Продолжаем знакомиться с записками бесстрашной рижанки (Начало ЗДЕСЬ, ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ.), уроженки Донецка, лично привозящей лично собранную гуманитарную помощь защитникам ДНР. Имя автора не указано по известным причинам.

Разговор перед отъездом из Донецка:

— Когда уже можно ждать?
— Чего?
— Интересно... Как это чего? Таблеток, склянок ты понавезла, нам уже все жопы поиздырявили, и это — всё?
— А что ж еще?
— А почита-а-ать?..
— Приеду в Ригу – напишу.

Вот, приехала, написала:

Об Эдике

Расскажу я в этот раз об Эдуарде Борисовиче Хазанове, любимом моем дядюшке, о муже маминой сестры. Без этого семейно-исторического введения мой рассказ будет неполон. В конце поймете, почему.

Эдик 8-милетним ребенком остался вдвоем с младшим братом в Ленинграде, в блокаду. Отец воевал, а мама пропала в бомбежку, да так и не нашлась... Они с братом выходили к Смольному с гитарой и пели уходящим на фронт батальонам песни. Бойцы им давали кто хлеб, кто даже кусочек сахару.

Так продержались несколько месяцев, а потом их подобрали и вывезли через Ладогу. Младший братишка умер в дороге. Эдик выжил.

Потом, в 1943м, по детским домам ездили офицеры, искали мальчиков с музыкальным слухом, отбирали в музыкальное суворовское училище.

Когда Советская Армия освободила Ригу, их училище перевели сюда. В 1946-м его нашел отец, инженер-майор, сапер. Добился перевода в Ригу и несколько лет, пока Эдик учился в суворовском, они так и служили — отец служил по саперному делу, жил в Риге, Эдик приходил домой в увольнение.

Потом вернулись в Питер. Эдик не смог продолжить службу в армии, стал стремительно терять зрение, видимо, сказалось блокадное детство.
Он поступил в консерваторию, с блеском ее окончил, затем окончил режиссерские курсы...

Далее волею судьбы он стал режиссером Донецкого Театра Оперы и Балета и моим родственником. Потом было много всякого, работа в Заполярье, изданные книги и учебники, преподавание в Тверском музучилище...

А меня после универа направили в Ригу по распределению. Лет десять назад Эдик с теткой приехали ко мне в гости.  Теплый летний вечер...

— Покатай нас по Риге! Просто покатай.

Катаемся.

— А ты Ригу хорошо знаешь?
— Ну да.
— А ты можешь отвезти меня на Миера, 15?
— Поехали…
— Да! Это здесь, точно — Эдик чуть не выскакивает из машины на ходу.

Он не замечает, что я открываю своим пультом шлагбаум при въезде во двор...
Он с ликованием узнает старую липу, гладит кору, плачет...

— А вон были наши окна. Эх, зайти бы туда, но это нереально...
— А пошли!

Мы поднимаемся к их с отцом бывшей квартире, я достаю из сумки ключи и открываю двери.
В свой офис.
Вот такие коленца порой выкидывает судьба...

В этот раз я, как всегда по дороге в Москву, заехала в Тверь к Эдику. Неделю мыла, чистила, варила... Старалась вкусненько накормить и, главное, старалась как можно больше времени провести за беседами — Эдуард Борисович всегда был прекрасным, интересным собеседником, и в свои 83 года сохранил блестящий ум.

Пора ехать в Донецк

— Знаешь, ты мне привези из Донецка кусочек угля. Вот помру, пусть мне в руку вложат и так похоронят.
— Уголек привезу. А помирать совершенно незачем!

Дальше было все как обычно. Московская круговерть с покупкой медикаментов, забитая под завязку машина. Мастер-класс по загрузке коробок от ВайсманЪ, которому удалось впихнуть невпихуемое, что передала Пуха. Чудесный вечер с GMatvey и Trishhh. (Здесь и далее – большинство имен заменены на ники и позывные персонажей повествования. Реальные… ну, вы понимаете.)

Внезапный звонок из Донецка – «нужен еще один препарат» и езда с Trishhh по ночной Москве в поисках этого самого препарата.

Явление Фа с тремя сумками после договоренности, что я возьму только маленький пакетик, ибо некуда (утрамбовали там, прижали здесь — удалось взять все!)

Привычная трасса М4.
Матвеев Курган.
Встречающий на границе Офицер.
Донецк.

Нет! Сначала — Харцызск. Потому что ночь, комендантский час, и вообще сначала — спать.

Офицер твердо обещал, что мне можно будет попастись на клубничной грядке.
Я так надеялась! Так мечтала! Я так соскучилась за живой настоящей клубникой!
А после нескольких холодных дней спелой клубники на грядке почти не было, зато созрела невероятно вкусная вишня.

Налопавшись вишен до умопомрачения, начинаю распаковывать и сортировать привезенное — что, куда, кому отвезти.

День второй

Ирине Мороз – детские вещи и сгущенку.
Позвонить Ветерку, что посылка для него прибыла и на днях будет доставлена.
Ох, это я напрасно сделала! Потому что потом Ветерок проклевал мне в телефоне дырку – ну где же?

К Лене — встретиться с Дашкой, отдать ей приданое для малыша, который должен скоро родиться.

Лене отдать 20 комплектов девчачьей школьной формы. За этот подарок спасибо Сергею из Беларуси.

Форма – загляденье! Фасонистый пиджачок, брюки и короткая юбка в сладку. Лена взяла на себя труд раздать подарки тем, кто в них действительно нуждается.
И тут — очередной звонок от Ветерка.

Ну да, опять стандартный вопрос — ну так, когда же? И — «а ты не привезла одежек для детей? Семья моего погибшего товарища, там четверо детей дом почти разбит, мы с мужиками им утеплили-подремонтировали что осталось. Деньгами пытаемся поддержать, как получается, но получается мало на четверых-то»…

Елы – палы! А я уже все отдала!

— Ветер, я привезу в следующий раз. Какие дети? Хотя бы пол, рост, возраст? Ветерок, чтоб не ошибиться, прислал фотографию.

Вот так...

Вечером позвонила Астрее, сообщила, что не привезла ей, забыла в Риге подарок от Ангела. Попросила Астрею (она умеет художественно оплести, чтоб получилось сувениром), кусочек угля для Эдика. Договорились, что завтра вечером встретимся. Теперь главное найти красивенький кусочек угля.

Что-то совсем сегодня к ночи стало громко. Лупят и лупят.
Мимо окон пронеслась пожарная и скорая...
Иринка нервничает. Судя по звуку, бьют по Гвардейке, а там живут ее родители.
Дозвониться не получается.
Я попробовала позвонить Ксюльке — удалось, но после фразы «все в порядке, мы в подвале, у нас обстрел», связь оборвалась.

День третий

Развоз медикаментов.
Сначала — к Абхазу, ибо им основная часть груза.
Потом по адресным заказам лекарства для Старого, Маэстро, Гарика, Бугра, Воробья, Пулеметчика, Рашпиля...
Уф... Со всеми встретилась, всем отдала, всех расцеловала…

Горестная новость — помните, год назад, в одном из моих отчетов была фотография Королевы, 94-летней бабушки Бугра? Ее не стало... Жаль...

Звоню Ксюхе — буду через час, добудь кусочек угля!
Явилась.
Ксюлька в панике! У нее борща нет!
— Ой, срам-позорище! Ну как же так, ну что ж ты раньше не позвонила!

