Куда ведешь ты нас, проклятый генуэзец?!

Примерно в 2 часа ночи 12 октября 1492 испанский моряк Родриго де Триана, находящийся в вороньем гнезде каравеллы «Пинта», криком «Земля!» возвестил о начале нового витка европейской, да и мировой истории. Экспедиция Христофора Колумба как ничто иное оправдывала высказывание «Удача сопутствует дерзким». Отправиться в полнейшую неизвестность – поход за океан, населенный, если верить отцам католической церкви и завсегдатаям матросских кабачков, лютыми морскими тварями, был сродни полету в космос.

Экспедиционные суда, гордо называемые каравеллами, были гораздо скромнее в размерах почти любой респектабельной яхты, совершающей вояжи с небедной публикой в собственном пруду. Про личный состав экипажей, которым располагал Колумб, и говорить не приходится. Очевидно, было бы проще набрать добровольцев в экспедицию в ад – по слухам, там было много золота. «Куда ведет нас этот проклятый генуэзец?!» – глядя на пустой, как кошель андалусского рыбака, океан, зло бросали матросы. Знал ли Колумб, куда направлены форштевни «Ниньи», «Пинты» и «Санта-Марии»? К берегам ли Индии вел он свою эскадру? Или, может, будущий адмирал знал о местоположении лежащих за океаном земель и то, что к легендарным «Индиям» и «Чипанго» они не имеют никакого отношения?

В течение долгого времени находящееся за так называемыми Геркулесовыми столбами, или Гибралтарским проливом, океанское пространство в старой Европе небезосновательно называли «Морем мрака». Местное мореплавание было именно местным, то есть каботажным.

Конечно, нет никаких сомнений, что с нетерпением соскочивший из шлюпки в прибойную волну будущего острова Сан-Сальвадор Колумб был отнюдь не первым выходцем из материковой Европы, ступившим на землю Нового Света. Археологически достоверны плаванья норманнов к Ньюфаундленду и Канадскому побережью. Имеются достаточно аргументированные гипотезы о походах к берегам Америки арабов, кельтов, жителей Англии и Ирландии. Наиболее смелые догадки предполагают посещение континента, лежащего за Атлантикой, даже подданными фараонов, карфагенянами и римлянами.

Вопрос состоит в том, что, несмотря на многочисленные (судя по догадкам и предположениям) походы к Новому Свету, никому из мореплавателей закрепиться на вновь и вновь открываемых землях не удавалось. Во всяком случае, при дворах европейских монархов конца XVI века информация о лежащих далеко на западе континентах отсутствовала. Знания и сведения о доколумбовых контактах, если они и существовали, на общедоступном уровне были утрачены. Те же, кто был в теме, предпочитали не афишировать свою осведомленность.

Во многом отсутствие интереса к колонизации Америки у древних было продиктовано экономическими причинами.

Основная движущая сила почти любой экспансии – это расширение экономического базиса метрополии. Сюда входит не только изъятие у местного населения материальных ценностей, но и торговля с ним, причем торговля выгодная. Гипотетически допустим, что какой-нибудь греческий, карфагенский или римский корабль после многомесячного тяжелейшего плавания достигает наконец берегов Америки. Поход будет крайне нелегким – это не каботажные перебежки в Средиземноморье от порта к порту. И не только из-за немаловажных в данном случае навигационного и технического аспектов. Большой проблемой длительного автономного похода был также недостаток провизии длительного хранения. Измученные атлантическим вояжем путешественники ступают на твердую почву и сталкиваются с аборигенами, дружелюбность которых вызывает большие вопросы. Разница в техническом оснащении античных мореходов и автохтонного населения Америки не столь критична, как в эпоху испанских колониальных захватов. С обеих сторон луки и холодное оружие, причем у европейцев оно лучшего качества. Но исход конфликта решается в рукопашной схватке, а в ней важным фактором является численность. И тут преимущество аборигенов будет неоспоримым. Или допустим, что высадка прошла мирно – обе стороны смогли при помощи жестов и знаков наладить какое-то подобие «дипломатических отношений». Если брать меновую торговлю, то жители Америки не могли предложить пришельцам ничего экстраординарного, за исключением разве что драгоценностей. Какое впечатление у выживших оставит такое длительное плавание, если корабль после многолетних лишений вернется к берегам Европы? Вряд ли первый контакт в отдельно взятом историческом периоде был плодом специально подготовленной экспедиции. Скорее всего, очередное «открытие» Нового Света происходило в результате длительного шторма, вынесшего корабль (или несколько кораблей) к неизвестной земле. Экипажу приходилось выносить весь набор трудностей, сопровождающих длительный поход: голод, цингу, удручающее моральное состояние. Набор трофеев невелик – это, скорее, сувениры, выменянные у местных на корабельное снаряжение, которого немного и оно незаменимо.

