Любовь, смерть и купола: о чем говорит русский шансон

Москва. Зима 1991 года. В разных районах столицы тогда еще СССР появляются рекламные афиши нового фестиваля с доселе неупотребимым словосочетанием «русский шансон» и расшифровкой: «Песни наших улиц и дворов». Хедлайнером концертной программы стал за год до того освободившийся из мест не столь отдаленных артист Александр Новиков. Первый альбом этого бывшего рокера «Вези меня извозчик», вышедший в 1984-м, большинство историков жанра считает основополагающим. Однако желание привить французский термин chanson к русской эстраде неизбежно привело к поиску предшественников. Сейчас в этот почетный пул попадают Александр Вертинский, Петр Лещенко, Аркадий Северный, Леонид Утесов и даже Владимир Высоцкий.

Первый раз уголовная история Новикова началась в ресторане, когда он вмешался в ссору официантки и посетителя, который приставал к девушке. Отделал противника Новиков хорошенько, поскольку парень был не хилый, а в ресторан пошел, ибо деньжонки есть. Суд дал шансонье год условно. Второй раз Новикова уже посадили за производство и реализацию музыкальной аппаратуры, несоответствующей требованиям ГОСТА.

Но запустить новую волну городского романса в России с первой попытки не получилось. Лихие 90-е привнесли в жанр другой язык и философию блатной романтики. Довольно быстро сформировался и базовый набор тем для песен русского шансона. Зачастую сторителлинг строился на «пограничных ситуациях» бытия, описанных еще Карлом Ясперсом: смерть, страдание, страх, вина и борьба. Местом действия большинства песен неизбежно становилась тюрьма.

Образ тюрьмы

Отец-основатель русского шансона Александр Новиков, сам «отмотавший» срок, в своем раннем творчестве использовал образ тюрьмы как метафору полного краха привычного уклада жизни. Его лирический герой из песни «Я вышел родом из еврейского квартала…», попав в криминальный водоворот, всеми путями пытается избежать уголовного преследования:

Там били больно кованою пряжкой,
Но я молчал как рыба, верь не верь!
И наконец со звездами на ляжках
Я был ментами вышвырнут за дверь.
Тогда я просто чудом отвертелся,
А остальным повесили срока.
Я с ними столько страху натерпелся,
Что за неделю вызубрил УК.

Однако спустя десять лет после выхода культовой пластинки новый герой отечественного шансона Михаил Круг в альбоме «Жиган-лимон» предлагает иную трактовку этого образа. Отныне тюрьма — фатум, неизбежность. Из песен почти полностью исчезает предыстория попадания в места заключения.

Герои Круга — арестанты уже в исходной точке своего существования.

Поэтому главным мотивом повествования становится желание безымянного ЗК вернуться домой. Для демонстрации этого автор даже готов отказаться от стихотворной формы и завершает песню «Кольщик» прозаическим обращением к матери:

Не осуждай меня, мама.
Я ведь только тем и жил, что знал: ты меня ждешь.
Я знаю, ты плачешь вечерами и видишь сны,
Где я совсем еще маленький подкрадываюсь к тебе
И закрываю твои глаза ладошками.
Ты нарочно говоришь: «Отец? Татьянка?»
Я смеюсь: «Нет, нет, не угадала!»
Отцу с Танюхой привет.
Деньги в конверте не шли:
Суки всё вынут.
Но я ж назло им вернусь,
Потому что ты меня ждешь.

Похожий образ тюрьмы в своих песнях создает другая звезда отечественного шансона тех лет Петлюра. Герой композиции «Стена», подобно персонажу альбома «The Wall» Pink Floyd, рифмует в сознании реальную стену тюрьмы и воображаемую преграду, отделяющую его от идеализированного мира, где он «хотел бы щас пройти по всем дорогам, что бродил». Однако в родном отечестве сделать это герою не под силу:

Сколько можно ждать?
Но нельзя бежать:
Автоматы смотрят
На меня.

Кульминацией развития образа стала композиция Ивана Кучина «Судьба воровская». Лирического героя арестовывают, но он относится к этому с должным смирением. Автор не допускает иного развития событий в судьбе персонажа.

