Более полугода длится гражданская война на Украине, хотя этого не признают власти Киева. Все это время украинские новости для нас, бывших граждан одной страны, главные. И чем больше мы узнаем о событиях в «Нэзалэжной», тем дальше расходимся во взглядах со своими знакомыми, друзьями, даже — родственниками.

Так что же там — за той условной линией, разделившей мир на два лагеря? Об этом сегодня рассказывает журналист «Динабурга» Владислав Воевода, только что вернувшийся из Луганска.

Журналист «Динабурга» Владислав Воевода. На бронежилете бирка с группой крови.   

Американский «обком» 

Нас разводит понимание справедливости, честности и чести, милосердия и добра. И в то время, когда одни поддерживают ополченцев Донбасса и гордятся Россией, посылающей гуманитарные конвои растерзанным Луганску и Донецку, — другие приветствуют карателей батальона «Айдар», зверски уничтожающих в поселках стариков, женщин и детей и добивающих даже своих раненых, тех, кому аплодируют НАТО и США с Евросоюзом и даже проводят свои марши предателей, представляя их «маршами мира». 

На стороне этих самых «других» почти все главные политические фигуры Латвии, о чем они сами громко заявляют в СМИ. Вот и министр обороны Раймонд Вейонис с симпатиями вполне определился. Он отправился с двухдневным рабочим визитом в Киев, чтобы обсудить возможности Латвии оказать поддержку вооруженным силам Украины. 

Как сообщили в Минобороны ЛР, Р. Вейонис встретится с украинским коллегой Валерием Гелетеем. Конечно, если успеет, ведь отставки Гелетея требуют не только военные, но даже Ю.Тимошенко. Несколько месяцев назад она сама очень хотела «расстрелять этих москалей из атомного оружия». Но когда министр обороны Украины В.Гелетей с трибуны заявил, что Россия нанесла по Украине два атомных удара, даже «оранжевая» Юля не смолчала после такой дурости.



Вот к такому «ответственному» коллеге, за два месяца работы снискавшему ненависть депутатов Рады, силовиков, простых солдат, собрался наш Вейонис «оказать поддержку». Его не смутило даже то, что президент П. Порошенко уже признал (и тоже не в кулуарах, а с трибуны в Раде), что никаких вооруженных сил Украины практически не осталось — на 65% уничтожена ополченцами техника, а укровоины толпами бегут с мест боев или сдаются в плен.



Но, может, это и к лучшему для латвийского министра, потому как непонятно, какую поддержку может оказать тот, в чьем подчинении пара крылатых машин типа «кукурузник» и столько же другой «передовой» техники, не говоря уже об элитных подразделениях латвийской армии. Вероятнее всего, поддержка будет моральной. С дежурными улыбками и теплыми рукопожатиями.



Для вылетающего из кресла г-на Гелетея — самое оно. 

На эту небольшую новость о визите живо откликнулись комментаторы сети. «Кого поддерживаете? — спрашивает большинство. — Опомнитесь, не бегите впереди планеты всей, не отмоетесь потом», — призывают латвийцы. Напрасный труд — наши министры не услышат ничего, кроме команд из вашингтонского обкома. И никакие угрызения совести мучить их не будут. Докапываться до правды — не для них.



 

«Оправдывать — быть соучастником!» 

Обо всем этом я беседую с «другим» латышом, моим коллегой — оператором: к счастью, в обществе, даже таком пассивном, как наше, все-таки существуют люди, журналисты, которые хотят только правды, именно правды, и которые готовы ради этого рискнуть даже собственной головой. 

Я уже знаю ответ на вопрос и все-таки, спрашиваю Владислава, только что вернувшегося из Луганской области: 

— А наша ли это война: ведь там убивают не понарошку? 

— Случиться, конечно, может всякое. Адреналину я там, конечно, хватил. Но тут, в Латвии внутри постоянно что-то дергало: хотелось поехать, увидеть все своими глазами, рассказать людям правду не словами, а кадрами видеофильма — у меня ведь неплохой опыт работы оператором. 

Вначале хотели ехать с Романом Самариным, главным редактором «Динабурга» — у него опыт работы во время боевых действий в Южной Осетии, но сейчас время выборов в Сейм — без него никак, поэтому «Динабург» командировал меня и Леонтия Алексеева. 

— С ним мы поговорим позже. 

— Что касается меня, то надоело спорить: теперь меня не упрекнешь, мол, а ты там был?! Думаю, если не сделал бы этого, то потом всю жизнь считал бы, что упустил в жизни что-то очень важное. И, хотя моя поездка была довольно короткой — одну неделю, мне удалось познакомиться и поговорить со многими людьми, снять эпизоды той жизни и, главное, тихо привезти все это сюда.



 

— Боялся, что камеру отберут? 

