Пишет diplodocs: Раз уж на днях Эстонская Республика дала повод немного углубиться в тему пограничных споров с Россией (об этом в конце), то продолжим «окучивать» этот занятный край на предмет других интересностей. Сегодня обратимся к местной исторической науке и ее месте в среднеобразовательной программе эстонской школы.

Сразу отметим, что текст ниже появился не вчера, он «настаивался» и ждал своего часа. Тем не менее, его актуальность сохраняется и по сей день. Принципиальных изменений/дополнений к его изначальному содержанию нет.

За прошедшее с момента обретения независимости время в Эстонии, благодаря местной политической элите, существенно возросло значение исторической науки, прежде всего, в разрезе изучения собственного прошлого. Данный, на первый взгляд, совершенно естественный посыл за 20 лет приобрел весьма отчетливый политический подтекст. Достаточно вспомнить, что к официальной эстонской трактовке истории в значительной степени приложили руку бывший премьер-министр М.Лаар, бывший руководитель министерства образования, а ныне депутат Рийгикогу Т.Лукас (в н.в. он является министром культуры — прим. DiploDocs), председатель парламентской комиссии по иностранным делам М.Михкельсон (теперь он просто депутат — прим. DiploDocs) и др.

Для руководства Эстонии историческая наука – это один из ключевых элементов внутренней политики, инструмент патриотического воспитания населения, а также способ объяснения под «правильным» углом сложившейся внутри- и внешнеполитической обстановки. В этом контексте наиболее примечательным представляется официальный курс истории, преподаваемый в рамках основной школы и гимназической ступени, поскольку вполне очевидно, что именно молодежь является основной целевой аудиторией, на которую направлен фокус историко-патриотического воспитания в стране.

Все актуальные учебные пособия, хрестоматии и иные материалы, активно используемые в рамках учебного процесса, внушают учащемуся мысль о значимости прошлого Эстонии в масштабах всей Европы, при каждом более-менее значимом факте формируя у последнего гордость за свою отчизну и мнение об особом месте эстонцев среди соседних народов[1]. Местный специфический подход к оценкам и трактовке ряда эпизодов истории во многом обусловлен стремлением руководства страны вынести из своего скупого на события прошлого факты, которые могли бы быть использованы для поднятия уровня национального самосознания. В качестве наглядной иллюстрации достаточно упомянуть общинно-племенной строй эстоноземельцев в средневековье. Он, в частности, преподносится как особый уклад жизни, а не трактуется, как это приятно в серьезных научных кругах, в качестве фактора отсталости в темпах развития от остальных народов Европы. Согласно версии местных специалистов, отсутствие централизованного управления населением не мешало, например, «объединенному флоту Эстонии» еще в догосударственную эпоху «наводить шороху» на прибрежные города викингов в Скандинавии, а «войскам» совершать набеги на Древнюю Русь. При этом «окончательное» формирование союзов племен (маакондов, от эст. «maakond» - «объединенная земля») в единое эстонское государство, естественно, «в последний момент» сорвалось из-за военной агрессии немецких крестоносцев в начале 13 века. Как это ни парадоксально, но именно в разделах, посвященных периоду экспансии Тевтонского ордена на восток, и берут начало истоки «особого» отношения эстонцев к «русскому фактору» в целом и восточному соседу в частности. По мнению местных историков, отказ соседних русских князей выступить с эстами единым фронтом, а по сути «их сговор с немцами предопределил исход борьбы маакондов за независимость». 

Следует отметить, что все официальные учебные пособия в прямом смысле пропитаны обидой к русским и немцам именно за их постоянный (на протяжении многих веков) дележ территории Эстонии. В этом контексте неудивительно, что при описании наиболее остро стоящих вопросов трактовки исторических событий ХХ века, местная историческая наука исподволь постоянно отсылает читателя к далекому средневековью. Аккуратно, но довольно отчетливо прослеживается мысль о том, что существующее настороженное отношение эстонцев к русским и немцам является объективной данностью, непосредственно связанной с неуемным желанием двух великих народов «в течение тысячи лет» решать судьбу небольшого этноса согласно собственным геополитическим представлениям. 

Для эстонцев образ России (Руси, Российской Империи, СССР[2]) и Германии прочно ассоциируется с постоянным ожиданием агрессии. Именно на основании данного посыла в местных учебниках истории производятся оценки таких принципиальных событий ХХ века, как вхождение Эстонии в 1940 г. в состав СССР, период Второй мировой войны и послевоенное устройство в составе советского государства. 