То есть вариант, что я сыта, не рассматривается вообще, салат и пирожки не в счет. Борща-то нет? Значит, в дому безобразие.

Ксюхин сын принес уголь. Ээээ... я недоучла, что в Донецке народ щедрый, и если просят «кусок угля», то и будет КУСОК!
Звоню Астрее — отбой! Оплетать художественно такой кус невозможно, колоть жалко. Пусть будет целый, как добыли.
Все равно ведь у меня на обратном пути багажник пустой.

Сегодня у меня еще одно очень важное дело.
Мне нужно прийти к Боне с цветами от имени одного справного сибирского мужика, и сообщить, что он ею очарован! Правда, сибиряк требовал, чтоб это был букет ландышей. А где ж я ап эту пору возьму ландыши???

Букет ромашек с астромериями тоже получился ничо так, вполне даже стильно.
Фотографию Бони с букетом в Сибирь отправила, отчиталась. Вам не покажу.
Проболтали с Илоной пару часов.

Ножку все еще лечат. Устала и измучалась Бонечка, конечно, но она сильная, она выдержит и встанет! Давайте вместе, от всего сердца пожелаем ей докторов умных, терпения и удачи!

Ой, уже десять, до начала комендантского часа нужно успеть домой, то есть к Ире и Арику. Комендантский час в Донецке соблюдается строго. К одиннадцати часам город пустеет, остаются только патрульные машины и спецтранспорт — скорая, аварийка и прочее.

Ничего, закончится же когда-то эта дурацкая война! И снова можно будет гулять по ночным улицам, наслаждаясь вечерней прохладой и пряным ароматом роз.

День четвертый

— Ну, Ветерок? Готов получить подарок и сумку с медикаментами для подразделения?
Ах, нет. Ветерок не может, Ветерок сейчас пойдет под капельницу.

— То-то! А кто орал двое суток в трубку, что скорей-скорей, а то выпишут и ищи потом ветра в поле под Новоазовском?
— Так быстро не выписывают! Лежи отож тихо, не хулигань, через пару часов подъеду.

А пока едем с Офицером по его нынешнему месту службы в Легион, одно из подразделений МЧС, отдать привезенные медикаменты и познакомиться, поговорить с начмедом.

Познакомились. Совсем молоденькая девочка, умненькая и старательная, пока еще неопытная, и не дай ей Боже приобрести тот, страшный, опыт, который прошли Лекарь и Кроха, например...

До встречи с Ветерком еще час.

Где его провести? Никаких сомнений! Конечно, среди роз в удивительном Донецком парке кованых скульптур.

Просто посмотрите на эту невероятную красоту:

(Там вверху статьи – еще одна скульптура — стальной кузнец, символ Донецка. И внизу статьи — еще есть.)

Ветерок откАпался. Очень удобно, что в Калининке, как раз завезу медикаменты и ему, и попутным грузом в нейрохирургию пару ящиков с полезностями.

Там есть такой доктор Сергей Яковлевич Коровко:

От многих бойцов и командиров, от начмедов слышала о нем только восхитительные отзывы, мол, кудесник. Да и маму моих одноклассников Иры-Юры прооперировал мастерски.

Москвичка Ира передала в Донецк Юре денежку «на операцию». Так Юрка говорил, что гонялся за доктором с «конвертом» несколько дней, а когда догнал — получил совет, что, мол, если лишние, купил бы для отделения урологические катетеры.

Вот я и привезла, среди прочего полезного, сотню.

— Здравствуйте. Мне нужен доктор Коровко.
В ординаторской несколько врачей, один поднимается навстречу.

— Зачем он вам?
— Подарок вручить.
— Какой?
— Полезный! Только он у меня внизу, в машине. Дайте какого мальчика, чтоб мне коробки по лестницам не таскать.

— Коровко — это я. Но я подарков не принимаю!
— Этот — примете. Там шовный материал, операционная стерилка, препараты для противотромбовой премедикации, кровезаместители, антибиотики, трансфузионные катетеры, урологические...

— Огорошили, право слово... А вы кто?
— Я просто дончанка. Из Риги. А дончан, как и офицеров, бывших – не бывает. Конечно, подарок не только от меня, мне помогают очень много людей!..

— У меня слов нет... Обязательно скажите всем, что мы не просто благодарим, мы о вас молиться будем. Вы жизни спасаете!
— А вы спасаете мою Родину. Так что мы квиты…

По плану на сегодня все.
Завтра нужно передать посылку в Горловку. Буду думать, как...

День пятый

— Клубника поспела, приезжай!
— Офицер, я не могу, мне сегодня нужно в Горловку.
— Ага... еще скажи — по навигатору. В общем, подожди, я с командиром договорюсь и поедем вместе.

Дозвониться Светлане удалось далеко не с первого раза. В Горловке из-за постоянных обстрелов очень плохо работает связь. Но удалось.
Договорились, что она будет ждать нас у Почтамта, к ней ехать не надо у них стреляют...

Ехали кружным путем, через Енакиево.
Воистину Горловка — город-герой.
Два года! ДВА ГОДА по городу лупят без дня передышки!
А город жив и будет жить!

Фотки из Горловки не получились – ехали быстро, останавливаться было нельзя, да и снимать почти нигде нельзя (военнная тайна)…
Но вот это, хотя бы: дыры от осколков в стенах уцелевших домов и стволах молчаливых деревьев.
Дома потом заштукатурят, а деревья еще пол века (как люди) будут напоминать это безумие людей:

Вечером наконец нашла Ролика. Фа передала для него пакет, я тоже собрала коробку с медикаментами. Только вот Фа не сказала ничего, кроме позывного.
Пришлось сначала звонить в Москву.

Ролик – киевлянин. Кадровый офицер. В Донецк приехал в июне 2014-го, когда после Одессы и авиабомбежек Луганска и Донецка понял, что хунта всерьез намерена утопить Донбасс в крови.
Вот так с тех пор и сражается за свободу и за право Донбасса жить.

День шестой

— Бабушка собрала клубнику. Приедешь съесть или сахаром пересыпать, чтоб не пропала?
— Еду-еду!

И я покатила в Харцызск исполнять свою клубничную мечту!
Звонит рижский телефон... Вот еще, кто это надумал? Я его не отключаю, конечно, но и не люблю лишних звонков...

— Алло?
— Ночью умер Эдуард Борисович. Хоронить будем завтра. Ты не успеешь, так что, наверное, и не дергайся.
— Я успею…

... Что же делать, если на границе будет очередь, я не успею точно, да и промахнуть без остановок весь перегон до Твери, если стоять несколько часов, сил не хватит…
Что делать???

Звоню Абхазу.
— Ахра, я никогда ничего не просила для себя. Сейчас прошу. Если на границе будет очередь, поможешь договориться с погранцами, чтобы пропустили?

— Не волнуйся, там тоже люди! Просто подойди к начальнику смены, объясни. Если что — позвонишь мне, дашь трубочку, я поговорю.

На границе я так и сделала. Просто подошла к старшему по смене. Меня пропустили мимо очереди. Спасибо огромное погранцам!

День седьмой

Я успела.
От большого куска угля по дороге откололся маленький кусочек.
Его я вложила в руку Эдику, как он и просил.
А большой положила на могилу в изножье креста.

