнения заключенного с вами пакта о взаимопомощи. По части взаимного обмена разведывательными данными полковник Цуканов и полковник Саарсен установили кое-какой контакт, но я не был еще представлен генералу Проскурову. Это дело надо закрепить и расширить в наших общих интересах»[22]. 12 июня эстонский посланник в Москве сообщил в НКИД о том, что 10 июня правительство Эстонии утвердило подписанное 8 июня соглашение[23].

Тем временем в ходе советско-литовских переговоров 9 июня В.М. Молотов поинтересовался успехами в расследовании литовской стороны и спросил, «признает ли Литовское правительство правильным точку зрения советского правительства на случай исчезновения в Литве советских военнослужащих». Убедившись, что никаких новых данных у литовской стороны нет, глава НКИД зачитал показания красноармейца Писарева и вновь повторил свои претензии. Новая просьба А. Меркиса о совместном расследовании инцидента была отвергнута Молотовым, который перешел к теме Балтийской Антанты, охарактеризовав ее как антисоветский военный союз, скрываемый от СССР. «Советское правительство не могло не обратить внимания на происходящую за его спиной подозрительную возню. Что-то там делают и даже не информируют об этом своего союзника — Советское правительство. А раз не информируют и прячут, значит что-то делают враждебное в отношении Советского Союза. В самом деле, говорит тов. Молотов, смотрите, что получается — Советское правительство передало Литве г. Вильно и Виленскую область, оно подписало со всеми тремя странами договоры взаимопомощи, то есть взяло на себя обязательство защищать их, а тут оказывается, за его же спиной Литва вступает в военный союз. Спрашивается, против кого он может быть направлен? Только против Советского Союза. Таким образом, в ответ на пролитовскую политику Советского Союза Литва встает на путь военного блока 3 стран, направленного против Советского Союза. Советское правительство не наивно, оно видит и понимает, куда все это направляется. Неужели Литва, идя на военное объединение с Эстонией и Латвией, думает этим путем укрепить свое положение. Наивные расчеты и к этому же не просоветские, а антисоветские». Возражения Меркиса, основанные на отсутствии каких-либо доказательств, и его предложение о привлечение к переговорам по этому вопросу представителей Латвии и Эстонии, были отведены Молотовым, считавшим, что это не юридический, а политический вопрос, требующий ответа[24].

10 июня нарком внутренних дел направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову и С.К. Тимошенко сообщение № 2365/б/сс о том, что после двух первых дней растерянности после советской ноты литовские власти воспряли духом и успокаивают население, заявляя, что опасность со стороны Советского Союза миновала, так как «советское правительство доводами литовского правительства осталось довольно и даже извинилось перед Литвой». Националисты считают советскую ноту провокацией для того, чтобы под шумок войны на Западе захватить Литву и всю Прибалтику, заявляют, что Бутаев и другие красноармейцы были обычными дезертирами, которые выдумали «похищения», и выражают надежды на защиту со стороны Германии. По вопросу о переселении литовцев из БССР, А. Сметона предпочитает не торопиться, а хочет дождаться конца войны и при помощи Запада получить эти территории. В Литве распространяются слухи о том, что после победы на Западе, Германия собирается покончить с СССР. Местные немцы заявляют, что Германия позаботиться о них и о Литве[25].

Тем временем советское руководство разрабатывало варианты требований, которые должны были быть предъявлены Литве. Так, в архиве Молотова сохранился первоначальный вариант этого документа, составленный, вероятно, между 11 и 14 июня:

1. Вернуть командованию сов[етских] войск красноармейца Шутова.

2. Нач[альника] политич[еской] полиции Повилайтиса арестовать и предать суду.

3. Министра вну[тренних] дел Скучаса, по меньшей мере, сместить с занимаемого им поста.

4. Полностью и немедленно прекратить антисоветскую деятельность в стране, как пропагандистскую, так и всякую иную (в администрации, цензуре и т.д.).

5. Немедленно обеспечить: свободный доступ и свободную продажу в стране советской периодической печати и литературы; свободную демонстрацию советских кинофильмов; выпуск и продажу просоветской газеты на русском языке и все остальное, вытекающее из критики прошлого.

6. Теперешнему кабинету уйти в отставку.

7. Формирование нового кабинета поручить ген[ералу] Раштикису.

8. Ген[ералу] Раштикису предварительно согласовать новый состав кабинета с советским правительством.

9. Новому кабинету назначить на пост начальника политич[еской] полиции лояльного Советскому Союзу человека.

10. Новому кабинету поставить во главе руководства армией лиц, способных обеспечить дружественные отношения и деловой контакт с командованием сов[етских] войск.

11. Новому кабинету — очистить от врагов советско-литовской дружбы весь государственный аппарат, особенно, военные учреждения, полицию и м[инистерст]во иностранных дел.

12. Новому кабинету — согласовывать в дальнейшем с командованием РККА все военные планы и текущие мероприятия.

13. Новому кабинету — согласовывать в дальнейшем с советским правительством все имеющие серьезное значение внешнеполитические действия.

14. Новому кабинету — расквартировать часть советских войск в Каунасе.

15. Новому кабинету — принять четырех представителей советского правительства, в качестве советников, при: кабинете министров (с правом участия в заседаниях кабинета), м[инистерст]ве иностранных дел, м[инистерст]ве обороны и м[инистерст]ве внутренних дел»[26]. 

Однако пока советское руководство выжидало развития событий в Западной Европе и данный документ так и остался черновым наброском.

Впрочем, советско-литовские политические переговоры не помешали А. Меркису 10 июня посетить Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. В тот же день в Москву прибыл министр иностранных дел Литвы Ю. Урбшис, 11 июня вместе с Меркисом принявший участие в переговорах, в ходе которых было заявлено о готовности произвести изменения в составе литовского правительства. Советской стороне было передано письмо президента Литвы председателю Верховного Совета СССР, в котором Москва заверялось в том, что литовское руководство «о каких-либо явных договорах или о принятии Литвой тайных обязательств в отношении какого-либо другого государства отнюдь не думали, ибо это могло быть несовместимо с существующими договорами и многолетними традициями искренней дружбы между нашими странами».

Соответственно, литовская сторона продолжала настаивать на том, что у нее «нет военного союза с Эстонией и Латвией». Урбшис даже высказал «пожелание, чтобы в будущем Советское правительство было более откровенно, чтобы оно прямо излагало Литве свои пожелания, касающиеся ее внешней и внутренней политики». Литовская сторона желала бы «ликвидировать создавшееся напряженное положение как можно скорее». На это В.М. Молотов ответил, что пока литовское правительство по претензиям СССР ничего конкретного не сделало, не были даже уволены министр внутренних дел К. Скучас и начальник департамента политической полиции А. Повилайтис. Кроме того, переданное письмо на имя председателя Президиума Верховного Совета СССР вынуждает советское правительство ожидать ответа от высшего органа Советского Союза[27].

11 июня Литва сообщила Германии о ходе переговоров в Москве[28]. На следующий день А. Меркис выехал в Каунас, а в Москве остался Ю. Урбшис, который совмещал свое положение высокопоставленного представителя литовского правительства с широкой культурной программой, организованной советской стороной. Сообщая в Каунас свои впечатления о пребывании в Москве, Урбшис 12 июня отметил, что «решения нас взорвать пока что нет, однако если напряженность затянется и дальше, то может вызреть». Он предлагал срочно полностью переформировать правительство, включив в его состав генерала С. Раштикиса[29]. 12 июня назначенный посланником Англии в Литве (до этого он занимал должность поверенного в делах) Т. Престон вручил свои верительные грамоты А. Сметоне, который в состоявшейся беседе довольно откровенно признал, что для него главное различие между Германией и СССР заключается в том, что Берлин сохраняет частную собственность, а Москва ее ликвидирует. «В таких условиях у нас нет другой возможности, как доверить нашу судьбу Германии»[30]. Посетивший в этот день Каунас начальник восточно-прусского управления германской полиции безопасности Х. Грефе внимательно выслушал своих литовских собеседников, но уклонился от каких-либо обещаний[31]. В тот же день Департамент политической разведки английского МИД в своем еженедельном обзоре № 36 ссылался на факты советского давления на Литву, и, возможно, на Латвию и Эстонию для подтверждения стремления Москвы усилить свои позиции в Прибалтике[32].

12 июня советское полпредство в Литве сообщило в Москву о действиях литовской комиссии, которая «вместо расследования вопроса об «исчезновениях» красноармейцев и причастности к этим преступлениям литовских органов (прежде всего тайной полиции) занялась широковещательной работой по созданию исключительного режима вокруг советских гарнизонов, стремясь полностью изолировать советские войска от местного населения. Районы расквартирования наших войск наводнены тайными и явными агентами полиции. Созданы особые полицейские участки». Правительство дало установку «взять на специальный полицейский учет всех лиц, которые когда-нибудь имели или теперь имеют какое-либо отношение к советским войскам, а также всех проживающих в городах и местечках, прилегающих к советским гарнизонам. На этом основании проводится весьма грубая «перерегистрация» вольнонаемных литовских рабочих и служащих советских гарнизонов и на советских строительствах, сопровождающаяся отнятием паспортов, арестами, странными допросами и избиениями (Гайжуны), отобранием подписок, которых не дают читать, требованиями прекратить работу в советских гарнизонах (Алиты) и прочее. Массовые облавы и аресты среди населения своим острием обращены против сочувственно настроенного к СССР трудового населения и левых элементов»[33].