— Да, вместе с жизнью! У карателей — это просто. Но, хочешь верь — хочешь нет, я, когда проходил их блокпосты, думал тогда только о том, что будет «до смерти» обидно, если весь отснятый материал бесследно пропадет. А про себя решил: «Да и черт с ним, если убьют, значит, судьба такая, но я хоть пытался сделать что-то стоящее». С камеры я все стер, флешки рассовал... не скажу где. Страха при обысках не было, потом, уже в безопасности, осмысливал ситуацию и крестился. 

— Об этом чуть позже. В нескольких фразах обо всем увиденном — как бы ты сказал... 

— Обо все увиденном и пережитом за несколько дней могу сказать только одно: нынешняя украинская власть очень боится, что мир узнает правду! Они выдают на гора самую дикую ложь, идут на всякие подтасовки, провокации и убийства только ради одного — скрыть эту правду. 

Они — преступники, такие же, как их кукловоды! Оправдывать их, верить их чудовищной лжи — значит, быть соучастником их преступлений! И рано или поздно им тоже будет вынесен приговор, как это случилось в Нюрнберге.



 

Именно это я, латыш, понял на Донбассе и говорю сейчас здесь, в Латвии. И если мы, латвийцы, из нашего уездного города «D» внесем в это правое дело свою маленькую лепту, значит, кто-то из сомневающихся да прозреет, кто-то из нашего «дружного» Европейского союза да скажет: «Стоп! А вот журналисты из Латвии по-другому видят картинку...» 

Сейчас, помимо публикаций, редакция приготовила ролик на мое видео — написана песня на слова и музыку нашего редактора Романа Самарина, чем он денно и нощно занимался, пока мы были в командировке. Это уже наш второй ролик, посвященный этой теме: 


 

  

Будни Донбасса 

— Дорога на Донбасс началась на нашем автовокзале. Сели в автобус «Даугавпилс-Киев», затем на Киевском автовокзале почти сразу пересели в другой: «Киев-Харьков». Эта часть пути прошла без всяких приключений. В Харькове пришлось переночевать, а утром мы отправились в небольшой город Луганской области — Алчевск, где проходит зона боевых действий. Автобус маленький, частный. Водители ездят в Луганскую область на свой страх и риск, под пулями, обстрелами. Но все равно — ездят. Для них — это способ прокормить семью.



 

Пассажиры всегда есть, так как только в Харькове можно снять деньги в банкоматах, купить какие-то продукты. До Алчевска 300 километров наш автобус ехал 8 часов через шесть блокпостов: пять — украинская армия, шестой, последний перед городом, у ополченцев. Пока едем, узнаю кое-что полезное для себя. Водитель всех строго предупреждает не провоцировать «укропов», четко и быстро выполнять все требования. Иначе можно нарваться на крупные неприятности и не только самому, но и других пассажиров подставить. Повезет, если на блокпостах стоят нацгвардейцы, то есть просто армия — они более вменяемые. 

Наемники и «правосеки» — полный неадекват. Могут запросто расстрелять и отчитываться ни перед кем не будут. Под особым подозрением оказываются мужчины, начиная от ребят-подростков и кончая довольно пожилыми. Тех, у кого российский паспорт, сразу арестовывают и увозят неизвестно куда. Меня практически на всех постах выдергивали из группы пассажиров — как-то во мне сразу угадывался чужой да и телосложения я спортивного. 

Латвийский паспорт многие видели, видимо, впервые, крутили и так, и эдак, спрашивали, где прописка, где виза, что тут вообще написано. Но, в принципе, въезд через все блокпосты прошел довольно спокойно. Возможно, сработало еще и то, что именно в этот день было объявлено перемирие (хотя, конечно, это как-то не вязалось с видом колонны военной техники, шедшей нам навстречу в сторону Дебальцево, на Донбасс). Я насчитал пять армейских БМП и пять САУ. Солдаты в форме и в очках для корректировки огня. Кто-то сказал о том, что укропы пользуются затишьем для перегруппировки оставшихся сил.







Предпоследний блокпост запомнился жутковатой картиной лежащих у дороги восьми противотанковых мин, связанных вместе и готовых к взрыву. Если возникнет какая-то ситуация, в нужном месте, что называется, дернут за веревочку. Любой автобус (и не один) разнесет на детали вместе с людьми, среди которых всегда есть дети. В нашем было четверо: от младенца до 14-летнего паренька. 

И вот, наконец, последняя преграда. Здесь на блокпосту уже ополченцы. Мой паспорт снова удивил; предупредили, что видеокамеру без специального разрешения не доставать и на улицах не снимать, а за помощью обращаться в штаб ополчения.



Отметил, что ополченцы говорят людям о том, что собирают пожертвования на выкуп своих из плена. Как выяснилось потом, нацгвардейцы «подрабатывают» таким образом: могут, например, похитить человека, а потом его вернуть за выкуп. Подобное стало обычным делом, поэтому деньги нужны. Кто может — жертвует добровольно, никакой принудиловки нет.