Очень хочу перечислить всех-всех, кто мне помогал.
Ярга
Тrishh
GMatvey
Were-wolf
Васисуалий Лоханкин
Дурдомыч
Ангел
Paolapooh
Доктор Валя.
Доктор Володя
Доктор Игорь.
Доктор Кирилл
Капитан
Стармех танкера
Белорус Сергей
Латышки Маргарита и Айна
Доктор Галина.
Птица Сокол
Хох
Любимчик Валерка
Маруся Борджиа

Вот так…

А в Донецке поспели абрикосы. Пора ехать…

«Укры били по месту падения «Боинга»...»

...В отсутствии заглавной фотки прошу винить Мишку Толстых, который запретил мне сфотографировать плакат над главным входом в расположение «Сомали».

А какая была задумка!

Но я подчинилась. Порядок есть порядок.

И не надо меня упрекать за фамильярность в адрес героя ДНР. Я-то его помню восьмилетним шилопопым шкодником, с мамой которого мы поделили обязанности — день я выпасаю, макаю в море и бегаю следом за двумя пацанами, ее и моим, а она при кухне и стирке. Другой день — она.

Но давайте все по порядку.

23 августа. День первый

Еду на чужой машине, которую просто должна перегнать в Донецк.

Как обычно — дождь, дождь, гром, град... Ночь.

М9. Нелидово.

Почему-то именно там со мной и происходят всякие ужасности.

Под капотом стук!

300 км до границы, 300 км до Москвы. Эх, была не была! Еду в Москву!

Хе-хе, таки доехала!

24 августа

Друзья-циркачи из Вернадского на гастролях, дома только Таня.

Давно не виделись, соскучились... Для меня приготовлено три огромных сумки.

Проговорили полночи, а утром-то нужно что-то срочно решать со стуком под капотом...

Кто спасет?

Конечно, Trishhh.

Она привезла с собой грамотного парня, который моментально определил, что страшного ничего не произошло, просто стучит что-то разболтавшееся в тормозах. Ничо се — это я, получается, практически без тормозов ехала?

— Так ты по жизни без тормозов, — смеется Trishhh.

Машинку поставили лечить в сервис. Вылечили!

Спасибо, Женя!

Я выезжаю с парковки. Это ж просто аттракцион! Четвертый день с механикой после 17 лет езды с автоматом.

Рядом — дорогущий джип. Водитель на месте. Внимательно смотрит на мои экзерсисы.

— Дяденька, я 17 лет ездила с автоматической коробкой!

— Понял! Отъезжаю!

Но и я тоже поняла, что с такой ездой в московские пробки мне соваться даже не нужно пытаться.

Значит, опять — Trishhh, спасай!

Конечно, спасла.

Целый вечер катала меня по Москве за моими сумками, коробками, медикаментами...

Каким-то чудом всё успели.

К полуночи, когда пробки рассосались, рискнула сесть за руль сама и поехала к Пухе.

Хочется поговорить, но нужно скорее спать, в шесть утра подъем — и на трассу.

От Пухи 10 комплектов для первоклашек и три коробки L-лизина. Царский подарок!

25 августа

Ну, М4, встречай!

Без приключений.

Напротив Белгорода, как обычно, остановилась купить сгущенку.

— И такая есть, и сякая, и вареная, и с какао...

— Вы мне дайте обычной, но той, что качеством получше.

— А сливки вот с какао?

— Нет смысла. Я буду брать много, для Донецка.

— Ой... а я с Шахтерска. Как там? Мы бежали прямо под обстрелами... Сейчас там как? Страшно?

— Да нет, получше. В Шахтерске сейчас вроде спокойно.

— А вы прямо туда?

— Нет, я там буду проездом, на минутку. Как обычно — передам детские одежки-обувки, первоклашкам канцелярку, и в Донецк.

— Храни вас Бог... Давайте я вам хоть скидочку...

— Да какую скидочку? А то вам здесь прямо мёд с патокой, я же понимаю!

— Ну хоть одну банку возьмите от меня...

19.00. 

До Ростова — 70 км. Отлично! Хоть раз в жизни приеду прилично, а не ночью.

Телефонка что-то бздынькает... Что там? А там внезапных 10 тысяч рублей.

Значит, надо заехать в Ростов и потратить в аптеке.

Заехала, чо...

Купила, конечно, много всякого.

И два с половиной часа искала выезд из Ростова!

Всё! Больше я туда ни ногой! Как будто меня там черт по болоту водит!

А с границы уже звонят, что ждут.

В этот раз меня встречали Офицер, Ванечка, заместитель Абхаза, и Юля.

Встретились на бензоколонке в Матвеев Кургане, переложили часть моих коробок в их машину — и...

Юля сказала: «Ну, поехали потихоньку». И влупила 110 км.

— Это еще Абхаз ей запретил быстро ездить, — ехидничает Офицер.

На границе были к полуночи.

В Харцызск добрались в двум часам ночи.

Наташа наготовила вкусного — и баклажаны, и кабачки, и борщ...

Ну и я налопалась баклажан, кабачков, борща, помидоров, слив...

26 августа

С утра приехала Светлана, неутомимая добрая фея Зугрэса, забрала одежки-обувки и канцелярку.

— Я вам обязательно пришлю фотоотчеты!

— Да зачем они мне...

— Все равно пришлю!

Прислала. Вот несколько:

Теперь — к Абхазу, делить и сортировать медикаменты.

Приехала аккурат к обеду.

В «Пятнашке» — новый начмед, очень толковый мальчик-доктор из Калининки.

По тому, как делили — вежливо, но крайне заинтересованно, — поняла, что он ориентирован на максимально эффективную первую, окопную помощь.

Правильный мальчик!

В обеденном зале вкусно пахнет.

— Пообедайте с нами!

Подавальщица приносит даже с виду вкусный и красивый суп.

— У нас не общепит, у нас как дома!

Верю. И даже есть хочу. Но тут взбунтовались вчерашние баклажаны-помидоры-кабачки-сливы...

— Спасибо, но мне бы лучше чего попить и скорее домой.

Хе, до дому, к Офицеру, доехала исключительно на выдержке.

И слегла на сутки с печеночной коликой. Ощущения — просто небо в алмазах!

28 августа

Сегодня День Шахтера.

Главный праздник Донецка.

С утра договорилась к Боне.

Открыла Илонкина мама, Таня.

Оказывается, Илона вернулась под утро, предупредила маму, что я должна приехать, и совершенно измотанная уснула.

Ей уже две недели как разрешили ходить. Ну и она, ясно дело, понеслась на службу и тут же взялась за стрелковую подготовку новобранцев.

— Илона спит. Разбудить?

— Ни в коем случае! Еще увидимся!

Посидели-поболтали часок с мамой Таней.

Дальше у меня по плану путешествие с любимым начмедом Леной — к куме в некую деревню Рассыпное, которую фиг на карте найдешь и в которую автобусы ходят раз в день. Но кума и день рождения крестницы — это святое, потому вперед! Но, Ленка, ответственность за навигацию несешь ты!

По дороге заехали в Енакиево познакомиться с новым, пяти дней от роду, гражданином ДНР Димкой.

Ай, молодец его мама!

Несмотря ни на что, получился у нее образцово-показательный мужичок, здоровенький     и красивый.

Счастья тебе, малыш!

И поехали в Рассыпное. Чудом вовремя остановилась спросить дорогу. Мне объяснили, что ехать надо не по навигатору, а вот так, туда, и потом еще туда.

По навигатору получится — к украм.

Уф-ф-ф... вот к украм нам точно не надо!

Поехали вкругаля.

И почти доехали!

За километр до Рассыпного машинка умерла.

Начали звонить куме, через 15 минут за нами приехал ее сосед, взял на трос, дотащил.

