Кружева, значок и ночь в Кадриорге: выпускные довоенного Таллинна

Начинающиеся ранней весной выпускные экзамены, шуточная постановка «последнего звонка», торжественное вручение аттестатов, ресторанный банкет, для медалистов — прием у главы государства или местного самоуправления. Таков, или приблизительно таков, финал двенадцатилетнего школьного пути у большинства абитуриентов современной Эстонии — вне зависимости от национальности, языка преподавания, названия школы.

Чем были похожи на них и чем отличались ученики школ довоенной ЭР — рассказывают экспонаты выставки «Урок-перемена: русское образование в Таллинне 1715-1944», проходящей в Таллиннском Русском музее.

Короли и королевы

Путь к почетному званию абитуриента начинался задолго до конца учебного года — еще осенью, во время вручения новоиспеченным гимназистам выпускного класса особых значков.

Сам по себе обычай этот явно был унаследован еще от царских времен, а вот облик знака причастности к «без пяти минут взрослым», с учетом изменившихся политических реалий изменился.

Разработанный в 1926 году ученицей Таллиннской русской гимназии Маргаритой Лензин дизайн его естественным образом сочетает традиционные цвета как государства, так и национального меньшинства.

Окантовка белого поля значка выполнена синим и красным, переплетенные буквы «ТРГ» — аббревиатура официального названия учебного заведения — черным: представлена и бело-сине-красная, и сине-чернобелая гамма.

На лицевой стороне помещался также государственный герб Эстонской Республики, под ним — обозначенный римскими цифрами порядковый номер гимназического выпуска. Самое же интересное скрывалось на оборотной стороне значка.

Здесь гравировалось прозвище, которое обладатель значка носил в школьные годы: своего рода пароль или тайный знак, по которому выпускники всегда могли опознать друг друга — даже через много-много лет после окончания гимназии.

Вручали значки и педагогам — как правило, классному руководителю, а также — любимцам-предметникам. У многих из них — например, у автора учебников и учебных пособий Зинаиды Дормидонтовой их скопилась целая коллекция.

После молебна и официального освящения знаков гимназисты приходили в класс, где начиналось неофициальное торжество. Ведь знак принадлежности к «взрослому миру» полагалось, как считалось естественным в ту пору, обмыть.

В буквальном смысле слова: в одном из классов накрывали стол, куда приглашались выпускники обоего пола — немаловажная деталь, если учесть, что мальчики и девочки учились тогда раздельно, подавалось шампанское… Гимназисты опускали свои знаки в кубок. Староста класса зачитывал пародийную «молитву гимназиста» и затем доставал со дна кубка значок с именем юноши и с именем девушки.

На этом празднике счастливые избранники удостаивались титула Короля и Королевы класса — и все внимание присутствующих в тот вечер было приковано именно к ним.

Вес в обществе

На выбеленной стене музейного зала проецируются старые фотографии: парадный снимок, сделанный в последний школьный день.

«Многие посетители удивляются — насколько взрослыми выглядят выпускники на довоенных фотографиях, — комментирует директор Таллиннского Русского музея Мария Сморжевских-Смирнова. — Задают иногда вопросы — почему?

Кто-то, возможно, выскажет предположение, что, строгая одежда делает визуально старше. Кто-то — что сама стилистика черно-белых фото способствует тому. Кто-то — что атмосфера музейной экспозиции заставляет воспринимать всё серьезнее.

Отчасти, наверное, в каждом из этих предположений есть доля истины. Но всё же, я не думаю, что решающую роль тут играет мода восьмидесяти—девяностолетней давности, техническое исполнение снимков или даже особое благоговение перед стариной.

Дело в том, что многие юноши и девушки на групповых фотографиях выпускных вечеров довоенного Таллинна, действительно, старше нынешних абитуриентов: некоторых из них лишила возможность окончить образование в срок революция».

Другие были вынуждены на какой-то момент прервать обучение на гимназическом курсе — гимназии, как частные, так и государственные, были в ту пору платными, а русское население, среди которого было немало эмигрантов, — не столь богатым.