 

Штаб ополчения — хорошо организованная структура, выполняет много разных задач, например, защищает гражданское население от хулиганства, мародерства. В нем есть особый отдел, который борется с диверсантами. Таких хватает, причем, не только засланные группы, а свои, местные, хорошо знающие город и жителей. 

Мне рассказывали, как дедушка с бабулей в Луганске, решив подзаработать денег на учебу внучку, согласились установить в окне дома миномет, из которого вели огонь по прохожим на улице. За «работу» укропы платили им хорошо, но недолго. «Заботливых» старичков «вычислили» ополченцы — и накрыли.



 

Другая пара, молодые супруги, причем, жена уже была на последних месяцах беременности, согласились пострелять с последнего этажа девятиэтажки, за квартиру, которую им пообещали дать в этом же доме сторонники киевской хунты. Там же, на крыше, их и взяли... ее пощадили. 

Все это часть жизни Донбасса. 

Сразу скажу, что на каждый рассказанный тебе сюжет у меня есть кадры видео.



 

Чужой среди своих... 

— Алчевск — большой город? 

— По украинским или российским меркам, сравнительно небольшой — 130 тысяч населения, почти как наш Даугавпилс в его лучшие времена. В городе есть свет, вода; на базарчиках можно купить продукты.



Но появилась масса людей, не имеющих ни денег, ни крыши над головой. Это беженцы, которые стекаются в Алчевск из окрестных деревень и поселков, унося ноги от «правосеков» и прочих наемников. Те творят жуткие зверства: мало того, что грабят дома, унося все, что приглянулось, но издеваются над «ватниками» и «колорадами» с садистским удовольствием.



За проявление недовольства, попытки защитить свой дом могут избить до полусмерти, а уж если подозревают в симпатиях к ополченцам или знают об этом из доносов, просто истязают, мучают: ломают кости, отрезают носы, уши, головы. 

  

Мы в штабе бригады «Призрак». Из комнат выходят люди в камуфляжах, глазеют. Встречают радушно: мой напарник Леонтий был тут «на разведке» около месяца назад. Как и обещал — вернулся... «с живым латышом»! Раздаем подарки — рижский бальзам и газету «Динабург». 

Вопрос о съемках, однако, может решить только сам Мозговой. К нему попадаем только вечером. Кстати, вопрос с охраной штаба — на уровне. Подход к зданию, каждый этаж, отдел разведки, отдел связи, особый отдел — ни один посторонний не пройдет.



 

По понятным причинам верь разговор пересказывать не стану. Вот конец нашей беседы: «То, что вы из Латвии — для нас бесценно! Просьба одна — не высовываться там, где не надо, перемирия как такового нет и, думаю, вообще не будет! А за ваши жизни теперь отвечаем мы! Идет информационная война, прошу: пишите и показывайте только правду! Говорите со всеми, пропускайте, что видите, через себя. Рассказы иностранных журналистов — шанс всему миру узнать правду о Новороссии. Мне звоните напрямую, любая помощь будет оказана». 

После получения разрешения на съемку, иду в госпиталь, где в основном лежат с не очень опасными для жизни ранениями — тяжелораненых, из-за отсутствия нужных лекарств, оборудования, врачей, стараются переправить в Россию, чтобы спасти жизни ополченцам. В госпитале меня встречают с некоторым любопытством. Спрашивают, откуда я приехал?



Ответ «Из Латвии» вызывает массу эмоций. Раненый парень, лет 22-х, вскипает. Выражений не выбирает, перевожу: «Латвия, Литва, Эстония, Польша — фашисты! Латыши их поддерживают, воюют на их стороне, ненавидят Россию. Вы все — наши враги!» Объясняю, что в Латвии и других странах полно людей, и не только русских, которые на стороне ополченцев, и тоже стараются чем-то помочь. Обстановка разряжается. 

После госпиталя удается добраться до расположенного совсем близко небольшого городка, где в ополченцах — казаки. Дисциплина тут очень строгая: если вдруг кого-то заметили пьяным — выпорют нагайкой прилюдно, а уж если какой проступок посерьезнее — вон из ополчения. Поразило, что среди них воюют и молодые женщины. У некоторых есть дети, которых они отправили от войны в Россию, а сами встали в строй рядом с мужчинами.





После присяги на площади. Никаких масок. 

Возвращаюсь в Алчевск и случайно знакомлюсь с удивительным человеком по имени Кирилл. Не смог толком расспросить кто он, откуда, чем занимался в мирной жизни, но зато я увидел масштаб его деятельности под постоянными обстрелами. 

А познакомился так. Идя по улице, наткнулся на людей, разгружающих машины с крупой, подошел, предложил помочь, и мне без долгих разговоров положили на плечи тяжеленный мешок: «Неси в склад, там Кирилл командует». 

После разгрузки гуманитарной помощи удалось немного поснимать и поговорить. Кирилл, когда началась эта война, по собственной инициативе, бесплатно взялся организовывать питание людей. Нашел подходящее место для склада, договорился с множеством предпринимателей, которые согласились привозить какие-то продукты.



