Интервью с европейскими мигрантами: Без благодарности

Задумав цикл интервью с представителями "новой волны мигрантов", приехавших во Францию в поисках лучшей доли, в редакции издания "Вся Швейцария на ладони" и не догадывались, с чем придётся столкнуться "Старушке Европе" в ближайшее время.

Готовы ли представители новой волны мигрантов уважать европейские ценности? Ответ – в откровенных интервью с мигрантами. Эта статья была написана за девять дней до трагических событий 13 ноября 2015 года в Париже. Автор: историк-журналист Ирина Мартин.

Между нами, мигрантами

Для начала - всего несколько слов о респондентах. Материалы для этого интервью были взяты на специальных государственных курсах по изучению французского языка для мигрантов, претендующих на французское гражданство (данный курс могут пройти мигранты имеющие: легальный статус, исправные налоговые отчисления, отсутствие проблем с законом, базовое знание языка, желание адаптироваться во Франции). Во время интервью, моих собеседников располагал к откровенности мой эмигрантский статус, российский паспорт (я приехала не из страны бывших "колонизаторов"), а также месяцы, проведенные за одной "партой". Мои однокашники охотно шли на контакт и делились своим мнением о судьбах европейской цивилизации и своего места в ней. Единственное что осталось "за кадром", реальные фамилии моих респондентов и их фотографии. Это было условием их откровенности, и я выполняю обещанное.

— Пожалуйста, расскажите немного о себе: когда и откуда Вы приехали, семейное положение, Ваша профессия (образование), каковы причины, побудившие к эмиграции, почему Вашим выбором стала именно Франция и каковы Ваши ближайшие аши планы здесь?

Яшар Д. (возраст 59 лет, выходец из Турции). По национальности я курд, во Франции я уже 12 лет, а до 45 лет жил в Анкаре (столица Турции). Женился уже здесь, моя жена - из Эльзаса (регион во Франции, на границе с Германией), у нас подрастают двое сыновей. По образованию я экономист, но еще во время учебы вступил в "Рабочую Партию Курдистана" и, с тех пор, активно боролся с турками за предоставление моему народу независимости. В 34 года вместе с рядом товарищей меня посадили в тюрьму. За десять лет тюремного срока у меня было время подумать над своей жизнью и внезапно я понял: мне 44 года, а у меня ни работы, ни семьи, ни детей. Захотелось обычной человеческой жизни. С моим "прошлым" в Турции это было невозможно - или статус безработного, или вечная борьба и скитания по явочным квартирам. Короче, решил уехать в Европу. Первой страной которая меня приняла стала Германия. Там я довольно легко получил статус политического беженца, но мои "заклятые враги" турки, имеют в Германии очень сильную диаспору (по официальным данным 2,5 млн. человек). Да и сам немецкий образ жизни мне не понравился, там слишком много порядка и мало свободы. В Германии я всегда ощущал себя, человеком второго сорта. Во Франции совсем другая атмосфера, французы немного хулиганы и анархисты, как впрочем и вы, русские, поэтому я остался здесь. Каковы мои планы? Спокойная старость в кругу большой семьи. Чтобы за большим столом воскресным утром собирались дети, невестки и многочисленные внуки. После того, как три года назад нам с женой пришлось продать ресторан, хочу получить "французский паспорт", чтобы иметь социальную пенсию (по достижению 62 лет). Всю свою молодость, силы и энергию я отдал борьбе за независимость моей родины, Курдистана. Сейчас хочу пожить для себя. Мечтаю написать воспоминания.

Нкишенари М. (возраст 33 года, уроженка Нигерии). Я из из христианской семьи (по статистике 50 % населения Нигерии - мусульмане, 40 % - христиане, остальные - представители других религиозных конфессий). Во Франции живу три года. Замужем, муж - тоже христианин, из моей же народности и он здесь почти шесть лет. У нас двое детей: сыну пять лет, а дочка родилась уже здесь, ей два года. По профессии я - помощница акушера, проработала в госпитале десять лет, до самого отъезда во Францию. Почему я уехала из Нигерии? Вслед за моим мужем. Он журналист, закончил университет в Лагосе, и когда в Нигерии начались столкновения между мусульманами и христианами, он сказал: "Нкишенари, я уезжаю в Европу, и, как только устроюсь, вызову тебя с сыном к себе". Конечно, для нас было бы лучше переехать в Англию (английский - официальный язык в Нигерии), но родственник мужа уже давно живет и работает в хорошем отеле города Эвиан (курорт во Франции, известный термальными источниками и одноименной минеральной водой). Родственник помог мужу с переездом и работой, поэтому мы здесь. О чем мечтаю? Для детей - дать им образование. Конечно же, я бы хотела работать по специальности, но для этого я должна хорошо знать французский язык, но он очень трудно мне дается. Если удастся найти хоть какую-то работу, буду рада. Потому что в Нигерии жизнь трудная и опасная. Хотела бы перевезти сюда родителей, но муж против. А я всегда помогала им, поэтому согласна на любой заработок. Я бы стала высылать его домой...

