Хлеб и революция: как экономика Российской империи повлияла на события 1917 года

Действительно ли после революции бывшая Российская империя потеряла последний шанс стать процветающей европейской державой — или и раньше к тому было не так уж много предпосылок? И правда ли, что экономическое состояние страны способствовало событиям 1917 года? Ответ можно найти в цифрах, реконструировав историческую статистику того времени, считает профессор РЭШ Андрей Маркевич. Подробнее — в конспекте его лекции.

Добыча нефти в Каспийском море. Около 1890 года.

Начну эту лекцию с демонстрации двух картин, иллюстрирующих широту публичных представлений об уровне жизни и условиях труда в Российской империи до революции. На картине Василия Перова «Тройка» трое учеников мастерового тащат бочку с водой. Полотно иллюстрирует тяжесть жизни до революции. На картине «Новые хозяева. Чаепитие» Николая Богданова-Бельского мы видим совсем другую ситуацию: крестьянская семья разбогатела и купила помещичью усадьбу. Здесь чувствуется позитивная динамика развивающейся страны, быстрорастущего сельского хозяйства и перспективы на будущее.

Некоторые люди думают, что реальность лучше всего отражает первая картина. Другие — что вторая. Третья группа либо не имеет своего мнения, либо не видит разницы, считая, что оба полотна одинаково плохо или хорошо описывают одну и ту же реальность. Давайте разберемся, что об этом думают экономические историки, и попробуем оперировать не картинами, а цифрами, экономической статистикой. Постараемся ответить на следующие вопросы: насколько успешным было экономическое развитие Российской империи на рубеже веков? Какие были перспективы у страны? Как Первая мировая война повлияла на экономику? Какие экономические факторы способствовали революции 1917 года?

Темпы экономического роста Российской империи

Начну с широко известных данных Ангуса Мэддисона (экономического историка. — Прим. T&P) о ключевом показателе экономического развития — ВВП на душу населения. Эта таблица показывает расчеты поколений экономических историков, сведенных Мэддисоном вместе в ценах международных долларов 1990 года (условная единица, необходимая для сравнений между странами и периодами):

На рубеже XIX–XX веков ВВП на душу в Российской империи был примерно равен $1200. По стандартам Европы или США того времени Россия была бедной страной. Она находилась примерно на уровне Мексики по этому показателю, в то же время были и более бедные страны — например, Китай.

Насколько быстро страна развивалась в тот период? Могла ли она ликвидировать отставание от более развитых стран и войти в группу мировых лидеров по экономическому развитию? Исходя из авторитетных расчетов Пола Грегори (американского экономиста. — Прим. T&P), темпы развития России — 1,65% в последние 30 лет перед Первой мировой войной, и 0,7% в первое пореформенное двадцатилетие после отмены крепостного права:

Так как в XIX веке в мире экономика в среднем росла на 1% в год, то это не такая уж и плохая динамика, это даже быстрее, чем многие европейские страны, хотя и медленнее, чем США. Таким образом, из этих цифр видно, что картина динамично развивающейся страны имеет некоторые основания.

Соответственно, когда мы анализируем экономику Российской империи на рубеже XIX–XX веков, нужно объяснить одновременно, и почему страна была относительно бедной по уровню экономического развития, а также почему она динамично развивалась. Кроме этого, есть вопрос, почему при всем динамизме экономики отстаивание от наиболее развитых стран исчезало медленно.

Экономика Российской империи на рубеже XIX–XX веков в региональном измерении

Для того чтобы ответить на эти вопросы, можно анализировать экономику страны с разных сторон. В этой лекции я рассмотрю экономику империи в региональной перспективе и постараюсь выделить факторы, отвечающие за относительный успех или провал развития ее регионов. Для этого на основании первичной статистики о развитии отдельных отраслей, собранной в рамках исследовательского проекта, осуществленного вместе с коллегой из Нидерландов Хайсом Кесслером и доступной на ristat.org, я восстановил региональный ВВП для 97 российских губерний по 44 секторам:

Эта карта с административными границами губерний и областей Российской империи показывает номинальный валовый региональный продукт (далее — ВРП. — Прим. T&P) на душу населения в каждой губернии в 1897 году (это год единственной переписи населения в Российской империи). Темным цветом обозначены более богатые регионы, светлым — бедные. Все расчеты даны в текущих рублях 1897 года.