13 июня литовская сторона сообщила германскому посланнику о ходе переговоров в Москве и решении литовского правительства отправить в отставку министра внутренних дел и начальника департамента политической полиции. В своем донесении в Берлин германский дипломат отметил, что «настроение здесь очень пессимистическое»[34]. 14 июня В.М. Молотов уведомил советских полпредов в Финляндии, Эстонии, Латвии и Литве об отношении к Балтийской Антанте, которая «носит на деле антисоветский характер» и является «нарушением пактов, которыми запрещено участие во враждебных Договаривающимся сторонам коалициях»[35].

В тот же день в 14 часов заместитель наркома иностранных дел СССР В.Г. Деканозов принял Ю. Урбшиса, который, сообщив об отставке К. Скучаса и А. Повилайтиса, «выразил надежду, что Литве удастся вернуть доверие Советского правительства, и искренние и дружеские отношения между двумя странами будут восстановлены». Вместе с тем, литовский министр вновь отрицал причастность литовских органов к исчезновениям советских солдат и антисоветский характер Балтийской Антанты. В заключение Урбшис высказал просьбу «об отсрочке до 1 августа эвакуации литовцев из пограничных с Литвой районов БССР и внесения некоторых коррективов в порядок эвакуации». В частности, речь шла о подтверждении права литовской комиссии отказать в приеме некоторым эвакуируемым, о предоставлении литовской комиссии возможности производить прием эвакуируемых на советской территории, а также о скорейшем установлении контакта между советской и литовской комиссиями для решения организационных вопросов[36].

Казалось, ничто не предвещало резких изменений хода переговоров, но в 23.50 14 июня Ю. Урбшиса вызвал В.М. Молотов и вручил ему заявление советского правительства, в котором констатировалось похищение 4 советских военнослужащих из расположенных в Литве гарнизонов РККА и вступление Литвы в военный союз с Латвией и Эстонией, направленный против Советского Союза. Эти факты свидетельствуют о нарушении литовской стороной советско-литовского договора о взаимопомощи.

Советское правительство считает, что подобное положение дальше продолжаться не может. Советское правительство считает абсолютно необходимым и неотложным:

1. Чтобы немедленно были преданы суду министр внутренних дел г. Скучас и начальник департамента политической полиции г. Повилайтис как прямые виновники провокационных действий против советского гарнизона в Литве.

2. Чтобы немедленно было сформировано в Литве такое правительство, которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-литовского Договора о взаимопомощи и решительно обуздание врагов Договора.

3. Чтобы немедленно был обеспечен свободный пропуск на территорию Литвы советских воинских частей для размещения их в важнейших центрах Литвы в количестве, достаточном для того, чтобы обеспечить возможность осуществления советско-литовского Договора о взаимопомощи и предотвратить провокационные действия, направленные против советского гарнизона в Литве.

Советское правительство считает выполнение этих требований тем элементарным условием, без которого невозможно добиться того, чтобы советско-литовский Договор о взаимопомощи выполнялся честно и добросовестно.

Советское правительство ожидает ответа Литовского правительства до 10 часов утра 15 июня. Непоступление ответа Литовского правительства к этому сроку будет рассматриваться как отказ от выполнения указанных выше требований Советского Союза.

Получив это советское заявление, Урбшис просил отсрочить время ответа на него и поинтересовался количеством войск, которое предполагается ввести в Литву. Молотов ответил, что срок поступления ответа изменен быть не может, и предупредил, что, если «ответ задержится, то Советское правительство немедленно осуществит свои меры и безоговорочно». Относительно численности войск было заявлено, что предполагается дополнительно ввести 3 — 4 корпуса (9 — 12 дивизий) во все важные пункты Литвы, в том числе и в Каунас. Молотов обещал, что войска не будут вмешиваться во внутренние дела Литвы, но новое правительство должно быть просоветским. Чтобы успокоить литовцев, им было заявлено, что это временные меры, хотя это «будет зависеть от будущего литовского правительства». Урбшис попытался уточнить возможный состав будущего правительства, но Молотов уклонился от конкретного ответа, заметив, что его состав будет позднее согласован с Москвой[37].

Получив заявление советского правительства, президент Литвы А. Сметона настаивал на сопротивлении Красной армии и отводе литовских войск в Восточную Пруссию, но командующий литовской армии генерал дивизии В. Виткаускас, выражавший интересы антигермански настроенных офицеров, отказался. В итоге было решено принять советские требования[38]. Получив ответ своего правительства, Ю. Урбшис и Л. Наткевичус сообщили в Каунас, что «при передаче ответа правительства будем пытаться дело ввести в договорную колею, снимая его ультимативную остроту». Соответственно, от литовского министерства иностранных дел требовалось проявлять сдержанность в информировании дипломатов, при этом следовало говорить «не о требованиях, но об определенных пожеланиях, связанных с безопасностью»[39]. В итоге в 9.45 утра 15 июня Урбшис сообщил В.М. Молотову об удовлетворении советских требований и о формировании нового правительства во главе с генералом С. Раштикисом. В ответ Молотов заявил, что вопрос о главе правительства и его составе будет решаться в Каунасе, куда прибудет советский представитель. Советская сторона приняла литовское предложение об обсуждении военных вопросов с командующим литовской армией генералом Виткаускасом[40]. Вновь вызвав в 12.30 Урбшиса, Молотов сообщил ему, что «переход литовской границы советскими войсками начинается в 3 часа дня 15 июня на следующих участках:

а) Эйшишки [Эйшишкес] — Друскеники [Друскининкай],
б) ст[анция] Гудогай — Мал[ые] Солечники [Шальчиненкеляй],
в) Дукшты [Дукштас] — Подбродзе [Пабраде].

2. Отдельные части перешедших литовскую границу советских войск вступят в г.г. Вильно, Каунас, Россиены [Расейняй], Поневеж [Паневежис], Шауляй.

3. Остальные пункты размещения советских войск устанавливаются по согласованию между генералом Павловым — с советской стороны, и генералом Виткаускасом — с литовской стороны.

4. Встреча генерала Павлова с генералом Виткаускасом состоится на ст[анции] Гудогай в 8 час[ов] вечера 15 июня.

В тот же день президент Литвы А. Сметона и военный министр генерал К. Мустейкис сообщили германскому посланнику Э. Цехлину о советских требованиях, которые были приняты правительством после 8-часового совещания и просили выдать им визы для отъезда в Германию. Германский дипломат выдал им визы, но сообщил, что делает это, еще не получив согласия своего правительства, которое определит свою позицию по этому вопросу позднее. Соответственно, в 3 часа ночи 16 июня литовский президент и военный министр перешли германо-литовскую границу. Однако попытка К. Скучаса и А. Повилайтиса также выехать в Германию была отклонена германской стороной, которая не желала создавать себе лишних проблем в отношениях с СССР[42]. Тем временем в 16.25 15 июня Цехлин сообщил в Берлин, что в 15 часов советские войска перешли литовскую границу, однако пока не известно, как именно протекает вступление войск, которые по предварительным данным должны занять лишь определенные населенные пункты, а именно Каунас, Расейняй, Тельшяй. Линия восточнее Мемеля, по-видимому, не занимается. Литовские войска имеют указание не оказывать никакого сопротивления[43]. В тот же день литовский посланник в Берлине К. Шкирпа сообщил германскому МИД о прибытии в Литву Деканозова и пытался выяснить, каково отношение германского правительства к этим событиям. Беседовавший с ним начальник политического департамента МИД Э. Верман ответил, что не может сообщить по этому вопросу ничего определенного[44]. Тем временем германское руководство приняло решение, что если литовские войска будут переходить через границу в Германию, то они будут разоружены и интернированы[45].
 
Процесс ввода советских войск на территорию Литвы будет подробно рассмотрен далее.
 
Конечно, происходившие в советско-литовских отношениях события обеспокоили эстонское и латвийское руководство. В 7.30 15 июня в Москву поступила телеграмма советского полпреда в Таллине с информацией о положении в Эстонии на 14 июня:
 
1) Эстонцы проводят усиленную военную подготовку. Проведена тайная мобилизация офицеров запаса и рядовых. Ежедневно обмундировывается по несколько десятков вновь прибывших офицеров запаса. На вокзале по ночам жены и семьи призванных с плачем провожают отъезжающих. Мобилизовано большинство такси. Шоферы мужчины на оставшихся автомашинах частично заменены женщинами.
 
2) Призванный офицерский и рядовой состав направляется на нарвскую и изборскую границу, другая часть идет на пополнение дивизий в Вильянди и Тарту. В районе Выхма, что недалеко от Вильянди, местному населению раздается оружие. Таллинская дивизия переброшена в казармы, что недалеко от Балтийского порта. Таллинская и Вильяндинская эстонские дивизии имеют своей задачей отрезать две наши группы войск, расположенные в Гапсале [Хаапсалу] и Палдиски.
 