Кума тут же начала поиски трезвого механика, который машинку вылечит.

Почувствуйте ситуацию: воскресенье, пять часов вечера, День Шахтера в шахтерском поселке.

Но тем не менее.

— А-а-а! Это у тебя сцепление!

Немудрено. Конечно, я без навыка езды с механической коробкой сцепление сожгла!

Первый мехник сказал, что у него нет ключей для иностранной машины.

У второго механика есть ключи, но нет ямы.

Третий:

— Точно, это сцепление. Но я сегодня пьян и в иностранную машину не полезу. Давай завтра.

Вот так судьба распорядилась, чтоб я осталась на сутки в деревне Рассыпное.

И я не жалею.

Потому что познакомилась с двумя чудесными женщинами — Леной и ее мамой Таней.

Лена — провизор в местной аптеке. Таня — телефонистка на шахте.

Живут трудно. Но меня поразила их сила духа. При всех сложностях и бедах они не выживают. Они — живут!

Когда Таня рассказывала, как она переживала первый обстрел «градами» — я хохотала до слез!

Абсурд, скажете? Может быть...

Рассыпное был тишайший поселок без намека на какие-то «воруженные сепаратистские» отряды. Люди просто жили и работали.

До тех пор, пока около поселка не упал «Боинг».
 

— Лену с детьми я на лето в Россию выперла сразу, на всякий случай. А сама осталась. А как иначе? Дом, огород, хозяйство, работа...

Отож я жопой кверху на огороде, Юрка на соседской крыше сидит, сайдинг кладет... Вдруг — бабах!

Мы вообще ничего не поняли, пока на нас не начало с неба валиться...

Страшно. Это было страшно.

Не успели опомниться — как к вечеру уже на нас пошла укроармия.

Боженька, что началось!

Нас и «градами» обстреливали, и танками... Та я ж дура была, я про «Град» вообще ничего не понимала. Мне сказали — стой в лутке, я и стою, деловая такая, в одной руке портфель с документами, в другой — пакет с тормозком, бо на работу пора.

А сколько можно стоять? У меня смена через 35 минут, мне идти надо.

Ну я и пошла.

Титьегомать! Над головой снаряды летают, по подсолнухам украинские танки прут, кругом грохот, аж земля трясется, а я на работу иду, во ненормальная была!

А тут наши подтянулись, стали по украм из минометов пулять.

Так больше недели продолжалось, укры били по месту падения «Боинга», ну и по нам заодно, пока наши их не отодвинули.

А ополченцы потом пошли собирать по дворам где что упало, всё до мелких кусочков в коробочки складывали, коробочки подписывали... У одного дядьки со скандалом забрали кусок крыла, он собирался на металлолом сдать.

Самое страшное, конечно, досталось соседней деревне, куда тела людские падали... Не хочу об этом.

Нет, не получилось у меня написать...

Жуткий Танин рассказ перемежался какими-то совершенно комичными моментами. Мы то плакали, то смеялись до слез...

Странно? Возможно... Но иначе, видимо, не выжить...

29 августа

Я же подгадывала приезд в Донбасс на этот день, чтобы провести его вместе с моими любимчиками в Иловайске, на праздновании годовщины освобождения.

И не получилось. Сидим с начмедом Леной в деревне Рассыпное, ждем, когда кто-нибудь за нами приедет.

Они-то все в Иловайске, на празднике... хнык-хнык...

Ближе к вечеру приехал Арик.

Привез флешку. Фотографировала сестра Пулеметчика, и специально для меня сделала копию.

Были торжества на площади, возложение венков на братскую могилу защитников Иловайска в Великую Отечественную и в эту войну.

 

Торжественный марш со знаменами по городу.

Концерт в восстановленном Доме культуры.

30 августа

9.00

— Это Рахман, механик. Ты где?

— В Донецке, жду распоряжений.

— Там сцепление накрылось, надо менять весь комплект.

— Хорошо, сейчас куплю и привезем.

Нашла нужное. 9 тыщ рублей, эх... Ну, надо так надо.

Дождусь Арика и поедем...

9.20

— Ты где?

— Еще пока дома.

— Не надо весь комплект, купи только диск.

— Хорошо.

10.45

— Ты где?

— Та дома я, дома!

— Ничего не надо покупать. На твою «мазду» идеально подошел диск с «девятки», уже поставил и покатался. Так что можешь приезжать. 550 рублей за диск и за работу сколько не жалко.

Я решила, что мне не жалко 50 евро.

Ребята, Рахман этот — ну святой же человек! Он же мог глазом не моргнув взять с меня 10 тыщ, и я бы все равно была благодарна за то, что вылечил машинку.

Поехали с Ариком в Рассыпное забирать железного коня.

Там нас щедро нагрузили кабачками, арбузами, помидорами, взяли слово, что в следующий раз обязательно приеду в гости.

31 августа

Иловайских ребят попросила собраться для интервью московская журналистка Ирина Гамаюн.

Я напросилась вместе с ними.

Пока Ирина работала, я просто слушала...

Пулеметчик:
 

— Бардак у них там в отчетности! Я пошел собирать справки о ранениях, так не могут найти запись о первом, ага...

Тогда нас с Гариком обоих накрыло. Гарика тяжело, черепно-мозговое, проникающее, а у меня просто в плече осколок торчит.

Гарик в отключке, я его уложил в машину, и поехали в больничку в Зугрэс.

Железяку мне вытащили, обработали, перевязали, я жду, когда закончат обрабатывать Гарика, чтоб отвезти его в Донецк, в госпиталь.

А тут приходит машина бортовая, с нее кровь капает...

Это привезли всех вместе — и раненых, и убитых, — с пляжа, с авиабомбежки.

Откидывают борт, и спускается мужик с девочкой лет пяти на руках. Глаза у него бешеные... А у девочки череп расколот, мозги наружу... Девочка мертва. Непонятно, мужик фиксирует реальность или нет...

Ну и у меня тут тоже шторку перемкнуло.

Подошел к Гарику, лекаря сказали, что вроде должен выкарабкаться...

— Давай, дружище, выбирайся сам, а я поехал обратно.

Ну и уехал.

А запись об этом ранении не сохранилась. Бардак же, говорю!

Пацаны, вы видели? Меня в сайт «Миротворец» записали, мол, матерый террорист.

Еще и фотку выложили со старого паспорта, где я сопляк сопляком.

Не, ну разве так можно?

Меня же девушки любить не будут!

Так я в их «Миротворец» фоточек отправил, где я — весь такой красавец, со своим любимчиком-пулеметом.

Ира, а чего это ты написала, что у меня пулемет заклинило? Не, ну кругом один бардак... Не клинит у меня пулемет, я его в порядке содержу! Мне его тогда разбили...

Пулеметчик и Гарик у памятного камня в Степано-Крынке.

А мне пора в госпиталь, то есть в Калининку, отдать сумку с полезностями в нейрохирургию.

Доктора Коровко изловить не так просто, но у меня получилось. Все отдала, все привезенное оказалось к месту и очень нужным.

На площади Ленина сегодня митинг памяти тех, кто никогда уже 1-го сентября не пойдет в школу, поминальный митинг по убитым детям.

Начнется через 10 минут. Площадь уже полна народу...

Пытаюсь найти место, откуда будет удобно фотографировать.

И натыкаюсь на...

— Эдуард Александрович, есть пара минуток? Можно с вами поговорить?

Ребята, и тут я поняла, что пропала.

Это же реальное воплощение моей мечты об идеальном мужчине!