Как видно на карте, самыми богатыми регионами были Санкт-Петербург, Москва и губернии вокруг них. Здесь была сконцентрирована промышленность в дореволюционной России. Другие ожидаемо богатые регионы — Польша, юг России (хлебное производство), Баку (возможно, вы слышали, откуда семья Нобеля взяла деньги). Неожиданным результатом реконструкции оказалось, что Восточная Сибирь и Дальний Восток были также относительно богатыми и развитыми регионами по показателю ВВП на душу населения. Но надо помнить, что это малонаселенные регионы в это время. Бедность Северного Казахстана (степные территории) и черноземного центра между Европейским Югом и Москвой — результат аграрного кризиса. В целом картина получилась довольно пестрой:

в дореволюционной России не было одного экономического центра, окруженного отсталой периферией.

Следующий шаг в экономическом анализе — от номинальных показателей перейти к реальным, то есть скорректировать приведенные расчеты, учтя разницу в местных потребительских ценах:

Если сравнить новую карту с реальным ВВП на душу с предыдущей, то видно, что кардинальной разницы между ними нет. Однако богатство Дальнего Востока и регионов, которые осваиваются в этот период и где, как в удаленном регионе, были более высокие цены на потребительские товары, оказывается менее ярко выраженным.

ВВП на душу — экономический выпуск, поделенный на всех граждан страны, но соотношение работающих и иждивенцев в регионах может быть разным. Поэтому для анализа вариации в экономическом развитии дальше нужно перейти от реального ВВП на душу к производительности труда. Чтобы ее рассчитать, надо поделить ВВП не на всех людей, а только на работающих:

Базово картина получается та же: мы видим на карте те же центры экономического развития. Интересно, что снова по сравнению с предыдущей картой менее выраженными оказываются экономические успехи Дальнего Востока, что, видимо, связано с более высоким число работающих на одного иждивенца в силу притока молодых переселенцев (без детей) в этот регион.

История Российской империи здесь имеет интересные параллели с развитием США в этот период. Я далеко не первый, кто сравнивает Дикий Запад и Сибирь, цифры подтверждают такой подход.

Кроме того, если мы обратимся к анализу распределения ВРП между регионами в России и других странах, то увидим, что и Россия, и США — страны с большой пространственной вариацией по национальному доходу. Это отличает их от европейских стран:

Факторы экономического роста до революции

Еще Дуглас Норт
❓
заметил, что индустриализация, технологии и т. д. — это не причины роста, а сам рост. Вопрос о том, каковы глубинные причины экономического роста, например какова роль институтов или географических факторов, продолжает вызывать дискуссию среди экономистов.

Экономическая теория не дает четкого ответа на этот вопрос. В отсутствие ясных указаний экономической теории о драйверах экономического развития естественно предпринять эмпирический анализ факторов, повлиявших на экономическое развитие губерний Российской империи, аналогичный эмпирическим анализам, посвященным выяснению причин экономического роста в других странах. Учитывая отмеченные сходства между Российской империей и США, естественно использовать США как образец и повторить подход к анализу пространственной вариации в экономическом развитии, реализованный Митчнером и Маклином по отношению к США. Если провести все такие расчеты для Российской империи, то выясняется, что те же причины, что объясняют 70% вариации производительности труда внутри США около 1900 года, объясняют и почти половину вариации производительности труда внутри Российской империи в этот период:

• Доступ к морю, то есть наличие морской границы у губернии или области (из 97 губерний примерно треть имели морскую границу);

• Наличие природных ресурсов. Наиболее точная мера в русском случае (как и в американском) — доля занятых в добывающей промышленности;

• Наследие принудительного труда: крепостного права для Российской империи (измеренного как доля крепостных в губернии перед отменой крепостного права в 1861 г.) и рабского труда для США.

Как каждая из этих причин влияла на экономическое развитие империи?

Доступ к морю сказывался на вовлеченности той или иной губернии в мировую торговлю в период так называемой первой волны глобализации в конце XIX — начале ХХ века. При этом регрессионный анализ показывает, что из наших морей (Балтийское, Черное, а также Северный Ледовитый и Тихий океаны) доступ только к трем акваториям играл (статистически значимую) роль. Это не удивительно: Северный Ледовитый океан в то время был плохо судоходен.

