Сейчас на сайте

На данный момент сайт просматривают 46 читателей.

Как это работает. Европарламент глазами Яны Тоом.

Опубликовано: Лео 06|11|2014 || Просмотров: 5010

”По-моему, они просто как-то разыгрывают эти ключи. Здесь раньше были какие-то венгры. Мы это узнали, потому что нашли в шкафу бутылку венгерского вина, и клавиатура была венгерская”, — начала краткую экскурсию по своему офису в Европарламенте депутат Яна Тоом. ”У кабинета есть номер, но я никогда его не помню”, — добавила она. ”8G140, 142,146 — это кабинет Яны и наши”, — подсказала ассистент Малле. Самая важная бумага на столе — календарь заседаний и совещаний. ”Первое заседание сегодня (4 ноября. — Ред.) началось в половине восьмого. Рабочий день длится часов десять, бывает. Причем, это не сидение в кабинете. Там только паузы между совещаниями”, — пояснила Тоом.

Foto: Sergei Stepanov, NPA

Впервые депутат Европарламента от Эстонии пригласил в святая святых европейского парламентаризма группу русских журналистов нашей страны, пишет портал Дельфи.

Этот безумный Страсбург

Сказать, что Европарламент большой, значит не сказать ничего. Сколько метров проходит Яна Тоом за неделю по коридорам и коридорчикам? ”Про метры — не знаю, но GPS тут на самом деле пригодился бы, — усмехнулась она. — Первое время я постоянно опаздывала на совещания, элементарно не могла найти указанное помещение. Но самое абсурдное — это, конечно, поездки в Страсбург. Там стоит здание парламента, которое пустует три недели в месяц, содержание его стоит бешеных денег. Это безумно нерационально. Иногда где-то в кулуарах об этом говорят, но пока все так и остается. И эти сотни чиновников садятся в чартерный поезд и едут туда. Это совершенно ajuvaba”.

По словам Тоом, самое неприятное для нее — что заседания комитетов проходят в среднем раз в месяц, могут длиться по 5-6-7 часов. ”То есть это огромный вал информации, но следующий раз возвращаешься к ней только через месяц. Это довольно трудно”.

Перевод — двойной, тройной?

”С языками… Их 28. Мой французский — нулевой, у меня есть английский, в принципе, его хватает. Но если выступают, скажем, немцы, французы, словаки, испанцы, то есть те, кто говорят только на родном, перевод на эстонский сильно запаздывает, потому что сначала переводят с тех языков на английский, а потом уже — на эстонский. Когда эстонский переводчик говорит ”no nüüd hääletame”, мы уже давно проголосовали и голосуем следующий пункт. А если ты не участвуешь в важных голосованиях более чем в 50% случаев, с тебя снимают половину компенсации расходов. (Каждому члену Европарламента выделяют 4000 евро в месяц на содержание бюро, конторские расходы и пр. Деньги эти неподотчетны). Так что теперь я отказалась от перевода на эстонский, слушаю только английский, это быстрее и удобнее”, — продолжила свой рассказ Яна Тоом.

”Если есть какая-то чувствительная тема, то хотелось бы выразить себя более полно, и у меня, конечно, есть искушение выступить на эстонском, но я понимаю, что случится с переводом, особенно если это выступление — экспромт. По цепочке, например, эстонский-английский-французский, от него останутся рожки да ножки. Поэтому эстонцы здесь по-эстонски, как правило, не выступают. Очень странная история с общением с коллегами из Прибалтики. С литовцами мы говорим по-английски. Английский у нас у всех хуже, чем русский”.

”Столько ограниченных людей, как в Рийгикогу, тут еще не встретила”

С другими евродепутатами от Эстонии Тоом, по собственному признанию, общается достаточно часто: ”Во фракции мы — с Каей Каллас и были с Ансипом до недавнего времени, с Ансипом мы были соседями, он за стенкой у меня сидел. По работе во фракции (Альянс либералов и демократов Европы. — Ред.) у нас каких-то трений не возникало. Главные наши внутрифракционные трения — это моя позиция по России и Украине”.