Ах, судьба воровская:
Нет покоя ни дня.
Ты прости, дорогая,
За разлуку меня.
Потерпи уж немного,
Без меня не скучай.
Все мы ходим под богом,
Но не всех примут в рай.

Постепенно тюрьма из института наказания в работах русских шансонье превращается в школу жизни. Эта линия отчетливо прослеживается в творчестве коллектива «Бутырка». В песне «Аттестат» авторы, рассказывая историю трагической школьной любви, приводят персонажа к осознанию, что грядущий срок — это тоже своего рода «школа».

Аттестат в крови,
По бокам конвой!
А меня везут
Под сирены вой.
И теперь там ждут
Друзья новые,
А предметы там
Уголовные.

Синонимизируя тюрьму и судьбу, авторы русского шансона, возможно неосознанно, постепенно сформировали собственную мифологию, подчас откровенно религиозную.

Эта тенденция в их творчестве идеально гармонировала с ренессансом православия в России 90-х.

Образ веры

Главный прикладной символ веры заключенного в русском шансоне — купола. Он кочует из песни в песню и связывает красной нитью и исповедальные произведения, и композиции о быте арестантов. В системе тюремных татуировок церковные купола обозначают количество «ходок», и у отечественных шансонье это образ-символ, способ показать состояние души человека. Вот как использует его Михаил Круг в песне «Купола»:

Золотые купола
Душу мою радуют.
А то не дождь, а то не дождь —
Слёзы с неба капают.
Золотые купола
На груди наколоты,
Только синие они,
И ни крапа золота.

Вторит своему предшественнику и звезда «постшансона» Стас Михайлов в «Джокере»:

Ход козырной дамы червей
Загоняет меня в угол,
Удивленный зигзаг бровей
Наполняет душевный купол.

Однако открытый разговор о вере рискуют заводить далеко не все авторы. На общем фоне выделяется тот же Михаил Круг. Многие его песни проникнуты экзистенциальным мироощущением, характерным для трудов Серена Кьеркегора. Постулат «дух, как и бог, несводим к эмоциям» отчетливо звучит в «Кольщике»:

И легло на душу, как покой.
Встретить мать — одно мое желание.
Крест коли, чтоб я забрал с собой
Избавленье,
Но не покаяние.

Лирический герой Круга, желая увидеть мать, осознает тщетность своих надежд, но даже в миг абсолютного отчаяния не допускает эмоциональной исповеди. Безымянный рассказчик — рыцарь веры. Несмотря на тягостные обстоятельства, он убежден, что именно его Бог отведет от беды.

«Особость» бытия — одно из «общих мест» русского шансона. Например, в песне «Не плачь» группы «БумеR» персонаж уверен в том, что ниспосланные Всевышним испытания — гарантия возвращения домой:

Не плачь
И жди меня домой,
Ты помни, я живой, а значит,
Я вернусь домой.
Не плачь!
Я многое стерпел,
И это мой удел, а значит,
Я вернусь домой.
Не плачь!
Не плачь!
Не плачь!
Не плачь!

Но несмотря на сложившуюся религиозную философию, авторы стремятся в первую очередь рассказывать реальные «истории из жизни». Такую формулировку активно использовали создатели радио «Шансон», появившегося в 2000 году. До сих пор эта станция стабильно входит в тройку самых прослушиваемых в стране. Еще один ее лозунг — «Музыка вокруг стихов» — подтверждает тезис о первичности текста и человеческих историй в этом жанре.

Образ женщины

Одна из ключевых тем русского шансона — отношения с женщиной. И пожалуй, лишь в этом вопросе наши современники продолжают традиции «праотцов» жанра, в частности Александра Вертинского. Не «дева в беде», а «бедовая дева» зачастую становится объектом желания героя. У того же Вертинского в песне «Марлен» находим такие строки:

Вас не трудно полюбить,
Нужно только храбрым быть,
Всё сносить, не рваться в бой
И не плакать над судьбой.