Малик Э. (возраст 20 лет, уроженка Турции). Во Франции я всего год, раньше вместе с родителями десять лет жили в Люксембурге. Я говорю на немецком языке. Почему мы не перехали в Германию? Это связано с семейным бизнесом, поэтому я здесь. Я закончила школу в Люксембурге, возможно потом поступлю в университет здесь, во Франции. Не решила пока. Точно знаю, что мой будущий муж будет турком, или одной веры со мной. Поэтому мои планы здесь - выучить язык, создать семью и, может быть, получить педагогическое образование. Или просто воспитывать своих детей и помогать мужу.

Ханан А. (возраст 20 лет, уроженка Марокко). Я родом из Касабланки, обожаю её. Во Францию ехать не хотела, но нельзя было ослушаться родителей. Когда я родилась, отец пообещал своему другу поженить его сына со мной. Семья моего мужа живет в Анмасе (город во Франции), и вот уже год я здесь. Есть ли у меня профессия? У меня нет никакого профессионального образования, но я очень хорошо готовлю. Ближайшие планы? Мой муж родился здесь, во Франции, но всё равно он хочет традиционную мусульманскую семью, и не хочет чтобы я где-либо работала. Если получится его уговорить, буду готовить дома восточные сладости, и отдавать на реализацию в арабские магазины и кафе. Может мне повезет и я открою свой маленький ресторан. Мне бы очень этого хотелось, но всё будет решать мой муж.

Имад Д. (возраст 28 лет, выходец из Алжира). Я приехал с женой из Алжира два года назад. Скоро у нас родится ребенок. Моя семья небогатая, и на первых порах нам приходится туго. Да, меня выучили на агронома, но по моей специальности найти работу сейчас невозможно. В Алжире агрономы никому не нужны, а больше я ничего делать не умею. В стране чень трудно с работой, кругом бедность и нищета, часто стреляют. А я хочу стабильную жизнь, хорошую машину, модную одежду, красивый дом. Когда женился, решил, что мои дети должны родиться в Европе. Ходить в школу, получить европейское образование, отдыхать на морских курортах, а не так как у нас в Алжире, где у тебя или совсем нет работы, или ты работаешь без отдыха, но все равно живешь плохо. Почему мой выбор пал на Францию? Здесь много наших, тепло, я изучал французский язык в школе, потом тут государство дает хорошие пособия и социальную помощь. Каким я вижу мое будущее? Во Франции очень много аграрных хозяйств, и я надеюсь найти работу по специальности.

Фаринг О. (возраст 24 года, выходец из Мали). Я живу здесь всего два года, пока не женат. Поверь я всё умею: копать землю, делать кирпичи, водить машину, выполнять любую мужскую работу. Стрелять я тоже могу, но не хочу. Мой бог - Иисус (свыше 90 % населения Мали - мусульмане, 4% - христиане). Сначала военные у нас свергли президента, потом из Ливии пришли эти дикие кочевники из племени туарегов. Они начали всех убивать, разрушать и взрывать дома. Я не стал ждать, когда мне отрежут голову, и продал всё, что можно. Сначала попал в Алжир, а уже оттуда - во Францию, а куда же еще? В Мали все знают французский язык, и после государственного переворота мне было нетрудно получить статус политического беженца в любой европейской стране. Конечно, немного грустно, что я не смогу вернуться на родину (статус политического беженца запрещает приезжать в страну, от которой её гражданин попросил политического убежища), но во Франции мне хорошо. Друг помог устроиться охранником в супермаркет. Теперь я хочу накопить денег, купить хорошую машину, снять квартиру попросторнее и жениться. Лучше, если моей невестой будет девушка из Мали, но может быть, женюсь и на француженке, если полюблю.

Алик Г. (возраст 23 года, выходец из Чечни). Я из чеченского Гудермеса. Ну, наверно, дальше ты понимаешь, как я тут оказался. Конечно, как политический беженец. Во Франции я уже два года. До отъезда успел проучиться три курса университета в Грозном, на юридическом факультете. Сначала через Украину попал в Польшу, оттуда - в Германию, потом во Францию. Почему стремился именно во Францию? Потому что здесь намного легче получить статус беженца и социальную помощь. Добравшись до Европы первым пунктом моего путешествия стал Страсбург, оттуда в Париж, затем в Верхний Савой. Потому что Швейцария рядом. У меня разряд по боксу и вольной борьбе, в Чечне я закончил "школу телохранителей", есть диплом. Каковы мои планы? Выучить французский язык, получить гражданство, поступить в местную школу "телохранителей", поработать в Женеве в каком-нибудь частном банке, а потом закончить юридическое образование. Смотри, сколько здесь олигархов, а я для них - как "два в одном": и охранник, и юрист. Лет в 35 женюсь. На чеченках, конечно. На двоих, но не сразу. Потом. На родине у меня остались родители и брат. Не сомневаюсь, что они найдут мне хорошую, покладистую девушку, а потом ещё одну (улыбается).

