Был холоден к кролику: 46 историй о неразделенной любви

Это может случиться, когда тебе восемь — или сорок. Это может вспоминаться с умилением — или с ужасом. Но вот забудется она вряд ли — неразделенная любовь. Вот-вот у наших партнеров, проекта Bookmate, в их издательстве Popcorn Books выйдет светлый и трогательный роман о сложной и болезненной теме – книга Бекки Алберталли «Плюсы неразделенной любви». К ее выходу мы собрали эту подборку — о том, что даже у самого трудного неразделенного чувства иногда могут быть пусть маленькие, но всё-таки плюсы. Огромное спасибо всем, кто поделился с нами своими очень личными воспоминаниями.

Моей самой адской неразделенной любви было восемь лет. Мне было семь. Это было вообще не смешно: я прямо умирала, вообще. Приходила на детскую площадку перед его подъездом и ждала часами, чтобы его увидеть, а чтобы притвориться, что он ни при чем, лазила по всем этим адским перекладинам, кольцам и шведским стенкам. К концу лета я проделывала такие чудеса, что соседка отвела меня в секцию спортивной гимнастики. Кончилось кандидатством в мастера, но вот мне тридцать два, а я когда прохожу мимо этого дома – у меня колени ватные делаются. А я даже не знаю, живет он там еще или нет. Телефон помню наизусть. (Тама Морева)

Мне моя невзаимная любовь первое время казалась взаимной. Мы много времени проводили в одной компании, переписывались в «аське», ходили на каток, и — что особенно согревало мне сердце — он постоянно на меня тайком посматривал. Я думала: как это мило и трогательно! Он мог бы смотреть на меня не отрываясь, но смущается и отводит взгляд. А потом я как-то раз оказалась за столом не рядом с ним, а напротив — и с ужасом поняла, что он с регулярной периодичностью поворачивает голову вбок. Я принимала за любовь его нервный тик. (Елена Фоминова)

Неразделенная любовь случилась в израильской армии, на курсе молодого бойца для новых репатриантов. Она ведет курс иврита (сама какой-то там командир), а я простой солдат. Подбрасывал шоколадки в её кабинет до начала занятий, иврит за два месяца выучил, письма писал еще какие, экзамены сдал на отлично. В конце курса подружились, свободно общаясь на ее языке. Любовь прошла, иврит остался. Благодарен. (Superlis)

Я была по ту сторону баррикад. Мы учились в 4 классе, я была пионеркой, собиралась стать комсомолкой, зачитывалась Гончаровым и Тургеневым и мечтала, конечно же, о статном принце на белом коне, но попозже. Вова был толстый. Даже жирный. Двоечник. С тонкими сальными белыми волосами, светлыми ресницами и пухлыми розовыми щеками. Его любовь выражалась в постоянном преследовании меня. Когда заканчивались уроки, он сломя голову бежал в мой дом и встречал меня в подъезде, не давая подняться на этаж. Ждал в раздевалке школы и всячески меня удерживал. Однажды его маму вызвали в школу и стали сетовать на его плохую успеваемость. Мама попросила назначить кого-то, кто бы помог ей контролировать выполнение Вовой домашних заданий, и эту почетную обязанность поручили мне. Я рыдала, умоляла избавить меня от этой напасти, молила о пощаде. Но пионерский долг —  он же превыше эмоций, так что слушать мои стенания никто не стал. И каждый день в 16:00 я должна была звонить Вовиной маме и диктовать заданную домашку. И каждый день ровно в 16:00 телефонную трубку брал Вова и не подзывал маму к телефону. Прошло много лет. Очень много. Я переехала в совсем другой район Москвы. Вова остался в глубоком детстве. Как-то я пошла на экскурсию по одной из улиц своего нового района, она анонсировалась в закрытой группе фейсбука и была достаточно камерной. Встретила там Вову. Он был все таким же: толстым и противным. Правда, облысел. (Анна Корнева)

Мы несколько месяцев встречались, он сказал, что ему не нужны серьезные отношения, а я влюбилась. Потом ему надо было уезжать в командировку, и я поняла, что ради не пойми чего ждать его мне не стоит. И сказала, что, раз ему не надо, нам лучше расстаться. А он ответил, что я ему очень нравлюсь и он хочет продолжать со мной встречаться. Мы очень много переписывались эти два месяца, круглые сутки. Потом он приехал, переспал со мной и сказал, что на этом все. Ещё потом и глумился. Я уже три года принимаю антидепрессанты с тех пор. (Т. К.)

В детстве (5-6 лет) я несколько раз лечился от астмы в санатории легочных болезней. В первый заезд я встретил там Настю, с которой мы все время провели вместе и очень сдружились. Я влюбился и с нетерпением ждал следующей поездки. Через полгода я снова поехал в санаторий, она там тоже была. Настя выглядела немного иначе, у нее была новая прическа. Я подошёл поздороваться, но Настя сказала, что в прошлый раз здесь была не она, а ее сестра-близнец. До сих пор не знаю, соврала ли она мне. Мечтал потом о ней несколько лет, пока, уже позже, будучи подростком, не осознал себя геем. (Р.)

