Прованс по-голландски: мануальное постижение уклада их жизни

Опять Дмитрий Торчиков из Латвии с заметками о своей новой стране проживания - Голландии: Как-то деревня, село, что-то отдалённое от городов, автоматически ассоциируется с перекошенным забором заброшенного дома, запущенным садом, какими-то забитыми окнами бывших предприятий, плохими дорогами, которых там и в хорошие времена не было...

Голландия — самая густонаселённая страна в Европе. Земля стоит немыслимых денег. Недвижимость туда же. Но даже не в этом дело. Это результат планомерного развития, цивилизованного перехода из одного состояния в другое. Без попыток «сразу коммунизм — и никаких гвоздей». Как показывает практика, в нашем (русском) случае печальная, прыгать через голову — дело неблагодарное.

Здесь countryside — это места, где живут состоятельные люди. Не дауншифтеры (психанувшие миллионеры, переехавшие с деньгами из города в деревню), а тот самый средний класс, которого у нас вообще нет. Это фермеры с огромными земельными участками, владельцы компаний, творческая интеллигенция.

Тут дома стоят на приличных земельных участках. В городе они так, больше формальные, но тоже есть. Здесь жизнь течёт очень медленно, размеренно, спокойно. Редкие машины проезжают по безупречно ровному асфальту с непременными велодорожками. У каждого дома стоит по нескольку машин — и не эконом-класса. Я очень хотел сфотографировать широченного американца Lincoln cabrio, но хозяин из окна взглядом попросил меня этого не делать.

Так как я, в принципе, шёл к водоёму, то неудивительно, что у каждого дома стояла какая-то посудина. У кого скромная вёсельная лодочка, у кого — двухпалубная яхта. Судоходство для голландцев — это как для нас подраться. Вещи категорически неразделимые. Надо не забывать, что вся их история связана с водой. А учитывая, что полстраны живёт ниже уровня моря, любая лужа у них — история. Не стал исключением и этот водоём, до которого я топал час.

Вообще постигать какие-то вещи надо именно так. Мануально, что называется. Не прошёл бы я эти пять километров, может, так и не прочувствовал бы эту их атмосферу, их уклад жизни, привычки, обычаи. Об этом не прочтёшь в «Википедии», не сфотографируешь.

Так как тут нет колхозов, и никогда не было, у них тут соревнование — у кого хозяйство чище, оригинальнее, инновативнее. Тут всё частное, а человеку свойственно хотеть быть лучше соседа. Как ни парадоксально звучит, у них тут кони с коровами живут в загонах со всеми удобствами. Пастбища пастбищами, трава травой, а вот помещения у них, стойла — отапливаются.

И вот эта ещё особенность — у них тут всё красивое, не унылое. Ну, не то чтобы коровник гжелью или костромским кружевом, не произведения искусства, но не скучно, не серо, не голо.

Сумбурно получается, но всех эмоций же не впихнёшь. И пони грустный мне попался с таким панк-начёсом, что глаз не видать. И какой-то мини-петух, не иначе гамбургский, буровил на меня своими разноцветными крыльями. И бараны ко мне неслись с особой радостью, признав во мне своего. И собакам никакого дела до меня не было, поэтому во мне до сих пор борются два чувства одновременно — страх неоднократно кусанного и неистовое желание потискать.

 
Я поговорил со всеми по дороге, кто хоть как-то говорил по-английски. В деревнях таки не все двуязычные. Пристал к мужику с его коллекцией мотоциклов. Он чумазый весь, в двигателе ковыряется, но рассказать о своих «конях» — это же бальзам на душу.

Старушка запомнилась. Обычная старушенция, если бы не руки. Она ещё из довоенного поколения и привыкла работать. У неё есть всё, что только можно представить. Мужа схоронила давно. Огромный дом с прудиком, загон для лошадей, отполированный до неприличия Jaguar семидесятых годов и сад, где я её и надыбал.

Было ощущение, что она готовит собственность на продажу. Такая бронзовая струна в голосе, гордость и благодарность за то, что я обратил внимание и остановился. Травинка к травинке прям. Кустик к кустику. Чистота необыкновенная. Единственное, чем ей уже заниматься не под силу — это лошадьми. Правнуки у неё по этому делу. Передаёт опыт. А остальное всё — сама.

Зная голландцев, мне не очень-то верилось, пока я не обратил внимание на её руки. Они точно знают, что такое тяжёлый ежедневный труд. «Ну не сидеть же у камина, как эти городские», — с ухмылкой сказала старушка.

Я всё больше и больше проникаюсь их пониманием патриотизма. Он не шумный, не показной, не дутый, тут каждый делает свой кусочек Голландии лучше. Каждый день, день за днём. Именно этим они гордятся. Правда, молча.

А ведь двести лет назад здесь было озеро. Бабка рассказала, что тот водоём, к которому я иду, — это то, что осталось от Харлемермера (Харлемское озеро с голландского). Двести лет назад не существовало электричества, двигателей, внутреннего сгорания, кранов, грейдеров... Руки были и лопаты. Вот ими-то они озеро закопали и земли возвели. Уместить это в голове пока не получается никак.

Дошёл я таки до воды. С погодой невероятно повезло — 23 градуса в середине октября и для Нидерландов редкость. Прошёлся вдоль остатков озера. Туда-сюда сновали лодочки, катера, моторные, вёсельные, скоростные и печально-медленные. Они так умеют радоваться малому, что я к этому не могу привыкнуть никак.

В апреле, помню, был первый тёплый денёк — все были на пляже. Все, кто был в состоянии ходить.

Так и сегодня. Кто-то медленно покачивался на волнах с бокалом вина, молодёжь носилась с огромной скоростью на родительских катерах, парусники медленно скользили за остров на большую воду, где гулял ветер.

Я обратил внимание, что большинство лодок идут в одном со мной направлении. И это оказалось неслучайным. На стыке двух населённых пунктов стоял рыбный ресторанчик. Он тут пользуется огромной популярностью. Так вот — все они шли именно туда. А какая рыба без вина, тем более в такую погоду и в субботу?!

Ещё один нюанс, который мне до сих пор непостижим. Они каким-то невероятным образом выпивают бокал-два вина, и им не надо дальше и больше. Да, они садятся за руль либо машины, либо яхты, кто на чём прибыл, — и уезжают. Да, они нарушают закон. Здесь, как и везде, категорически нельзя быть за рулём выпившему.

Голландия тем и притягательна, что если ты не наглеешь, не доставляешь неприятностей окружающим, то всё можно. Поэтому тут и легализовали марихуану. В Голландии, как бы это ни казалось абсурдным, самые низкие показатели наркозависимости в Европе, а Амстердам — в пятёрке самых безопасных городов мира...

Источник