Случалось и так, что юношам, прежде всего, приходилось оставить школу, поработать, раздобыв, таким образом, деньги для окончания обучения. Впрочем, зачастую и девушки, и молодые люди работали параллельно с обучением — по вечерам.

Так что нет ничего удивительного в том, что выпускники на старинных фотографиях больше похожи, скорее, на студентов: и по возрасту, и по жизненному опыту, они действительно были близки к современному студенчеству.

Да и к гимназическому аттестату они относились в ту пору, надо полагать, куда как с большим пиететом, чем в наши дни: людей с полным средним образованием было не так много, его наличие повышало вес в обществе.

Недаром даже к гимназическим значкам относились очень серьезно, как к настоящим святыням. Многие выпускники довоенных таллиннских школ пронесли их с собой через годы войны и депортаций.

Все по форме

С почтением, по словам директора Русского музея, относились в довоенные годы и к гимназической форме: у каждого учебного заведения она была собственная и служила объектом гордости за свою школу.

«Носить ее полагалось не только на занятиях, но и в свободное время, — продолжает рассказ Сморжевских-Смирнова. — Например — отправляясь в театр или кино, если, конечно, на сеанс допускали гимназистов.

Пройтись по вечерним улицам города в гимназической форме — это могло подарить еще один приятный момент, особенно для мальчишек. Воспоминания одного мемуариста, хранящиеся в нашем музее, раскрывают его причины.

Дело в том, что форменная гимназическая шинель, которую носили в холодное время года, покроем и расположением пуговиц была схожа с офицерской. И в темноте, бывало, новобранцы, не разглядев толком, отдавали школьникам честь».

Комплект форменной одежды стоил недешево — и потому малоимущим разрешалось носить только его часть. Но школьники стремились обзавестись им — и родительским комитетам приходилось приобретать форму для небогатых учеников «в складчину».

«Даже на выпускные вечера все приходили в форменной одежде, — отмечает Сморжевских-Смирнова. — Максимум, что могли себе позволить, например, тогдашние девушки — надеть по поводу праздника более пышный, кружевной воротничок.

В связи с этим у нас на выставке представлена одна примечательная фотография выпускного вечера: у всех присутствующих радостные лица, лишь одна абитуриентка пристроилась с растерянным видом где-то у самого края композиции. Причина ее расстройства очевидна: она надела на выпускной вечер модное платье с открытыми плечами, что было сочтено гимназическим начальством излишней откровенностью, за которой неизбежно последовал выговор…

Так что не нужно, пожалуй, воспринимать выпускников двадцатых-тридцатых годов слишком уж «правильными». Молодежь всегда была молодежью, желание выделиться для нее во все времена было вполне естественным».

У каждого времени и у каждого поколения — свои собственные обычаи, свои традиции и свои ритуалы.

Нет повода сокрушаться по поводу того, что прощание со школьными стенами проходит в наши дни не так, как восемьдесят и девяносто лет назад — в Таллинне двадцатых-тридцатых годов.

Но ничто, пожалуй, не мешает предложить нынешним абитуриентам в вихре праздничных мероприятий визуально встретиться со своими предшественниками — в залах Таллиннского Русского музея.

Выставка «Урок-перемена», способная рассказать заинтересованному посетителю немало любопытных и поучительных историй из жизни русской школы Таллинна на протяжении трех добрых столетий, ждет гостей.

Кто знает, не станет ли когда-нибудь для таллиннцев посещение Таллиннского Русского музея неотъемлемой частью гимназического периода их жизни — от посвящения в ученики старших классов до подготовки к выпускному вечеру?!

Что ж, в таком случае современные таллиннцы могут стать родителями красивой традиции, которая вполне заслужит не только упоминания в будущей газетной статье, но и самых добрых воспоминаний у тех, кто соприкоснется с ней.

Йосеф Кац, «Столица»

Источник