Влюбилась в мальчика из класса на год старше. Сохла ужасно целый год. А потом увидела его на остановке в сандалиях с носками. И все. (Irina Mostkova)

Мне был 21 год, я учился в университете, родители недавно помогли мне купить машину. В то время я только-только узнал о Grindr и познакомился там с очень красивым парнем. Он был старше меня, лет 30 ему было тогда. После нашей первой встречи он прислал мне какую-то очень трогательную смс, мол, давай будем вместе или что-то такое. Вместе мы были недели две, кажется. После этого он мне изменил, как сам выразился, с «жабой», что меня весьма обескуражило. Мы расстались, сгоряча я удалил его телефон и больше мы никогда не виделись. Жалел потом неоднократно об этом, но ничего поделать не мог уже. (Н.)

Мне было 13. Мы с подругами твердо решили, что мы не такие как все, и принялись искать себя. В нашем городе на центральной площади было сборище неформалов, там собирались эмо, готы, панки, ска, скейтеры, BMX-еры, роллеры и прочие ищущие свое место под солнцем. Мы пришли на площадь, сели, и вот — появились ребята. Вах! Красавцы — длинные волосы, у кого-то пирсинг, кто то слушает на плеере AC/DC, катаются, смеются… Мы обомлели и тут же начали делить объекты «влюбленности». Я выбрала худощавенького, дрыщавого телосложения, парня в зеленой кофте, с копной волос, торчащей из под капюшона, карими глазами, розовыми щеками и красивым скейтом. Шли дни, мы купили скейты, чтоб стать ближе к тусовке, уже хорошо перезнакомились с парнями, но мой возлюбленный не обращал на меня внимания. Было видно — не интересна я ему. Но тем слаще становилась моя мечта. Я выцарапала возле входной двери его кличку («Морковка») в корявом сердечке. Мама ругала, но было все равно. Подруги говорили: найди его номер, позвони и скажи ему! Однажды я набралась храбрости и позвонила в справочную — оказалось, на фамилию, как у него, в городе только две квартиры с телефонами. Справочная как будто бы все поняла и быстро надиктовала номера.

— Алло!

— Алло, кто это?

— Это Яна, с площади, помнишь меня?

— (недоуменное молчание) Яна?

— К., я люблю тебя… (слезы и сопение в трубку).

Мы встретились. Погуляли. Было неловко, говорить не о чем. Я смотрела на него и думала — а люблю ли я этого парня? Больше мы не общались. Но еще много лет об этом чувстве мне напоминало выцарапанное возле входной двери сердечко со словом «Морковка». (К. О.)

Неразделенная любовь изменила всю мою жизнь. Мне было 18, я была ужасно влюблена в одного знакомого, который был меня сильно старше. Проблема была в том, чтобы с ним видеться хотя бы иногда. Я знала, что он иногда ходит в клуб авторской песни на тусовки, и у меня созрел хитрый план: я пошла туда в гитарную школу. С авторской песней была знакома благодаря родителям, любила её, гитара была, в общем, всё сошлось. До тусовок я добралась хорошо если через год, но в клуб влилась, познакомилась с кучей людей, с которыми и теперь дружу, стала ездить на фестивали, на гитаре играть научилась. Влюбленность потихоньку прошла, но благодарность этому человеку осталась: он мне целый мир подарил. (Olga Khoroshutina)

Май 2010 года. Мне 15 лет. Я взрослею быстрей, чем мои сверстники. Общаюсь с тусовкой, где всем 20-25 лет. Чувствую себя взрослой. Ругаюсь с мамой, хожу на тусовки в пабы, знакомлюсь с разными людьми. На одном концерте отрываюсь, танцую и курю, закончились сигареты, подхожу к какому-то парню, дергаюсь под музыку и прошу закурить. Пока мы смотрим друг на друга, я думаю, что у каждого из нас своя история, и мы встречаемся в какой-то точке жизни, чтоб просто попросить сигарету. Через месяц случайно встречаю его в компании общего друга, тот нас знакомит. Его зовут Леша. 21 год. Он начинает присылать мне музыку на стену «Вконтакте». В каждой песне я отыскиваю сакральный смысл. Отсылаю ему другие песни, тоже со значением. Потом переписываемся; помню, что я окончательно и бесповоротно влюбилась, прямо до дрожи в теле, спать ночами не могла, все думала о нем, заслушивала его песни до дыр… Мы многозначительно общались, хоть он и говорил, что любит свою девушку, которая уже два года в Италии. Но мы гуляли. И целовались. И потом я пришла к нему ночевать и осталась. И моя девственность тоже там осталась. Он говорил, что любит ту, другую. Я думала — все равно полюбит меня, как можно меня не полюбить? Я же так сильно его люблю. Мы проводили ночи, гуляли, а днем я видела, как он пишет той девушке. 