При оценке предвоенной обстановки местная историческая наука перекликается, а возможно в определенной степени даже копирует суждения скрывающегося от правосудия «историка» Суворова-Резуна, считавшего, как известно из его книг, что фашистская Германия не может считаться однозначным виновником войны. Она, нанеся удар первой, лишь немного опередила СССР, имевшего «очевидные» захватнические планы. По мнению авторов учебных пособий для старшеклассников, «бесспорным остается тот факт, что Вторая мировая война стала результатом сговора Гитлера и Сталина и что западные страны до последнего момента пытались избежать большой войны. К ней был наиболее подготовлен Советский Союз, имевший больше танков и самолетов, необходимых для ведения современной войны, чем все остальные державы вместе взятые»[3]. В этом контексте активно используемый в н.в. эстонскими политиками тезис о равной ответственности двух «тоталитарных режимов» за развязывание Второй мировой войны, к сожалению, весьма отчетливо закреплен в учебных пособиях без права для учащегося ознакомиться с иными точками зрения. В этой связи неудивительно, что приспособленческая позиция эстонского правительства середины-конца 30-х годов ХХ века и лично государственного старейшины К.Пятса, втайне сотрудничавших с фашисткой Германией и одновременно согласившихся на ввод ограниченного советского военного контингента в 1940 г., преподносится чуть ли не как единственно возможный вариант действий местной элиты, пытавшейся избежать войны на своей территории.

В таком же ключе выдержана трактовка событий, связанных с вхождением ЭР в состав СССР. Несмотря на в целом оправдательную риторику авторов учебников по упомянутой весьма двуличной политике К.Пятса, в последнее время в околоисторических кругах все чаще звучит тезис о «слабохарактерности» и даже «пособнической деятельности» государственного старейшины в осуществлении «захватнических планов» руководством Советского Союза. В частности, с введением 17 июня 1940 г. дополнительных частей Красной Армии, по версии местных историков, «начался период советской оккупации, который длился в истории Эстонии, за исключением трехлетнего периода (1941 – 1944 гг.), более полувека»[4]. При этом необходимо отметить, что временами упомянутый термин «оккупация» по не понятной причине, приравнивается здешними «специалистами» к понятию «аннексия». Зачастую на соседних страницах одного и того же издания, посвященных периоду вхождения Эстонии в состав СССР, на равнозначных началах фигурируют оба этих термина. По всей видимости, это может свидетельствовать лишь о незрелости эстонской исторической науки в целом. Она не делает различий как в смысловых нюансах используемого в материале понятийного аппарата, так и избегает пояснений ученикам юридических аспектов данных дефиниций. Многочисленные и без конкретных примеров отсылки в текстах учебников к абстрактным «нормам международного права» красноречиво демонстрируют приверженность авторов к «вдалбливанию» ученикам определенных политических лозунгов и установок, без попыток научного осмысления своего неоднозначного прошлого.

Послевоенный период Эстонии в составе СССР в учебных пособиях также не лишен пестрого набора пропагандистских штампов. Бурный промышленный рост 50-х годов, в частности создание локального центра уранового производства в г.Силламяэ, «куда эстонцы попадали только в качестве заключенных», было сопряжено с «завозом 170 тыс. преимущественно русскоязычных иммигрантов»[5]. При этом о положительных изменениях в социально-экономическом положении коренных эстонцев во времена «оккупационной власти», как правило, пишется одной строкой или вообще умалчивается, вероятно, с тем, чтобы исторический материал был выдержан в едином эмоциональном тоне. 

В целом вклад местных русскоязычных жителей в развитие Эстонии (Эстляндской губернии, Первой республики, ЭССР, современной ЭР), что вполне ожидаемо, практически никак не освещен в курсе истории для школ и гимназий или имеет «оккупацонно-иммигрансткий» оттенок. В последнее время, правда, «усилиями» отдельных личностей, например, «интегрированного» исследователя И.Копытина (с 2014 г. - преподаватель военной истории Военного колледжа Сил обороны Эстонии, до этого работал учителем истории в одной из школ Таллина с русским языком обучения — прим. DiploDocs), активно раскручивается тема значительной роли местных русских и частей Северо-Западной армии Н.Юденича в становлении независимого эстонского государства. Примечательно, что ведя уроки истории в гимназии с русским языком обучения, его весьма русофобские материалы с ярой антибольшевистской и антисоветской риторикой не только получают одобрение руководства школы и министерства образования, но и всячески рекомендуются к широкому использованию в рамках учебного процесса по всей стране.