3) По обе стороны Минной гавани, где расположен наш военно-морской флот, эстонцы расположили две морские батареи, которые в случае надобности смогут расстреливать наш военно-морской флот. Кроме того, эстонцы в своем арсенале спрятали третью морскую батарею, которая в случае надобности может расстреливать наш военно-морской флот прямой наводкой.
 
4) Дополнили наряды полиции. Полиция вооружена карабинами.
 
5) В Таллин прибыли 250 польских офицеров, которые содержатся на французские деньги.
 
6) На остров Малый Роге [Вяйки Пакри], что расположен около Балтийского порта, эстонцы перебросили несколько ящиков оружия.
 
7) О мобилизации офицеров и рядовых запаса — сегодня начальник штаба Балтийского флота спросил эстонского командующего морскими силами Сантпанка, последний, захваченный этим вопросом врасплох, вынужден был в этом сознаться. Также подтвердил наличие польских офицеров в Таллине и действительность содержания их на французские деньги.
 
8) Объявлен сбор Кайцелита. 40 тыс. его членов поставлены в такое положение, что могут быть собраны в течение одних суток.
 
9) Все перечисленные мероприятия направлены, безусловно, против СССР: из отдельных разговоров можно вывести заключение, что создания единой армии численностью до 1 млн человек, требуют от Балтийской Антанты Англия и Франция»[46].
 
15 июня в Таллине открылись продолжавшиеся до 17 июня VI конгресс сотрудничества народов Прибалтики и Балтийская неделя экономического и культурного сближения[47]. В 19.57 15 июня советский полпред в Таллине прислал в Москву телеграмму, в которой указал, что «1) В городе Тарту и его уезде населению раздается в массовом масштабе оружие. Кайцелит необычайно оживлен. Войсковые части концентрируются в районах Нарвы и Изборска.
 
2) Распоряжением эстонского правительства снимается с боя скот, предназначенный к поставке СССР, и отправляется для использования на консервных заводах в спешном порядке[48].
 
15 июня министр иностранных дел Латвии сообщил германскому посланнику в Риге о произошедшем прошедшей ночью нападении на заставу пограничной охраны на советско-латвийской границе. В. Мунтерс опасался, что русские используют этот инцидент, представив его как латвийскую провокацию, и выдвинут какие-либо новые требования[49]. Поэтому латвийская сторона провела тщательное расследование инцидента, установив следующее: «В ночь на 15 июня с.г. совершено нападение на 2-й и 3-й охранные посты III Абренского батальона, на 2-м посту в Масленках возникла перестрелка между нападавшими и пограничниками, в ход пошли также ручные гранаты. В схватке убиты 4 человека. […] Перерезаны телефонные провода от 2-го поста в тыл. В окрестностях 2-го поста найдено несколько обойм для патронов, не использующихся в латвийской армии, а также стреляные гильзы, 7 ручных гранат, противогаз с надписями на русском языке. В излучине пограничной реки видны многочисленные следы, указывающие, что пограничную реку перешли в двух направлениях. Напавшие увели пограничников, находившихся на 2-м посту, и других пограничников, пришедших им на помощь, а также гражданских лиц — членов семей пограничников и жителей окрестных домов. […] Всего со 2-го поста и его окрестностей были уведены 5 пограничников и 11 гражданских лиц. […] Выяснилось, что с 3-го поста и его окрестностей уведены 5 пограничников и 16 гражданских лиц. Всего со 2-го и 3-го поста и их окрестностей уведены 10 пограничников и 27 гражданских лиц»[50]. В 13 часов 16 июня латвийский посланник в Москве сделал заявление советской стороне об этих событиях и предложил организовать их совместное расследование[51].
 
Тем временем в 21.15 15 июня в Москву поступила телеграмма советского полпреда в Риге, в которой сообщалось о том, что «14 июня по сообщению нашего командования отмечено два случая вызывающего поведения латвийских частей при тактических занятиях. С 02 до 04 час[ов] две роты проводили занятия в 200 м от южной стройки в Либаве, около 19 час[ов] взвод наступал по южному берегу канала Каравоста [Караоста] на дом, занятый нашим пулеметным взводом, и остановился в 20 м. В обоих случаях стреляли холостыми патронами. Эти факты, как и ранее сообщенные мной, в свете существующей общей подозрительной деятельности и антисоветской обстановки, расцениваю как подготовку нападения на наши воинские части, а поэтому считал бы необходимым сделать резкое представление-протест и с нашей стороны соответствующие военно-практические выводы»[52].
 
16 июня советский полпред в Латвии направил в Москву письмо, в котором отмечал, что появились слухи о том, «что правительство Ульманиса взяло курс на Германию и выступит на стороне последней в предстоящей войне против СССР. Проведенная негласная мобилизация в армию является подготовкой к этой войне. […] Как показывают наблюдения, Латвийское правительство с некоторых пор развивает подозрительную деятельность, направленную против Советского союза. Секретные переговоры и взаимные визиты военных руководящих лиц трех стран Прибалтики, активизация деятельности Балтантанты и возведение военных объектов на советско-латвийской границе, все это факты — звенья одной и той же цепи. […] Неприязненное отношение правящих латвийских кругов к СССР выражается далее в создании антисоветской атмосферы вокруг находящихся в Латвии советских гарнизонов, путем потворствования ведущейся среди населения агитации за то, чтобы сбросить наши войска в море, за освобождение от большевизма и т.п. […] Всюду видно стремление правящих кругов изолировать население от всего советского»[53].
 
В 14 часов 16 июня нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов пригласил латвийского посланника Ф. Коциньша и вручил ему заявление советского правительства, в котором отмечалось, что латвийское правительство «не только не ликвидировало созданный еще до заключения советско-латвийского Пакта о взаимопомощи военный союз с Эстонией, направленный против СССР, но и расширило его, привлекши в этот союз Литву, и старается вовлечь в него также Финляндию», что является грубым нарушением советско-латвийского договора. «Советское правительство считает, что подобное положение не может быть дальше терпимо.
 
Правительство СССР считает совершенно необходимым и неотложным:
 
1. Чтобы немедленно было сформировано в Латвии такое правительство, которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-латвийского Пакта о взаимопомощи;
 
2. Чтобы немедленно был обеспечен свободный пропуск на территорию Латвии советских воинских частей для размещения их в важнейших центрах Латвии в количестве достаточном для того, чтобы обеспечить возможность осуществления советско-латвийского Пакта о взаимопомощи и предотвратить возможные провокационные действия против советского гарнизона в Латвии.
 
Советское правительство считает выполнение этих требований тем элементарным условием, без которого невозможно добиться того, чтобы советско-латвийский Пакт о взаимопомощи выполнялся честно и добросовестно.
 
Советское правительство ожидает ответа Латвийского правительства до 11 час[ов] ночи 16 июня. Непоступление ответа Латвийского правительства к этому сроку будет рассматриваться как отказ от выполнения указанных выше требований Советского Союза».
 
Естественно, латвийский посланник попытался опровергнуть упрек относительно Балтийской Антанты, но Молотов отвел его аргументы. Затем Коциньш попытался продлить срок ответа своего правительства, но это не удалось. В ответ на вопрос о количестве вводимых войск ему было сообщено о том, что будет введено «примерно 2 корпуса». Молотов заявил, что «мера эта является временной. В дальнейшем же, когда будет создано новое правительство, можно будет договориться». Причем правительство будет создано при участии советского представителя, который будет направлен в Ригу. «Перед уходом Коциньш заявил, что вчера вооруженная группа людей, перешедших с советской территории латвийско-советскую границу, произвела нападение на два пограничных поста. В результате несколько латвийских пограничников убито, часть увезена на советскую территорию, сожжено здание латвийской пограничной стражи» и просил дать указание о расследовании этого случая. Молотов обещал разобраться[54].
 
Сразу же после ухода Ф. Коциньша, в 14.30 В.М. Молотов принял эстонского посланника А. Рея и вручил ему заявления советского правительства, в котором отмечалось, что эстонское правительство «не только не ликвидировало созданный еще до заключения советско-латвийского Пакта о взаимопомощи военный союз с Латвией, направленный против СССР, но и расширило его, привлекши в этот союз Литву, и старается вовлечь в него также Финляндию», что является грубым нарушением советско-эстонского договора. «Советское правительство считает, что подобное положение не может быть дальше терпимо.
 
Правительство СССР считает совершенно необходимым и неотложным:
 
1. Чтобы немедленно было сформировано в Эстонии такое правительство, которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-эстонского Пакта о взаимопомощи;
 
2. Чтобы немедленно был обеспечен свободный пропуск на территорию Эстонии советских воинских частей для размещения их в важнейших центрах Эстонии в количестве достаточном для того, чтобы обеспечить возможность осуществления советско-эстонского Пакта о взаимопомощи и предотвратить возможные провокационные действия против советского гарнизона в Эстонии.
 
Советское правительство считает выполнение этих требований тем элементарным условием, без которого невозможно добиться того, чтобы советско-эстонский Пакт о взаимопомощи выполнялся честно и добросовестно.
 
Советское правительство ожидает ответа Эстонского правительства до 12 часов ночи 16 июня. Непоступление ответа Эстонского правительства к этому сроку будет рассматриваться как отказ от выполнения указанных выше требований Советского Союза».
 