 

Для ежедневного приготовления еды для нуждающихся и беженцев привлек через штаб ополчения правонарушителей, которые сидят в КПЗ. Так пьяницы, драчуны и воришки стали поварами и официантами, причем все отрабатывают — старательно и добросовестно. Кто-то понимает, что халтура может обойтись ему дороже, кто-то вдруг «прозревает» относительно своей никчемной жизни; общая беда проверяет каждого, и выходит, что вчерашний забулдыга вдруг перерождается на глазах в героя, а интеллигентная дама сообщает карателям координаты детсадов и больницы, чтобы снаряды ложились точно в цель. 

Пока разговаривали с Кириллом, приехали добровольцы из России, привезли на разгрузку нужные позарез лекарства и специальный холодильник для их хранения. Все сдержанно радовались, что удалось довезти в целости под обстрелами лекарства для раненых и диабетиков.







Сердце сжалось: я впервые в жизни видел столько людей, делающих все не просто добровольно, а с каким-то бешенным энтузиазмом и все это — с огромным риском для жизни. 

Мне посоветовали поехать в поселок Кировское на разминирование, где еще дымилась земля после боев с карателями. «Снимай это на свою камеру, покажи, сколько мин они разбрасывают по полям, прямо на улицах, как минируют дома. Они, суки, бегут, а невинные люди продолжают умирать».



















 

Довезти до Кировского вызвалась женщина средних лет. «Будешь с мужиком — мало ли напоретесь на пост укропов, — сразу застрелят обоих. Со мной шансов больше, не волнуйся, я тут все дороги знаю». 

Сели в ее машину, поехали. Прибыли на место уже к ночи. Нацгвардию действительно отсюда выбили, так что я попал сразу к ополченцам, а моя бесстрашная проводница уехала обратно. 

Меня сразу же повели кормить, потом, узнав цель поездки, отправили спать, снабдив по-походному матрацем. А рано утром стали внимательно разбираться. 

Увидев латвийский паспорт, некоторые ополченцы изменились в лице: «Ты, мужик, адресом ошибся. Твои латышки — там, на той стороне за укропов воюют. Там весь ваш гребаный европейский «миротворческий» союз наемников: латыши, поляки, америкосы и прочая мразь со всей Европы. Тебе — туда! Все их «подвиги» зарисуешь. Сейчас мы тебе «переправу» организуем». 

...И словно откликаясь на эти горькие слова, «та сторона» заговорила минометными выстрелами, словно и нет никакого перемирия...











 

 

 

От редакции «Динабурга»: начало статьи — общая картинка, констатация факта о занимаемой официальной позиции Латвии в украинском вопросе. Эти несколько абзацев — не для местной публики, которая, понятно, в курсе всех дел и имеет на все свою точку зрения. 

Эти строчки в первую очередь — для россиян и украинцев, а также наших новых друзей из Новороссии, попросивших нас (для дальнейшей рассылки) сказать пару слов о том, что не все так однозначно — не все в той же Латвии одурманены местной пропагандой, идущей из «американского обкома». 

И позиция нашей газеты — тому скромное доказательство. Везде есть люди грамотные, думающие, читающие и сами пишущие, которым не сложно сопоставлять факты. Лишь бы они были. 

Для наших новых друзей из Новороссии, например, было настоящим откровением узнать, что в Латвии запрещен только один российский телевизионный канал, что «латыши» знают (могут знать) практически обо всем, что творится в мире, что о них, об их подвигах и страшных жертвах в СМИ говорят и показывают открыто.

Параллельные миры, или Палка о двух концах. О ситуации на Украине глазами ее гражданина.

Пишет Владимир Косяк, офицер запаса ВС Украины: Начну с названия статьи. Почему, вы спросите, назвал «Параллельные миры»? Потому что в беседах с участниками боевых действий (БД) и живущими в тылу возникает ощущение двойственности. С одной стороны — рассказы об обстрелах, о разрушениях, жертвах, безденежьи, отсутствии воды и света со связью, а с другой — мирная жизнь, выставки, фестивали, ярмарки, скидки в магазинах, мода на вышиванки и государственные цвета в одежде, желто-голубые флажки на машинах и балконах домов.

И тихие разговоры во дворах гуляющих с детьми мам да мужиков в барах и на скамейках с пивом — о страхе мобилизации, кровавых сепаратистах и российских наемниках, «грузах-200»; бедных, необученных и неоснащенных бронежилетами мобилизованных — и, конечно, о коварстве Путина.
 
