Самая влиятельная женщина в мире. Как Ангела Меркель стала главным политиком Европы и что ей угрожает сейчас.

Ангела Меркель, 62-летняя уроженка Гамбурга, выросшая в Восточной Германии, уже 12 лет находится на должности канцлера. За это время она успела превратиться в самого могущественного политика Европы, а в последнее время — и в символ западного либерализма, которому со всех сторон угрожают новые правые и консерваторы.

Осенью 2017 года в Германии состоятся парламентские выборы, на которых эта угроза может коснуться и самой Меркель: есть серьезная вероятность того, что ее партия ХДС в результате выборов потеряет власть, а самому канцлеру придется уйти в отставку. Специально для «Медузы» живущий в Германии журналист DW Дмитрий Вачедин рассказывает о том, как Ангела Меркель сумела сделать блестящую политическую карьеру — и какие вызовы стоят перед ней теперь.

Субботним вечером 12 сентября 2015 года глава федеральной полиции Германии Дитер Роман, человек с лицом постаревшего героя боевиков, отдал приказ своим подчиненным начать подготовку к закрытию границы с Австрией. Сотни сотрудников полиции и пограничной службы провели ту ночь в автобусах по дороге к пограничным постам — а в Гамбурге оборудовали временный аэродром с вертолетами, готовыми доставлять на юг подкрепление. Чтобы избежать утечки в СМИ, которая могла бы спровоцировать панику среди направляющихся в Германию беженцев, пресс-секретарь немецкого МВД принял беспрецедентное решение: он собрал журналистов, рассказал им о существующем приказе — и попросил молчать.

Шенгенское соглашение вообще-то не предусматривало никакого пограничного контроля между Австрией и Германией — однако у последней были серьезные причины его нарушить. К тем сентябрьским выходным страна фактически исчерпала ресурсы для приема беженцев. Даже учитывая спортивные залы с лежащими на полу матрасами, во всей Германии можно было найти только 850 мест для размещения беженцев — а расчеты показывали, что за выходные пересечь границу могут до 40 тысяч человек. И ими бы не ограничилось: страны на пути «балканского маршрута» беженцев прикладывали к этому все усилия; македонские железные дороги, пустив дополнительные поезда по направлению к Германии, впервые в своей истории вышли в прибыль. «Мы находимся в самолете, у которого заканчивается топливо, и у нас нет никакого плана действий», — резюмировал один из региональных полицейских чиновников.

Закрыть границы могла только та же, кто их открыла, — канцлер Ангела Меркель. Днем 12 сентября она как раз получила СМС от своего главного оппонента — главы Баварии Хорста Зеехофера, прямо назвавшего открытие границ ошибкой. Через час после того, как ей пришло сообщение с текстом «Я убедительно прошу тебя осознать серьезность ситуации», Меркель во время публичного выступления заявила о том, что защиту «получат только те, кто в ней действительно нуждается», пояснив, что пускать в Германию экономических мигрантов не собирается.

В три часа дня субботы Меркель из своего кабинета в паре сотен метров от здания Рейхстага созвала телефонную конференцию с пятью другими ключевыми политиками Германии. Именно на ней было принято решение, в результате которого полицейские начали выдвигаться к пограничным постам на юге. Казалось, все уже было ясно — однако министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер следующие несколько часов безуспешно просил канцлера подтвердить приказ о закрытии границ. Не говоря ни да ни нет, она интересовалась, сможет ли министр гарантировать, что приказ не будет оспорен в суде, — а также предотвратить появление в прессе «непопулярных картинок». Де Мезьер не мог — и Меркель отступила. Автобусы с полицейскими повернули назад.Граница еще полгода оставалась открытой для беженцев.

Эти несколько часов в сентябре 2015 года стали главным моментом в немецкой политике едва ли не с момента воссоединения Германии. Источники в партии Меркель, «Христианско-демократическом союзе» (ХДС), до сих пор либо объясняют случившееся «помрачением», либо говорят о неожиданном милосердии, проявленном обычно прагматичным канцлером. Досконально реконструировавший те дни в своей новой книге «Ведомые» журналист Робин Александер пишет о другом: по его мнению, в Германии в тот момент случился кризис политической воли. Ангела Меркель, которая в тот момент, по сути, замкнула на себя идеальную немецкую систему сдержек и противовесов, проявила не просто стратегическую нерешительность, но слабость — и в результате осталась в одиночестве, поставив под угрозу свой огромный политический капитал, накопленный за предыдущие полтора десятка лет. Через полтора года после того непростого сентябрьского дня эта угроза стала только сильнее.