— Вы довольны, что оказались во Франции? Что вам здесь нравится, или, наоборот, раздражает?

Яшар Д. Конечно, я рад, что после всех трудностей и борьбы я оказался во Франции. Здесь хорошо встречать спокойную и обеспеченную старость: красивая природа, стабильная жизнь. В отличие от остальных европейцев, у французов к нам  эмигрантам нет такого высокомерного отношения, как в остальной Европе (ксенофобия и любые проявления национализма запрещены французской Конституцией и караются административным Кодексом, причем меру наказания - суд, и все издержки - за счет ответчика, обвиненного в расовой нелояльности). Что мне здесь не нравится? Французские нравы, женская эмансипация, отношения в семье. Нет теплых родственных отношений, нет крепкой связи поколений. Поэтому я сразу предупредил свою будущую жену о том, что в семье главным и решающим будет мужской голос.

Нкишенари М. Во Франции мне ничего не нравится, уверена что в Англии мне было бы намног лучше. Язык - трудный, французы - закрытые, и я здесь могу только мыть полы. Из-за детей я терплю, но мне тут "холодно". В Нигерии соседи тебе как близкие родственники, а тут я даже не знаю, как моих соседей зовут. Все ограничивается простой вежливостью. Эта страна - чужая для меня, и я не верю, что когда-нибудь привыкну. Терплю только ради детей. Пособия? О да! Социальная поддержка и многочисленные пособия это единственное, что тут хорошего. Если бы не они, взяла бы детей и уехала в Англию, а может вернулась домой.

Малик Э. Нравится ли мне во Франции? Нет, как в Европе в целом. Посмотрите, какие здесь нравы! Всё, что я здесь вижу - грех. У Европы нет морали, она только ест, пьёт, употребляет наркотики и грабит моих соотечественников. Посмотрите на цены в европейских магазинах! За фрукты, орехи, специи в Турции крестьяне получают сантимы, а здесь их продают в десятки раз дороже! Сравните, как живут люди в Турции и как живут французы! Европейцы как грабили нас, так и продолжают это делать. Для меня вся Европа, как развратная и ленивая женщина. Ненавижу всё это! Моя мечта - вернуться в Турцию, и однажды, когда бизнес моей семьи позволит, мы все вернемся домой.

Ханан А. Единственное, что мне нравится во Франции - магазины, а еще то, что тут я всё-таки более свободна в передвижении. В Марокко всё что касается моей частной жизни - решала семья, там бы я даже не могла выйти на улицу без сопровождения родственников. Мои родители и слышать не хотели о том, что я пойду на курсы вождения автомобиля и получу лицензию. Тут я более свободна, и это мне нравится, всё остальное: кухня, ТВ, музыка, всё - нет и нет. Их мужчины слабаки, пьют алкоголь, не ценят семью и постоянно разводятся. Я бы никогда не вышла замуж за европейского мужчину! Конечно мои будущие дети будут говорить по-французски, ходить в школу здесь, но они будут мусульманами, и воспитывать мы их будем по-мусульманским законам. Есть ли у меня друзья-французы? Нет, конечно. А если бы были, о чем мне с ними говорить? Мы как буд-то с разных планет. Франция никогда не будет моей родиной, никогда!

Имад Д. Нравится ли мне во Франции - глупый вопрос! Ты знаешь, что моя страна была французской колонией? Что была Алжирская война за независимость? А сколько людей в те времена погибло: женщин, детей, стариков? Какая может быть благодарность к французам и этой стране? Французы нам платят по счетам, но поверь, они никогда не расплатятся. Потому что убитых не вернешь. Алжирцы никогда не простят им того, что они делали у нас. Мы бедные, только потому что они нас всегда грабили. Скажи мне, если вор и убийца пригласит тебя в свой дом, что ты будешь чувствовать? Ты будешь его любить? Нас здесь очень много сейчас (по статистическим отчетам 2013 года, во Франции проживают свыше миллиона выходцев из Алжира), ты думаешь, что мы все забыли историю? Мы помним всё, не простили и никогда не простим.