Почему «Палка о двух концах»? Потому что руководство страны, имея на сегодняшний день настоящие боевые действия (правда, не в полном объеме — хотя вовсю говорят обратное — я поясню далее, почему), никак не хочет признать это в виде военного или чрезвычайного положения, ибо сразу:
 
— МВФ перестает давать деньги (а они, ой, как сейчас нужны и для армии, и для экономики!), ибо фонд не дает их воюющим странам;
 
— надо давать статус участника боевых действий всем воевавшим на стороне Украины, а это не одна тысяча человек, со всеми вытекающими социальными льготами (лечение, проезд в транспорте, очереди на квартиры, оплата коммунальных счетов и т.д.);
 
— надо ограничивать демократические свободы и права граждан (а люди-то привыкли говорить и делать, что и где хочется; ходить, где и когда себе удобно, критиковать все и вся; выбирать, где денежнее работать), а этого мно-о-огие не захотят;
 
— надо признавать равноправными участниками конфликта (по сути объявить им войну) представителей ДНР и ЛНР (или, как они теперь стараются называть себя, Новороссии), чего руководство делать категорически не хочет. А если не их, а Российскую Федерацию (о прямом, но необъявленном участии и поддержке которой не говорит на Украине только ленивый, за редким исключением) — то получить противника, превосходящего Украину в военном, техническом, экономическом и людском потенциалах, с полным правом применения всех своих сил и средств (Россия-то войну Украине официально не объявляла, а в данном случае может сказать, что «мы вам не объявляли войну, но раз вы нам объявили — ну, что ж, тогда не обессудьте». И юридически будет права);
 
— ввиду предыдущего пункта Украина получает очень большую вероятность последовательных, дублирующих или одновременных четырехсторонних ударов противника (с востока, с севера — через Чернигов на Киев, из Крыма на Каховку — нужно наладить свободное снабжение водой и продуктами (действующая паромная переправа, как уже все там убедились, не решает проблему) и из Приднестровья), а по оценкам экспертов и военных, сил отразить удары хотя бы с двух направлений у Украины не хватит;
 
— надо проводить полную мобилизацию.
 

СТРАНА (И НАСЕЛЕНИЕ, И РУКОВОДСТВО), ГДЕ 23 ГОДА НЕ БЫЛО ВОЙНЫ, НИКАК НЕ МОЖЕТ СВЫКНУТЬСЯ С ТЕМ, ЧТО ТЕПЕРЬ ВОЙНА — СВЕРШИВШИЙСЯ ФАКТ.

 
Теперь о ситуации в стране глазами ее же гражданина.
 
На данный момент действует перемирие. Можно долго спорить о процедуре его подписания в Минске, о его участниках (тайных и явных), пунктах, заявленных в нем, целесообразности его подписания, но главное очевидно всем, у кого сознание не затуманено как излишним патриотизмом, так и противоположной позицией:
 
данное перемирие — это передышка для всех сторон, время для приведения своих сил и средств в порядок, наращивания группировок войск для дальнейшего ведения боевых действий. 
 
И все знают, что оно не соблюдается, но руководство Украины твердит обратное, с оговоркой, мол, почти не нарушается, за исключением отдельных, незначительных случаев (ну никак не хотим признавать, что оно не действует, ибо двустороннее прекращение огня — это значит не стреляет никто или это не прекращение огня и перемирие).

Антитеррористическая операция (АТО), провозглашенная в самом начале, уже давно переросла в настоящую войну, поскольку у противника появились и люди, и техника, позволившая ему переломить ход близившейся, как казалось руководству и населению Украины, к победному концу АТО.
 
Операция, и так не гладко проходившая, — по словам вернувшихся оттуда, из-за отсутствия грамотного командования, нормального снабжения тылом боеприпасами и питанием, нормальных условий быта, поначалу даже обмундирования (не говоря уже о бронежилетах, ставших модной темой), подкреплений, средств связи и взаимодействия (по словам руководства Министерства обороны, ротацию войск проводить некем), — теперь еще обернулась большими потерями, окружениями, отходами с ранее взятых позиций и пониманием того, что это все — надолго.

Причем изначально АТО не предполагала участия армии.
 
Позже ее привлекли особыми указами, но якобы на второстепенные роли, т.е. стоять во втором эшелоне, прикрывая действия милиции, СБУ и Национальной гвардии (сформированной вместо внутренних войск, которые имели дурную славу после майдановских событий и ассоциировались с прежней властью, хотя функции ей оставили те же).
 
Но поскольку туда записывали прямо на Майдане всех кому не лень, а готовили на скорую руку, а потом туда вошло все, что осталось от внутренних войск, то результаты не замедлили сказаться.
 
Тем более что сразу пришлось заниматься не по профилю: не просто патрулировать города и делать фильтрацию с зачистками, а вести общевойсковые бои. Причем даже противодействие мелким разведывательным и диверсионным группам (на что тоже должны быть, как говорят, «заточены» внутренние войска) организовать и оказать не смогли. Пришлось задействовать армию напрямую (но, опять же, втихаря — ибо военного положения нету, хотя армия воюет как на войне).
 
