Артур Захаров: парадокс лояльности

Пишет Артур Захаров, резервист Сил обороны Эстонии: Задержание по подозрению в государственной измене майора Генерального штаба Дениса Метсаваса ожидаемо стало поводом потянуться в карман за линейкой, чтобы измерить лояльность русскоязычных жителей к Эстонии. До вопроса «что делать» конкурсанты не дошли — результаты замеров оказались принципиально разными. Что же, попытаемся сделать это за них.

Автор на учениях «Еж-2015». Фото: частный архив.

Оказавшееся в неловкой ситуации политическое и военное руководство страны всеми правдами и неправдами пыталось исключить из уравнения лояльности этнический фактор — неполиткорректно. Консерваторы торжественно заявляли об очередном доказательстве существования «пятой колонны Кремля» и необходимости принимать меры.

Посудите сами, командующий Силами обороны генерал Рихо Террас признался, что задержание одного лишь высокопоставленного офицера стало «огромным ударом по обороноспособности». А что, если в рядах армии среди служивших и ныне находящихся в резерве сотни, если не тысячи нелояльных русскоязычных граждан?

Мы тратим на их подготовку миллионы евро, но окажутся ли они на призывном пункте, когда потребуется родине, или, что хуже, не развернут ли дуло автомата против вчерашних товарищей?

Признаться, еще во время прохождения срочной службы в Силах обороны я вполне допускал, что кто-то из сослуживцев может задаваться теми же вопросами. Хотя вслух никто ничего подобного не озвучивал.

Поэтому я хочу предложить измерить лояльность русскоязычных ребят в армии линейкой резервиста с высоты личного опыта, а еще по возможности найти ответ на вопрос «что делать?», если он в принципе потребуется.

Маленькая Нарва в казарме

Мне «посчастливилось» оказаться в армии в 2008 году — на следующий год после Бронзовой ночи. В общественном сознании растиражированной иллюстрацией двухдневных погромов в Таллинне стали русскоязычные молодые люди под российскими флагами, которые скандировали: «Россия, Россия!».

А спустя два месяца после начала службы началась так называемая Пятидневная война между Грузией и Россией. Как тогда, так и сегодня, мейнстримное общественное сознание Эстонии назначило ответственными русских.

Такая черно-белая картина отпечаталась в моей памяти. В общем, благодатная почва для укоренения стереотипов.

В сумме русскоязычных призывников в нашей роте было около трети. И, вероятно, наученные горьким опытом, кадровые военные старались выдержать правильные пропорции эстонцами и русскоязычными в коллективе.

Так выяснилось, что в батальоне «Виру-4» в Йыхви недостает эстоноязычных ребят, а у нас их оказалось с запасом. Тогда в роте по доброй армейской традиции назначили несколько эстоноязычных «добровольцев» и экспортировали их в обмен на импорт русскоязычных. Один из них заплакал.

Кадровые военные старательно следили, чтобы ни одна из комнат казарм не превратилась в небольшое Ласнамяэ — не больше трех русскоязычных в помещении.

Эта затея закономерно провалилась. Впоследствии парни нашего взвода стали собираться в одной из комнат на этаже — за глаза ее называли «русской». А три раза в день после приема пищи проходила «сходка» с ребятами из других взводов в курилке.

Свободно по-эстонски говорили единицы. Они становились переводчиками и парламентерами. Были и те, кто почти не говорил или даже не понимал. Возможно, кого-то это раздражало.

Чуть позднее выяснилось, что доля «шлангов» — людей, которые при каждом удобном случае пытались избежать выполнения своих обязанностей, среди русскоязычных оказалась все же выше. Получилось миниатюрное общество, состоящее из двух параллельных и слабо пересекающихся общин. Как и там, на большой земле.

Нахальным «шлангом» я не был, но рассчитывал отсидеться остаток службы за баранкой автомобиля. Тем более — это ведь возможность получить права задаром! У меня были отличные шансы, поскольку на курсы водителей ссылали за слабое знание эстонского.

Поскольку мой уровень эстонского, похоже, был выше среднего, командир рассудил иначе: несмотря на протесты, в числе немногих русскоязычных я оказался зачислен в школу подготовки младшего командного состава.