Фаринг О. Конечно, мне нравится жить во Франции. По сравнению с Мали тут - рай земной. Для меня главное, что тут мир, что французское государство мне помогает, что я могу думать о будущем. Если захочу, я даже могу жениться на белой девушке! На любой девушке, если мы полюбим друг друга. Хотя я предпочитаю африканскую девушку. Почему? Они красивые, горячие и всегда слушаются мужа. Не уверен, что белая девушка будет хорошей женой для меня. Я не хочу разводиться, а вы, белые, не умеете жить в семье и уважать мнение супруга.

Алик Г. Не забывай, что я юрист, хотя и не доучился. Смотри. Я приехал сюда, по закону получил статус беженца, и государство здесь стало мне помогать: они платят мне пособие в 600 евро, дали однокомнатную квартиру, помогают её оплачивать , направили сюда улучшать язык и ежемесячно выплачивают стипендию. Я почти сразу купил подержанную машину! Я знаю, что могу немного (не менее 6 месяцев) поработать, а потом могу даже отдохнуть несколько месяцев, то есть жить на пособие. Ты представляешь такое в России? Конечно, всё это мне нравится, но я считаю французов слабаками. На войне мы бы их сразу победили. Французскую еду я не ем, покупаю продукты в арабских халяльных магазинах, кино их не смотрю, а включаю интернет и там - наши, еще советские фильмы, или КВН смотрю. Но уезжать отсюда не хочу. Я тут без напряга и криминала могу строить свое будущее.

Выводы и доводы

Итак, резюмируем. Все мои респонденты - как раз и есть то африканское и восточное "большинство", которое сотнями тысяч стоит сейчас в огромных очередях на границах ЕС. Более того, все, с кем я в эти дни беседовала - в гораздо лучших, чем нынешние беженцы, социальных условиях: у них уже есть - легальный статус, то есть материально-социальная и правовая поддержка от государства, позволяющая не бояться выдворения в родные пенаты. А ещё они прибыли в Европу до нынешнего "Великого переселения", то есть до масштабных военных действий в Сирии, Северной Африке и Ближнем Востоке. И что же? Лишь трое из них (двое христиан и курд) - проявили в своём интервью некое подобие благодарности к стране, которая обеспечила их всеми социальными благами, которыми они без малейших угрызений совести пользуются.

Тогда как все респонденты из мусульман - не проявили ни малейшего уважения ни к стране, оплачивающей их проживание и адаптацию, ни к её культуре и традициям. А граждане бывших французских колоний (аналогично всем гражданам, где при участии США и ЕС были развязаны войны: Ирак, Ливия, Сирия, Афганистан и т.д.), - скрытую ненависть, суть которой: "Ничто не забыто! Никогда не простим! Придет время - отомстим! (см. выше). Характерно, что наибольшее презрение к европейским ценностям высказывают женщины-мусульманки, справедливо пеняющие Старому Свету на падение нравов и моральных устоев. Чем это обернется в будущем? Поскольку именно мамы закладывают в малышей базовые ценности и мировозрение на подсознательном уровне, уже с детства значительная часть будущих французов из «горячих точек» - будут расти в неприятии и враждебности к европейской цивилизации...

Даже если бы Европа сейчас не готовилась принять два миллиона ближневосточных и африканских беженцев (и это очень приблизительные цифры), среди которых - сотни тысяч брутальных молодых мужчин, которые не будут довольствоваться пособиями и непременно потребуют (или попытаются взять силой) место под солнцем, я бы крепко задумалась и пожалела европейцев. Если вся эта многомиллионная (с учетом уже живущих) "пятая колонна" взорвется, то (как справедливо заметил мой чеченский "визави"), Европе - не сдобровать. У мигрантов - другие ценности, там прав тот, кто сильнее, и Европа для них - угнетательница и развратница. Она им обязана: за историческое прошлое, за войны, бомбежки и т.д. У мигрантов к "белым колонизаторам " и "неверным"- давние исторические счета, а не уважение и благодарность.

Трудно что-либо на это возразить, но мои симпатии - на стороне тех же французов. Почему? Потому что в памяти старая поговорка: "Кто старое помянет, тому глаз - вон". От того, что "В чужой монастырь со своим уставом не ходят", я не пойду в дом к врагу, не буду есть с его руки, растить в его доме своих детей, чтобы однажды, воспользовавшись подходящим случаем перерезать ему горло. Мой респект к тем – кто с оружием в руках защищает свои страны: Сирию, Ирак, Ливию или, по крайней мере открыто демонстрирует ненависть к Европе. Выход? Мир и восстановление инфраструктуры в Африке и Ближнем Востоке, уважение религии и традиций населяющих эти регионы народов, а не насильственная демократизация (экспропрриация природных богатств путем установления марионеточных режимов) и массовое переселение беженцев.