Конечно, информация об успешном возвращении и отрытых за океаном землях станет известной в соответствующей среде, но вряд ли вызовет ажиотажный интерес. Земли – очень далеко. По меркам античного мира, просто чудовищно далеко. Взять там особо нечего – рабов и ценности можно добыть и в бассейне Средиземного моря. Путь многомесячный – большие риски. Новость какое-то время обсуждают, потом постепенно она забывается. Регулярного сообщения с новыми территориями не налаживается. Торговать и развивать экспансию в том направлении попросту невыгодно.

Возможно, указанная здесь схема слишком типична для тех нетипичных случаев, которыми так богата история. Есть вероятность, что земли Америки могли стать пристанищем эмигрантов, решивших покинуть свою родину по религиозным (например, изгнание приверженцев некоторых культов из Карфагена) или политическим мотивам. Вполне вероятны в определенный исторический период и более-менее регулярные походы через Атлантику. Во всяком случае, для такого, мягко говоря, маститого античного ученого как Аристотель, существование островов, расположенных за Геркулесовыми столбами, не являлось секретом. Наверное, могли существовать и другие документальные сведения: карты, отчеты экспедиций – но крупнейшее хранилище античной документации находилось в безвозвратно утраченной Александрийской библиотеке.

С технической стороны сама возможность плавания через океан была доказана блестящими учеными-реконструкторами Туром Хейердалом и Тимом Северином. Но, очевидно, столь длительные путешествия не имели для жителей античной Европы большой целесообразности. А те, кто имел интерес, хранили информацию в тайне. Одни из лучших мореходов древности, карфагеняне, славились своим умением скрывать от посторонних информацию. Основная специализация Карфагена – торговля – крайне способствовала этому. Вместе с крушением и гибелью карфагенского государства в результате III Пунической войны многие знания и сведения о походах и странствиях были утрачены.

К счастью, не все античное наследие сгинуло в кострах готовящих себе обед варваров, монастыри стали прибежищем, укрывающим знания от натиска невежества в Темные века. Несмотря на публичную борьбу с пережитками язычества, многие документы дохристианского периода сохранились благодаря хлопотам монахов. Их не только хранили, но и читали. Например, из книги ирландского монаха Дикуила (VII-IX века) было известно, что имеются сведения о находившихся далеко на западе землях – островах Счастья. На более поздних средневековых картах кочует в разные места остров Святого Брандана. Знал ли Колумб, всматриваясь с палубы своей «Санта-Марии» в горизонт, что за земли спрятаны за ним? Есть основания полагать, что да.

Несмотря на то, что объем написанной о Колумбе литературы давно превысил суммарное водоизмещение всех трех его каравелл, с биографией великого мореплавателя не все так просто, как кажется. Ставится под вопрос точность даты его рождения. До недавнего времени несколько итальянских городов оспаривали друг у друга право называться родиной открывателя Америки. Есть некоторые неисследованные белые пятна в раннем периоде жизни Колумба. Имеются отдельные свидетельства о том, что генуэзец предположительно в 1477 году совершил путешествие на север. Побывал в английском порту Бристоль, на перекрестке многих морских дорог. По данным некоторых исследователей, Колумб совершил ознакомительное путешествие к берегам Исландии. Остаются за кадром его итоги. Смог ли будущий адмирал, забравшись так далеко в северные воды, узнать что-то о походах викингов к Винланду, предания о которых могли еще жить в виде устного фольклора?