Естественно, эстонский посланник попытался отклонить упрек относительно Балтийской Антанты, но Молотов отвел его аргументы. Рей обратил внимание собеседника на то, что осенью 1939 г. Балтийская Антанта не вызвала возражений СССР, и пытался смягчить условия ультиматума, поскольку никаких провокаций не было, но Молотов не стал обсуждать эти вопросы. Посланник безуспешно попытался продлить срок ответа своего правительства на советское заявление. В ответ на вопрос о количестве вводимых войск и пунктах, которые будут заняты Красной армией, ему было сообщено о том, что будет введено «примерно 2 — 3 корпуса» в «основные города Эстонии, в том числе и Таллин», причем «мера эта временная». Советская сторона не настаивала на немедленном создании нового правительства, поскольку «сейчас важно решить этот вопрос в принципе. Обо всем остальном договоримся потом с президентом» в Таллине[55].
 
Получив 16 июня в 15 часов по местному времени текст заявления советского правительства, президент Латвии К. Ульманис обратился к германскому посланнику Г. фон Котце с просьбой разрешить правительству и армии эвакуироваться в Восточную Пруссию, но получил отказ[56]. В этих условиях в 17 часов в радиообращении к участникам певческого праздника Латгалии Ульманис объявил о принятии советских требований и отметил, что «Латгалия непосредственно граничит с нашим великим восточным соседом, с которым нас связывают чрезвычайно важные общие интересы. Это относится к нашей и Советского Союза безопасности и требует прежде всего взаимного доверия»[57]. 17 июня по поручению правительства командование латвийской армии разослало секретный циркуляр № 1979, которым сообщило офицерскому составу содержание принятых латвийской стороной советских требований, поскольку «под влиянием развития военных событий в Европе Советский Союз признал необходимым расширить пакт о взаимной помощи с целью сохранения мира на восточном берегу Балтийского моря и в Восточной Европе вообще». Командному составу предписывалось оказать содействие организованному размещению в Латвии новых советских частей, корректно относиться к советским военнослужащим, не допуская, однако, тесного общения с ними по внеслужебным вопросам[58]. Правда, от советского резидента 18 июня стало известно, что «после принятия правительством Латвии ультиматума Советского Союза, в Риге было созвано совещание командиров айсаргов», на котором было решено спрятать автоматическое оружие и патроны, уничтожить компрометирующие документы, избегать всяких инцидентов с советскими войсками и спрятать коротковолновые радиоприемники на заводе. «Армии предложено держаться спокойно. Штаб армии всю ночь сжигал какие-то документы»[59].
 
Тем временем в 19.45 16 июня Ф. Коциньш посетил В.М. Молотова и сообщил ему о согласии своего правительства «обеспечить свободный пропуск советских войск в Латвию». Однако Рига просила отсрочить ввод войск до утра 17 июня, поскольку «в связи с большим праздником в районе Лонкаши собралось большое количество граждан, которые там задержатся до поздней ночи. Лат[вийское] пра[вительство] боится как бы, ввиду большого скопления людей, не произошло каких-либо нежелательных инцидентов между советскими частями, которые будут вступать в Латвию, и участниками празднества». Латвийская сторона просила указать, по каким дорогам в Латвии будут двигаться советские войска. Коциньш сообщил, что в связи с отсутствием кворума латвийское правительство не может принять решения о своей отставке этот вопрос будет решен не ранее 20 часов. Кроме того, латвийский президент интересовался, «с кем ему сноситься по вопросу формирования нового правительства». Так же латвийская сторона предлагала не публиковать в печати советский ультиматум. Молотов обещал передать эту просьбу советскому правительству и указал, что вступление советских войск в Латвию можно начать в 3 — 4 часа утра 17 июня. Стороны договорились о назначении для переговоров по военным вопросам специальных уполномоченных, а по остальным вопросам технического характера условились снестись через 1 — 2 часа[60].
 
В 20.38 16 июня в Генеральном штабе РККА было расшифровано направленное в 19.30 из Минска старшим генерал-адъютантом наркома обороны генерал-лейтенантом В.М. Злобиным сообщение № 001 для доклада И.В. Сталину о том, что «Народный Комиссар Обороны СССР тов. Тимошенко приказал передать следующее:
 
1. К исходу 15.6.40 передовыми частями Белорусского округа заняты Уцяны [Утена], Поневеж [Паневежис], Шавли [Шяуляй], остальные части продолжали выдвижение в указанные районы.
 
2. На случай действий против Латвии Народный Комиссар Обороны приказал подвижными частями к исходу дня 16.6.40 принять следующую группировку: 55 тбр [в] районе Понедель [Панделис], 25 тбр [в] районе Вобольники [Вабальнинкас] (обе бригады усиливаются пехотными поддержками от 4 ск), 1 мсд, 21, 27 тбр [в] районе Кубилюны [Кубилюнай], Линков [Линкува], Посволь [Пасвалис], 2 тбр, 29 тбр, АДБР [в] районе севернее Шавли.
 
Второй эшелон — 3 кк, 22 тбр к исходу 17.6.40 [в] районе Поневеж, 4 ск — Скопишки [Скапишкис], остальные части [к] исходу 16.6.40 сосредотачиваются в районах, указанных в приказе комвойсками БОВО.
 
3. На случай мирного ответа Латвии на наши требования, разрабатываются указания по вводу частей, о которых донесу дополнительно»[61].
 
В 21.10 в Генштабе была расшифрована направленная в 20.45 из Минска телеграмма маршала С.К. Тимошенко № 02/ш:
 
«На случай мирного разрешения наших требований с Эстонией и Латвией считаю необходимым ввести до окончательного разрешения конфликта следующий состав войск:
 
Эстония:
 
11 сд [—] Кингисепп, Нарва, Везенберг [Раквере]; 16 сд, 18 тбр [—] Таллин, Ха[а]псалу; 90 сд, 1 тбр [—] Вильянди, П[я]рну, Куркунд; 56 сд [—] Тарту; 49 сд [—] Валк [Валга], Выру;
 
Латвия:
 
48 сд [—] Мариенбург [Алуксне], Боловск [Балвы]; 39 тбр [—] Вольмар [Валмиера], Венден [Цесис]; 6 тбр [—] Тальсин [Талсы], Тукум[с]; 67 сд [—] Виндава [Вентспилс], Либава [Лиепая], Гольдинген [Кулдига]; 121 сд [—] Рига, Иелгава; 126 сд [—] Фридрихштадт [Яунелгава], Якобштадт [Екабпилс]; 86 сд [—] Резекне, Люцин [Лудза], Домополе; 23 сд [—] Даугавпилс, Иллукст [Илуксте];
 
Литва:
 
Управление 6 кк, 2 тбр — Шавли [Шяуляй]; 6 кд [—] Тельши [Тельшяй]; 4 кд [—] Кельмы [Кельме], Колтыняны [Кальтиненай], Немокшты [Немакщяй]; 125 сд [—] Россиены [Расейняй], Тауроген [Таураге], Бордзе [Барздай]; управление 11 ск, 115 сд [—] Каунас, Шаки [Шакяй], Вильковишки, Мариамполь; 5 сд [—] Олита [Алитус], Ораны [Варена], Меречь [Мяркине]; 21 тбр [—] Яново [Ионава]; 185 сд [—] Поневеж [Паневежис]; управление 16 ск, 84 сд, 25 тбр [—] Вильно [Вильнюс]; 143 сд [—] Вилькомир [Укмерге]; 25 кд [—] Арравет [Аравете], Пайде, Едро (Эстония).
 
Авиация:
 
Эстония — остаются имеющиеся 6 полков (2 дбп, 2 сбп, 2 иа), Латвия — к имеющимся трем полкам (2 ип, 1 сбп) посадить два полка СБ: 1 — Либава и 1 в районе Фридрихштадт.
 
Литва — к имеющемуся одному ИАП посадить 2 полка СБ (Вильно и Поневеж) и 2 истребительных полка (Шавли, Каунас). Остальные части задержать в районах их сосредоточения или в пунктах, где застанет извещение о разрешении конфликта мирным путем»[62].
 
Видимо, это предложение наркома обороны было доложено начальником Генштаба советскому руководству во время совещания, проходившего в кабинете И.В. Сталина с 21.50 16 июня до 1.35 17 июня, на котором присутствовали члены Политбюро ЦК ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Жданов, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) нарком внутренних дел Л.П. Берия, а так же секретарь ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков, начальник Генштаба РККА маршал Б.М. Шапошников, его заместитель генерал-лейтенант И.В. Смородинов, нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов и начальник Главного морского штаба адмирал Л.М. Галлер[63]. Вероятно, у Тимошенко потребовали конкретизации его предложений, поэтому в 23 часа из Минска в Москву были направлены новые соображения наркома обороны: «Для немедленного доклада Правительству предлагаю:
 
1. Встреча тов. Павлова с представителем латвийского командования [в] 8.00 17.6 [в] Ионишкис.
 
2. Войска ЛВО переходят границу Эстонии и Латвии в 5.00 17.6.
 
