«У стула нашего здравоохранения нет четвертой ножки»

Недавно была описана печальная история о смерти мужчины, который, несмотря на его просьбы, не получил своевременной экстренной медицинской помощи. Первый его вызов «Скорой» вообще не был принят центром тревоги. Этот случай требует разбирательств на разных уровнях оказания медицинской помощи. А сегодня редакция попросила ответить на вопросы, которые часто возникают в связи с работой «Скорой», руководителя Ида-Вируской уездной службы «Скорой помощи» Арнольда Персидского (на фото).

Автор фото – Пеэтер Лиллевяли

- Так почему «Скорая» не всегда выезжает на вызов?

- «Скорая» выезжает всегда, если ей передают вызов. Он поступает от человека не к нам, а в центр тревоги. Там его принимают и обрабатывают и, если считают, что он обоснован, передают нам в соответствии с приоритетами, которые заложены в центре спасения.

- Насколько компетентен диспетчер центра тревоги, чтобы решать – передавать вам вызов или нет?

- Конечно, там не сидят врачи. Возможно, есть люди со средним медицинским образованием. Но все диспетчеры прошли специальные курсы. У них есть своя программа обработки вызова.

- Неужели старая система, когда вызов напрямую шел «Скорой», где его принимали врач или фельдшер, была менее эффективна?

- Нынешняя система приема вызовов действует уже давно. Основная задача ее – в объективизации вызовов. Возможно, мнение было такое, что врач, когда принимает вызов, не всегда может быть объективен. А если участвует третья сторона, то степень объективности должна быть выше. Тяжело сказать, лучше или хуже была старая система. Я сам врач и смотрю на вызов узкопрофессионально. А один телефонный номер для больного или пострадавшего – это проще, чем несколько номеров, как раньше было.

Если посмотреть структуру вызовов, то 80 процентов – это вызовы скорой медицинской помощи и только 20 – спасателей. «Скорая» сегодня решает намного больше задач, чем на нее возложено. И люди ожидают от нее больше, чем мы можем дать физически. Многие до сих пор ждут со «Скорой» врача домой. В Ида-Вирумаа мы еще держим одну врачебную бригаду, в других местах врачей на «Скорой» уже давно нет. Основную работу делает средний медицинский персонал.

Нас вызывают и на порез пальца, и клеща вытащить. На что только не вызывают. У нас огромное количество вызовов – 25 тысяч в год. Если сравнить с другими европейскими странами, то мы всех обогнали. И число вызовов постоянно растет. Это ненормальная ситуация. Так не может бесконечно продолжаться.

- В каких случаях диспетчер обязан передать вам вызов?

- Высокое давление, человек без сознания, не дышит, в случае травмы, утопления, удушения – всего около 30 стандартных ситуаций. В центре тревоги есть протокол действий, которым они руководствуются. Кстати, причинами вызова, который был сделан в той печальной истории, о которой вы писали, были слабость и головокружение. Эти симптомы не являются напрямую смертельно опасными, поэтому, я полагаю, в первый раз центр тревоги и не принял вызов.

- Если бы этот звонок принял специалист «Скорой», то возможно, что он бы расценил симптомы человека по-другому, чем диспетчер центра тревоги?

- Если бы вызов принимал врач или фельдшер и если бы у них было достаточно времени, чтобы выяснить, что происходило до этого, где был больной, какие таблетки принимает, были ли у него какие-то заболевания, тогда могла бы возникнуть какая-то гипотеза в отношении его состояния и дальнейших действий. Но у центра тревоги есть около 30 секунд на прием-обработку вызова. И чем быстрее его примут, тем быстрее выедет «Скорая». Если человек упал и не дышит, то время обработки крайне важно. Но когда ситуация очень запутанная, когда человек годами получает амбулаторное лечение, когда надо выяснить, что же на самом деле с ним происходит, то здесь система не всегда работает, поскольку это чисто медицинский вопрос.

Скорая медпомощь является только маленьким звеном в системе здравоохранения. Мы не можем отвечать за все огрехи, неудачи, недостатки здравоохранения. Если сравнить его со стулом, у нас отсутствует четвертая ножка в лице центра круглосуточной семейной медицины, который и должен решать вопросы буферного характера. В других странах такие центры есть, например, в Финляндии система дежурных общих врачей действует весьма успешно.

- И какие вопросы они решают? Чем отличаются от «Скорой помощи», от отделений экстренной медицинской помощи в больницах?

- Это по сути дежурный врач по месту жительства людей, к которому можно обратиться в случае не совсем неотложной помощи. Например, ночью, когда человеку требуется измерить давление, дать обезболивающий препарат, при необходимости организовать доставку в больницу. Сегодня очень больной вопрос – транспортировка больных в больницу и из больницы домой. «Скорая» привезет человека в травмопункт, ему окажут помощь – а потом как ему добираться домой, например, ночью? Во всех странах есть инватранспорт, медицинский транспорт для таких целей.

- Когда «Скорая помощь» обязана отвезти человека в больницу?

- Когда его состояние критическое, когда надо следить за ним, проводить медицинские процедуры в ходе транспортировки. Такие случаи составляют у нас 10-15 процентов от общего количества вызовов. Часто люди хотят, чтобы мы отвезли их в больницу, например, со сломанной рукой или пальцем. Это не всегда рациональное задействование полностью укомплектованных, полноценных бригад скорой медицинской помощи.

В будущем придется решать вопрос организации медицинского транспорта, о формах и объемах его финансирования, а также вопрос оказания медицинской помощи в лице дежурных врачей по месту жительства в тех случаях, которые не требуют вмешательства «Скорой» или отделения экстренной медицины больницы.

Надо отметить, что ресурсы больниц, семейных врачей, «Скорой» сегодня задействованы максимально, поэтому нельзя оптимизировать уже действующие структуры. Круглосуточная система дежурных семейных центров должна появиться дополнительным ресурсом. Также необходимо структурировать и вопрос планового медицинского транспорта с его организацией и финансированием. Как видите, нерешенных вопросов в системе здравоохранения много. Для исправления ситуации наряду со знаниями и опытом практиков требуется и политическая воля. Только тогда мы сможем уравновесить систему и минимизировать риски для пациентов в целом.

http://sp.pohjarannik.ee