Норманнский феномен – походы северных морских кочевников – внезапно начался рейдерским нападением в 789 году на побережье Англии и закончился битвой при Гастингсе в 1066 году на тех же Британских островах. Экспансия викингов – тема большая и отдельная. Пассионарный импульс северных народов был значителен. Им не чужд был риск и спокойное отношение к лежащему за кормой драккара расстоянию. Чего только стоит экспедиция Ингвара Путешественника в Каспийское море в 1010 году! Европа обязана викингам открытием и освоением Исландии и Гренландии. Но непоседливым бородачам этого было мало, и они отправляются еще дальше на запад. В 986 году исландский викинг Лейф Эрикссон достигает неведомой земли, поросшей лесом, среди которого густо растет «кустарник с ягодами, из которых можно изготавливать вино». Во всяком случае, некий член экипажа Лейфа, выходец с юга, которого все называли Турком, дал именно такую характеристику этому растению. И, по одной из версий, именно «винные ягоды» дали название открытой земле – Винланд. Эти территории, богатые лесом, вызвали заинтересованность у выходцев с Исландии, где скалистый ландшафт был беден на пригодную для кораблестроения растительность. Походы викингов к берегам Северной Америки не были тайной. Во-первых, они нашли свое отражение в устном эпосе – сагах, например, в «Саге об Эрике Рыжем». Во-вторых, эти походы были, выражаясь современным языком, задокументированы в труде известного хрониста Адама Бременского «География северных земель», который появился в 1079 году. Это было первое описание открытия неизвестных земель на западе на уровне солидного по тем временам источника, а не банальным пересказом портовых баек о «голодном кракене». Конечно, неунывающая партия последующих скептиков с иронической улыбкой указывала на то, что труд Адама Бременского был выпущен спустя почти 250 лет после похода Лейфа Эрикссона и основывался опять же на скандинавских сагах, что позволяло отнести данную информацию также к категории «былинного творчества». Долгое время официальная историография придерживалась аналогичного мнения, пока наконец-то в 1960 г. норвежским исследователем-энтузиастом Хельге Маркусом Ингстадом не были обнаружены остатки норманнского поселения в Л’Анс-о-Медоуз на острове Ньюфаундленд. Тем самым были доказаны походы викингов в Америку, однако было ли это поселение тем самым Винландом или нет, неизвестно до сих пор. Согласно сагам, походы прекратились из-за конфликтов с местным населением.

Знал ли Колумб, куда ходили драккары Лейфа Эрикссона? Насколько владел он информацией? С одной стороны, на севере могли еще помнить о викингах не только как о разорителях монастырей, лихих людях, но и как о путешественниках. С другой стороны, информационные потоки тогдашней Европы были далеки от динамики, и рассказы о Винланде могли считаться выдумкой. Но в любом случае, есть вероятность того, что Колумб мог контактировать с капитанами кораблей, ходивших в Исландию и знающих толк в местной обстановке.

Надо отметить, что Европа в конце XV века находилась на распутье. Произошел ряд ключевых событий, так или иначе повлиявших на весь ход не только европейской, но и мировой истории. В 1453 году турки-османы взяли штурмом Константинополь, окончательно решив вопрос о существовании последнего осколка некогда обширной Византийской империи. Между христианским миром и загадочными и столь притягательными странами Востока встал нерушимый, как казалось тогда, бастион Османской империи. Торговля с Востоком, являвшаяся и так непростым делом, стала еще более проблематичной. Количество посредников, вставших на пути любой щепоти перца, отрезка шелка, иных дефицитных товаров – на пути из Индии, Средней Азии и Дальнего Востока – возросло на порядок. Соответственно, значительно выросли цены. Восточная экзотика окончательно переходит в разряд VIP-товаров для соответствующих категорий потребителей. Торговать заморскими чудесами было одновременно чрезвычайно выгодно и крайне рискованно. Проходимость традиционных путей поступления товаров с востока через Константинополь и Египет все более вызывала сомнения ввиду частых войн между христианами и мусульманами. Остро возникла потребность в новых маршрутах, являвшихся альтернативой тем, которые проходили по территориям, контролировавшимся турками.