Последние тенденции в местной историко-политической среде не исключают того, что в обозримом будущем может быть предпринята попытка постепенного подведения «научной базы» под оправдание деяний эстонских эсэсовцев, что, безусловно, найдет свое отражение и в актуальных материалах для всех школьных ступеней (уже вовсю реализуется — прим. DiploDocs). Тренд не оставляет сомнений, что в стране продолжится активная поддержка и «раскрутка» «правильных» историков из числа неэстонцев, которые, как ожидается, призваны оказать бόльшее воздействие на умы русскоязычной молодежи, нежели негативно зарекомендовавшие себя среди русскоязычной общины «специалисты-русофобы», такие как М.Лаар и Т.Лукас. 

На момент написания текста преподавание истории Эстонии в рамках всех школьных ступеней осуществлялось по следующим учебникам: (1) А.Адамсон, С.Валдмаа. История Эстонии/ учебник для гимназий (A.Adamson, S.Valdmaa/ Eesti ajalugu Gümnaasiumile/ Tallinn, Koolibri, 1999). (2) А.Aдамсон, Ю.Ант, М.Михкельсон, С.Валдмаа Э.Вяря/ История ХХ века для 12-го класса (A.Adamson, J.Ant, M.Mihkelson, S.Valdmaa, E.Värä/ XX sajandi ajalugu, 12 klass/ Tallinn, Kirjastus Argo, 2000). (3) Т.Таннберг, Э.Вяря, М.Лаур, О-М.Клаассен, А.Эспенберг, Т.Юлинен, С.Абилине/ Новое время, Новейшая история/ Учебник истории для основной школы (3 части) (T.Tannberg, E.Värä, M.Laur, O-M.Klaassen, A.Espenberg, T.Üllinen, S.Abiline/ /

[1] Действующий унифицированный план преподавания истории в школах и гимназиях как с эстонским, так и с русским языком обучения не предусматривает существование различных учебников для эстоноязычных и русскоязычных детей. В этой связи все учебные материалы для неэстонцев являются абсолютно аутентичной «калькой» с эстоноязычных источников.

[2] Примечательно, что во многих книгах по истории для основной школы и гимназии между историческими названиями:«Русь»-«Россия»-«Российская Империя», а также «СССР»-«Россия» зачастую ставится знак равенства. Например, в эпоху феодальной раздробленности Руси соседние с Эстонией княжества периодически называются Россией, также как и аббревиатура «СССР» в соответствующем историческом разрезе периодически заменяется понятием «Россия». По всей видимости, подобная «небрежность» призвана вызвать у учащегося отождествление ранее существовавших государств с современной Россией для формирования устойчивой причинно-следственной связи правопреемства «грехов», совершенных против эстонцев.

[3] А.Aдамсон, Ю.Ант, М.Михкельсон, С.Валдмаа Э.Вяря/ История ХХ века для 12-го класса (A.Adamson, J.Ant, M.Mihkelson, S.Valdmaa, E.Värä/ XX sajandi ajalugu, 12 klass/ Tallinn, Kirjastus Argo, 2000).

[4] А.Адамсон, С.Валдмаа. История Эстонии/ учебник для гимназий (A.Adamson, S.Valdmaa/ Eesti ajalugu Gümnaasiumile/ Tallinn, Koolibri, 1999).

[5] А.Адамсон, С.Валдмаа. История Эстонии/ учебник для гимназий (A.Adamson, S.Valdmaa/ Eesti ajalugu Gümnaasiumile/ Tallinn, Koolibri, 1999).

Источник

О территориальных претензиях Эстонии к России

На днях российские информагентства облетела новость о том, что Председатель Рийгикогу (парламента) Эстонии Хенн Пыллуаас в своем новогоднем обращении заявил, что Тартуский мирный договор, в котором «была согласована граница между Эстонией и Россией», по международному праву действует и поныне.

Ссылка на сообщение РИА: https://ria.ru/20210102/granitsa-1591848937.html

Ссылка на оригинал заявления: https://www.riigikogu.ee/pressiteated/riigikogu-juhatus/riigikogu-esimehe-henn-polluaasa-uusaastatervitus-eesti-televisioonis-2/

Собственно, весь сыр-бор и шумиха возникли вот из этого пассажа 3-го по статусу человека в Эстонской Республике: 

«2. veebruaril tähistasime saja aasta möödumist Tartu rahulepingu sõlmimisest, millega Venemaa tunnistas igaveseks Eesti iseseisvust ja puutumatust. Toona lepiti kokku Eesti ja Venemaa vaheline piir, mis rahvusvahelise õiguse järgi kehtib ka täna». 

И переводится это следующим образом: «2 февраля мы отметили столетие подписания Тартуского мирного договора, которым Россия навсегда признала независимость и неприкосновенность Эстонии. В нем же была согласована граница между Эстонией и Россией, которая по международному праву действует и сегодня».