Внешность, стать, выправка, голос!

В недолгой, не более десяти минут, беседе я была очарована сразу и навсегда!

Ощущение, что рядом скала-мужик, так еще и настолько интересно думает.

Логические цепочки нетривиальные, речь грамотнейшая.

Конечно, мне бы хотелось поговорить с Басуриным дольше... Но...

Пожалуй, не буду я писать, я просто покажу вам репортаж ДАН.

Вот так...

1 сентября

15 первоклашек пошли в школу, полностью экипированные вами, мои дорогие Пуха и Гвардеец!

А когда я уже все раздала, Офицеру позвонил Урал, ему стыдно перед дочкой, которую не получилось собрать по-людски...

— Офицер, ну что же ты, балбес, не сказал!

— Да я забыл, что там малявке будет семь лет...

Урала еще весной ранили. Пострадали рука и нога.

Он был еще в госпитале, когда его жена сообщила, что у нее возникла большая и светлая любовь, поэтому она уезжает на Украину к любимому, и дети — сын четырех лет и шестилетняя дочка — ей будут только мешать, поэтому она их оставляет.

Нет, я все понимаю.

Любофф — дело такое... Но бросить двоих малышей с отцом, еще не встающим с коляски, да в обстреливаемой Ясиноватой...

...А может быть, так и лучше. Зачем детям такая мать?

Урал уже потихонечку начинает ходить.

Однополчане помогают.

Ничего, вырастим!

Едем с Офицером по всяким скучным бумажным делам.

По дороге заезжаем поздороваться к Воробью и Мэйсону. Ждем, пока закончится построение.

В большом вестибюле — стенды с фотографиями и списками награждений, всё солидно и красиво. Порядок! А как же — это тебе не кот чихнул, это «Сомали»!

Воробей воюет с астмой. Привозила ему ингалятор, уже почти закончился, надо будет привезти еще.

Мэйсон — улыбчивый, быстрый как ящерка, несмотря на то, что достаточно крупный.

Без руки. Руку оторвало еще в боях за аэропорт.

Восстановился, переучился, вернулся в армию.

Фотографировать их нельзя, у них родня под украми.

Звонит телефон...

— Да? Да, братик, я знаю, у вас там было жарко... Сколько?.. Ну хоть все живы? Повезло... Ничего, братишка, поделимся у кого что есть, без обмундирования не останетесь...

Звонок был от Кота. Ночью их обстреляли укры, сгорела вещевая палатка, раненых около полусотни, в основном контузии, осколочных немного, слава Богу, все живы...

Быстренько сворачиваем покатушки за бумажками, Офицер начинает обзвон «у кого что есть поделиться».

3 сентября

Загостилась я. Пора и честь знать. Немножко страшновато — как я доеду до Москвы автобусом, с моей-то поломанной спиной...

Ничего! Нормально доехала. Автобус вполне комфортабельный, водитель делал остановки раз в три часа в благоустроенных местах.

Ну и напоследок — пара фотографий из окна автобуса, чтобы было представление о донецких дорогах, два года назад разбитых обстрелами.

Дорога на Амвросиевку.

Школьники-опоздальщики возвращаются из Крыма.

Ну вот, через 10 минут — граница.

Донецк мой любимый, я скоро вернусь!

«Ой, так это вы та рижанка!»

В этот раз к поездке я подготовилась основательно, в январе два раза ездила с подругой по делам в Псков — и мы отвезли подруге-доктору 200 кг детской одежки-обувки. Так что границу пересекала прилично, без перегруза.

18 февраля, Псков

Как хорошо ходить в аптеку с доктором!

Во-первых, предварительно уже заказано полезностей на 28 тыщ руб, а что не заказано — докупим.

Я вслух, с выражением зачитываю список от начмеда Лены и начмеда Ванечки.

— Сколько?

— А сколько есть?

— 30.

— Мало!

— Ну, еще этих 20...

Провизор ошарашена масштабами хотелок, подруга Валечка — с пачкой рецептов и печатью наперевес — смеется:

— Я же говорила — не бойся, заказывай, мы все выкупим!

Радостно прогуляла в аптеке 66 тыщ рублей, вроде купила всё.

Подруга вызвала сына, чтоб помог загрузить машинку еще и тем, что собрали псковичи.

Всё. Всем огромное спасибо — я покатила в Москву!

18 февраля, Москва

Мне всегда везет.

В невероятно заставленном машинами дворе Миельги каким-то чудом нашла щель, чтоб втиснуть свой джипок. И скорее спать!

19 февраля, Москва

Золотая моя спасительница Триш!

Она опять смогла в своем жутком графике выделить день, чтобы возить меня по Москве.

Сначала к однокласснице Иринке — за пакетом для мамы.

Потом к Пухе — за двумя гениально упакованными ящиками с детскими одежками и медикаментами.

Конечно же, в любимую аптеку, где ко мне уже привыкли и не спрашивают: «Сколько?», а сразу несут всё что есть.

Ну вот, прогуляла остатние 12 тыщ. Больше ничего нет, только бензинные — и тыща, чтоб купить сгущенку на трассе против Белгорода.

Триш ведет меня в ресторанчик «Твин Пигз».

У входа — худющая, еле держащаяся на ногах собака и толстый кот.

У меня перехватывает горло, уже строю планы, что я сейчас быстренько куплю, чтоб собаку подкормить.

Триш широко открывает дверь:

— Катя, здравствуй, дорогая. Ну давай, заходи.

Оказывается, на заднем дворе ресторана есть вольер, где хозяин передерживает бездомных собак, устраивая их «в хорошие руки».

А лабрадор Катя — любимица... Просто она очень старенькая и недавно перенесла инсульт.

Ресторан работает 24 часа. Когда Кате ночью стало плохо, директор не приехала.

На следующий день она была уволена. Вот так.

20 февраля

Ну, вроде и даже выспалась. 4 утра — дивное время для старта из Москвы!

М4 Дон! Встречай!

Остановилась отдохнуть на «Лукойле» около Воронежа. Там открыли бытовой блок с комнатой матери и ребенка. Поскольку ребенков в тот момент не было, мне разрешили часик поспать на удобном диване. Повезло!

Разговорилась с работницей бытового блока.

— Эти санкции — такое счастье! Если бы не санкции, нашим деревенским было бы не выжить. А теперь все хозяйства поднялись, кредиты смогли выплатить, народ работает, видя реальный результат. Мы телевизор смотрим, и как о санкциях речь заходит, прям сердце останавливается! Не дай бог отменят!

Хи-хи... Вот такой привет для фрау Меркель от воронежцев!

18.00. Матвеев Курган. Сюрреал.

Договорились со Светой Волчковой, волонтером из Зугрэса, что ее муж с парой парней приедут меня встречать, чтоб забрать мешки и ящики с детской одежкой-обувкой.

Жду. Приехали, забрали.

У меня осталось почти приличное количество, вроде не должно вызвать раздражение погранцов, тем более что меня должны встретить.

Жду... жду... Никого.

Пытаюсь звонить.

Рижский телефон не срабатывает вообще.

С московского смогла дозвониться начмеду Лене, но она без машины, встретить не может. Зато ждет в любое время.

Телефон Офицера «вне зоны действия»

Подъехала к самой границе, там берет донецкий телефон.

Дозвониться удалось только Свете.

— Перегруз оставь бабе Кларе, а мы завтра заберем.

Стемнело. Поехала искать в деревне бабу Клару. Уколесила деревню вдоль и поперек, наконец нашла.