Одновременно со все нарастающим натиском с Востока на Пиренейском полуострове близилась к концу целая эпоха – Реконкиста, длившаяся уже более 700 лет. Христианские королевства постепенно, шаг за шагом, успевая в процессе болезненно кусать и пинать при удобном случае и друг друга, вытесняли арабов с территории современной Испании. К концу XV века лишь все более погружающийся в кризис, охваченный раздорами и смутой, Гранадский эмират оставался последним арабским государством Европы.

На Пиренейском полуострове находилось еще одно неприметное государство, которое вдруг из заштатного европейского захолустья вырвалось в лидеры. Это была Португалия. В начале XV века португальцы закрепились на Мадейре, в 30-х годах взяли под контроль Азорские острова. Стараниями деятельного инфанта Генриха Мореплавателя, обеспечившего теоретическую и практическую основу развитию морского дела в стране, Португалия за считанные десятилетия смогла выйти в «высшую лигу». Основав навигационную школу в Сагреше и имея доступ к казне, этот государственный муж снаряжал одну экспедицию за другой. Португальцы достигли островов Зеленого мыса, исследовали устья рек Сенегал и Гамбия. Португальские корабли стали привозить в метрополию золото и слоновую кость. Португалия первой стала активно заниматься работорговлей из Африки. Хоть слава средиземноморских мореходов еще не померкла, жители Пиренейского полуострова перехватили у них первенство в морском деле. Человечеству стало тесно в колыбели западной цивилизации, Средиземном море. Португальцам уже было мало своих форпостов в Африке – они ставили задачу достичь стран Востока морским путем.

Совсем не удивительно, что Христофор Колумб, вооруженный проектами экспедиций в «Индии», в первую очередь стал искать поддержку своих идей именно в Португалии. В 1479 году дона Филиппа Перестрелло, дочь губернатора островка Порту-Санту (недалеко от Мадейры) становится женой Колумба. Этот самый губернатор был соратником самого принца Энрике – Генриха Мореплавателя. Колумбу удается побывать в экспедиции Диогу де Азамбуша в Гвинею для строительства там португальской крепости. Кроме того, генуэзец состоял в переписке с известнейшим ученым и картографом того времени Паоло Тосканелли, оказавшим большое влияние на идеи Колумба. В одном из писем Тосканелли одобряет идеи генуэзца идти к Китаю западным путем и говорит о некоей карте, на которой обозначен этот маршрут. Что это за карта, была ли она копией, снятой с неких древних документов, либо она была начертана самим Тосканелли, так и остается загадкой. Возможно, итальянский картограф имел доступ к неким источникам, недоступным широкой общественности. Во всяком случае, Колумб четко формирует свою концепцию идти к Индии именно западным маршрутом, а не пытаться достичь ее, обогнув Африку. К слову говоря, Темный период Средневековья с сопутствовавшей ему дикостью и невежеством привел к утрате многих общеизвестных в античные времена знаний: например, у Геродота сообщалось о плавании финикийского флота вокруг Африки еще в 600 году до н.э. Экспедиция была произведена по приказу фараона Нехо II. Вполне вероятно, что и позднее, в эпоху расцвета Карфагенской державы (основанной, кстати, финикийцами), этот маршрут был известен.

В Европе периода Колумба эти знания были утрачены. Во всяком случае, многие португальские мореплаватели всерьез полагали, что к югу от известной им Гвинеи лежит океан, населенный чудовищами и там «можно сгореть от яркого солнца».