Уже там, осенью 2008 года мы узнали, что для участия в ежегодном параде в честь дня независимости всех нас отправят в известную на всю Эстонию «русскую комнату» — Нарву. Демонстрировать лояльность и обороноспособность.

Тогда нам требовалось выбрать строевую песню для учебного взвода нашего курса. Один из эстонцев предложил какой-то марш времен первой республики. Кажется, в тексте были слова про красную угрозу, которая находилась по ту сторону границы, и необходимость убивать русских. К слову, он был потомком белоэмигранта, то есть имел русские корни.

Фельдфебель построил личный состав и устроил знатную взбучку: текст был отвергнут как решительно неприемлемый. А затем он напутствовал держать язык за зубами, особенно в Нарве, где, по его словам «без знания русского и булочку не купишь».

Уже в феврале, несколько месяцев спустя, мы — уже с сержантским погоном на груди и подчиненными на плечах — очутились на параде в Нарве. Для эстонских ребят это было сродни поездке за границу. Они задавали кучу вопросов.

Нарвитяне или те, кто бывал в пограничном городе ранее, отвечали на эстонском разного качества, смеси русского и эстонского, при помощи жестов и междометий. Туристическая информация была краткой: Нарва славится самыми красивыми девушками Эстонии, душевными людьми, а про алкоголиков и гопников вы сами знаете.

Во время пребывания в городе нам настрого запретили шататься по улицам в одиночку, советовали иметь при себе штатного русскоязычного, но ввязываться в общение с местным населением не советовали.

Меры предосторожности не пригодились. Ни один эстонский солдат не был обижен. И парад прошел в целом хорошо. Впрочем, обороноспособность немного пошатнулась — накануне кто-то в запарке потерял ужин на сто пятьдесят человек.

Некоторые жалели, что не удалось прогуляться по незнакомому городу. Можно было бы измерить их лояльность, но на пустой желудок было не с руки.

Простые вещи

Очевидно, что за восемь или одиннадцать месяцев совместной службы люди притираются и привыкают друг к другу. Начинается это с простых “kas suitsu võib teha” для русскоязычных; «давай, поехали» и «не понимым» (искаженное «не понимаю») для эстонцев, взаимному обучению ругательствам, совместным спортивным играм и прочим мелочам.

Задумывались ли мы, что мы один из столпов, на котором держится независимость родины, что у нас есть одна большая и общая цель — быть готовыми стать на ее защиту?

Кажется я не совру, если скажу, что нас интересовали более тонкие материи: начиная с размышлений о доме, семье, девушке, увольнительной, вопросе у кого стрельнуть сигарету и заканчивая тем, почему фельдфебель Х такая удивительная сволочь — строгая, но справедливая.

Я не утверждаю, что к концу службы мы стали одной большой счастливой семьей. Это вовсе не так. Ощущение двух параллельных общин никуда не делось и русскоязычные так же кучковались со своими.

Что изменилось: улучшилось понимание друг друга, того, что у нас много общего и много различий. Картина перестала быть черно-белой.

Парадокс лояльности

Размышления о лояльности и обороноспособности приходят потом, с возрастом. Я участвовал в пяти или шести переподготовках, под моим началом сменилось несколько составов подчиненных.

Мне приходилось слышать от эстонцев, не молодых парней, а уже взрослых резервистов рассуждения о том, что учения на которых мы оказались — бессмысленны, ибо в случае реальной ситуации нас сметут. Желания схватиться за револьвер у меня не возникало. Как и доказывать то, что прошедшие срочную службу русскоязычные обязательно лояльны государству.

Хотя на последних учениях «Еж-2018» одними из самых активных и полезных людей в моем подчинении было два русскоязычных парня. А самым ленивым оказался возрастной эстонец. Впрочем, он оказался великолепным техником и неоднократно нас спасал. Честно, сам удивился. Но это лирическое отступление.

И тут вспоминается эфир эстонского телевидения двухлетней давности, где мой коллега, журналист и также резервист Андрей Хвостов спорил с залом военных о том, что пятая статья НАТО не гарантирует независимости и безопасности Эстонии. Что имеются внутренние факторы, намекая на ту же самую расслоенность в обществе и вероятную нелояльность значительной части населения.