Через три месяца я попала в больницу.  Он купил все необходимое, оставил телефон, оплатил палату, сказал, что не оставит меня никогда. Мне было плохо физически, но я была счастлива. Утром меня оперируют, я в коме и не дышу.  Эту ночь он провел с другой моей подругой, об этом я узнаю год спустя. Потом я полгода не могла ходить. Мне помогали люди, чужие. Я пережила три операции, я пережила полгода ада. Я все время любила его, а он сказал моей маме, что я сама к нему лезла и что ему не нужен инвалид. В больнице так ни разу и не появился, но звонил иногда и жаловался на жизнь, а я жалела. Я все время любила его. И не могла забыть, не понимала, почему он так жесток ко мне.

Сейчас я счастливо замужем, после той истории у меня было много увлекательных влюбленностей. Но об этом вспоминать всегда очень сложно. (Д.)

Чтобы быть ближе к своей тогдашней любви до гроба, которая в то время проживала в США, я переехала в Чехию (типа оттуда потом проще в Штаты перебираться будет). Поступила в универ, нашла работу — всё без малейшего знания языка, на одном энтузиазме. Причем «любовь» о моих коварных и далеко идущих планах вообще не подозревал (ну или успешно делал вид). Потом внезапно осознала, что мне в Чехии в общем-то нравится, и нафиг никакие Штаты не сдались. Да и объект любовных терзаний тоже. Так и осталась, и еще ни разу об этом не пожалела. (Irina Dyldina)

У меня была любовь в 18 лет к одному юному поэту, постоянно цитировавшему Бродского. Я поехала к нему на день рождения и по дороге купила в переходе живого кролика в подарок. Вот так, спонтанно! Мне казалось, что это такое завуалированное признание в любви, и он полюбит этого кролика, а потом и меня. Но он совсем не обрадовался, а стал думать, как спрятать зверя от бабушки, чем его кормить и кому отдать. И тут я поняла, что он меня не любит и не полюбит, что он самовлюбленный эгоист и что нам с ним не по дороге. (Olga Uvarova)

Моя неразделенная любовь случилась в восьмом классе. Мы вместе играли в футбол во дворе, и как-то он сказал: «Сокровище, для тебя — всё, что захочешь». И сверкнул брекетами. Мое сердце, как водится, остановилось, и я начала красить губы маминой помадой перед каждой игрой. Но предмет воздыхания исправно дарил цветы другой девочке, а третья время от времени сидела у него на коленях. Одним зимним вечером моё сердце не выдержало мук и приказало признаться ему во всем. Я зашла в подъезд, постучала в дверь. Открыла его сестра. Предмета воздыхания не было дома, казалось бы, небеса послали знак — можно было передумать. Но я ждала. Час, два. Прогулялась по двору, вернулась. Нажимаю звонок. И он открывает дверь. «Привет». «Привет». «Я люблю тебя», — говорю. Молчание. «А почему ты, — отвечает, — с Колей, например, не хочешь встречаться?» «Я,— говорит, — не знаю, что делать. Давай анекдот расскажу?» И рассказал мой предмет воздыхания анекдот про алкоголиков, и пошла я домой несолоно хлебавши. А Коля мне в скором времени сообщил, что история про «я тебя люблю» теперь народное достояние, дворовая притча, так сказать. Тут любовь моя и прошла, раньше делить было не с кем, а теперь — нечего. Но предмет жаль до сих пор, потому что сама не знаю, что бы делала на его месте. Наверно, песней бы ответила. Про моряков что-нибудь. Или чаек. Потому что анекдотов я не знаю. (Polina Cosgrave)

О-о-о-о-о, моя неразделенная любовь! Она тут же сообщила мне, как только я признался ей в своих чувствах, что она страшно мне благодарна и теперь я ее лучший друг. Ну, мы все знаем, как устроена френдзона, — так вот, я там прожил три года и был счастлив, не верьте никому. Кто не любил — тот не поймет: иногда просто быть рядом с любимой женщиной — это очень больно, но это счастье. Когда ее мудацкий муж (она успела выйти замуж) вывихнул ей руку, я подбил ему глаз и, натурально, спустил с лестницы. Удивительно, но после этого любовь меня отпустила: все юношеское как будто осталось позади, мы стали взрослыми. А дружба осталось и длится по сей день. (safarrer)