Переходить в другую фракцию она не хочет, потому что, как выразилась, можно разговаривать, просто с ними никогда на эти темы не разговаривали. Когда Тоом в первый раз проголосовала против резолюции по Украине, руководство фракции вызвало ее на ковер и стало вежливо спрашивать, в чем дело? Она объяснила свою позицию. Они дико удивлялись каким-то фактам.

”Я столько ограниченных людей, как в Рийгикогу, тут еще не встретила, — отметила евродепутат. — То есть на самом деле тут другой фильтр и уровень ответственности, подготовки. Люди с более широким кругозором, и все намного менее политизировано. После Рийгикогу, когда ты понимаешь, что приходишь на любое заседание и все уже решено где-то там и ты можешь своими аргументами устраивать битье головой об стенку, которое я видела в оппозиции, здесь все по-другому. Если есть аргументы в комитете, всегда стараются найти компромисс, чтобы учесть все интересы, тупого упрямства нет. Хотя все движется безумно медленно, потому что времени на поиски консенсуса уходит больше и все забюрократизировано до невероятия”.

Как в одном документе Путина упомянули 21 раз

Сколько места в Европарламенте занимает тема Украины и России? ”Тема возникает постоянно, резолюций принято немеряно. Тема все время на слуху. Если послушать заседания на пленарке, когда обсуждается украинский вопрос, ощущение такое, что война уже идет. Но я посчитала — в зале был 51 человек (всего депутатов — 751). Все эти люди были сильно возбуждены, и риторика была в стиле ”сейчас Украина, кто следующий?!”.

В Европарламенте — два способа голосования: электронное и руками. За последнюю резолюцию по санкциям голосовали электронно, и я убеждена — только потому, чтобы не показать, что голосов против санкций в отношении России стало больше. Даже у нас во фракции некоторые были против, по первой резолюции против была я одна. Они решили голосовать электронно, чтобы этот раскол внутри парламента не выносить вовне. Об ужесточении санкций речи нет. В кулуарах сейчас говорят о том, отменять или нет”.

Отношение высокого европейского собрания к Путину? ”Система такая — каждая фракция готовит свой черновик каждой резолюции, затем садятся и выводят среднее арифметическое. И у нас в одном фракционном варианте резолюции Путин упоминался 21 раз. На 13 страницах. И очень здравая мысль родилась у моего словацкого коллеги — что это такая примитивная персонификация зла, вот мы нашли и назначили виноватого. Это проще с точки зрения пропаганды. И это очень чувствуется. Был еще аргумент: если мы постоянно атакуем какую-то личность, то повышаем ее рейтинг. Это дошло даже до тех, кто очень против Путина. Так что, в конце концов, в окончательной резолюции Путин был упомянут, если не ошибаюсь, дважды”.

”Станция ”Брюссель-Сортировочный”

”Самое сильное впечатление в Брюсселе в бытовом плане — это сортировка мусора, — поделилась Яна Тоом. — В городе нет мусорных контейнеров (вопрос безопасности и экономии), но есть мешки разных цветов. Белые — для бытовых отходов, желтые — для бумаги и картона, голубые — для пластиковых упаковок. Есть еще зеленые — для всяких садовых отходов. И есть специальные мусорные детективы, которые разбирают мешки и, если находят в нем ”неправильный” мусор и конверт, квитанцию с адресом, выставляют штраф за неправильную сортировку.

Белые мешки вывозят два раза в неделю, желтые и голубые — один раз. Мешки стоят ощутимо: рулон из 10 штук — 5 евро. Мусор копят на балконах. Я живу в хорошем престижном районе — выходишь утром, а у тебя там все устлано пакетами, из которых вытекает вонючая жижа… Контейнеры есть только для бутылок, но их мало, и это ужасно. Если случилась вечеринка, то грохочешь, как бомж, этими бутылками до контейнера, который далеко. А не в контейнер… У меня в доме 12 квартир, висит объявление — кто-то выкинул бутылки в подвал, дом получил штраф 800 евро, делим на всех. Одним словом, система дисциплинирует”.

Foto: Sergei Stepanov, NPA