Недавно он написал, что ему было гадко, потому что, во-первых, приходилось спорить со своими. А во-вторых, его намеки о наличии внутренних проблем в контексте межэтнических взаимоотношений якобы были похожи на кремлевскую пропаганду. И об этом ему тогда сказал ныне подозреваемый в госизмене Денис Метсавас.

Увы, склонен согласиться с Андреем. Если достать линейку лояльности резервиста и опираться на цифры, следует почитать ежегодное исследование «Общественное мнение и государственная оборона». Другой шкалы, по сути, нет.

Так вот: русскоязычные доверяют Силам обороны в значительной мере слабее, чем эстонцы. Более того, они скорее видят гарантом безопасности Эстонии не НАТО, а добрососедские отношения с Россией. И эти различия любят смаковать наши эстонские СМИ.

В то же время, я смотрю на ту же линейку и историю тех же исследований и вижу, что до Бронзовой ночи защищать Эстонию с оружием в руках была готова такая же доля русскоязычных, что и эстонцев. Потом не задалось. Вероятно, совпадение.

Впрочем, это секрет Полишинеля, как и то, что русскоязычные в целом менее привязаны к Эстонии, нежели чем эстонцы. И меня есть пара соображений, почему это так.

Первое. Трудно чувствовать страну по-настоящему своей, когда на тебя бросают косые взгляды или же определяют свой ты или нет в зависимости от «правильного» отношения ко Второй мировой войне, Бронзовой ночи или Пятидневной войне. Когда предлагают дружбу, выдвигая условия.

Когда вымышленные предварительные критерии оценки «свой-чужой» становятся важнее простых и универсальных вещей, которые нас могут объединять: семья, дом, друзья, работа.

Второе. Миниатюра параллельных миров времен моей службы — симптом и продукт условностей, в которых мы родились и выросли. Мне, как и другим русскоязычным сержантам приходилось протыкать стеклянный потолок,  который создавался явно не специально против каждого из нас в отдельности.

В Артиллерийском батальоне этому способствовали. Как результат — у нас хватало русскоязычных командиров. В соседнем батальоне такого шанса не дали почти никому. Не знаю почему и не знаю, как обстоят дела сейчас.

Зато я уверен, что отрицать объективные показатели оценки лояльности русскоязычных в целом и пытаться подогнать результат при помощи примера дежурного русского — лицемерие. А подчеркивать объективную разницу в цифрах и побуждать действовать наотмашь — тупик.

С момента восстановления независимости в Эстонии выросло поколение, которое никогда не жило в Советском союзе, растет второе. При этом отправная точка оценки «свой-чужой» по-прежнему производится с оглядкой на прошлое.

Численные показатели исследований «Общественное мнение и государственная оборона» — это лишь свидетельство запущенного симптома. И позор для всей страны.

Что хуже, о проблеме вспоминают, когда начинает болеть. Когда выясняется, что человек, который назывался другом, потому что мы его об этом попросили, таковым не оказался. И тогда мы вроде как приступаем к лечению симптомов, но не причин болезни.

А затем, когда температура спала, забываем. Ровно до следующего раза.

***

И если в конце вам стало грустно, вот вам непридуманная история, которая приключилась со мной и моим соседом «по нарам» в один из первых дней службы — рядовым Пани. Он забыл какие-то вещи на подоконнике, что было, разумеется запрещено.

• Kes seda siia pani, — сурово спросил фельдфебель.
• Pani. — ответил я.
• Küsin veelkord: kes seda siia pani. — фельдфебель явно рассчитывал, что я, парень из Ласнамяэ, его не понял.
• Pani Pani.
• Kas teete nalja või? — кажется, он был взбешен.
• Ei tee. Pani Pani.
• Ta ei tee nalja, Pani pani. — сказал рядовой Пани, от чего фельдфебель, кажется, закипел.
• Nimi?
• Reamees Pani.

Артур Захаров

Артур Захаров всерьез собирался стать социологом, ассистировал в проведении различных исследований частным и государственным компаниям. Однако затем в шутку послал резюме на позицию репортера и стал журналистом. Работает в программе журналистских расследований «Инсайт» на телеканале ETV+. Интересуется наукой, историей и военным делом. Резервист Сил обороны Эстонии, командир взвода в звании старшего сержанта.