Девушка из «клуба нецелованных»

Самая могущественная женщина в мире живет в непритязательном многоквартирном доме персикового цвета — проходя, не задержишь взгляд. На углу дежурит пара полных равнодушных полицейских; случайному прохожему никто не помешает нажать на кнопку звонка рядом с именем мужа Ангелы Меркель, профессора физической химии Йоахима Зауэра. Напротив — Музейный остров и Пергамский музей, сейчас его реставрируют, работает техника, очень шумно и пыльно. До места ее работы, ведомства федерального канцлера, дугообразного здания из стекла и бетона, — минут десять пешком.

Еще ближе — дом, где Меркель жила в начале 1980-х, когда ей еще не было и тридцати. Собственно, общие обстоятельства ее жизни с тех пор как будто почти и не поменялись. Тот же район Берлина; тоже муж-ученый (тогда — физик, сейчас — химик); тоже сложная, выматывающая работа в закрытом учреждении и преимущественно мужском коллективе (тогда — Академия наук ГДР). До работы, правда, в те годы нужно было добираться подольше — полчаса на городской электричке. Каждый будний день в начале седьмого утра, ожидая поезда, Меркель покупала свежую газету в киоске у Фридрихштрассе. Предпочитала советскую «Правду»: сказывалось полученное в стране Варшавского договора образование.

Родилась Меркель в 1954-м в Германии Западной — в Гамбурге, в семье протестантского священника и учительницы, — однако в соседней ГДР не хватало служителей церкви, и отец с семьей вскоре переехал по другую сторону внутринемецкой границы. В ГДР пастор Хорст Каснер сделал успешную карьеру и хорошо зарекомендовал себя перед властями, которые не без успеха пытались использовать церковь в качестве одного из источников легитимности нового государства. Отец Меркель, судя по всем источникам, относился к режиму критически, но не спешил с ним ссориться — и некоторое вольнодумство ему прощалось. Будущая канцлер росла в состоятельной, привилегированной по восточногерманским меркам семье, у которой имелось два автомобиля и возможность выезжать в капиталистические страны.

Впрочем, девочка все равно немного стеснялась профессии отца — как она вспоминала позже, в ответ на соответствующие вопросы она старалась произнести слово «пастор» (Pfarrer) так, чтобы его можно было принять за «водителя» (Fahrer). В целом детство Меркель, которое она провела в городке Темплин в 70 километрах от Берлина, не отличалось экстраординарностью — она хорошо училась, любила The Beatles и импрессионистов, вступила в местную пионерскую организацию, где ценили ее ответственность и организаторские способности. Чуть ли не единственное, что привлекает внимание в ее юности, — описанная самой Меркель привычка практиковать русский язык, который ей преподавали в школе, болтая с советскими солдатами в местном лесу, где те «целыми днями стояли без дела в ожидании чего-то». Учившая Меркель русскому языку Эрика Бенн, поныне живущая в Темплине, таких эпизодов не помнит — по ее словам, советские tankisty, lyotchiki и regulirovshchiki (эти слова преподаватель произносит по-русски), как правило, не покидали свои gorodki. Как бы то ни было, познания Меркель в русском, по словам Бенн, были «превосходными» — и школьница регулярно занимала первые места на соответствующих олимпиадах.

После школы, где одноклассники издевательски зачислили ее в «клуб нецелованных», Меркель поступила в Лейпцигский университет на факультет физики; в отличие от других пасторских детей, никаких проблем с получением требовавшегося в таких случаях разрешения на поступление в университет у нее не возникло. Вскоре она вышла замуж за студента-физика, чью фамилию носит до сих пор, и настояла на церковном бракосочетании под присмотром отца. Браку это не помогло — развелась Меркель с Меркелем меньше чем через пять лет и снова вышла замуж только в 1998-м: с Йоахимом Зауэром они к тому моменту встречались уже дюжину лет и расписались без венчания и каких-либо церемоний.

Окончив университет, Меркель в 1979-м устроилась в институт физхимии при восточногерманской академии наук и переехала в Берлин. Еще в школе она перешла из пионерской организации в местный комсомол — организацию «Свободной немецкой молодежи». Какую именно роль молодая исследовательница в ней играла — ясно не до конца: по воспоминаниям бывших коллег, Меркель была уполномоченной по пропаганде и агитации, однако сама она никогда этого не подтверждала, говоря, что организовывала для коллег культурный досуг. Так или иначе, до следующего этапа карьеры в ГДР — вступления в социалистическую партию — Меркель так и не дошла. Ее путь от комсомолки к одному из первых лиц главной антикоммунистической партии Западной Германии (ХДС) занял всего-то около десяти лет.