Баба Клара, оказалось, когда-то по комсомольской путевке строила в Латвии Кокнесскую ГЭС и трудовая книжка у нее с первой записью выдана в Латвии.

Вот так в забавные узлы сплетаются судьбы людей....

Ну, пора на границу.

Прошла быстро и без проблем.

Однако уже 22.00. Шансов попасть в Донецк до комендантского часа никаких.

Не страшно, приеду в Харцызск к Офицеру. Там примут даже без предварительного звонка!

Амвросиевка... Иловайск... вот-вот Харцызск...

И тут я наконец поняла весь смысл выражения «пал туман».

Я въехала даже не в туман, а в плотное облако.

Фары — ни о чем, дорогу не вижу вообще, открыла окно, пытаюсь разглядеть левую обочину.

Не еду. Крадусь на холостом ходу автомата.

И экстренно торможу в 30 см от камуфлированного пуза.

Выскакиваю из машины.

— Да что у вас тут происходит?

Пузо трансформировалось в огромного дядьку в майорских погонах.

— Ну шо? Иностранная машина? Будем считать это терактом?

— Я дорогу не вижу!

— Так стань на обочине!

— Я и обочину не вижу!

— А так поубиваешься или кого убьешь.

— И мне кто-нить в зад въедет?

— Ну ладно. Давай, осторожненько!

Дядька махнул рукой — и за его спиной вспыхнула вереница фонариков.

Оказывается, это армейская колонна пережидала туман...

Благополучно объехала.

Крадусь в тумане дальше....

Туман закончился, будто ножом отрезало.

Но поворот к дому Офицера остался где-то там, позади, в облаке...

Значит, еду в Донецк. Ну, арестуют... а может быть, нет...

Представьте.

Светят фонари, горит реклама, мигают светофоры...

И НИ-КО-ГО!

Вообще.

Жуть.

Ну хоть кто-нибудь! Комендатура! Ау! Арестуйте меня! Арестуйте!

У Золотого Кольца увидела комендантский пост. Сама подъехала.

— Ребята, мне на Текстильщик...

— Вы с границы? Не заблудитесь?

— Заблужусь!

— Ну — туда, потом на кольце — туда, потом — по главной.

Поехала... Звоню Лене, что уже рядом.

Она обещает навигацию по телефону.

Села батарейка!

Очаровательно! До дома-то я доеду, а дальше как? Я не успела спросить код подъезда!

Всё отлично разрешилось.

Ленкин муж догадался выйти гулять с собачкой. Добралась!

Встречалки-обнималки, борщ, разговоры...

Спать.

21 февраля

6.00. Сквозь сон слышу гул обстрела. Далеко. Сплю дальше.

9.00. Мне ткнули соской в глаз.

Открываю второй.

Очаровательная блондинка с о-о-от-такенными синими глазами лучезарно улыбнулась во все свои восемь зубов и сказала: «ЧИХ!»

Хе-хе... Ничто не предвещало...

Сильвия заканчивает болеть гриппом, потому не у мамы, а у Лены. Завтра мама Ира ее заберет.

Начинаем функционировать.

Разобрать багаж.

Это — Лене.

Это — доктору Ванечке.

Это — в нейрохирургию доктору Сергею Яковлевичу.

Это — в «Пятнашку».

Звонит Света, мои мешки с детскими вещами уже в Харцызске. Еду забирать.

Офицер на службе, Наташа на работе, дома — бабушка и старший сын.

Бабушке — препараты для суставов на курс, Наташе — бальзам-чай-кофе, мальчишкам в этот раз ничего. Эх, я балда.

Теперь к однокласснице Витке.

— Доехала наконец. Сегодня останешься у меня, чтоб на часы не смотреть. И Мишу помянем...

— Витка, мне надо передать на Гладковку посылочку от Иринки.

— Так сейчас позвоним, если Юра дома, сам зайдет, заберет, а к Людмиле Ивановне ты потом заедешь.

Разговоры, разговоры...

— Витка, пусти в тырнет, мне надо найти человека, однокашницу Галку с матфака.

— Это тебе эту Галку надо найти? А чего ее искать, вот она. Мы с ней вместе работали лет 20 назад, столы наши рядом стояли. Давай, звони!

Я набираю номер, Витка забирает у меня телефон и начинает интриговать.

— Галина, ну вспомни меня! Вот твой стол был у окна, напротив Люда такая рыженькая, а рядом — я... Не-е-ет, я не Таня... Ну Галка, ну вспомни! А-а-а! Наконец-то! Ну да, я, да, Вика.

Все-таки удивительно тесен мир. Какие там пять рукопожатий! Достаточно просто руку протянуть!..

— Мишку убили, сволочи. Ну как же так! После Арсена ведь было понятно, что и других будут выцеливать!

Когда хоронили Арсена, народ шел рекой. Хоронили героя, огромная боль, огромная потеря. Растерянность.

На похоронах Мишки — поток людского горя. Мишка был наш — вот такой наш, родной, до последней черточки родной каждому. Он нас защищал, мы живем потому, что Мишка стоял за нас скалой! Это как каждому из нас в душу выстрелить!

Но растерянности не было.

Горе. Слезы глаза сожгли — нет их уже, слез.

Осталось ощущение сжатой донельзя пружины и бьющаяся в мозгу мысль: «Будьте вы прокляты, укры, будьте прокляты!»

Об обстоятельствах гибели говорят разное. Но вот накануне погиб Консул — и прощание было как раз в штабе «Сомали». В тот день всегда строго охраняемый штаб был открыт нараспашку... Впрочем, что гадать... Все равно найдут исполнителя, а заказчик понятен и так, явно же что без Украины не обошлось...

Ближе к полуночи начался обстрел города. Около часа укры долбили по Ясиноватой, Пролетарке, Гвардейке и Трудовским, потом пошла наша ответка.

Пора спать.

К слову, так было все дни: в 6 утра укры на час-полтора начинали обстрел дальних пригородов, к полуночи — часа-два стреляли по Донецку.

22 февраля

Ира и Лена собрали две сумки надобностей-полезностей, я тоже добавила, по дороге докупили пару куриц, едем в Енакиево проведать справного мужичка Димку. Ему уже полгода.

Сложно, конечно, Даше, ну да ничего, сдюжает, вырастит мужичка!

Дашка — умница-фельдшер с золотыми руками, скучает за своим отрядом, скучает по работе.

Вспоминали курьезный случай.

Дашка звонит Лене

— Я везу бойца в «травму», прозвонись, чтоб приняли срочно, я тут палец салом обвязываю.

— Даша, ты там не рехнулась от нервов?

— Палец оторвало. Льда нет, ничего нет, кроме замороженного сала. А чем захолодить?

В общем, в итоге палец в сале довезли, пришили.

Хорошо бы обратно доехать посветлу, дорога разбита. Так что пора.

Обратно поехали от большого ума по указателям. Получилось через Ясиноватский блокпост. Ну повезло, чо... Проехали в тихое время.

Жаль, не догадалась дать фотоаппарат Лене в руки, чтоб показать, что укры натворили. Дорога в воронках, вокруг дома — как с военной хроники времен Великой Отечественной...

Уже совсем вечером добрались на Петровку к Мире.

Мира — массажистка Божьей милостью. Я к ней напросилась попробовать поправить сведенную колом после всей езды спину. Но рассказать хочу не об этом.

Я впервые видела Миру такой.

Я была потрясена.

Вы видели влюбленных подростков, переживающих взрыв первой любви?