Оформив все соответствующим образом на бумаге, Колумб обратился к португальскому королю Жуану II. Масла в огонь подливал и сеньор Тосканелли, поддерживая своего корреспондента рекомендательными и пояснительными письмами ко двору. В одном из таких посланий тому же Жуану II Тосканелли говорит, что «плыть от хорошо Вам знакомого острова Антилия до другого острова Сипангу всего ничего». Весь интерес ситуации заключается в том, что официально Антильские острова стали известны в Европе только после плавания Колумба. Выходит, в Лиссабоне кое-что знали, но молчали. Пока Колумб и Тосканелли, каждый со своей стороны, обрабатывали короля, в метрополию вернулась экспедиция Бартоломеу Диаша, открывшая (или переоткрывшая) вновь для Европы мыс Доброй Надежды и достигшая Индийского океана. Сам Колумб присутствовал при докладе Диаша Жуану и был задет за живое.

Положение генуэзца при португальском дворе становилось все более шатким. Будущего адмирала, носящегося со своими идеями западного пути в Индию, на фоне триумфа Диаша не воспринимали всерьез. Дескать, нам из Африки до Индии рукой подать. Вполне вероятно, португальцы лукавили. Ведь принц Энрике слыл не только покровителем мореплавателей, но и коллекционером древностей, в частности, древних карт и документов. Как знать, не попали ли в его руки некие документальные свидетельства существования земель за океаном от тех же арабов, которые в отличие от еще не просвещенных европейцев гораздо бережнее относились к наследию античного периода. Так или иначе, но Колумбу дали понять, что его идеи не находят понимания. Вполне вероятно, путь вокруг Африки в Лиссабоне считали более приемлемым, коротким и безопасным. Но при этом на всякий случай уверенно твердили, что на западе ничего нет.

Изрядно поиздержавшись за время пребывания при дворе Жуана II, Колумб перебирается в соседнюю Испанию. Там он находит приют в монастыре Санта-Мария де Рабида. Местный настоятель Хуан Перес ди Марчена, которого неутомимый генуэзец посвятил в суть своей концепции, в то, какую пользу она принесет государству и церкви, высказал заинтересованность. Монах оказался на удивление «нужным человеком», который был в курсе, как, кому и с чем «надо подойти». Он и разрабатывает стратегию правильного проникновения в высший свет Испании. Ди Марчена помогает составить письма к важным персонам, имеющим выход на самый верх. Одним из них был аристократ герцог Мединасели, проникшийся идеями Колумба и понявший, что генуэзец не очередной примитивный прожектер, оптом торгующий философским камнем. Герцог свел его со своим дядей кардиналом Мендосой, архиепископом Толедским. Это было очень выгодное знакомство – герцог имел прямые контакты с испанской «бизнес-элитой»: банкирами, купцами и судовладельцами. Дядя был вхож к королеве Изабелле Кастильской. Усилия Колумба по постепенному «ввинчиванию» в околокоролевские круги принесли результаты. Ему предоставили аудиенцию король Фердинанд Арагонский и его супруга Изабелла Кастильская.