Партия власти

«Когда Ангелу Меркель не изберут канцлером, от ХДС останутся только руины», — предупреждал еще в 2012 году бывший член президиума партии Йорг Шёнбом, одаривший немецкую политику выражением «культура титульной нации». Партийные консерваторы и антикоммунисты почти сразу почувствовали, что с этой женщиной что-то не так — что она не своя. Меркель и правда оказалась членом ХДС практически случайно: достаточно маргинальная и скорее левая организация «Демократический прорыв», куда она вступила в 1989 году на общей волне перемен и разочарования в старых партийных структурах, неожиданно стала партнером по коалиции мейнстримовой ХДС, искавшей союзников среди демократов новой волны в ГДР. Коалиционные торги привели 35-летнюю Ангелу Меркель на пост пресс-секретаря последнего правительства ГДР — а уже в 1991 году, когда она только-только избралась в депутаты Бундестага, тогдашний канцлер Гельмут Коль неожиданно назначил ее министром по делам женщин и молодежи.

«Мы видели в ней протеже Коля, — разумно заключает один из собеседников „Медузы“, бывший министр внутренних дел одной из немецких земель и член ХДС с 1974 года (в силу специфики нынешней немецкой политики почти никто в ХДС сегодня не готов откровенно говорить с русскоязычным СМИ о Меркель под своим именем). — У нее не было политических взглядов, она послушно следовала в фарватере канцлера. Иначе и быть и не могло — такие политические тяжеловесы, как Коль, требуют безусловной лояльности».

В 1990-х, после падения Берлинской стены и СССР, ХДС из радикально-антикоммунистической превратилась в умеренно консервативную партию, главным козырем которой было успешно проведенное воссоединение страны. «Консервативная повестка ХДС была не атакующей, а оборонительной, — говорит Николай Хауфлер, вступивший в ХДС в 2001 году и избиравшийся депутатом гамбургского парламента. — Мы не хотели сделать страну еще более консервативной; мы хотели оставить все как есть».

Однако в 1998-м оказалось, что не всем немцам близок такой подход: Коля, правившего уже 16 лет, не переизбрали, и к власти пришли социал-демократы и зеленые, еще недавно казавшиеся недоговороспособными радикалами. А еще через год случилась настоящая катастрофа: вскрылась черная бухгалтерия высшего руководства ХДС, тайно и без всякого оформления (часто просто наличными) принимавшего миллионные пожертвования. В этих условиях Меркель, уже добравшаяся до статуса генсека партии и не замешанная в старых партийных грехах, удачно выступила за обновление и очищение ХДС и, в частности, публично отреклась от Коля, отказавшегося называть имена нелегальных партийных спонсоров. В партии, как теперь вспоминают ее ветераны, началась «анархия» — и победительницей в эти смутные времена оказалась именно Меркель, в 2000-м возглавившая ХДС. Следующие пять лет — время до своего избрания канцлером — она потратила на укрепление внутрипартийных позиций: по словам источника «Медузы» в ХДС, «она вывела из игры все сильные фигуры из своего окружения».

Когда в 2005 году ХДС во главе с Меркель вернулся во власть, ничего не говорило о том, что к власти пришел будущий лидер Европы. На телевизионном ток-шоу после выборов подвыпивший лидер социал-демократов Герхард Шредер устроил Меркель настоящий разнос, потребовав оставить пост канцлера за собой. Меркель промолчала — и поначалу трудно было понять, сдержанность это или слабость: первые годы правления самого молодого канцлера в истории (на момент вступления в должность ей был 51 год) выдались достаточно бесцветными. Все изменилось, когда начался мировой финансовый кризис.

«В 2008 году Меркель стала лидером страны, — вспоминает давно живущий в Германии экономический обозреватель DW Андрей Гурков. — Человеком, который говорит: ребята, все будет хорошо, — и все ей верят. Причем сказала она это не с высокой трибуны, среди знамен, а скромно стоя у микрофона в коридоре ведомства федерального канцлера. В этом ее стиль». Вместе со своим министром финансов Меркель тогда предотвратила панику, дав государственную гарантию вкладам в немецких банках, — и в итоге кризис едва затронул Германию. Первый срок Меркель (канцлеров в Германии избирают на четыре года) вообще прошел под знаком срочных мер по поддержке экономики. В результате этого традиционная консервативная повестка ХДС постепенно отошла на второй план — и вскоре выяснилось, что возвращать ее Меркель и не планирует.