Важность природных ресурсов я проиллюстрирую на следующем примере. Значительная часть ВВП в Амурской области Российской империи (с относительно высоким показателем ВРП на душу) создавалась в добывающей отрасли, там добывали золото.

На рубеже веков продолжало сохраняться влияние крепостного права, несмотря на то что его отменили за 40 лет до этого. Его негативное наследие было сильнее в губерниях, где были крупные поместья. Пережитки крепостного права сдерживали миграцию внутри страны и препятствовали развитию городов.

Результаты регрессионного анализа факторов, повлиявших на уровень экономического развития губерний Российской империи в районе 1900 года, можно использовать для расчета контрфактических сценариев. Конечно, эти сценарии не были реализованы, но они помогают лучше понять то, что случилось в реальности, лучше понять вклад каждого из факторов в экономическое развитие Российской империи. В частности, можно задаться следующими вопросами: что было бы, если бы не треть губерний Российской империи имели бы доступ к морю, а все? Что было бы, если бы количество занятых в каждой губернии в секторе добычи полезных ископаемых было бы равным нулю или если бы ни в одной губернии не было бы крепостного права?

В каждом из этих сценариев можно рассчитать альтернативный средний ВРП на душу и производительность труда. Доступ к морской торговле поднял бы средний ВРП и производительность труда больше чем на треть, а отсутствие природных ресурсов сократило бы их примерно на 8%. Отсутствие крепостного права подняло бы ВРП на душу в 1897 г. в средней губернии России в зависимости от метода расчетов на 9–10% или на треть.

Экономическая политика царского правительства

Могло ли правительство сделать что-то, чтобы улучшить выход к морю, увеличить число занятых в добывающей промышленности и побороть негативное наследие крепостного права?

Географию изменить невозможно, но способствовать развитию транспортной инфраструктуры вполне реально. Министр финансов Сергей Витте поощрял строительство железных дорог, в том числе Транссибирской магистрали. Экономических исследований, количественно оценивающих этот эффект, к сожалению, пока что нет, но, основываясь на работах Дэйва Дональдсона о США и Индии в это время и исходя из качественных аргументов, выдвигаемых историками, можно предполагать, что эффект был положительным.

Многие правительственные меры были направлены на преодоление негативных последствий крепостного права: это и переселенческая политика, способствовавшая более эффективному распределению важнейших факторов производства в сельском хозяйстве в это время — земли и труда — внутри Российской империи, и реформы, ускорившие развитие крестьянского кредита, и распространение начального образования, Столыпинские реформы. Новейшие работы, количественно оценивающие итог этих преобразований, показывают, что они были достаточно успешными.

Первая мировая, хлеб и революция

Но если все так было хорошо, то откуда взялась революция? На этот вопрос можно отвечать в разных аспектах, но разговор о русской революции включает в себя и тему Первой мировой войны. И на этом я хотел бы остановиться здесь. Одна из ключевых проблем в Российской империи в военные годы — снабжение города и армии хлебом. Продовольственные затруднения и проблемы с поставками хлеба в города начались уже на втором году войны и постепенно нарастали. К 1917 году эта проблема стала исключительно острой (не случайно Февральская революция началась с волнений в хлебных очередях в Петрограде) и в течение года только усугубилась. Что происходило в эти годы с экономикой страны? Почему возникли такие трудности с сельским хозяйством в годы Первой мировой войны? Откуда стали возникать продовольственные проблемы в снабжении городов?

Я хотел бы начать с того, что думали современники-экономисты. Удивительно, но

в довоенное время почти все экономисты ожидали, что в случае начала большой войны основные проблемы будут не у аграрных, а у промышленных стран.

А страны — экспортеры хлеба относительно легко приспособятся к кризису именно за счет того, что у них до войны было много экспортируемого хлеба, который они просто перераспределят в свою пользу, за счет чего их экономики удачно пройдут военный период. На практике вышло наоборот.