В конце XX столетия персонаж петлюровской композиции «Наташка», пытаясь дозвониться до своей любимой, констатирует примерно то же самое:

Играешь в прятки,
Нервы как струны,
И нет покоя
Мне ни минуты.
Ты бессердечна!
«Да, да, конечно!»
На пределе я к тебе.
Как в лабиринте,
Как в лабиринте,
Оказался я сейчас.
Необъяснимо,
Необъяснимо,
Странная любовь у нас.

Петлюру можно считать главным романтиком русского шансона. В большинстве его композиций есть женский персонаж. Однако крайне редко отношения заканчиваются счастливо. Своего апогея эта линия достигает в песне «Алёшка». Повествование ведется от третьего лица, что опять же нетипично для жанра шансона в России. Главный герой, простой русский парень, погибает в пьяной драке от ножа. Запланированная свадьба не состоялась, а девушка Алешки вскоре выходит замуж. Однако главный герой является к своей возлюбленной во сне. Не виня за женитьбу, он утверждает, что убил его новый избранник девушки. В финале драматизм достигает поистине шекспировских масштабов:

И проснувшись ночью,
Услыхав такую весть,
Побежит на кладбище,
Отыщет серый крест
И могильный холмик
Окропит своей слезой:
«Ты прости, Алешка,
Ты забери меня с собой».
Она тогда не знала,
Кто его убил.
А теперь узнала,
И нету больше сил.
И ударом в сердце
Покончив дни свои,
И в одной могиле
Будут вместе спать они.

В любовных историях Михаила Круга уже не находим такой драматургии и надрыва. В его композициях женщина безучастна к происходящему. Лирический герой «Студентки», например, взаимодействует скорее с окружением девушки, нежели с ней самой:

Как только пришла весна,
С поличным ты мне попалась:
На шпильках своих ты с маклером шла
И мило ему улыбалась.
И я вас двоих припас
И снял с него всё, что было.
Он перстни снимал и мне отдавал,
А ты в стороне курила.

А в композиции «Не люби ее» группы «БумеR» главный герой и вовсе отказывается от любви, осознавая свое социальное положение и смирившись с тем, что вор и алкоголик не пара для молодой девушки:

Она прекрасна и чиста,
Как в реке вода.
Не мути ее!
Как свеча, не догорит.
Слов любви не говори —
Отпусти ее!
Что ты можешь в жизни дать?
Только пить да воровать.
Не люби ее!
Если станет уходить,
Будет лучше всё забыть.
Не держи ее.
Отпусти ее!

В текстах криминальной тематики несчастная любовь к женщине приводит героев к краху. Персонаж песни Мафика «Мерседес», видя, как его возлюбленная выходит замуж за другого, констатирует:

Лопнули, не склеишь,
На гитаре струны.
Без Оксанки милой
Нету мне фортуны.
От тоски сердечной
В жулики подался
И на первом деле
Погорел, попался.

Авторки русского шансона раскрывают эту тему иначе, с позиции другой стороны. Коллектив «Воровайки» почти в каждой композиции поет о тяжелой женской доле. Большинство их персонажей — девушки, по глупости или по любви попавшие в околокриминальный мир. В историях вроде «Не воровка, не шалава» уже мужчины объявляются источником всех бед:

А в пятнадцать было жить
С предками лажа,
Потому и отдалась
Хулигану Паше.
Он ей даже говорил,
Что сидел в Бутырке,
Но — вот странно — почему-то
Собирал бутылки.
Чтоб родителей не видеть,
На хрен они сдались,
Вместе с Пашей по вокзалам
День и ночь шатались.
И сдружиться ей пришлось
С Федей, Колей, Васей,
И в подвале очень часто
Стала с ними квасить.