В седьмом классе шел на экскурсии среди одноклассников и скользил по стене пальцем, шепотом повторяя, что я люблю эту девочку. Надеялся, что звук передастся через руку и останется на стене, как на ролике фонографа. А еще написал ей записку новым фиолетовым американским фломастером. Без подписи. Все катались на лыжах со склона замерзшего пруда у парка Сосновка в Питере, и у меня был шанс вот сейчас подойти, пока она внизу на льду, и сунуть признание ей в сумку. Остановился, не решился, вдруг поймет, кто. Дома эту записку много раз надорвал — так, чтобы не рассыпалась. И положил в стопку с макулатурой. Не дело это — просто выбрасывать. (Constantine Osnos)

Любовь эта длилась несколько секунд. Острое абсолютное счастье — знать, что любишь, и тебе не нужно ничего, ни объясняться, ни трудиться над взаимностью, ни думать о том, что дальше. Это было на углу улицы Зайцева и проспекта Маршала Говорова. Он был моим преподом по английскому. Молодой, высокий. Когда не знаешь ответ, строго говорил “think it over”. Когда дошла по перекрестка, все закончилось. Но это было прекрасно. (Anna Koroleva)

Первая неразделенная любовь случилась в пятом классе, он был новенький и рыжий, занимался футболом. Наверное, именно цвет волос меня покорил. Когда этот футболист получил двойку по русскому, я подошла к учительнице и попросила дать ему возможность исправить. Она не стала ставить двойку в журнал, но мальчик мой порыв не оценил. Где-то год он мне очень нравился, а потом как-то на нет сошло. Ничего особенного, в общем, но вспоминается как что-то теплое из детства. (Olga Khoroshutina)

Горячкой неразделенной любви меня накрыло в том возрасте, когда какие-никакие мозги уже прилично было бы иметь. Но это был самый лучший и самый добрый человек в мире с потрясающе ласковым голосом и почти таким же взглядом. Молчать я долго не смогла и атаковала его своей любовью, призналась в чувствах на где-то на трех страницах печатного текста. А ответом мне было примерно следующее: «Ты идеальна. Ты лучшая женщина из всех, кого я знаю. У тебя есть всего один недостаток — ты не мужчина». Не сказать, что я так сразу отступила, после такого заявления. Я была бы не я, если бы так запросто сдалась. Как говорила одна мудрая дама, «я сама решу, кто тут гей». В общем, дурдом продлился еще некоторое время, но потом мое внимание с равным моему напором переключил на себя один мой поклонник, который лучше бы тоже оказался геем, чем таким  *** (неприятным типом. — Прим. ред.), как оказался. В совокупности же мои бурные любовные приключения привели меня в кресло к психотерапевту, поскольку сама я, если и справлялась, то без особого успеха. И мой совет всем страдальцам: если ситуация с неразделенной любовью длится довольно долго, не ищите утешения в жилетах друзей. Скорее всего, только специалист сможет разорвать замкнутый круг ваших страдашек. (Лия О’Ди)

В школе, в шестом классе, к нам пришел новенький: кудрявый мальчик с веснушками и ямочкой на подбородке. Володя Гофман. Его двоюродный брат учился в нашем классе, а семья Володи бежала из Казахстана. В наш поволжский город тогда много беженцев приехало. Этот Гофман был очень красивым, на мой взгляд. Но влюбилась я в него после того, как он однажды заплакал у доски, а учительница, которая была в курсе их истории, сказала мягко: «Ничего-ничего». В общем, моя любовь была типичной любовью русской женщины, замешанной на жалости и сердечности. Я весь учебный год сохла, а предмет моей любви ничего не знал. Через год они эмигрировали в Германию. Еще через много лет в одной соцсети я его нашла и, не удержавшись, написала, что была в него влюблена в школе. Он, гражданин Германии, давно женатый на немке, на уже не очень хорошем русском написал в ответ: «Надеюсь, нам было хорошо». (Наташа Пояркова)

Одно из главных необъясненных явлений моей жизни — любовь ко мне толстых девочек. Я была длинная и худая, и что-то от сосиски в моей внешности было в связи с белокожестью. Так вот, в садике, например, была Карина. Она иногда делала чудные вещи. Однажды подошла сзади, схватила меня за ноги в районе колен и подняла. Точнее, выкинула. Сильная была, шельма. Если бы дело происходило в воде, прием назвали бы «фонтанчик». Карина выкинула меня в фонтанчик, только воды вокруг не было, приземляться пришлось на асфальт. Последнее, что я увидела перед падением — лицо мальчика Кирилла, в которого была безответно влюблена. Я протянула к нему руки в отчаянной попытке спастись от Карины, но он отшатнулся, разбив мне этой холодностью сердце. Коленки я ободрала капитально, но разбитое сердце болит сильнее. Конечно, ничто не длится вечно, даже душевная боль. Как-то Кирилл пригласил меня на день рождения. Мы смотрели только что вышедший клип Децла, а потом, на прогулке в парке, сидели, тесно прижавшись друг к другу, на одном сиденье качелей-балансира. И я поняла, что простила и его, и Карину, и всех людей за все мировое зло на свете. (Астапова Оля)

Мне было 15 и я любила два года безответно своего соседа. Вечерами мы гуляли, он встречал меня из школы. У нас было тайное слово — когда один из нас произносил его вслух, мы вставали и уходили, а компания, в которой мы сидели, недоумевала, куда и почему мы ушли. Мы пили чай на лестничной площадке и могли часами говорить по телефону, правда, соседи нас недолюбливали, потому что мы линию занимали.