В случае Российской империи основа довоенного оптимизма покоилась на вере в наличие «лишних» рук в русской деревне. Правительственные комиссии озвучивали огромные цифры: например, в 1901 году «Комиссия об оскудении центра» считала, что в губерниях центра 51% рабочих рук — это «лишние» руки. Это очень много. Один из ведущих экономистов-аграрников того времени Лев Литошенко называл цифру примерно в 40%. В силу наличия «лишних» рабочих рук предполагалось, что даже после мобилизации мужчин в армию сельскохозяйственный выпуск не сократится.

Призыв за годы Первой мировой войны составил около 15 млн человек, это порядка 44% всех мужчин трудоспособного возраста. Если теория наличия избытка рабочих рук в русской деревне верная, то проблем в сельском хозяйстве в годы войны не должно было быть. Однако если обратиться к цифрам, то видно, что на уровне уездов есть четкая связь между сокращением посевных площадей в годы войны и долей призванных в армию в уезде. Это говорит об отсутствии избытка рабочих рук в деревне. Это была ошибка экономистов и правительственных комиссий того времени. Видимо, когда они оценивали занятость в деревне и наличие избытка трудовых ресурсов, их интересовало только собственно сельскохозяйственное производство и они забывали о кустарной, местной промышленности, всех несельскохозяйственных активностях крестьянства, которые тоже требовали работников. Особенно широко были распространены эти занятия среди крестьян Центрального промышленного региона.

Таким образом, мобилизация привела к сокращению сельскохозяйственного производства. Однако, хотя падение сельскохозяйственного выпуска в годы войны действительно было, его масштабы вплоть до 1916 года были относительно небольшими (в отличие от того, что случилось позже).

При этом в результате войны зерновой экспорт тоже сократился. В итоге количество хлеба в стране, которое можно было использовать для снабжения города и армии, изменилось не сильно. Откуда продовольственные трудности?

Тут важно понимать, что в русской деревне до революции было два типа хозяйств: крестьянские (общинные) и частновладельческие (помещики, разбогатевшие кулаки и т. д.). Основными поставщиками хлеба на рынок до войны были частные хозяйства. Они же были более производительны (по сравнению с общинными). Однако, как показывает анализ статистики посевов и числа призванных в армию в уездах империи, мобилизация сократила посевы сильнее на частновладельческих землях, чем на общинных. Иначе говоря,

возник парадокс: труд перетекал от частных, в среднем более производительных хозяйств в общинные, менее производительные.

Почему? Крестьянские хозяйства — это хозяйства на общинной земле, а община давала гарантированный доступ к земле для своих членов, что оказалось важным в условиях неопределенности военных лет. Крестьяне предпочли стабильный заработок на общинной земле неясным перспективам аренды помещичьей земли или работы по найму. Это сопровождалось усилением натурального хозяйств, сокращением торговли с городом, сокращением поставок хлеба из деревни на рынок. Из сельскохозяйственной статистики военных лет видно, что в эти годы происходит переход от производства рыночных культур — пшеницы и ячменя — к выращиванию ржи, которая в основном потреблялась самими крестьянами. Это объясняет, почему относительно небольшое сокращение производства хлеба в военные годы трансформировалось в продовольственные трудности, способствовавшие развитию экономического кризиса и в конечном счете революции 1917 года.

И царское, и Временное правительства не разобрались с сутью проблемы. Они справедливо полагали, что хлеб в стране есть, но неверно считали, что трудности его заготовки главным образом лежат в области логистики и что если улучшить заготовительный аппарат и больше регулировать рынок, то получится добыть необходимое зерно для армии и города. Это была ошибка. Дело было не в организации заготовок, а в стимулах крестьян. Временное правительство только в сентябре 1917 года кардинально повысило заготовительные цены, чтобы вернуть крестьян на рынок. Но было уже поздно. Началась другая история. Подводя итоги этой лекции, можно сказать следующее. Российская империя до революции была средней по уровню богатства страной по мировым стандартам того времени. На основе сравнительного анализа развития регионов страны можно выделить несколько факторов, препятствующих экономическому росту, в частности наследие крепостного права. У правительства была программа реформ, которую оно постепенно реализовывало. Но началась Первая мировая война, и в условиях массового призыва крестьян в армию одной из ключевых проблем стала проблема сельскохозяйственного производства, вылившаяся в трудности в снабжении города и армии хлебом, что способствовало кризису 1917 года.

Источник