Вы себя такими помните?

А теперь представьте двух одиноких людей, ближе к полтиннику, встретившихся на войне, опаленных войной, чьи души возродила любовь, вернув им все эмоции и краски юности.

Гарику эта любовь помогла преодолеть страшное черепное ранение с тяжелейшей контузией, а Мира вдруг стала красавицей.

Они счастливы.

— Доченька, ну как же ты так! — шепотом однажды сказала Мире мама. — Что ж ты его называешь то Гарик, то Алеша! Нехорошо так ошибаться. Мужчины на такое обижаются!

Как они потом смеялись! Мира пыталась объяснить старенькой маме, что любимый не обидится, что его можно называть и позывным, и именем. Мама все равно такие вольности очень не одобрила, да...

Начало десятого. На Петровке каждый вечер в связи с обстрелами в девять отключают лифты.

Ну, потопали пешком! Хорошо, что вниз, а не вверх.

А на Текстильщике у Лены лифт работает, ура.

Теперь разобрать-рассортировать привезенное, чтоб Лене было проще раздавать.

Совсем малышовое, малявковское, девчачье, мальчишовское, обувка по размерам...

К двум часам ночи разобрались, наступило счастье!

Сегодня ВСУ лупят по ЯБП, аэропорту и Пролетарке.

Скорее спать!

23 февраля

А поеду-ка я ради праздника на российскую сторону к бабе Кларе, заберу свои сумки. Авось на границе очереди не будет!

Еду. Дождь хлыщет как из ведра — ледяной, со шквалистым ветром.

Но очереди на границе действительно почти нет.

Ну вот, сумки забрала, погранцы к медикаментам не придрались. Во-первых, на все были аптечные чеки, во-вторых, ничего неразрешенного не было.

Просто объемное все. Шприцы, катетеры, системы, мужские памперсы, витамины, капли в нос-глаза-уши, немножко кардиологических, ящик аминокапронки, лидокаин-спрей.

Позвонила Свете Волчковой доложиться, что все у бабы Клары забрала.

Света поделилась со мной радостью.

В Донецке есть ее подопечный парень Леша 36 лет с рассеянным склерозом. Он не ходит, веки не поднимаются. Чтоб открыть глаза, он верхнее веко приклеивает пластырем к брови.

Живут они вдвоем с мамой. У мамы разрушен тазобедренный сустав, и она тоже не ходит. Нужна операция, а купить эндопротез на две инвалидные пенсии нереально.

Леша второй год пытается по сети собрать деньги маме на операцию.

В прошлый приезд я у них была, чуток подсобила, чем получилось.

Сумму за имплант огласили жуткую. 185 000 рублей.

Но Света не сдавалась, верила, что деньги собрать удастся.

Удалось!

Операцию вызвался оплатить Захар Прилепин.

Ну вот, все хорошо, наконец все довезено.

Теперь можно окончательно собрать сумки и начинать развоз.

А у Лены за это время побывала уйма народу, мы одели-обули несколько многодетных семей, особенно я рада, что получилось одеть трех деток, которых воспитывает одна бабушка.

У Лены в подъезде ремонт, вывесили объявление о выключении лифта. Вот же засада! Не, я старенькая, чтоб бегать пешком на 9-й этаж. Так что ухожу я от вас, злые вы, без лифта.

Пора к доктору Ванечке, договорились на 16.00.

МСЧ в/ч не помню. Главное, что в Железнодорожной больнице.

Когда-то там перед фасадом росла шелковица, целый ряд. Крупная, сладкая, и черная, и розовая. Мы с одноклассниками летом каждый день туда бегали, часами висели на деревьях.

Думала, отдам сумки — и все. Ванечка попросил подняться в отделение.

А там под командованием начальника МСЧ Оксаны «праздник в рабочем порядке».

Очень серьезная барышня в погонах Оксана очень серьезно заявила, что сейчас все привезенное запротоколируют, поставят в реестр — и я могу в любой момент проверить, как расходуются лекарства.

Да Бог с тобой, Оксана! Расходуйте как нужно, а я послезавтра поеду в Ригу денежку зарабатывать, чтоб было на что ехать в следующий раз.

Но за наших защитников с удовольствем подниму с вами рюмку.

Удачи вам, ребята. Здоровья, сил и удачи!

Приехала к Иришке.

— Ну и где вы по Донецку катаетесь третий день? Вы что, забыли, что у вас здесь есть своя комната?

Не забыла, хорошая моя. Как же такое забыть, Иришенька!

Опять проболтали допоздна.

Скорее спать! Завтра много дел!

24 февраля

Арик с утра:

— А вы мне дадите джип поездить?

— Дам, если отвезешь меня к двенадцати к «Континенту».

— Договорились!

Ну, здравствуй, Вика-Русудан, незнакомая моя знакомая по смешной игрушке «Годвилль».

Решили далеко никуда не ходить, устроились в уютном кафе здесь же, в «Континенте».

Вика делает невероятных кукол.

Точнее, делала до войны.

Теперь, говорит, руки драйва не чувствуют. Для творчества нужен кураж, а его и нет...

Ничего, Вика, все вернется!

Вика живет в районе, который дончане называют «Вторая площадка».

— В августе 2014-го нас не просто обстреливали, нас в землю вбивали. Другого выхода, кроме эвакуации, не было.

На сборы дали два часа.

Вернулись домой мы только в апреле 2015-го.

Первыми пошли МЧС и коммунальщики.

Нашим коммунальщикам обязательно, когда война закончится, надо поставить памятник. То, что выпало в этой войне на их долю и то, как они держат Донецк в порядке — это вообще что-то нереальное.

Тогда, в 2014-м, обстрелами сразу разбили все электроподстанции, газопроводы, водоводы...

Люди бросали свои дома, забирая самое необходимое, что в руках унести можно.

В холодильниках квартир и магазинов оставались гнить какие-то продукты...

Под обломками разбитых домов остались мертвые животные и, страшно сказать, куски мертвых людей.

Когда мы стали возвращаться домой, — те, кому было куда вернуться, — над кварталами стоял непереносимый смрад. Плотный запах гари, пороха, гнили, разложения...

Ну, жить-то надо! И мы вместе с коммунальщиками все потихонечку вычистили, убрали, восстановили. Так что теперь, если у меня дома после обстрела не бывает воды, — та тю! Потерплю, и будет. Интернет есть, электричество есть, а воду мы научились запасать. Проживем!

Потрясает меня сила духа и жизненная стойкость дончан!

Вика, я очень жду твоих новых кукол. И весной мы с тобой обязательно устроим им фотосессию среди расцветающих донецких роз!

Теперь — домой, отобрать у Арика машину, и к Галине на «Первую площадку».

Галину я помню по универу, 30 с лишним лет назад.

Она плохо ходит, в ноге восемь болтов, кардиостимулятор, но энергична и жизненной активности на десятерых!

Болтает без умолку.

— В нашу девятиэтажку укры так удачно попали! Было три попадания. Один снаряд в крышу — и не разорвался! Второй — вот, в угол дома, но все быстро заделали. А третий, представляешь, насквозь через две пустые квартиры. И все целы!

А дети нашего двора какие замечательные!

Они летом устраивают для нас концерты, спектакли, восстановили детскую площадку.

Из поваленных обстрелами деревьев вместе с родителями сделали скамеечки.

Я слушаю, киваю — и чуть не рыдаю...