Потом я узнала, что ему нравится моя подруга, и подстроила все так, чтобы они начали встречаться. Хотела, чтобы он был счастлив, пусть и не со мной; включала пластинки «Максим» и плакала. Сейчас вспоминаю нашу историю со светлой грустью. (Anastasia Zelenkova-Shipunova)

В 18 лет, на втором курсе, я влюбилась в человека, который собрался было начать со мной легкий приятный роман, но за полторы недели общения понял, что я юная чистая дева, инфантильно-домашняя и для секса без обязательств несподручная, и, красиво объяснившись, отвалил, выдержав мои вопрошания и слезы (боже-боже, уровень моего эмоционального развития и социализации тогда был лет на 13 от силы). После этого я примерно полгода страдала-страдала-страдала. Чувак поступил на факультет, где я училась, и оказался в мастерской (у нас там не просто группы, а мастерские), на курс младше нас. И прямо с первого сентября моего второго курса я стала пользоваться всеми возможностями, чтобы как-то случайно с объектом страданий моих встретиться. Стала ходить на просмотры не только наши, но и их. Познакомилась со всеми его однокурсниками — курс там был на 95% мужской. Среди оставшихся пяти процентов я с ужасом обнаружила яркую, рыжую, с потрясающим вкусом одетую девушку. Думала, он с ней роман начинает крутить (он со всеми пытался начинать романы крутить, кроме меня). Но оказалось, что нет — она была просто дружелюбна, с ним и со всеми, она не строила глазки, с ней было правда интересно и легко, у нее был парень, они жили, как взрослая любящая пара, вдвоем в общаге, без ссор-истерик-измен. Это было так круто, это была какая-то прекрасная незнакомая жизнь. Еще она писала стихи (хорошие!), ездила автостопом, при этом была спокойной, веселой и совсем без фирменного страдания и надрыва нашего кино-ВУЗа. Короче, вскоре я с ней подружилась, и дружу лет 27 уже. (Nadia Shakhova-Mkheidze)

Мне казалось, что он для меня слишком хорош. Ему казалось, что я для него слишком хороша. Дружили крепко и взахлёб. И только через много лет я узнала, что моя неразделённая любовь на самом деле была очень даже разделённая. (Д. А.)

Я для моей неразделенной любви украл собаку. Извините, мне было 17 лет, теперь мне стыдно, но вот так. Я был уверен, что возлюбленная поймет масштаб моих чувств и полюбит меня в ответ. Она хотела той-терьера. Денег не было. Я украл той-терьера из парка. Принес. Она хотела фокстерьера, мать его. Любовь как рукой сняло. Нести обратно было стремно пипец. Прожил с той-терьером 12 лет. Любовь всей моей жизни. (Кирилл Тулеев)

После девятого класса нас отправили в трудовой лагерь, и там я страдала по рыжему мальчику — скажем, Феде, из «А»‎ класса. Моя подруга и соседка по комнате, учившаяся как раз в классе «А»‎, страдала по очень красивому мальчику — скажем, Пете, из моего класса «Б»‎. Чтобы скрасить страдания, она мне написала на картонке гуашью портрет Феди, а я для нее написала очень рискованный (ладно, порнографический) рассказ о ней и Пете. Волшебная сила искусства помогла, а потом как-то так получилось, что я переспала именно с Петей. Все-таки искусство — страшная сила. (Nelly Shulman)

Во втором классе написал записку: «Марина я люблю тебя, а ты меня?»‎ Ответ меня поразил на всю жизнь. «ты понимаешь, что если я об этом расскажу тебе позор на весь класс будет»‎. До сих пор стыдно. Мне 37. (Pavel Polozov)

В школе я была влюблена в своего лучшего друга Сережу. Он частенько списывал у меня домашнюю работу. В 5 классе нам задали сочинение по Тарасу Бульбе, я хорошо писала, и Сергей попросил написать ему сочинение. Я быстро написала себе, как положено по темам, а на его сочинении оторвалась.Тема любви волновала мое сердце! Я посвятила сочинение разбору чувств Андрия к прекрасной полячке, оправдала его, и в конце написала, что Любовь всегда права.Так иносказательно я признавалась в любви к Сереже и ждала понимания. Он быстренько все переписал своим почерком и, кажется, не понял что я имела в виду. Когда нам объявили оценки, у него была двойка за содержание, был скандал, его позорили — сами понимаете почему. Я чувствовала себя ужасно, но Сережа меня не выдал. Нам было по 11 лет. (Marina Romanova)