И все равно — пришлось формировать добровольческие батальоны при МВД (формировались для охраны городов, областей и территорий) или от организаций — откуда именные названия — и вскоре втихаря оказались на востоке страны, об этом «вой» был в СМИ), а позже и территориальные батальоны при Министерстве обороны.

Тут получилось более интересно: с одной стороны, стало больше сил для ведения боевых действий — армейские части воюют, но не все, а охватить надо много, а с другой — военного положения нет и разворачивать части по штату военного времени не имеют права (с кем воюем-то официально?), изменять организационно штатную структуру — бюрократия жива как никогда (крики о «люстрации» эффекта не имеют до сих пор, майдановцы были в шоке), а надо «уже вчера».
 
Когда объявили частичную мобилизацию (под видом учебных сборов «запасников»), многие оказались «негодны» по здоровью — даже те, кто бил себя пяткой в грудь, мол, «я еще о-го-го!» — все равно не брали (многолетняя практика боязни ответственности за возможные последствия). Но нашли выход: людей отправляли в территориальные батальоны — вроде бы на службе, а вроде бы...
 
По словам моего однокашника по общевойсковому училищу, которого призывали по повестке, медкомиссия была условной.
 

Поначалу страна была в эйфории от успехов, в тылу патриотизм находился на небывалой высоте: на многих машинах украинские флажки, народ ходит в вышиванках даже на работу, у многих в одежде присутствуют национальные цвета, модным стало крикнуть при встрече (на людях, конечно же!) «Слава Украине!» и так же модно услышать в ответ «Героям — слава!», постоять на митинге за единство страны, покричать, флажком помахать. Как же — патриотизм налицо, пусть все видят, какой я патриот!
 
Когда же моему соседу по дому с утра вручили повестку, все разговоры накануне вечером о патриотизме куда-то пропали…
 
А еще накануне он хвастался, что ему армия не светит: мол, кто-то когда-то за него замолвил словечко, позвонил в военкомат (ему надо было ехать за рубеж и требовалась отметка военкомата, а он не служил).
 
Был нервный звонок мне с просьбой дать телефон моего друга, служившего когда-то в военкомате. На мой естественный вопрос: «Зачем?» был ответ, что пришла повестка утром, а он спросонья за нее расписался (т.е. официально она ему вручена, и в случае неявки ему светит штраф и от двух до пяти лет тюрьмы).
 
Я попытался ему, как человеку не служившему, объяснить, куда и к кому в военкомате подойти, а он, мол, «мне это не надо, мне нужно там подойти к СВОЕМУ человеку и все решить». Я был сражен, но виду не подал, просто сделал выводы.
 
В другой беседе со знакомым было нечто подобное, но с оговоркой: «Если придут сюда — первым возьму в руки автомат, а что я там (на Донбассе и в Луганске — прим. авт.) забыл?»
 
И таких мнений масса. Одно время был вопрос при встрече: «Привет. Ты еще не в армии?» Почему-то патриотизм модно проявлять в тылу, на людях, реально же далеко не все так весело. Мне тоже обещали дома сломать все что можно, кроме необходимого, если мне придет повестка из военкомата… А вообще небольшой парадокс: под стенами Администрации президента и Министерства обороны проходят акции за проведение ротации воюющих, а в западных областях — протесты против мобилизации.
 
При этом все — за мир на Украине и за скорейшее освобождение земель.

Я, наверное, чего-то не понимаю, считая, что если ты давал присягу стране, то должен быть верен ей.
 

Сразу предвижу вопросы о преступных приказах. 
 
Но, во-первых, приказ сначала исполняется, и лишь после выполнения — обжалуется, а во-вторых, думать головой тоже надо: где мирные граждане, а где вооруженный противник. В-третьих, явка в военкомат еще не значит, что тебя тут же отправят исполнять заведомо преступный приказ.
 
В то же время имеем пример 5-го территориального батальона из Ивано-Франковска, когда после одного серьезного обстрела РСЗО (ракетными системами залпового огня, известными гражданскому населению под названиями «Град», «Ураган» и «Смерч» — различаются калибром, дальностью и площадью поражения) батальон в полном составе рванул домой, без приказа оставив вверенные позиции в районе Луганска и взяв с собой легкое вооружение.
 
Рванул так, что остановили его через два дня уже в Знаменке Днепропетровской области (кому интересно — посмотрите на карте Украины).
 
Еще бы сутки — и мужики были дома: злые, с оружием и убежденные в своей правоте (дезертирами себя не считают: мол, вернемся, только дайте тяжелую технику, а так — нет!).
 
Но это один из случаев, другие батальоны держатся.
 
Да что территориальные батальоны — аналогичная ситуация в 51-й гвардейской (!) механизированной бригаде. Та же ситуация, но выбирались мелкими группами и много убило под обстрелом. И тоже рванули домой, но учли печальный опыт 5-го батальона и домой добрались. Правда, без оружия.
 
Т.е. не у всех патриотов есть понятие о дисциплине, верности присяге и воинском долге.
 
