Владимир Хомяков: «Волю в кулак – и вперёд!»

30 января один из самых именитых врачей Нарвы, ведущий хирург-педиатр и общественный деятель празднует юбилей. В преддверии внушительной даты Владимир Хомяков рассказал газете "Нарва" о своем детстве и о долгих десятилетиях работы в городской больнице. А еще порассуждал о будущем медицины и поделился сокровенным, поведав о любимой семье и милых сердцу хобби.

- Владимир Борисович, добрый день. С наступающим вас! Как ощущаете себя в этом мире сегодня и сейчас?

- Мне повезло в жизни: я не знаю таких понятий, как тоска и скука. Каждый день – как сказка: море чувств, от восхищения до ярости. Зло берет, если день провожу в квартире – по болезни или каким-то другим обстоятельствам. Очевидно, я был запрограммирован как человек природы, но получился сбой, поэтому всю жизнь провел в городе. К тому же мы сегодня живем в море информации с утра до вечера, она стала как воздух неизбежна.

- А на работе что интересного?

- Слово «интересно» врачами чаще упоминается в молодости, когда они начинают свою профессиональную карьеру. Позже с приобретением опыта понимаешь, что каждый больной поступает к тебе с определенной проблемой, и ты просто обязан её решить. А что касается места работы – Нарвскую больницу опустили до уровня общей, почти сельской. Отсюда все реалии и сложности. Но в двух словах об этом не скажешь, нужен отдельный большой разговор.

- Мне было 6 лет, когда вы в прямом смысле слова спасли мне жизнь – приняли решение удалять аппендицит, хотя ваши коллеги сомневались. Часто ли приходилось принимать такие судьбоносные решения?

- Насчет спасенной жизни и судьбоносных решений – это, конечно, перебор, хотя для любого человека сбой в здоровье всегда может привести к трагедии. Каждый раз мы стараемся решить вопрос максимально эффективно и затем по возможности не акцентировать это в памяти, не отягощать карму.

- Давайте уточним: сейчас вы детский хирург, или все же приходится работать с пациентами разных возрастов?

- Безусловно, детская хирургия – это моя судьба, хотя лечу я людей любого возраста. Наше поколение прошло суровую школу практической медицины. Пришлось поработать и травматологом, и анестезиологом, и общим хирургом. Вспоминаю забавный случай: однажды в газете опубликовали благодарность от 90-летнего пациента. Формулировка почти как у вас: «Никто не мог, и только Хомяков решился на операцию». Конечно, заведующий ко мне с претензией: «Что за фокусы?». А суть была вот в чем: дедуле все отказывали именно в плановой операции по причине относительных противопоказаний, а ко мне он поступил в экстренном порядке в ночь моего дежурства, и отступать было просто некуда. Конфликт, слава богу, разрешился мирно.

- Почему вы стали врачом? Может быть, родились в семье медиков?

- Не поверите – методом исключения. Окончив школу, как и многие мои друзья, задумался о высшем образовании. Мне 17 лет, романтика... Варианта было три: экономика по стопам отца, журналистика по настоянию учителя литературы и океанология – потому что звучит! Но по разным причинам пришлось их все отмести. Я снова пролистал справочник абитуриента – и каким-то образом выскочила медицина. Да и друзья соблазняли: мол, конкурс – 13 человек на место, как в артисты, круто же! Я сдаю вступительные, набираю 19 баллов из 20, не «прохожу», игра окончена. Но тут ко мне летит ватага приятелей-спортсменов: «Переписывай быстрей заявление на педиатрический факультет!» – «А это что?» – «Да то же самое, только детей лечить. Проходной балл ниже». И вот я уже 50 с лишним лет в медицине.

- Вы же не нарвитянин по рождению. Где прошло ваше детство?

- В славном городе Свердловске, который ныне Екатеринбург. Про школу помню только то, что на текущем уроке готовился к следующему – другого времени просто не было, поскольку вся основная жизнь разворачивалась вне школьных стен. Футбол, хоккей, шахматы, туризм, танцы и далее по списку. Все в нашем поколении были азартны и любому увлечению отдавались со страстью! Учился, тем не менее, неплохо: до «серебра» не хватило одной пятерки.

- Что еще запомнилось навсегда?