«Если бы главные реформы Меркель предложили другие партии, ХДС бы никогда их не поддержал, — говорит Хауфлер. — Сначала отказ от атомной энергетики. Потом отмена призыва в армию. И все это — руками нашего же правительства! Третий большой шок — выделение миллиардов какой-то Греции. И четвертый — массовая миграция, неконтролируемая и хаотичная. Консервативная часть партии просто перестала понимать, что происходит со страной». По словам Гуркова, дело тут не в идеологии: канцлер Германии просто следовала требованиям времени. «Раньше ХДС был партией консервативных сельских немцев. Но эта прослойка сокращается, народ переезжает в большие города, — объясняет журналист. — А большие города с имиджем прежнего ХДС не завоюешь — надо становиться более либеральными и центристскими».

Несмотря на недовольство однопартийцев Меркель из ХДС, именно сериал по спасению греческой экономики превратил немецкого канцлера в нового лидера Европы. «Все это выковывалось на серии саммитов по Греции. Меркель сумела добиться сложного компромисса — приструнила свою партию и заставила Грецию даже с леваками в правительстве проводить нужные реформы, — говорит Гурков. — Она, видимо, считала делом принципа не допустить, чтобы при ней какая-то из стран покинула еврозону. Трагизм заключается в том, что „Брекзит“ — отчасти реакция на прием беженцев. Спасая Грецию, Меркель потеряла для Европы Великобританию».

Внешнеполитический курс Меркель в самом деле довольно ясен: это полностью соответствующее интересам Германии сохранение единого политического и экономического пространства в Европе. Сформулировать внутриполитическую платформу канцлера гораздо сложнее. Критики Меркель утверждают, что прагматизм и опора на опросы населения заменили ей убеждения. Во всяком случае, и в отказе от атомной энергетики, и в отмене призыва в армию Меркель легко отказывалась от консервативных ценностей партии в угоду реформам, пользовавшимся поддержкой населения.

В итоге параллельно с тем, как лидер ХДС все больше отдалялась от рядовых членов партии, в большинстве своем не собиравшихся отказываться от традиционных ценностей, вокруг Меркель стал собираться новый электорат — сознательные, политически грамотные жители городов, для которых ХДС стал партией развития и реформ. Вопрос очередного срока для Меркель может решиться в споре именно этих двух групп.

Причины долгосрочного успеха Меркель, в общем, ясны. «Немцы воспринимают ее как символ стабильного подъема — даже не стабильности, а стабильного подъема, — рассуждает Гурков. — Солидный, спокойный рост. Работящий, вызывающий доверие, надежный канцлер. Не жар-птица. Не Фидель Кастро. Но, что очень важно, это один из немногих лидеров, который абсолютно не коррумпирован». До сентября 2015 года даже недовольные Меркель консерваторы выступали против нее совсем негромко. Все изменили беженцы.

Николай Хауфлер неоднократно принимал участие в закрытых встречах Меркель с молодыми активистами ХДС. «Когда я увидел ее впервые, я подумал, что она лучше всех известных мне политиков понимает процесс принятия политических решений. Она способна обработать огромное количество информации. Я даже подумал, что ей, наверное, скучно общаться с большинством политиков: она просто превосходит их в интеллекте, — рассказывает он. — Но в конце 2016 года, когда Меркель говорила о миграционной политике, мне показалось, что она перестала быть объективной, что она больше открыта тем аргументам, которые играют ей на руку. Возможно, вокруг нее появился фильтр, состоящий из людей, рассказывающих ей то, что она желает услышать».

Именно в тот момент, когда раскол внутри партии стал реальностью, когда появились новые правые из «Альтернативы для Германии», подхватившие отброшенные ХДС, но не утратившие популярность лозунги, у социал-демократов впервые после Герхарда Шредера появился сильный кандидат в канцлеры.

Безжалостный популист и ошибка Клинтон

В начале 1990-х Мартин Шульц был не слишком удачливым 40-летним мэром небольшого городка на самом западе Германии и выделялся разве что необычной биографией: алкоголик, в 25 лет бросивший пить, он не получил не только высшего, но и полного среднего образования. Главным достижением в его политической биографии была борьба за то, чтобы в его городе построили аквапарк (Шульц добился своего, хотя парк так и не окупился). Тем не менее в 1994 году Шульц был избран депутатом в Европарламент, где ему удалось построить одну из самых впечатляющих карьер в истории европейской бюрократии — в 2012-м он стал его президентом. А через пять лет, в январе 2017-го, социал-демократы неожиданно выставили Шульца против Меркель на сентябрьские выборы в Бундестаг (канцлера в Германии утверждает парламент, но каждая партия заранее и публично выдвигает своего кандидата на этот пост).