Думаю, что не ошибусь, если скажу, что мужество военного в том и состоит, чтобы пойти и выполнить приказ, даже если это грозит тебе смертью. 
 
Сказано стоять, значит — стоять и думать, как выстоять.
 
Мой однокашник по Суворовскому месяц под обстрелом и в окружении, раненый, руководил боем и не сдался. Вышел из окружения, был представлен к Герою (правда, в штабе Героя срезали до ордена, мол, у нас генералов-героев за АТО нет, а тут какому-то майору... Но его подчиненный поднял шум в СМИ, пообещал бороться за пересмотр решения и призвал народ помочь в этом).
 
По словам другого однокашника (участник Майдана, призван по повестке сначала в военкомат; после сокращения штата — в территориальный батальон), соотношение патриотов и «пофигистов» в его батальоне — 20 на 80. Не все рвутся умирать за Родину.
 
Вернувшись домой (в отпуск), он, коренной киевлянин, сказал мне, что увиденное здесь вызвало желание уехать из Киева во Львов или Одессу.
 

При всем при этом наблюдается один момент.
 
Людей разных политических взглядов, говорящих на русском и украинском, живущих в разных областях (кроме Донецкой и Луганской— о них ниже), после сообщений о входе российских войск объединило чувство принадлежности к одной стране.
 
Дело не в том, что все резко стали ярыми националистами, а в том, что даже те, кто не приветствовал Майдан, способ смены власти, идеи партии «Свобода» и «Правого сектора», едины во мнении, что АТО давно уже переросла войну — и уже не гражданскую, что надо сражаться за Украину до конца.
 
Даже, казалось, бандеровские лозунги «Слава Украине — Героям слава!», «Украина превыше всего! («Украина понад усе!» — аналог немецкого «Дойчланд юбер аллес!») уже не воспринимаются в их историческом происхождении и значении.
 
Конечно, не все в этом едины. Особенно, когда касается дел. Но процент очень высок. И даже исторические противоречия по вопросам Великой Отечественной войны и Второй мировой, роли ОУН-УПА, сталинских репрессий, столь долго деливших жителей Украины на разные лагеря — все ушло на дальний план, все затмила война на востоке Украины — близкая и коснувшаяся многих.
 

Другое дело — Луганская и Донецкая области.
 
Когда я был в гостях в Горловке в начале мая (хотя тогда все еще только начиналось), там многие были за новые власти — в надежде, что пришлые руководители сделают жизнь в регионе лучше: доходы пойдут на развитие и останутся в областях, не будут насаждать насильно язык (кстати, на нем там говорят многие и изучают в школах, но ровно так же в обиходе и изучается и русский, чего нет за пределами Луганской и Донецкой областей, а если и есть, то не в таких масштабах), не будут насаждать праздники и идеологию, чуждую в тех местах; героев и историю, коих своими там не считают.
 
Тесть говорил, что когда увидели происходившее на Майдане, ужаснулись, что это будет и у них (особенно лозунги некоторых деятелей Майдана в отношении населения Юго-Востока из числа «Правого сектора»).
 
Причем все видели, что власти ничего не смогли (или не захотели) сделать, чтобы того, что показали в западных областях и в Киеве, не произошло. 
 
Потом был Крым — и вновь Юго-Восток увидел бездействие власти.
 
Зато наглядно увидел оперативность действий России (все всё сразу поняли о «зеленых человечках» и «вежливых людях»).
 
И тогда, провозгласив неподчинение новой власти в Киеве, усмотрев ее неспособность решать возникающие серьезные проблемы, народ Луганской и Донецкой областей обратил свой взор на Россию, надеясь, что она не допустит беспредела националистов и майдановцев.

 
Начали создавать отряды и вооружаться.
 
Конечно, там стали появляться инструкторы из ГРУ ГШ ВС РФ и ФСБ РФ, но ничего особенного в этом я не вижу — это обычная деятельность любых спецслужб в такой обстановке, так же действуют ЦРУ, МИ-6, МОССАД, СИС, Сюрте, БНД и другие спецслужбы в других частях планеты. Еще не известна их роль и степень участия в событиях на Майдане, а я уверен — свой интерес у них у каждой был наверняка, и они не были бы профессионалами, если бы не использовали такую обстановку.
 
Вскоре начались захваты администраций, органов власти (кстати, позже, чем в остальных областях).
 

А затем Киев, дабы не потерять эти регионы так же, как и Крым, двинул туда колонны силовиков для восстановления порядка.
 
И понеслось...
 
От постановки блокпостов, остановки колонн с техникой на трассах и в деревнях, взятия под контроль вокзалов (автор статьи лично наблюдал 30 апреля из окна поезда на вокзале станции Славянск вооруженных АК-74 и РПК-74 людей в черных масках-балаклавах и блокпост на автодороге при выезде из города под российским флагом; обратно еле выехали из Горловки — несколько раз до дня отъезда отменяли поезда, а в самой Горловке — мимо захваченного, обложенного баррикадами из мешков, строительного мусора и покрышек здания Горловского УВД — спокойно прохаживались мамы с колясками, ездил транспорт, шли люди на работу) до засад и прямых боестолкновений.
 