Иногда кажется, что вся жизнь — это состояние неразделенной любви. С одной стороны, это очень изматывающее состояние, которое можно описать вкратце как «ты любишь, отдаешь, делишься энергией с Другим, а тебя нет»‎. С другой стороны, это очень важное состояние, потому что именно в этом состоянии человек способен осознать границы собственной уязвимости и чувствительности к действиям других людей. Моя первая любовь — это любовь к девушке, которая была вожатой в лагере. Мне 16, ей 20. Оба почти выросли из состояния подростковой гормональной неопределенности, но еще не вступили полностью в клуб «эмоционально зрелых»‎. А еще была эта моральная граница — совершеннолетия/несовершеннолетия, вожатый/воспитанник и так далее. В общем, ограничились медленными танцами, любовными письмами и созерцанием южного звездного неба. Почему неразделенная любовь? Мы познакомились и стали общаться еще в поезде Москва-Севастополь, а позже я узнал, что у нее есть молодой человек, старше ее. А у меня тогда был период интеллектуального созревания, мифического юношеского максимализма и нигилизма. Больше всего мне нравилось отрицать любовь. Я с иронией наблюдал за сверстниками, которые ночами напролет выясняли отношения, целовались украдкой за гаражами (или на глазах у завуча)… все это и сейчас я вспоминаю с легкой иронией. Но когда дело коснулось лично меня, для меня все обернулось настоящей катастрофой. Все, во что мне тогда хотелось верить — в рациональность, в любовь как химию и ничего больше, в то, что остальным нечем больше заняться — стало прахом. Я влюбился, но мне были небезразличны мои принципы. А смена в лагере закончилась через три недели, и предстояло вернуться домой. Меня оставили наедине со своими умирающими принципами и первым, таким прекрасным чувством. Потом будут ещё любови, будет и сильная однополая влюбленность, — но это первое, сокрушительное и в правильном смысле «нераздельное»‎ чувство останется со мной на всю жизнь. (Vladislav Zemenkov)

В 13 я была влюблена в друга моего старшего брата. Готовила для него блины, приглашала в гости его вместе с другими парнями (ну нельзя же показывать, что все мои усилия только для него!) — они приходили в гости, чинно ели, хвалили мои кулинарные способности и уходили. Когда этот мальчик уехал в Питер учиться, я писала ему бумажные письма, а еще выкрадывала у своего старшего брата сотовый телефон, чтобы втихаря отправить тому мальчику смс (своего мобильного у меня еще не было). Закончилось все как-то само через 5 (пять!) лет такой вот безответной молчаливой влюбленности — я повзрослела и остыла. (Irina Mulyukova)

С третьего по шестой класс была влюблена в одноклассника. Мечтала, что нас вместе поставят в пару в школьной самодеятельности, или что мы вместе будем ходить в художку, или что моя семья переедет в его дом (разумеется, в его подъезд и на его этаж). Видимо, я так доконала Вселенную своими мечтами, что в седьмом классе меня таки посадили с моей любовью за одну парту. Примерно к третьему уроку второго совместно просиженного дня высокое чувство кончилось. «Вот же козёл!»‎ — подумала я, и мы стали лучшими друзьями. (ra Tatari)

Мне 12 — шестой класс, еще летом мы с девочками выносили кукол во двор и играли в дочки-матери (да-да, сейчас в это сложно поверить), а осенью родилась моя сестра, и с тех пор я без коляски выходила только в школу, и соседи называли меня маленькой мамой. Тогда же в школе появился кружок хореографии или бальных танцев, родители заниматься отпустили, — но при условии, что я беру с собой младшего брата. Мальчиков на танцах всегда было меньше, чем девочек, пары подбирали по росту, я была тощая, мелкая, но А., в которого все были влюблены, сказал, что хочет танцевать со мной, и мы стали разучивать все эти и-и-раз-два-три, раз-два-три. Как-то меня не отпустили на его день рождения, хотя его мама звонила и разговаривала с моим папой. Еще девочки из его класса смотрели в мою сторону косо, но мы ходили кататься на горку на Муринский ручей, иногда за руку, и он сказал, что ему нравятся мои косички и не надо их стричь. Однажды меня не отпустили на танцы из-за тройки, и я, рыдая, тащила по сугробами коляску, а потом узнала, что А. в тот день стоял в паре с моей подружкой Н. И хотя никто ни в чем не был виноват, мне было так обидно, что я не могла простить, и когда он мне звонил, я молчала. Однажды трубку сняла моя кузина-студентка и отчитала его. И он перестал звонить, а я умирала от невозможности это всё исправить. Танцев, конечно, больше не было, спустя полтора года я остригла косы, до конца восьмилетки мы даже не здоровались, он гонял по двору на ревущем и рвущем душу мопеде, а меня силком возили на дачу, где бензопилы ревели так же, и я сходила с ума. В ЛТО я поехала с новой школой, в которой влюбилась на всю жизнь, А. уехал куда-то в Москву, говорили, что женился и что есть ребенок, и когда меня звали на встречи выпускников, я шла, потому что взрослая жизнь идет своим чередом, — но мне хотелось поговорить с ним и извиниться. Мы так и не встретились. Почти случайно я узнала, что его убили. Наш тогдашний общий друг В. утонул, на дачу я не езжу, хожу с косами или состригаю их под ноль, на любимых не обижаюсь. (Solmaz Guseynova)