Интересно, что ни в одном произведении русского шансона о возлюбленной не говорится как о матери детей арестанта — герой даже не рассматривает свою избранницу в такой роли. Мать во вселенной блатной песни существует лишь в одном-единственном образе — человека, которому можно поведать всю правду. Зачастую именно она выступает главным проводником между Господом и арестантом. Богородица, пережившая смерть Иисуса, и женщина, ждущая своего сына, — одна из ключевых метафорических параллелей русского шансона. Порой об этом прямо говорится в тексте, как, например, в песне «Икона» группы «Бутырка»:

В уголке икона,
Мать в платочке снова.
На колени встанет
И начнет просить
Прямиком у Бога
За дитя родного:
«Помоги, Всевышний,
Сына сохранить!»
Прямиком у Бога
За дитя родного:
«Помоги, Всевышний,
Сына сохранить!»

К началу нулевых окончательно сложился набор тем русского шансона, зачастую откровенно консервативных. Это привело к тому, что уже в 2002 году традиционный концерт «Шансон года» прошел не где-нибудь, а в Государственном Кремлевском дворце. И на поддержку со стороны власти авторам жанра тоже было чем ответить.

Образ страны

В своем изначальном виде русский шансон позиционировался как творческая площадка для выражения если не протеста, то презрения к официальной власти. Речь в первую очередь о советской эпохе. Ненависть к системе у народных шансонье была настолько велика, что даже в середине 90-х в их текстах то и дело появлялись коммунисты. Например, у Михаила Круга:

Законов нет для них, ведь зэк —
Падаль,
От коммунистов беспредел
Всюду.

Или у Петлюры:

Куда не глянешь — комсомол,
Все падлы красные кругом.
И где ж мне правды отыскать,
Скажи мне, мать?

Прежде всего этот мотив связан с тюремными установками, где начальник-антагонист всегда олицетворяет систему. Говорить же о состоянии дел в стране, находясь за решеткой, проблематично, поэтому русский шансон далеко не сразу обзавелся программными произведениями на тему «Кому на Руси жить хорошо?». Единственным исключением можно считать Игоря Талькова, который в своих работах всё же разрывался между рок-операми и политическими манифестами.

Всё изменилось в 2002 году. Мало кому тогда еще известный певец Стас Михайлов выпустил альбом «Посвящение». Пластинка открывается композицией «Полевая Россия»:

Полевая Россия довольно
Волочится сохой по полям.
Нищету твою видеть больно
И березам, и тополям.

С есенинским размахом Михайлов на протяжении 11 песен проходит путь от диванного критика наших дней до смиренного раба, подытоживая альбом песней с громким названием «Россия»:

И топтали, и кололи,
Унижали и рубили,
Опускали на колени,
Но боялись как огня!
Ты жива, пока ты с Богом,
Православная Россия,
Над тобою раскрывает
Матерь Божья покрова.

Уже через два года Михайлов выпускает свой мегахит «Всё для тебя» и попадает в жесткую ротацию радио «Шансон». Однако, даже став успешным, популярным и всенародно любимым, от своих программных композиций артист не отказался и старается исполнять их почти на всех концертах, стирая грань между романтиком и пророком.

Подобный синтез стилей и тем для русского шансона нулевых стал системообразующим явлением. Вскоре к Михайлову присоединились эстрадники Лепс и Ваенга. То, что впоследствии назовут «постшансоном», представляет собой лишь менее маргинальную версию исходного жанра.

Под ситуацию подстроилась и не раз упоминавшаяся нами радиостанция, где уже давно откровенно блатные песни звучат только в ночном эфире.

Артисты старшего поколения в большинстве своем тоже стараются следовать трендам и новым веяниям, меняя творческий стиль. Кто-то, как Иван Кучин, начал исполнять песни исключительно на военные темы. Группа «БумеR» пошла по пути патриотизма и открывает свой последний альбом композицией «Святая Русь». Некоторые вообще уходят в другой жанр, как, например, артист Мафик, уже несколько лет записывающий хип-хоп-альбомы, где тема криминала пока еще не изжита.

Победную точку в истории официального признания русского шансона недавно поставил Григорий Лепс, выпустивший сингл «Гимн Российской Федерации». Артист в своей привычной манере исполнил главную песню страны. Аплодисменты.

Русский шансон, процветай и живи,
Рядом с тобою всегда пацаны.
Люди с понятием ценят тебя,
Если проблемы, то будет жара.

Александр Дюмин, «Люберцы», 1999

Источник