11 сд — в районе Нарва и следует в район Везенберг [Раквере];
 
24 сд — на участке оз. Псковское, ст. Изборск [Новый Изборск] и следует для занятия района Пайде;
 
56 сд — на участке ст. Изборск [Новый Изборск], Изборск и следует для занятия района Тарту;
 
90 сд — на участке искл[ючительно] Изборск, [оз.] Велье и следует для занятия района Пернов [Пярну];
 
49 сд — на участке оз. Велье, оз. Могильно и следует для занятия района Валк [Валга], Верро [Выру];
 
35 танковая бригада — переходит границу в голове 56 сд и следует через Изборск, Печеры, Верро [Выру], Бокенгоф [Пука] для занятия района Бокенгоф;
 
16 сд и 18 тбр — остаются в районе Таллин, Ха[а]псал[у];
 
42 сд — переходит границу на участке Соприхино, Сергин[о] и следует для занятия района м. Алуксне, Гулбен[е], ст. Литене;
 
48 сд — переходит границу на участке Петрученки, ст. Зилупе и следует [в] район Реезекне, ст. Домополе;
 
39 тбр — переходит границу у ст. Зилупе и следует через Люцен [Лудза] в район Валмиера, Цесис;
 
3. Войска БОВО переходят границу Латвии в 8.00 17.6.
 
23 сд — переходит границу в районе оз. Дрисвяты, Ново-Александровск [Зарасай] и следует для занятия района Даугавпилс, Иллукст [Илуксте];
 
25 танковая бригада — усиленная передовым отрядом 126 сд, выходит в район Якобштадт [Екабпилс] и занимает его до подхода 126 сд;
 
2 танковая бригада — с 214 адбр следует по шоссе Шавли [Шяуляй], Рига и занимает район Рига до подхода 121 сд;
 
27 танковая бригада — выходит за 2 танковой бригадой в район Рига;
 
67 сд — остается в районе Виндава [Вентспилс], Голдинген [Кулдига], Либава [Лиепая];
 
6 танковая бригада, усиленная батальоном 67 сд — занимает район Иелгава, Тукум[с]»[64].

Эти предложения наркома обороны были с некоторыми уточнениями одобрены советским руководством и использовались в дальнейших переговорах с Эстонией и Латвией.
 
Тем временем в 22.40 16 июня Ф. Коциньш вновь посетил В.М. Молотова и сообщил, что латвийское правительство официально подало в отставку, и вновь подтвердил решение Риги «о свободном пропуске советских войск в Латвию», но просил отложить переход границы до 9 часов утра. Уполномоченным с латвийской стороны для переговоров о решении технических военных вопросов был назначен помощник начальника генштаба полковник О. Удентыньш. В ответ Молотов сообщил, что 17 июня в Ригу прибудет заместитель председателя СНК СССР А.Я. Вышинский, который вместе с советским полпредом В.К. Деревянским «будет вести с президентом переговоры относительно нового правительства». Уполномоченным для решения военных вопросов с советской стороны назначен командующий БОВО генерал-полковник Д.Г. Павлов. Советская сторона также согласилась не публиковать в прессе заключительную ультимативную часть заявления СНК СССР правительству Латвии. «В конце беседы условились, что для сообщения мероприятий Советского правительства, связанных с переходом советских войск латвийской границы, Коциньш будет вызван дополнительно»[65]. В 0 часов 10 минут 17 июня в Москву поступила телефонограмма советского полпреда в Риге, который сообщил о просьбах латвийской стороны отсрочить ввод войск до 10 часов утра и вместо предъявленной СССР ноты опубликовать «лишь коммюнике о том, что Советское правительство сочло необходимым увеличить количество советских войск и что Латвийское правительство изъявило на это согласие»[66].
 
В 23 часа 16 июня В.М. Молотова посетил А. Рей и сообщил о согласии своего правительства удовлетворить советские требования. На вопрос посланника об организации перехода границы Красной армией Молотов ответил, что сообщит ему об этом позже. Советским представителем для контактов с эстонским командованием был назначен заместитель наркома обороны генерал армии К.А. Мерецков[67]. В 1 час 15 минут 17 июня в Москву поступила телеграмма советского полпреда в Таллине, который сообщал о том, что эстонская сторона приняла все требования Советского Союза[68].

Тем временем в 1.00 17 июня Молотов «вызвал эстонского посланника Рея и зачитал ему следующие мероприятия Советского правительства, связанные с переходом советскими войсками границы Эстонии:
 
1. Переход эстонской границы советскими войсками начинается в 5 час[ов] 17 июня в следующих пунктах:
 
а) Орлы, Нарва, Низы, Поле;
 
б) Корлы, Изборск, р. Кудеб у госграницы.
 
2. Отдельные части перешедших эстонскую границу советских войск вступят в гг. Таллин, Юрьев [Тарту], Валк [Валга], Пернов [Пярну], острова Вульф [Аэгна], Наргье [Найссаар], Вормс[и], Моон [Муху], полуостров Суро[п].
 
3. Остальные пункты размещения советских частей устанавливаются по согласованию генералом армии Мерецковым с советской стороны и генералом Лайдонером с эстонской стороны.
 
Встреча генерала армии Мерецкова с представителем эстонского командования генералом Лайдонером состоится в г. Нарва в 9 час[ов] 17 июня.
 
4. Во избежание нежелательных недоразумений и конфликтов эстонские власти немедленно отдают приказ по войскам и населению не препятствовать продвижению советских войск на территорию Эстонии.
 
Означенные мероприятия тов. Молотов вручил Рею в виде памятной записки.
 
Рей поинтересовался, с кем Президент Эстонской республики будет сноситься по вопросу формирования нового правительства.
 
Тов. Молотов ответил, что для переговоров с Президентом в Таллин будет командирован тов. Жданов»[69].
 
Спустя 10 минут Молотов принял вызванного «латвийского посланника Коциньша и зачитал ему следующие мероприятия Советского правительства, связанные с переходом советскими войсками границы Латвии:
 
Переход латвийской границы советскими войсками начинается в 5 час[ов] утра 17 июня, за исключением районов Ново-Александровск [Зарасай], Янишки [Ионишкис], в которых переход границы начинается в 8 час[ов] утра 17 июня.
 
Советские войска переходят границы в следующих пунктах:
 
1. На эстонско-латвийской границе — на участке Валк — Рамескальн.
 
2. На советско-латвийской границе — на участках:
 
а) Вышгородок, д. Бланты;
 
б) ст. Двор, Юрина;
 
в) Полишино, Росица, Друя;
 
г) озеро Дрисвяты, Ново-Александровск [Зарасай];
 
д) Риттенгоф, Суссей;
 
е) Бауск[а], Янишки [Ионишкис], Гренцгоф.
 
3. Отдельные части перешедших границу советских войск вступят в г.г. Рига, Митава [Елгава], Даугавпилс, Резекне, Крейцбург [Крустпилс].
 
4. Остальные пункты размещения советских частей устанавливаются по согласованию с генерал-полковником Павловым — с советской стороны и полковником Удентыньш — с латвийской стороны.
 
Встреча генерала Павлова с полковником Удентыньш состоится в 9 час[ов] 17 июня на ст[анции] Янишки.
 
5. Во избежание нежелательных недоразумений и конфликтов латвийские власти немедленно дают приказ войскам и населению не препятствовать продвижению советских войск на территорию Латвии.
 
Тов. Молотов вручил Коциньшу означенные мероприятия в виде памятной записки. Вручая Коциньшу эту записку, тов. Молотов заявил, что указанные мероприятия аналогичны тем мероприятиям, которые были проведены в связи с приходом советских войск в Литву.
 
После ознакомления с переданной тов. Молотовым запиской Коциньш попросил уточнить название ряда пунктов по латвийской карте.
 
Тов. Молотов ответил, что он поручит тов. Козыреву уточнить эти пункты по латвийской карте и просит Коциньша связаться по этому вопросу с ним.
 
После этого Коциньш просит тов. Молотова дать указания командованию советских войск не брать под свою охрану латвийские правительственные здания, как они это сделали в Литве. Коциньш просит от имени Президента предоставить право охраны латвийских государственных зданий латвийской полиции.
 
Тов. Молотов уклончиво ответил посланнику, что, видимо, меры, проводимые в [Литве] вызваны. Если вступление войск будет проходить спокойно и нормально, то эти меры в Латвии могут не потребоваться.
 
В конце беседы Коциньш делает заявление о том, что будто бы советскими военно-морскими властями в Балтийском море задержаны латвийские пароходы. Он просит тов. Молотова дать указания об их освобождении.
 
Тов. Молотов ответил, что он поручит разобраться с этим вопросом»[70]. Латвийский дипломат сообщил эти сведения в Ригу около 3 часов ночи[71].
 
Процесс ввода советских войск на территорию Латвии и Эстонии будет подробно рассмотрен далее.
 