Эти мантры со ссылкой на Тартуский (он же Юрьевский) мирный договор время от времени повторяют многие видные эстонские политики вот уже добрые 30 лет. Если отбросить эмоции и нагнетаемый медийный хайп, то в сухом остатке будем иметь следующее.

1. Тартуским (Юрьевским) мирным договором впервые бывшие части Российской Империи признали друг друга в качестве независимых государств и субъектов международного права. Если быть совсем точным, то этим договором не Россия признала Эстонию, потому как «Россия» для международного сообщества на тот момент времени олицетворялась «Белым движением», унаследовавшим власть от 2-го Временного правительства. По сути два никем еще непризнанных государственных образования - РСФСР и Эстонская Республика — решили самостоятельно легитимизировать друг друга, что в итоге и произошло.  

2. Границы Эстонской Республики, существовавшей до своего вхождения в СССР в 1940 г., действительно отличались в большую сторону по сравнению с границами Эстонской ССР и нынешней Эстонской Республикой на момент своего отделения в 1991 г. Но «спасибо» за это надо прежде всего сказать «белому движению» (эстам в 1920 г. отошли часть нынешней Ленинградской области с Ивангородом и Псковской области с городом Печоры), деятельно поучаствовавшему в поддержке эстонских вооруженных формирований в подавлении социалистического революционного движения во главе с В.Кингисеппом (да, в Ленобласти есть такой город, названный в честь эстонского большевика) и в боевых действиях против Красной армии в 1919-1920 гг. К слову, эсты потом прилично так «кинули» Н.Юденича и его Северо-западную армию, не выполнив, например, свое обещание по условиям свободного пребывания и надлежащему уходу за ранеными и просто находящимися в Эстонии белогвардейцами. Но это уже другая история.

3. Долгоиграющие претензии на «Ивангорд» (Jaanilinn) и «Печоры» (Petseri) имеют сразу несколько уровней. 

Уровень I – исторический. Если летоисчисление Эстонии как государства начинается со 2 февраля 1920 г., а период с 1940 по 1991 гг. – это лишь «советская оккупация» (отдельная тема, требующая глубокого погружения и обсуждения), то, получается, что ЭР действительно уже «выбила» центнер, поскольку в советские времена за рубежом формально существовало «правительство в изгнании» и перерыва в «государственности» как бы и не было. Ну, а раз так, то кто же в здравом уме откажется от более выгодных первичных условий независимости, тем более что «советские границы» республики по такой логике априори были очерчены незаконно?

Уровень II – хайповый-внутриполитический. Раз в свое время политэлитой Эстонии с подачи американских друзей был взят курс на культивирование темы «советской оккупации», то, само собой, любые манипуляции «оккупационной администрацией» считаться чем-то нормальным и законным не могут. А раз так, то фактические границы Эстонской ССР, ставшей в 1991 г. Эстонской Республикой, они только по факту такие, но юридически – смотрим Тартуский мирный договор. Понятно, что в текущей геополитической реальности отхапать то, что получилось отжать у только-только встающей на ноги, ведущей борьбу на несколько фронтов советской России уже не получится, но маховик пропаганды давно запущен и сбавлять градус риторики, особенно в предвыборные периоды никак нельзя. Иначе «накрученный» за последние 30 лет избиратель не поймет и не отдаст свой драгоценный голос за радеющих националистов и таких же радеющих ненационалистов. 

Уровень III – санкционный. Землю обратно Москва-то не отдаст, но имущественные претензии выкатить можно, попутно заручившись их политической поддержкой в Вашингтоне и по столицам Европы, чтобы, когда Россия поослабнет, застать ее в врасплох и поиметь деньги. Ровно также, как это произошло с царскими долгами в «святые 90-е». 

Уровень IV – долгоиграющий. Землю обратно Москва-то не отдаст, но это только пока. Власти Эстонии уже много лет через свои консульские учреждения в Ленинградской и Псковской областях раздают направо и налево гражданство Эстонии всем жителям приграничных регионов. Авось, когда Россия-матушка начнет угасать, так сразу можно будет поднять вопрос о «защите своих граждан» от чего-нибудь плохого в распадающейся России и отжать под шумок те самые регионы, а может и еще чего с довеском. 

Шутки-шутками, но пока между Россией и Эстонией не будет ратифицированного пограничного договора без преамбул и отсылок к Тартускому мирному договору, попытки поиметь с России что-нибудь будут поддерживаться на плаву в медийном пространстве. С одной стороны этим резервируется право эстов в будущем таки поставить территориальный вопрос в практическую плоскость, а с другой – чтобы и свои и новоэстонские граждане в России не забывали, кто в итоге должен администрировать эти пограничные регионы.  

Источник