— Видишь, напротив обгорелый остов? Там был склад «Оболонь». Его ополченцы охраняли — просто потому, чтобы не было соблазна, что там может быть пиво. А там были только тара и запчасти, пива не было. Укры решили, что это какой-то оборонный объект, и пришла их ДРГ его брать. А потом брали эту ДРГ, бой был...

Мы с Галкой едем в «Донецк-Сити», в детский центр, там ее внучки как раз сейчас на репетиции показа моделей. Манекенщицы, не кот чихнул! Одной пять, второй три.

Устраиваемся в итальянском ресторанчике, болтаем о том-сем под пиццу и кофе.

Я в «Донецк-Сити» впервые. Нижние этажи с магазинами мазнула глазами. Красиво, но ничего эдакого, чего бы я в наших европях не видела.

А вот третий, детский — это просто чудо что такое.

Это мир детей, где все для детей, ради детей и на радость детям.

Народу, в основном детского, полно.

Обратно ехали через площадь Бакинских комиссаров.

Всюду видны следы обстрелов, но все убрано, все что можно восстановлено, что не подлежит восстановлению — снесено. Чистота и порядок.

И третий визит — на Гладковку, к маме одноклассницы.

Ай, порадовала меня Людмила Ивановна!

Прямо вот — навстречу топ-топ! Ходит! А ведь лежали почти неподвижно! Дай Бог здоровья и долгих лет доктору Сергею Яковлевичу Коровко!

Немножко поговорили, Людмила Ивановна передала для дочери в Москву серьги, я их, чтоб не потерять, встромила в уши.

Домик, знакомый с детства, преобразился. Поставили стеклопакеты и новые двери.

— А не зря? Ведь стреляют!

— А что теперь, не жить?

Что-то сегодня укры рановато начали. Только восемь вечера, а уже лупят по городу...

Ладно, поехала я. Наверно, послезавтра уже буду в Москве, доложусь обо всем Иринке.

По дороге домой с удовольствием слушала нашу ответку. Верю в мастерство наших артиллеристов, надеюсь, попали куда следует.

Дома Иришка сообщила, что завтра в увольнение приедут из-под Широкино на три дня два парня. У них семьи под украми, и в увольнение они приезжают, вот, к Иришке и Арику.

Ну и хорошо, я как раз в ночь собираюсь отбывать.

А сейчас скорее спать.

25 февраля

Никуда я не поехала, ибо настиг меня тот утрешний ЧИХ.

Температура, сопли, кашель, рвота, изжога... В общем, грипп в его кишечной модификации.

Блондинка с о-о-от-такенными голубыми глазами уже почти выздоровела, а я вот свалилась.

Приехали в увольнение Саша-Леша.

Мы их честно предупредили, что здесь заразно. Они только похихикали.

26 февраля — 2 марта

«Вырванные годы»... Грипп во всей красе. С обезвоживанием до судорог и понижения внутричерепного давления.

Ох уж эти блондинки!

Сквозь грипп наблюдала, как Леша и Саша проводят трое суток увольнения.

Парни выходили из дому только в «травму», проведать раненых однополчан.

Все остальное время сидели в интернете и лопали конфеты в невероятных количествах.

Спали часа по три. Говорят, жаль тратить время на сон, когда есть интернет и можно поговорить с друзьями, побродить по сети.

Спали ничем не укрытые.

Я однажды, проходя мимо спящих, попыталась укрыть.

В ответ — не надо, убери, жарко.

То есть разбудила парня.

Он отправился на кухню срочно заесть беду конфетами, и опять моментально заснул.

О чем еще должна рассказать.

Золотое Кольцо, где я жила, недалеко от ДМЗ. Каждое утро и вечер я слышала — нет! слушала! — заводской гудок.

Слушала как самую восхитительную музыку, как свидетельство того, что завод работает, завод жив, а значит — жив и будет жить Донецк.

Первого марта на предприятиях, перенятых под управление, выплатили зарплату, которую люди не получали все два месяца укро-блокады.

Все будет хорошо.

Донецк выстоит и будет жить свободно и счастливо!

Я в этом уверена.

Но главное, что в этом уверены героические люди, граждане ДНР.

3 марта

Вроде грипп немного сдался. Пора выйти из дома, заехать к Ксюхе, отдать наконец ей глико-тестер.

От Ксюлькиного мужа получила роскошный подарок — стандартный армейский паек.

Теперь, наконец, в Калининку — в нейрохирургию.

Доктора Коровко не застала, он на операции.

Мои сумки отнесли к старшей сестре Петровне.

Та сначала не поняла, что это за явление с котомками, а потом:

— Ой, так это вы та рижанка! Мы на ваших шприцах и катетерах жили два месяца! И снова? И это, и то, и еще... Вот теперь я прямо богатая принцесса!

Сергей Яковлевич тогда, в первый раз, мне все принес.

— Петровна, принимай.

— Откуда такие богатства?

— Не бойся, не ворованное, подаренное!

Петровне лет эдак за шестьдесят. Всю жизнь проработала в Калининке.

— Так вы, наверное, помните моего одноклассника Сашу? Ой, Александра Демьяновича Зубова?

— Конечно, помню! Золотой человек, никому не отказывал, за такие операции брался, где все отказывались. Так жалко, что в 2010-м уехал в Россию...

— Ага, он мне говорил, что его задолбало «гнойове запалення хробокоподiбного вiдхвiсття» вместо аппендицита...

Повспоминали, повздыхали, расцеловались... Доктора с операции ждать не стала, просто передала привет.

4 марта

5 утра. Ну вот и всё. Загостилась я в этот раз, пора и честь знать.

Около полуночи была уже на Московской кольцевой.

Долго думала, имею ли я право принести кому-то свой грипп. Поняла, что нет.

Решила ехать насквозь.

5 марта

По дороге пару раз останавливалась поспать на полчасика.

Доехала, чо...

На латвийской границе погранцы увидели Ксюхин подарок.

— Оу! Российский милитар! Запрещено!

— Та подавитесь.

Жалко было, конечно, но связываться — себе дороже.

Устала очень, скорее бы доехать.

Зато на «пограничном» адреналине бодренько без остановок доехала до дому.

Теперь скорее долечиться, восстановиться — и собираться в следующую поездку.

Председатель, не сердись! В следующий раз я не буду забывать фотик дома!
 

 

Благодарю всех, кто мне помог:

Маргаритка, Олеся, Васисуалий Лоханкин, Каменогорский, Frandrej, любимчик Валерка, Татула, доктор из Осло, неизвестный из Италии, доктор Кирилл, Иванка,

Trishhhh, одноклассница Ирина, Paolapooh, её сестра, доктор Валя из Пскова, доктор Галина, Филомена, Миельга, словак, Пашка из Армавира, еще кто-то, передавший мне 40 евро.

Спасибо вам, дорогие мои.

Вы самые лучшие на свете люди!

На таких мир держится!

 

P.S. Ура! Свершилось!

Сообщение от 14 марта Светы Волчковой:

Как мы и писали, операции — быть. И ждать нам осталось недолго — в четверг Валентину Петровну прооперируют. Операция сложная? Высокотехнологичная, оперировать будут три самых-самых врача травматологической клиники города Донецка — Вадим Игоревич, Дмитрий Йосифович и Павел Федорович!

Огромное спасибо всем, а именно — команде Захара Прилепина, благодаря которой стала возможной эта операция, для Валентины Петровны это была неосуществимая мечта, дома ее с нетерпением ждет сын — инвалид первой группы.

16 марта. Операция прошла нормально.

Люди, вы прекрасны! И вас, прекрасных, на свете много!