Тем временем 16 июня в 18.30 германский посланник в Риге, а в 18.45 и германский посланник в Таллине сообщили в Берлин о советских ультиматумах, переданных Латвии и Эстонии[72]. Позднее в 23.35 того же дня, сообщая о принятии Латвией советского ультиматума, германский посланник в Риге отметил в своем донесении, что хотя действия Москвы и «направлены против Германии, но они вызваны растущими опасениями относительно германского превосходства и носят оборонительный характер. СССР хочет использовать территорию прибрежных государств для размещения возможно большего количества войск и иметь в своем распоряжении оборудованные оборонительные сооружения»[73]. В 2.55 17 июня германский посланник в Таллине сообщил, что около 23 часов 16 июня по эстонскому радио было сообщено о том, что президент принял советские требования[74]. Все еще надеясь получить помощь со стороны Берлина, эстонский президент К. Пятс 17 июня сообщил германскому посланнику в Таллине Г. Фровейну о содержании советских требований, прибытии штаба КБФ из Кронштадта в Таллин, разоружении «Кайтселийта» и предстоящем прибытии Жданова для формирования нового правительства. Президент опасался, что Советский Союз, если этому не помешает Германия, полностью присоединит и большевизирует прибалтийские государства, хотя, по его мнению, сохранение независимости Эстонии и других прибалтийских государств отвечало интересам Берлина. Германский посланник внимательно выслушал своего собеседника и обещал передать его информацию своему правительству[75].
 
Тем временем 17 июня статс-секретарь германского МИД разослал всем дипломатическим миссиям циркулярную телеграмму: «Беспрепятственно осуществляемое усиление русских войск в Литве, Латвии и Эстонии и стремление советского правительства реорганизовать правительства прибалтийских государств с целью более доверительного сотрудничества с Советским Союзом, является делом только России и прибалтийских государств. Ввиду наших неизменно дружественных отношений с Советским Союзом, у нас нет никаких причин для волнения, которое нам откровенно старается приписать часть иностранной прессы. Пожалуйста, воздерживайтесь во всех беседах от какого-либо высказывания, которое может быть расценено как ангажированность»[76]. Поэтому, когда в тот же день румынский, финский и японский дипломаты в Берлине, как представители стран, являющихся соседями Советского Союза, обратились в германский МИД с просьбой о выяснении отношения Германии к событиям в Прибалтике, им было сообщено, что германская сторона не была заранее уведомлена об этих событиях, а также не получала никаких официальных сообщений о ходе советской акции и рассматривает события в регионе как вопрос, в котором она не участвует[77].
 
В тот же день около 17 часов германский военным атташе в Москве генерал Э. Кестринг посетил начальника Отдела внешних сношений НКО полковника Г.И. Осетрова:
 
«Кестринг, подавая мне руку и улыбаясь, говорит — «Теперь мы можем взаимно поздравить друг друга. Злые языки говорят, что ваши мероприятия в Прибалтике направлены против нас, а мы тоже против вас сосредотачиваем войска в Восточной Пруссии». Да, заметил я, есть сведения, что вы сосредотачиваете крупные силы в районе Ейдкунен [Эйдкунен].
 
Кестринг — «Пусть мировая пресса потешится, но в этом она сама скоро разочаруется. Ваши мероприятия в Прибалтах для нас не являются неожиданностью и у нас отлично понимают, что эти мероприятия необходимы для безопасности 183 миллионного народа. Сведения о том, что мы перебросили кое-какие части в район Ейдкунен верны. Мы это сделали для того, чтобы кто-либо мог заниматься интернированием перебежчиков с литовской территории. Сейчас у нас войска освобождаются — пусть отдохнут».
 
На мой вопрос — какие последние данные Вы имеете из Франции, Кестринг ответил — «Наши войска подошли уже в Дижон и скоро выйдут к швейцарской границе». А почему вы, заметил я, не используете швейцарскую территорию для удара по путям отхода французских войск от линии «Мажино».
 
Кестринг — «Нам известно, что французы давно начали выводить свои войска с линии «Мажино» и там их осталось очень мало, поэтому нет нужды нарушать нейтралитет Швейцарии».
 
Верны ли слухи, что, якобы, некоторые французские круги склонны к сепаратному миру, спросил я.
 
Кестринг — «Да, такие слухи есть и инициаторы этого движения, якобы, Петен и Вейган». А как Вы думаете г. генерал, спросил я, на каких условиях может быть заключен этот мир.
 
Кестринг — «Я знаю одно, что Гитлер не пойдет на то, чтобы сделать второй более сильный Версаль, который не обеспечит спокойную жизнь народам. Наши требования, видимо, будут большими, чем могли бы быть при первом нашем предложении, но, во всяком случае, они будут исходить из условий, обеспечивающих нормальное существование немецкого народа и длительный мир в Европе».
 
Беседа с Кестрингом закончилась в 17 часов, в 18 час[ов] Кестринг по телефону сообщил, что «новый французский министр-президент Петен объявил — Франция должна низложить оружие. Поставил об этом в известность германское правительство и запросил условия, на которых Германия согласна заключить мир. Гитлер совещается с Муссолини об условиях мира с Францией»[78].
 
Вызвав вечером 17 июня германского посла и поздравив его с «победами германской армии», В.М. Молотов «сообщил Шуленбургу, что он хочет его проинформировать о балтийских делах, основные сведения о которых ему, вероятно, известны из газетных сообщений. Советский Союз договорился с Латвией, Литвой и Эстонией о смене правительств этих стран и о вводе советских войск на их территорию. Основной причиной мероприятий Советского правительства явилось то, что Советский Союз не хочет оставлять в прибалтийских странах почву для французских и английских интриг. С другой стороны, Советский Союз не хочет, чтобы из-за прибалтийских стран его поссорили с Германией. В прибалтийских странах имелись элементы, которые могли быть использованы для этого, что было бы крайне нежелательно. Советский Союз вел переговоры, и они успешно закончились. Литовский президент Сметона бежал. Его замещает сейчас, согласно литовской конституции, Меркис. Советский Союз посылает полпредов в прибалтийские страны, чтобы договориться о составе правительств этих стран. В Литву послан тов. Деканозов, в Латвию — тов. Вышинский и в Эстонию — тов. Жданов. Политика Советского Союза была всегда пролатвийской, пролитовской и проэстонской. Теперь Советский Союз хочет обеспечить со стороны балтийских стран просоветскую политику. Советские войска уже вошли в прибалтийские страны, причем никаких инцидентов не было. Литовское правительство уже сформировано, и состав его уже опубликован. В основном в него вошли просоветски настроенные элементы. Все эти мероприятия должны обеспечить полное уничтожение какой-либо почвы в прибалтийских странах для проведения антисоветской политики.
 
Закончив свою информацию, тов. Молотов предложил Шуленбургу задать, если он их имеет, вопросы.
 
Шуленбург ответил, что он не имеет вопросов и что это дело исключительно только Советского Союза и прибалтийских стран. Пользуясь случаем, он сообщил тов. Молотову, что бывший президент Сметона интернирован, но что от германского министерства иностранных дел не получен еще ответ на его запрос, сделанный по просьбе НКИД о том, какие именно члены литовского правительства перешли германскую границу. Как только ответ на этот вопрос будет получен из Берлина, он немедленно сообщит его в Наркоминдел.
 
Шуленбург задал вопрос, каково мнение Советского правительства относительно дальнейших мероприятий германского правительства в отношении Сметоны. Германское правительство считает целесообразным держать его интернированным. Кроме того, германское министерство иностранных дел сообщило Шуленбургу о том, что есть признаки возможности перехода целых литовских частей через германскую границу.
 
Тов. Молотов ответил, что в отношении Сметоны он считает вполне целесообразным мероприятия Германского правительства и что, как сделано германскими властями, так пусть и останется. В отношении литовской границы он считает, что, видимо, она очень плохо содержится. Литовское правительство обратилось к Советскому правительству с просьбой предоставить пограничников для охраны этой границы, и, если оно будет в дальнейшем настаивать на этой просьбе, Советское правительство ее выполнит. Если может идти речь о переходе границы целыми частями, то ясно, что у Литвы дело с охраной границы обстоит очень неблагополучно»[79].
 
Естественно, советская разведка продолжала отслеживать реакцию Германии. Так, 19 июня 5-е Управление РККА сообщало, что «по агентурным данным, в Восточной Пруссии на границе с Литвой в течение 16 и 17 июня происходило быстрыми темпами усиление германских войск. Войска перебрасывались к границе, главным образом в районы Эйдткунен, Тильзит и Клайпеда, по грунтовым и железным дорогам.
 
На границе с Литвой отмечены части в следующих пунктах:
 
— В Доленен (10 км ю[го]-в[осточнее] Сталлюпенен [Шталлупенен]) — 26 пп;
 
— в Ширвиндт (25 км вост[очнее] Пилькаллен) — пехотный б[атальо]н;
 
— в Билдервайчен (10 км с[еверо]-в[осточнее] Сталлюпенен) — две роты бронемашин;
 
— в Сталлюпенен — штаб пехотного полка и две роты бронемашин;
 
— в Эйдткунен [Эйдкунен] — пехотный батальон. […] По тем же данным, в Кенигсберг прибыло два транспорта с войсками. Гарнизон Кенигсберга приведен в боевую готовность. В В[осточной] Пруссии объявлена дополнительная мобилизация»[80].
 