Но тут новые власти в Луганске и в Донецке то ли расслабились, то ли изначально не думали что-либо делать (а может, не знали, что и как, надеясь на помощь из России?), но: порядок на улицах не обеспечили, началось мародерство, вооруженные нападения и грабежи, разгул криминалитета, перебои с выплатой пенсий и зарплат.
 
Провели референдум.
 
Законный или незаконный, но формально он был. И очереди проголосовать, по словам родственников, были огромными.
 
Но и после этого лучше не стало. РФ в состав не взяла, проблемы (см. выше) остались — и ко всему этому еще и война.
 
Школы, магазины, больницы, связь, водопровод толком не работают. Перспективы — неясны. Многие уехали, потеряв дома, некоторые остались, ибо на новом месте начинать новую жизнь ни возраст, ни средства не позволяют.
 
И когда началось занятие городов и сел украинскими силовиками, многие приветствовали их даже не потому, что резко «идейно перековались», а потому, что появилась снова надежда на нормальные человеческие условия жизни, ибо при «провозглашенных республиках» и референдуме лучше не стало, а жизнь-то продолжается: надо кормить семьи, учить и растить детей...

 
В связи с переломом ситуации и пока относительным затишьем Украина в целом и восток Украины в частности сейчас замерли в ожидании развития событий.

 
При всей парадоксальности ситуации силам АТО пока удается воевать — и не без успеха. Даже при снабжении противника подготовленными людьми и техникой.
 
Но, я считаю, это пока.
 
Ибо любой военный вам подтвердит: если после перемирия против сил АТО будет полномасштабно применена армейская и фронтовая авиация, будут задействованы ВМФ РФ (я уже не говорю о РВСН), в тылы будут забрасывать воздушные десанты, а с моря высаживать морские, да корабельная артиллерия «поработает» (плюс четырехсторонний удар — см. выше) — есть очень большая вероятность, что линия обороны, которую сейчас выстраивают силы АТО, рухнет, не успев укрепиться.
 
И это не панические настроения, это реальная оценка ситуации.
 
Из зоны АТО потоком идут сообщения об очень небольшом количестве прямых боев с противником. По словам однокашника, он автомат фактически не применял (лишь пистолет один раз), то есть идет «дистанционная война», когда противники обмениваются обстрелами из минометов, ствольной и реактивной артиллерии, и нападения из засад на колонны с подкреплениями или боеприпасами.
 
Часто видим сообщения в СМИ о попадании колонн с грузами под обстрелы и в засады: это значит, что разведка маршрута, столь естественная в данных условиях, не ведется, хотя при каждой части есть в составе разведподразделение.
 
Поиск мобильных огневых средств — задача разведки — тоже проблема, ибо разведка подчинена пехотному начальству, а оно, как уже неоднократно убеждались, далеко от понимания разведывательных задач.

 
ОТСЮДА И ПОТЕРИ, ЗАНИЖАЕМЫЕ КОМАНДОВАНИЕМ И СМИ. ПОТОМУ ЧТО ТОЧНЫЕ ЦИФРЫ — ТОЧНО ПОДНИМУТ ЕЩЕ ОДИН МАЙДАН.
 
Плюс вернутся участники АТО, которые не смогут юридически доказать свое участие в ней, что уже происходит повсеместно — Нацгвардия уже бастовала перед Кабинетом министров.
 
На данный момент принятый Закон об особом статусе территорий Донбасса, кроме его провозглашения, ничего не даст. Даже за время перемирия перестрелки велись более 300 раз.
 
Да и лидеры ЛНР И ДНР его выполнять не собираются. В результате задействования российских войск (гласно или негласно — неважно) и оснащения ополченцев техникой, людьми, вооружением и боеприпасами наметились тактические успехи, заставляя украинских силовиков отступать, выравнивать фронт, отдавая назад отвоеванные территории.
 
В связи с перемирием война постепенно превращается в позиционную.
 
В Крыму наращивается группировка войск РФ. На Украине идут учения с НАТО, причем участвуют (помимо других родов войск) в них морпехи Украины, Великобритании, ВДВ США и др. С техникой и боевым оружием.
 
Подобных учений было запланировано восемь — с мая по октябрь: одни сменяют друг друга, другие пересекают по срокам. В общем, присутствие контингентов НАТО обеспечено, хотя и в рамках учений. Теперь понятно заявление Шойгу.
 

Слушая очевидцев событий на востоке, участников боевых действий и обывателей в тылу, приходишь к выводу, что война продлится минимум до зимы, волонтеры будут и далее снабжать армию оперативнее, чем служба тыла, а мира в Донецкой и Луганской областях ждать еще не скоро.