Колумба благосклонно выслушали (кардинал провел нужную подготовку), но на всякий случай создали комиссию из ученых, картографов и богословов на предмет возможности осуществления экспедиции. Вполне очевидно, что готовящиеся к войне против Гранадского эмирата испанские монархи были стеснены в средствах, чтобы за здорово живешь выложить крупную сумму на экспедицию со смутными перспективами. Сама комиссия заседала почти четыре года, увязнув, как слон в болоте, в спорах и дискуссиях. Колумб с жаром отстаивал свое мнение, ссылаясь на некие источники, которые являются доказательствами его правоты. Он утверждал, что, находясь на Мадейре, неоднократно слышал от местных мореплавателей о странных находках: вручную обработанных деревьях, брошенных лодках и других предметах к западу от Азорских островов. В более узком кругу генуэзец якобы утверждал, что в Бристоле он встречался с неким шкипером, который показывал ему карту с обозначенными на ней землями далеко на западе. Скрытный Колумб скупо делился сведениями, которыми располагал. И это понятно. В то время, когда многие вокруг говорили об экспедициях, о далеких Индиях и прочих новых землях, воспользоваться и обратить в прибыль для себя чужую информацию навигационного характера мог каждый предприимчивый персонаж. А Колумб был честолюбив и будущей славой делиться был не намерен. Комиссия не пришла к однозначному выводу и ограничилась весьма обтекаемым выводом: что-то в этом есть. В 1491 году монархи дают официальный отказ в предоставлении средств – военная операция против Гранады была неминуема. Оказавшийся в затруднительном положении, Колумб записывается в солдаты и принимает участие в осаде и штурме Гранады, которая пала в начале 1492 года. На волне всеобщей эйфории от победы и радости, вызванной окончанием Реконкисты и изгнанием мавров, генуэзец решил вновь попытать счастья.

Колумб бьет в самое уязвимое место: после окончания войны Испания оказывается в затруднительном финансовом положении, а генуэзец обещал и даже гарантировал огромные прибыли. Множество воинственных идальго, всех этих донов Педро и Хуанов, весь смысл жизни которых, как и их предков, заключался в реконкисте, оказались без дела. Энергию бедного служилого дворянства необходимо было направить в нужное русло – борьба против берберов был почетной, но малоприбыльной затеей. А вот направить владельцев изрубленных щитов и рваных камзолов на освоение новых территорий было бы наилучшим выходом. Осмелевший Колумб требует себе званий и титулов, но Фердинанд, раздраженный наглостью генуэзца, вновь отказывает. Колумб публично грозится уехать во Францию, где его поймут. Но в затянувшуюся дискуссию вмешивается благоволившая генуэзцу Изабелла. Закрутились скрытые маховики власти, и, казалось бы, неожиданно проект получает добро. Уже 30 апреля 1492 года королевская чета жалует безродному генуэзцу обращение «дон», то есть делает его дворянином. Утверждается, что в случае успеха предприятия Колумб получает титул адмирала Моря-Океана и становится вице-королем всех открытых земель. Что заставило изменить первоначальное решение испанского монарха, какие доказательства были предоставлены – остается за кадром. Королева Изабелла закладывает часть собственных драгоценностей, остальные средства Колумб находит у братьев Пинсонов, судовладельцев из Палоса. Помогают и другие влиятельные друзья. Но в целом оснащение экспедиции оставляет желать лучшего. Часть личного состава приходится изымать из местных тюрем – плыть через море Страха желающих не много. Но и завистников в силу скепсиса и отсутствия перспективы не наблюдается, поэтому участь каверинского капитана Татаринова Колумбу не грозила. 3 августа 1492 года «Пинта», «Нинья» и флагманская «Санта-Мария» отваливают от пристани Палоса и, провожаемые сочувственными взорами, уходят за горизонт.

Вряд ли будет до возможного изобретения машины времени выяснить, знал ли Колумб, что земли, к которым приближалась его эскадра, не имели ничего общего ни с Китаем, ни с Индией? В результате жители двух материков получили название обитателей страны, находящейся в другой части света. Продолжал ли пребывать он в заблуждении или играл хорошо выверенный и отрепетированный спектакль, до конца своих дней утверждая, что он достиг стран Востока? Какие выводы сделал генуэзец, увидев потускневшие от времени листы пергамента с нанесенной на них неизвестной береговой чертой в руках таинственного о незнакомца? И был ли он на самом деле? Тайны умеют ждать. Как ждут своих исследователей карта берберийского адмирала Пири Рейса с нанесенной на ней землей, удивительно похожей на Антарктиду, «Эребус» и «Террор», чей покой хранят ледяные воды Баффинова залива, дирижабль «Италия», где-то вмерзший в гренландский лед. История часто смеется в ответ на задаваемые ей вопросы. И не всегда в ее голосе слышна только добродушная интонация.