21 июня в сводке 5-го Управления РККА отмечалось, что, «по агентурным сведениям, на границу с Литвой в район между Хейдекруг и Пагегиай (10 км с[еверо]-в[осточнее] Тильзит) 18 июня по железной дороге переброшен 61 пех[отный] полк, моточасть и артиллерия неустановленной численности. Все части сразу же по прибытии на место приступили к отрывке окопов.
 
В Эйдткунен [Эйдкунен], в Сталупеннен [Шталлупенен] и в Пиллюпенен отмечено по батальону 22-го запасного пех[отного] полка. Восточнее Сталупеннен отмечен 1 кавполк, прибывший из Инстербурга.
 
По мнению резидента, немцы намерено поднимают шум вокруг передвижений войск к литовской границе, чтобы создать впечатление крупного сосредоточения. […] По тем же данным, 19 июня через Берлин в восточном направлении прошли два эшелона с пехотой и артиллерией. […] По данным РО БОВО, в приграничные пункты бывшей Клайпедской области с Литвой прибыли германские офицеры для производства рекогносцировки; численность их не установлена». Общий вывод Разведуправления РККА сводился к тому, что «Германия продолжает усиление своих частей в приграничной полосе с Литвой. Сосредоточение, по-видимому, не носит крупных масштабов»[81].
 
Со своей стороны Германия также тщательно отслеживала продвижение советских войск в Литве. Так, 20 июня ОКВ сообщало германскому министерству иностранных дел, что подтверждаются сведения о том, что русские войска почти повсеместно придвигаются к германской границе на востоке. В этих донесениях речь идет о таких населенных пунктах как Вилкавишкис, Кретинга и Паланга, которые заняты смешанными моторизованными подразделениями неустановленной численности[82]. Кроме того, эстонское руководство продолжало информировать Берлин, надеясь на его поддержку. Так, 19 июня эстонский президент К. Пятс сообщил германскому посланнику в Таллине Г. Фровейну о своей беседе со А.А. Ждановым, а также о поступившем из Москвы сообщение о том, что В.М. Молотов имел долгий разговор с английским послом С. Криппсом, который расценивает советскую оккупацию Прибалтики как направленную против Германии. Германский посланник доложил в Берлин о том, что Й. Лайнонер и русский командующий заключили соглашение о дислокации и размещении советских войск, и отметил, что, несмотря на то, что ночью в районе Выру советский часовой застрелил 1 эстонца, никаких инцидентов при продвижении войск Красной армии не отмечено[83].
 
Понятно, что англо-французские союзники, переживавшие в тот момент поражение во Франции, никак официально не отреагировали на действия СССР в отношении стран Прибалтики. Французскому руководству было явно не до этого. Хотя французские дипломаты в Каунасе, Риге, Таллине и Москве информировали свое руководство о советских действиях, склоняясь к идее об их антигерманской направленности, но каких-либо официальных указаний не получали[84]. Естественно, Англия также продолжала получать информацию в связи с событиями в Прибалтике. Так, 17 июня английский посланник в Каунасе Т. Престон сообщил о занятии Литвы советскими войсками, что, по его мнению, стало сюрпризом для Германии и не являлось результатом советско-германского соглашения. 19 июня он доложил о беседе с советским военным атташе, заявившем, что целью Красной армии является продвижение как можно ближе к Восточной Пруссии. Естественно, Лондон был заинтересован в проверке этой информации и просил своего посла в Риге сообщать об оценке численности Красной армии в Прибалтике[85]. В этой ситуации английское руководство решило не делать каких-либо официальных заявлений по этому вопросу, что, впрочем, не мешало различным политикам высказывать свои частные мнения. Так, например, 16 июня в беседе с советским полпредом И.М. Майским депутат английского парламента Д. Ллойд Джордж заявил, что «я вполне понимаю и одобряю ваши действия в Литве»[86]. 17 июня в «Нью-Йорк Таймс» была опубликована положительная оценка премьер-министром Англии У. Черчиллем действий СССР в Прибалтике, в результате чего, по его мнению, «союзники получили еще одну козырную карту в игре»[87]. 18 июня в беседе с советским полпредом министр экономический войны Х. Долтон заявил, что «вполне одобряет наши действия в Прибалтике»[88].
 
Схожими были и внутренние оценки ситуации в Прибалтике английским руководством. Так, 18 июня в еженедельном обзоре № 37 Департамент политической разведки МИД Англии рассматривал советские требования к странам Прибалтики как подтверждение стремления СССР усилить стратегические позиции против Германии. Позиция Москвы остается оборонительной, она не желает ссориться с Берлином, но с недоверием относится к его возможным действиям в будущем[89]. В тот же день министр иностранных дел Э. Галифакс сообщил своему послу в США, что Сталин, поступая весьма разумно, создает в Прибалтике «прочную стратегическую границу как на суше, так и на море, на тот случай, если ему придется защищаться против германской агрессии»[90]. 22 июня на заседании Кабинета министров Англии «министр иностранных дел сказал, что, насколько он может судить, сосредоточение русских войск в Прибалтийских странах является мерой оборонительной. Он не поддержал теорию о том, что русские намереваются напасть на Восточную Пруссию. Однако нет сомнения в том, что Москва озабочена быстрым военным успехом Германии на западе»[91]. 24 июня Галифакс коснулся этого вопроса в телеграмме английскому послу в Москве С. Криппсу в связи с предстоящей его беседой с И.В. Сталиным. Если бы встал вопрос о Прибалтике, писал министр иностранных дел, то вы можете выразить согласие с тем, что недавняя акция советского правительства «была продиктована непосредственной весьма серьезной опасностью, угрожающей теперь России со стороны Германии», в связи с чем «вполне оправданны» принятые СССР меры самообороны[92]. Однако в ходе беседы Криппса со Сталиным 1 июля 1940 г. этот вопрос не затрагивался.
 
Вместе с тем, надеясь повлиять на Берлин с целью отсрочить германское вторжение в Англию, пресса западных стран активно распространяла слухи о том, что СССР усиленно готовиться к нападению на Германию. В результате 22 июня было передано по радио, а 23 июня опубликовано в прессе Сообщение ТАСС: «В последнее время в связи с вступлением советских войск в пределы прибалтийских стран усиленно распространяются слухи о том, что на литовско-германской границе сконцентрировано не то 100, не то 150 советских дивизий; что это сосредоточение советских войск вызвано недовольством Советского Союза успехами Германии на Западе; что оно отражает ухудшение советско-германских отношений и имеет целью произвести давление на Германию. Различные вариации этих слухов повторяются в последнее время чуть ли не каждый день в американской, японской, английской, французской, турецкой, шведской печати.
 
ТАСС уполномочен заявить, что все эти слухи, нелепость которых и так очевидна, совершенно не соответствуют действительности. В прибалтийских странах фактически находится не 100 и не 150 советских дивизий, а всего не более 18 — 20 дивизий, причем эти дивизии сосредоточены не на литовско-германской границе, а в различных районах трех прибалтийских республик и имеют своей целью не «давление» на Германию, а создание гарантий для проведения в жизнь пакта о взаимопомощи СССР с этими странами.
 
В ответственных советских кругах считают, что распространители этих нелепых слухов преследуют специальную цель — набросить тень на советско-германские отношения. Но эти господа выдают свои затаенные желания за действительность. Они, видимо, не способны понять тот очевидный факт, что добрососедские отношения, сложившиеся между СССР и Германией в результате заключения пакта о ненападении, нельзя поколебать какими-либо слухами и мелкотравчатой пропагандой, ибо эти отношения основаны не на преходящих мотивах конъюнктурного характера, а на коренных государственных интересах СССР и Германии»[93].
 
23 июня в ходе беседы «Молотов спросил Шуленбурга, читал ли он сообщение ТАСС, опровергающее концентрацию советских войск на литовско-германской границе, и добавил, что все эти выдумки иностранной прессы, но поскольку циркулируют такие слухи, то Советское правительство решило дать опровержение, подтвердив в нем еще раз неизменность советско-германских отношений. Шуленбург ответил, что он читал это опровержение и вполне с ним согласен»[94]. Сообщая об этом 24 июня в Берлин, германский посол отметил: «Судя по формулировкам сообщения, я полагаю, что его автором является сам Сталин. Опровержение многочисленных циркулирующих слухов о разногласиях между Германией и Советским Союзом, а также о концентрации войск в связи с советской акцией в Прибалтике, равно как однозначное разъяснение германо-советских связей, должно было полностью соответствовать нашим интересам именно в настоящий важный момент. Точно так же ясна, однако, и вторичная цель сообщения — подчеркнуть германо-советскую солидарность в качестве подготовки к разрешению бессарабского вопроса»[95].
 
Таким образом, в результате военных действий в Западной Европе в июне 1940 г. сложилась ситуация, благоприятная с точки зрения советского руководства для окончательного решения Прибалтийского вопроса. Дипломатический конфликт, созданный СССР, и угроза военного вторжения поставили правительства прибалтийских стран перед выбором — борьба или капитуляция. Учитывая бесперспективность военного сопротивления и незаинтересованность великих держав Европы в делах Прибалтики, в Каунасе, Риге и Таллине было решено капитулировать, и советское руководство получило возможность ввести дополнительные контингенты Красной армии на территорию Литвы, Латвии и Эстонии и создать благоприятные условия для возвращения Прибалтики в состав Советского Союза.
 