Это было ужасно. Любовь с первого взгляда — реально с первого: человек вышел из-за колонны в метро, и я умерла на два года. Не сказать чтобы красивый, и совершенно точно неумный. Два года гипнотизировала телефон в ожидании звонка. Потом устала от этого до тошноты просто — мне было плохо от самих мыслей о нем. Однажды, ложась спать, я поняла, что больше не могу, и решила о нем не думать. Это потребовало дикой концентрации — чтобы не пускать в сознание мысли о нем хотя бы секунд на десять. Наверно, это называется медитацией или вытеснением, я не знаю. Но у меня получилось. И отпустило. Ура. Было мне лет 18. Хорошего в этом было то, что я знала теперь, что умею с таким справляться, и в случае чего всегда могу этим умением воспользоваться. (Maria Ku)

Лет в 12 я влюбилась в мальчика в музыкальной школе. Очень любила гулять возле мест его обитания типа школы и музыкалки, чтобы когда он появится, я такая вся гордая «мимо проходила», не здороваясь. Хотя не здороваться и не лыбиться получалось не очень хорошо. А потом мы почему-то начали смситься. Однажды он написал мне какую-то гадость, и после этого перед концертом я на глазах у всех девчонок залепила ему пощечину. Мальчик играл с красивым пунцовым фейсом. Кажется, после этого меня отпустило, а его — наоборот. Через какое-то мне пришла смска с признанием в любви и краснеющим смайликом, и я целую неделю пыталась наслаждаться неожиданной победой, но потом все-таки пришлось признаться себе (и ему), что поезд ушёл. Хотела бы я сказать, что на этом любовные драмы в моей жизни закончились, но нет, — хотя с тех пор влюбляться в тех, кому я совершенно побоку, не тянуло. И слава богу. (Anna Bryusova)

Мама говорит,что «любовные терзания» были у меня пару раз даже в саду и начальной школе. Припомнила. По-моему, я была влюблена даже не в мальчика, а в его маму. Но тогда я еще не знала про бисексуальность и решила, что тянет к маме из-за мальчугана. На самом деле мы с мальчуганом друг другу не очень-то нравились. (Se Alexandra)

Моя первая любовь (в 12 лет, в лагере) была удивительно неудачной — и сейчас стыдно о ней вспоминать; сперва я страдала «по делу» — и на чувства не отвечает, и человек так себе; потом просто страдала, оттого что эта гармонь продолжает играть и портит остаток лета, никак не вытряхнуть из головы, — а потом прошло. Одним прекрасным вечером перед сном вдруг — раз, и мои мысли больше не цепляются за аллитерации из имени, образы не всплывают, ничего этого нет. Как будто с качелей слезла, и вроде и укачало уже до тошноты, а вроде и легкое разочарование от твердой земли. (Marina Feygelman)

Я в первом классе влюбилась в мальчика и даже пыталась его поцеловать в щечку. Но он не принял моих ухаживаний и стал гоняться за мной по классу, грозя кулаком. Я после этого случая написала свой первый рассказ — о несчастной любви и смерти. Сейчас этот мальчик бородат, женат и с детьми и, похоже, не помнит о том эпизоде. (Yana Seredneva)

Заставила одноклассника, семилетнего тогда ребенка, в которого была влюблена до смерти, до любовных рисунков, везти на санях котенка через весь городок и сквозь январь. Одноклассник меня не замечал в упор полгода, пока в школе не спросил, нужен ли нам котенок (их было несколько, пристраивались они без интернета тяжело и долго тогда), а я так обмирала от любви и восторга перед ним, что суть вопроса прошла мимо моего сознания. Он привез мне в каком-то меховом сугробе этого маленького кота, и я вышла его погладить, и больше ничего не могла сделать, потому что наша личная Муся исправно рожала раз в 2,5 месяца. От стыда за собственный идиотизм потом любовь как-то на нет сошлаю (Anna Krokhmal-Dutchak)

В школе был влюблен в девочку из параллельного класса по имени Вика, а она об этом и не знала. Когда у них была физкультура, прогуливал свои уроки, приходил в спортзал и смотрел, как она (предположим) крутит обруч. Лет десять назад нашел свежее фото Вики в интернете (у нее редкая фамилия, и она ее не поменяла). Очень было странное впечатление — «та» Вика как бы выглядывала из складок и морщин «этой», сегодняшней. (Олег Лекманов)