- Лето в тех краях всегда жаркое, а зима – до минус 40. Снега выпадало много, но он был черного цвета от золы котельных, работающих на угле. Весна неизменно бурная: уже в апреле купались в ледяной воде и согревались на раскаленных солнцем камнях.

Воспитывали меня в основном дедушка и бабушка, родители работали за границей. Тепла душевного ощутил в избытке; может быть, поэтому избежал комплексов, которые большинство людей получили в детстве. Бабушка с утра до вечера сыпала пословицами и поговорками, они осели в подкорке и служат цитатами по мере надобности. Дед – мудрец; он часто собирал свору ребят со двора, вез на трамвае через весь город в лесопарк и там весь день проводил с нами как нянька; великолепная природа, аттракционы и тому подобное – все было для нас. На тысячи вопросов он терпеливо давал столько же ответов.

- Слышала, что вы начали свой рабочий стаж в 18 лет. Как это?

- По эстонским законам в трудовой стаж входит и учеба в институте. Значит, даже с 17-ти. В те годы студенчество действительно было, по сути, бесплатной рабочей силой. Каждая осень – сельхозработы по два-три месяца в зависимости от необходимости «верхам». Сколько было выкопано картошки, часто при мизерных урожаях, сколько собрано зерна, сколько перелопачено бетона! На карманные расходы деньги зарабатывали разгрузкой вагонов, все это – настоящий, тяжелый труд, причем вдобавок к спортивным нагрузкам. Спортом пронизана вся моя молодость. Видов – не перечесть. Поражений не помню, а победы душу греют до сих пор. И на всю жизнь осталось ощущение эмоциональной радости.

- Вернемся в операционную. О хирургии мечтали с первого курса?

- Нет, определился лишь на пятом, тогда же сделал первую операцию под надзором опытнейшего доцента. Позже жизнь сталкивала вплотную с десятками хирургов- самородков, таких как академики Баиров, Долецкий, Рошаль – опытнейших практиков, и у всех старался почерпнуть лучшее.

- А в Нарве как оказались?

- Стечение обстоятельств: махнул за компанию с другом. Он переехал с Урала в Таллинн, расписал мне в радужных красках Эстонию, ну я и рванул. Тогда подобная миграция была делом обычным. Первый день помню очень хорошо: прихожу в ординаторскую, беседую с заведующим – Коппелем Ильичом Волчонком. И вдруг сидящий рядом на диванчике врач толкает меня в бок. Поворачиваюсь – и узнаю Володю Токманцева из нашего института: оказывается, он уже несколько лет практикует в Нарве! Вот насколько мал мир. В Нарвской больнице мне довелось поработать с замечательными докторами: кроме Волчонка, это Арнольд Пяхн, Володя Солк, Женя Даниленко. Обо всех сохранилась добрая память. Нас, относительно молодых, тогда приехало в Нарву много – и хирургов, и анестезиологов. Город бурно рос, все получили квартиры. Тогдашний главный врач отбирал нас по всему Союзу – дееспособных, хорошо подготовленных. Работали дружно, без конфликтов. Все в одинаковой ситуации, работы невпроворот. И успехи были, и неудачи. А еще громадный объём работы и мизерные зарплаты.

- В Нарве вы встретили любовь всей жизни – педагога фортепиано Людмилу Алексеевну. Пришлось срочно учиться разбираться в музыкальной классике?

- В молодые годы не очень обращаешь внимание на профессию своей половины, да и позже воспринимаешь ее как данность. Бог не наградил меня музыкальным слухом, хотя в студенчестве в большом городе театр и филармонию посещал регулярно. Работа с учениками не менее трудоемка, чем с пациентами, поэтому мы с женой друг друга понимаем легко.

- Шло время, наступил слом эпох, и вы подались в политику, став зампредом горсобрания. Как это случилось?

- Хорошо помню кончину советской власти. Западные политики заразили наше поколение своим пониманием демократии. А поскольку абсолютное большинство были наивными и политически инфантильными, мы прозевали и пресловутый слом эпох, и явление другого государственного устройства. И в этот нелегкий момент тебе открыто заявляют, что ты человек второго сорта, оккупант, инородец. Что еще оставалось? Ринулся в политику со всей страстью. Но и тогда многие отсиделись в кустах. Никто нас не учил, политических университетов мы не проходили, все познавали на практике. Нас били, мы выстояли.