[1] Правда. 1940. 28 мая.
[2] РГВА. Ф. 0. Оп. 3. Д. 376. Л. 274 — 276.
[3] Правда. 1940. 3, 5, 9, 10 июня.
[4] Полпреды сообщают… С. 334; Урбшис Ю. Указ. соч. С. 52.
[5] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 389 — 390.
[6] ДВП. Т. 23. Кн. 1. С.298 — 299; ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 390.
[7] Полпреды сообщают… С. 336 — 337.
[8] Полпреды сообщают... С. 337 — 338, 340 — 341, 352.
[9] РГВА. Ф. 0. Оп. 3. Д. 1306. Л. 173 — 175.
[10] Полпреды сообщают... С. 338 — 339.
[11] СССР и Литва… Т. 1. С. 538 — 539.
[12] Чубарьян А.О. Канун трагедии: Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 — июнь 1941 года. М., 2008. С. 274.
[13] Гущин В.В. Указ. соч. С. 227.
[14] СССР и Литва… Т. 1. С. 556 — 557, 558 — 560.
[15] СССР и Литва… Т. 1. С. 561.
[16] РГВА. Ф. 0. Оп. 3. Д. 1306. Л. 184 — 195.
[17] Там же. Л. 181 — 183.
[18] СССР и Литва… Т. 1. С. 557 — 558.
[19] Правда. 1940. 8 июня; Полпреды сообщают... С. 353 — 355; СССР и Литва… Т. 1. С. 572 — 573.
[20] РГВА. Ф. 0. Оп. 4. Д. 35. Л. 353 — 354.
[21] Полпреды сообщают… С. 198 — 200, 212 — 216, 219 — 220, 254 — 261, 288 — 290, 294 — 297, 314 — 316, 327 — 329, 355 — 360.
[22] РГВА. Ф. 0. Оп. 3. Д. 1306. Л. 213 — 215.
[23] Полпреды сообщают… С. 369.
[24] Полпреды сообщают... С. 361 — 364.
[25] РГВА. Ф. 0 Оп. 3. Д. 1306. Л. 204 — 210.
[26] РГАСПИ. Ф. 0. Оп. 2. Д. 1276. Л. 45 — 46. Частично опубликовано с неправильным указанием сигнатуры документа в: Зубкова Е.Ю. Прибалтика и Кремль. 1940 — 1953. М., 2008. С. 74.
[27] Правда. 1940. 11 июня; Полпреды сообщают… С. 364 — 368.
[28] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 451 — 452.
[29] СССР и Литва… Т. 1. С. 586.
[30] Жюгжда Р.Ю. Указ. соч. С. 30; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 238.
[31] Ильмярв М. Указ. соч. С. 628.
[32] Чубарьян А.О. Указ. соч. С. 274.
[33] Полпреды сообщают… С. 369 — 370.
[34] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 461 — 462.
[35] Полпреды сообщают... С. 353 — 355, 361 — 364, 369 — 371.
[36] Полпреды сообщают… С. 371 — 372; СССР и Литва… Т. 1. С. 591 — 592; Урбшис Ю. Указ. соч. С. 53 — 54.
[37] Полпреды сообщают… С. 372 — 376.
[38] Очерки истории Коммунистической партии Литвы. Т. 2. С. 655; Ильмярв М. Указ. соч. С. 601.
[39] СССР и Литва… Т. 1. С. 601.
[40] Полпреды сообщают… С. 371 — 372, 377; СССР и Литва… Т. 1. С. 603, 618; История Литовской ССР. Вильнюс. 1978. С. 403 — 404.
[41] СССР и Литва… Т. 1. С. 604 — 605, 618 — 619.
[42] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 472, 476 — 477; Myllyniemi S. Die baltische Krise 1938 — 1941. S. 123; Очерки Истории Коммунистической партии Литвы. Т. 2. С. 656; СССР и Литва… Т. 1. С. 622, прим. 1.
[43] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 473.
[44] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 474.
[45] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 477 — 478.
[46] Полпреды сообщают… С. 376 — 377.
[47] Ильмярв М. Указ. соч. С. 605.
[48] Полпреды сообщают… С. 378.
[49] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 473 — 474.
[50] Политика оккупационных властей в Латвии 1939 — 1991. Сборник документов. Рига. 1999. С. 80.
[51] Донгаров А.Г. Указ. соч. С. 134; Урбанович Я., Юргенс И., Пайдерс Ю. Указ. соч. С. 374; Ильмярв М. Указ. соч. С. 603.
[52] Полпреды сообщают… С. 379.
[53] Полпреды сообщают… С. 380 — 384.
[54] Полпреды сообщают… С. 384 — 387; Урбанович Я., Юргенс И., Пайдерс Ю. Указ. соч. С. 374 — 375.
[55] Полпреды сообщают… С. 387 — 390.
[56] Урбанович Я., Юргенс И., Пайдерс Ю. Указ. соч. С. 375. М. Ильмярв оспаривает факт обращения К. Ульманиса к Г. фон Котце с подобной просьбой (Ильмярв М. Указ. соч. С. 604).
[57] Латвия на грани эпох. Кн. 3. Рига. 1988. С. 87 — 88.
[58] Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 339; Урбанович Я., Юргенс И., Пайдерс Ю. Указ. соч. С. 382 — 386; Ильмярв М. Указ. соч. С. 603.
[59] РГВА. Ф. 0. Оп. 3. Д. 1366. Л. 6.
[60] Полпреды сообщают… С. 390 — 391; Урбанович Я., Юргенс И., Пайдерс Ю. Указ. соч. С. 375 — 376.
[61] РГВА. Ф. 0. Оп. 1. Д. 641. Л. 85 — 86.
[62] Там же. Л. 87 — 89.
[63] 1941 год. Документы. Кн. 1. С. 15; На приеме у Сталина. С. 303.
[64] РГВА. Ф. 0. Оп. 1. Д. 641. Л. 90 — 91; Д. 644. Л. 30 — 35.
[65] Полпреды сообщают… С. 391 — 392; Урбанович Я., Юргенс И., Пайдерс Ю. Указ. соч. С. 376 — 378.
[66] Полпреды сообщают… С. 393 — 394.
[67] Полпреды сообщают… С. 392 — 393.
[68] Полпреды сообщают… С. 394.
[69] ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 351 — 352; 1940 год в Эстонии. С. 103.
[70] ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 350 — 351; Борьба латышского народа в годы Великой Отечественной войны. 1941 — 1945. С. 37.
[71] Урбанович Я., Юргенс И., Пайдерс Ю. Указ. соч. С. 378.
[72] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 479.
[73] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 481.
[74] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 486.
[75] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 496 — 497.
[76] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 492; СССР — Германия. Т. 2. С. 55.
[77] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 493 — 494.
[78] РГВА. Ф. 0. Оп. 5. Д. 535. Л. 195 — 196; Ф. 0. Оп. 4. Д. 36. Л. 56 — 57. Частично опубликовано в: Полпреды сообщают… С. 399 — 400.
[79] РГАСПИ. Ф. 0. Оп. 2. Д. 1276. Л. 48; ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 353 — 354; ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 495 — 496; СССР — Германия. Т. 2. С. 55 — 56; СССР и Литва… Т. 1. С. 627 — 628.
[80] Полпреды сообщают… С. 406 — 407.
[81] РГВА. Ф. 0. Оп. 1. Д. 693. Л. 32; Полпреды сообщают… С. 412 — 413.
[82] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 527.
[83] ADAP. Serie D. Bd. 9. S. 518 — 519.
[84] Чубарьян А.О. Указ. соч. С. 272, 284 — 285.
[85] Чубарьян А.О. Указ. соч. С. 273.
[86] Майский И.М. Дневник дипломата. Лондон. 1934 — 1943. В 2 кн. Кн. 2. Ч. 1: 4 сентября 1939 г. — 21 июня 1941 года. М., 2009. С. 199.
[87] Мальков В.Л. Прибалтийский узел. 1939 — 1940 гг. По материалам американских архивов//Россия ХХI. 2006. № 3. С. 143; Мальков В.Л. Россия и США в ХХ веке. Очерки истории международных отношений и дипломатии в социокультурном контексте. М., 2009. С. 242.
[88] Майский И.М. Указ. соч. С. 200.
[89] Чубарьян А.О. Указ. соч. С. 274.
[90] Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. С. 241.
[91] Социалистические революции в Эстонии и ее вхождение в состав СССР. 1917 — 1940. Документы и материалы. Таллин. 1987. С. 125.
[92] Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. С. 242.
[93] ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 363.
[94] ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 367 — 368.
[95] ADAP. Serie D. Bd. 10: 23. Juni bis 31. August 1940. Frankfurt am Main. 1963. S. 10 — 11.

5. Во избежание нежелательных недоразумений и конфликтов литовские власти немедленно дают приказ по войскам и населению не препятствовать продвижению советских войск на территории Литвы». Кроме того, литовскому министру иностранных дел было сообщено, что в Каунас для решения вопроса об организации нового литовского правительства отправился заместитель наркома иностранных дел В.Г. Деканозов. Молотов попросил Урбшиса задержаться в Москве еще на некоторое время[41].