К этому моменту немецкие социал-демократы переживали не лучшие времена. Их затронул общий кризис «политического центра» — если ХДС сдвинулся влево, то входящие в правящую коалицию социал-демократы, наоборот, поправели. Освободившееся на левом фланге место помогло укрепиться партии «Левые», созданной на руинах социалистической партии ГДР. По сути, ситуация зеркально повторяла ситуацию в ХДС, разве что у социал-демократов не было своей Ангелы Меркель, а была череда бесцветных кандидатов, ни один из которых не мог ничего противопоставить канцлеру. Пока не пришел Шульц.

«Из-за того что Шульц — человек со стороны, у него нет влиятельных врагов в партии и у него развязаны руки, — объясняет Николай Хауфлер. — Вообще, у социал-демократов сейчас сумасшедшая энергетика, Шульц — их надежда и давно ожидаемый спаситель. За Меркель многие будут голосовать из рационального расчета. За Шульца будут голосовать сердцем». Понимая, что образ «человека из Брюсселя» при всех европейских симпатиях немцев не тот, на котором можно собрать политические дивиденды, Шульц строит свою предвыборную программу на образе «человека из народа», губернатора маленького городка, бросившего вызов берлинским бонзам. Основная тема его выступлений — справедливость. «Шульц — опасный соперник, потому что он безжалостный популист, — считает собеседник „Медузы“ в ХДС. — Когда он говорит: „я понимаю вас, вам плохо живется“, это задевает нужные струны в сердцах людей».

Взывая к чувству справедливости, Шульц привлекает на свою сторону самых верных последователей Ангелы Меркель — в том числе тех волонтеров, людей с обостренным чувством справедливости, которые в 2015 году потратили невероятное количество сил и энергии на помощь беженцам, смягчив последствия миграционного кризиса. Они разочарованы в канцлере, потому что, закрыв в итоге границы и добившись соглашения об ограничении миграции с Турцией, Меркель, по сути, развернула свою гуманистическую политику в обратную сторону. С другой стороны, противники слишком открытой политики в ХДС весной-летом 2016 года недоумевали: если это все равно случилось, что мешало исправить ошибки раньше — миллион беженцев назад?

Меркель может повторить ошибку Хиллари Клинтон: та тоже делала ставку на прогрессивных избирателей и упустила глубинку. В Германии нет своего Трампа и непопулярны антиевропейские настроения, но свои условные реднеки здесь тоже есть — и они могут не прийти на выборы или предпочесть «Альтернативу». «До выборов еще полгода, и многое может произойти, — мрачно рассуждает источник в ХДС. — Я имею в виду повторение событий на Брайтшайдплац или в Ницце. Да и кто остался рядом с Меркель? Никого, кроме [министра финансов] Вольфганга Шойбле, а ему уже 75 лет».

Об этом почти не говорят открыто, но многие в ХДС не против, если Ангела Меркель не станет канцлером в сентябре, а партия вернется в оппозицию. «Первым делом надо будет избавиться от Меркель. Затем вернуться к консервативной повестке и тем самым покончить с „Альтернативой для Германии“», — перечисляет собеседник «Медузы» шаги, которые ХДС предстоит совершить, если сентябрьские выборы будут проиграны. «Партия не будет разрушена. Найдутся новые люди, — уверен Николай Хауфлер. — Мы на восемь лет уйдем в оппозицию, за это время выиграем большое количество земельных выборов, и один из новых глав земель станет нормальным кандидатом в канцлеры».

Андрей Гурков считает, что в случае поражения Меркель незамедлительно подаст в отставку с поста лидера партии — однако продолжит оставаться важной немецкой фигурой в международном масштабе. Сама Меркель, когда была моложе, мечтала о куда более спокойной старости. «Я мечтала, что, когда мне исполнится 60 лет, я выйду на пенсию, уеду в Западную Германию, поменяю свой паспорт, в тот же день куплю билет в США — и поеду свободно путешествовать по Америке», — рассказала однажды канцлер. Сейчас Ангеле Меркель 62 года, и она самая могущественная женщина на Земле. Меркель живет в многоквартирном доме персикового цвета с видом на музей — и она, похоже, совершенно одинока.