Я была отличница, он был отличник. Нас посадили за одну парту, чтобы другим неповадно было списывать. Он был несчастно влюблен в другую одноклассницу. В гостях на его дне рождения его мама приготовила бутерброды с тертым сыром, и мне это показалось верхом европейской культуры, потому что у нас дома так не делали, а он был иностранец (из Пловдива). Потом были танцы, мне тоже достался один медляк, и во время него стало ясно, что он явно тяготится моей компанией. Потом он уехал, мы немного обменивались письмами, и я до сих пор помню почерк на конверте. Это было в шестом классе. С тех пор паттерн неоднократно повторялся. Как выжила? Ну, терпеливо жду, когда грабли доломаются. (Anna Glazova)

Я в детстве была влюблена в Макаревича и собиралась за него замуж, мне больше всего нравился его пышный кудрявый хайер, такие же волосы были и у меня. А потом меня лет в десять повели на его концерт, а у него короткие седины и никаких кудрей. Разлюбила сразу. (Julia Fukelmann)

Во втором классе к нам пришел новенький, Гольдберг. Я очень четко помню его внешне, даже, кажется, узнала бы сейчас, уже взрослого. Скорее всего, это была любовь с первого взгляда (с моей стороны). Когда нас рассаживали, случилось чудо — нас посадили вместе. Как сейчас помню — ряд от двери, вторая парта. Мое счастье длилось ровно один урок. Потом моя одноклассница сказала, что ей плохо видно то, что на доске, и меня с ней поменяли местами. А потом он уехал. (Ksusha Petryk)

Лет в 16 летала на Сицилию с мамой. Влюбилась в местного аниматора. Выучила за год итальянский, чтобы сделать ему сюрприз. Через год вернулась без мамы — он ждал. Герой опоздал на день — из армии задержался. Я за этот злополучный вечер влюбилась в моего впоследствии первого мужчину, который сломал мне психику и практически изнасиловал (умелый был, чо). А при встрече с моим неслучившимся будущим мужем сказала ему, что извини, но я влюбилась. Он как пришел, так и развернулся на 180 и исчез в ночи. А я помчалась на крыльях любви отдавать мое сердце на поругание. Последующий год фактически не помню — сплошная черная дыра, когда я фанатично занялась спортом, чтобы от боли и усталости забываться немедленно сном. С тех пор спорт — важнейшая часть жизни. Его ФИО до сих пор — пароли к моим аккаунтам. Думаю, я тогда умерла на год. Потом просто появился другой человек на моем месте. (Giulia Juhé)

Первая любовь случилась в детском саду, видимо, в средней или старшей группе. А вот первое зафиксированное чувство — годом позже, уже в подготовительной, и продолжилось в первом классе. Зафиксированное в буквальном смысле и ужасным образом. Уже почти взрослым я, рассматривая общую фотографию своего первого класса, поднял ее и повернул к окну — и увидел два лучика, проходящие насквозь. Это я когда-то булавкой проколол «ей»‎ глаза. Уверен, что она меня не обижала, мы вообще вряд ли разговаривали хотя бы раз (нужно ли указывать, что она была головы на полторы выше?), и знания о колдовстве тогда ограничивались формулой «пикапу-трикапу, скорики-морики»‎. До сих вспоминаю это открытие со страхом (а любовь осознаю как несчастливую). Позже, кстати, узнал о практике московских гаишников: они иголкой царапали глаза в правах несговорчивых (т.е. не согласных «решить вопрос») водителей, чтобы другие гайцы не тратили время даром. (Ilya Bernshteyn)

Мне было шесть лет, и девочка из соседнего подъезда училась со мной в одном классе. Когда она выходила из дома, я нес ее портфель целых две остановки троллейбуса до самой школы. Я был уверен в том, что именно таким образом, не раскрывая своей тайны, могу продемонстрировать глубину обуревающих меня чувств. Однажды мне приспичило продемонстрировать свою необычайную силу и ловкость, и я стал подбрасывать портфели в воздух. Они переворачивались, и я их ловил, как настоящий цирковой жонглер, до тех пор, пока не упустил. В ее портфеле среди учебников и тетрадок оказались стеклянная баночка с клеем и чернильница. Обе баночки не были готовы к падению и лопнули одновременно. Все учебники и тетрадки мгновенно вступили в связь с клеем и превратились в липкий синий салат. Моим родителям пришлось покупать этой девочке новый портфель и учебники. Меня попросили впредь Лену никогда не ждать и не нести ее портфель. Вскоре наша семья переехала в другую часть города, и я эту девочку никогда нигде не видел. Наверное, она до сих пор не знает, что ее любили «так искренне, так нежно»… (Boris Zhitomirsky)

Источник