- Что удалось сделать хорошего в городе на руководящем посту?

- Депутатская работа наполнена рутиной. Человеку сложно оценивать свои действия. Думаю, основная моя заслуга тех лет в том, что вместе с единомышленниками мы остановили неудержимый рост тепловых тарифов. Был у меня замечательный помощник Лев Кельман, энергетик по специальности. Вместе мы доказали необоснованность предлагаемых расценок. Нарвитяне ощущают результаты этой работы по сию пору.

- А что не успели сделать тогда? Какие бы проекты претворили в жизнь сейчас?

- Парадокс в том, что иногда не допустить что-либо сделать – не менее значимо, чем добиться успешного осуществления здравой идеи. Мне удалось не дать застроить Петровское кольцо, а ведь угроза появления обычного перекрестка в центре города была вполне реальна. Застопорили и застройку сквера напротив магазина Astri, хотя лоббирование этого проекта также было значительным. Предотвращено закрытие КЮМа, при том что попытки это осуществить предпринимались аж трижды! Ну и в качестве анекдота: однажды на сессии я предсказал появление в будущем ветрогенераторов на золоотвалах. Энергетики подняли меня на смех, называя фантастом. А ветряки-то стоят!

- А правду говорят, что вы заядлый садовод и даже умеете выводить новые сорта растений?

- Я действительно много времени провожу в своем саду. Размножение роз, в том числе таких редких, как голубая, плюс зимняя выгонка тюльпанов, черенкование, разнообразные прививки, – через все это я прошел. Увлечения последних лет – виноград и черешня. Что-то будет впереди?

- А охотой с каких пор занимаетесь?

- Охота и рыбалка сопровождают меня всю жизнь. Начинал с отцом, сильно увлекся в студенческие годы, а уж став врачом на южном Урале, получил возможность оторваться в непуганых местах. Добычи было много и разной, но почему-то больше запоминаются неудачи. Однажды на Чудском озере, на подледном лове не смог вытащить громадного окуня-горбача, который застрял в лунке метрового льда. Видно, как в лупу, а не достать. Такое не забудешь. Или как побоялся выстрелить в громадного кабана секача размером с «Запорожец», который стоял в 10 метрах. Тихо разошлись. Может, и к лучшему (улыбается).

- Теперь о семье. Чем радуют домашние? Наверное, сегодня все вертится вокруг внуков?

- А как же! Внуки – наша радость и надежда. Уже сейчас видно, что растут личности. Это с одной стороны, а с другой – нынешняя жизнь преподносит множество сюрпризов, не всегда приятных. Значит, нужен глаз да глаз. И еще – сколько в них вложишь, столько и получишь. Зато удовольствие от их музицирования получаю ни с чем несравнимое. Я счастливый дед.

- Выпускникам нарвских школ, которые задумываются о карьере врачей, что можете посоветовать?

- Я бы посоветовал сначала подумать, чем будет заниматься медицина через 20-40 лет. Несомненно, это клеточная и тканевая хирургия, ремонт или замена органов и тканей, вплоть до выращивания новых. И тонкая настойка таких систем организма, как нервная, иммунная и прочие. Все это довольно далеко от возможностей сегодняшних хирургии и терапии. Готовы к такому повороту? Тогда дерзайте.

- И напоследок – наши традиционные пожелания читателям.

- Главное в жизни – не унывать. Почти в любой ситуации есть варианты действий, ведущие если не к успеху, то к минимизации потерь. Исключение – смерть близких: это всегда горе, и его надо пережить. В остальных случаях рекомендую не полагаться на авось, просчитывать риски и опасности. Ушибся – погладил себя и вперед. Да, человека оценивают люди, врача – пациенты, но главный себе судья – ты сам. Отдельное напутствие хотел бы дать молодёжи: учитесь любить жизнь в её многообразии и бесконечности, чтобы не только удивляться, но и восхищаться, а это всегда – кайф.

В жизни мало ровных дорог, идти надо по той, которую предлагает нынешняя ситуация. Не надо ждать чуда с небес! Не плоди врагов, привлекай друзей. Нет непреодолимых препятствий, есть только страх, что не осилишь. Поэтому волю в кулак – и вперёд!

Беседовала Анна Чистоделова, газета "Нарва"