Хронология восстановления леса после пожара на 100 лет вперёд. Что изменится в переродившейся экосистеме?⁠⁠

Никто не станет спорить с тем, что пожар для лесной живности — это катастрофа, приводящая к гибели всей экосистемы. Про это сказано не раз и не два. Сегодня мы поговорим о том, как пожарища вновь заполняются жизнью. И о тех, кто получает выгоду от огня.

Недавний пожар возле Кохтла-Ярве. Пожар распространился на территорию площадью 6-7 гектаров. Работы по тушению велись в три смены и продлились несколько дней. Фото: Päästeamet

СУТКИ ПОСЛЕ ПОЖАРА.

Всё мертво. Почва выжжена на 5-10 сантиметров вглубь. Мёртвые или умирающие деревья жалобно скрипят искалеченными стволами. Крупные животные погибли или бежали. У маленьких не было и шанса на спасение. Особенно сильно досталось почвенной фауне. Смертность среди них достигает 99%. А большинство уцелевших червей и насекомых погибнет в первые сутки после пожара: отсутствие воды и изменившийся химический состав почвы уничтожат их на клеточном уровне.

Нематоды (круглые черви) — это типичные обитатели почв. Их число может достигать 10 миллионов на квадратный метр!

Но жизнь уже торопится занять свободное пространство: на ещё тёплые угли слетаются пирофилы. Это насекомые, в генах которых записано влечение к огню. Одни из них чувствительны к запаху гари, другие имеют инфракрасные сенсоры, ощущающие зарево за десятки километров. Короеды, усачи и златки стремятся отложить яйца в кору ослабленных и погибших деревьев. А жужелицы — отведать плоти пирофилов. Но обнаружить их практически невозможно. Численность насекомых станет внушительной лишь через годик-другой.

Пожарная златка. Она не только прилетает на огонь, но и способна пережить пожар за счёт плотного панциря и инстинкта прятаться в укромные уголки.

Намного заметней другие гости. Сразу за пирофилами на огонёк являются падальщики. На ближайшие несколько недель это их царство. Между деревьями бродят медведи, охочие до халявного мяса. Чёрные коршуны и другие склонные к поеданию падали птицы ищут небольшие тушки зверей. А остатки за ними подъедают мертвоеды и жуки-могильщики.

Чёрные коршуны настолько отчаянны, что появляются ещё до окончания пожара. Они ловят раненных и обезумевших от страха животных.

ГОД ПОСЛЕ ПОЖАРА.

На пожарище формируется уникальное пирофитное сообщество. Оно состоит из растений, устойчивых к действию огня. Их семена легко проросли в удобренной минералами почве, а цветы привлекли первых опылителей. Вместе с ними на выжженные пустоши проникли вредители растений, а также их защитники — пауки и хищные насекомые.

Сосняк после низового пожара/сосняк 2 года спустя.

А вот крупных животных здесь почти не встретишь. Иногда олени и лоси заглянуть покушать травки. По их следу пройдёт волк. Птицы могут свить гнёзда в кронах уцелевших деревьев. Особо авантюрная бурозубка может поселиться на пожарище и попытаться прокормиться за счёт местных членистоногих. Но численность добычи низка, выжить ей будет непросто.

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ ПОЖАРА.

Растения-пирофиты постепенно замещаются нетребовательными к почве мхами и злаками. В первых прячутся тихоходки, клещи и личинки насекомых. А вторые так и манят тлю, долгоносиков и других любителей пожевать зерна. И не только среди насекомых. На импровизированном лугу селятся мыши-полёвки. А следом за ними появляются и первые маленькие хищники: сычики, ласки и норки.

Ложный скорпион – типичный обитатель мха по всему Северному Полушарию. Но чтобы найти его, нужно приложить немало сил.

Кроме того, образующееся сообщество становится раем для муравьёв. Видовое разнообразие этих насекомых выше, чем до пожара. Дело в том, что огонь уничтожил или привёл в упадок все муравейники доминирующих видов, и насекомые-аутсайдеры получили шанс проявить себя.

Лучше всего на пожарищах чувствуют себя муравьи-древоточцы. Они питаются древесиной на поздних стадиях разложения.

ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ ПОСЛЕ ПОЖАРА.

Молодой лес. Каждый уголок кишит жизнью. Белки скачут по стволам деревьев и прячутся от пролетающих мимо хищных птиц. Улитки неторопливо ползут по своим делам, а в лесной подстилке их караулят лягушки и жабы. Экосистема выглядит стабильной. Но всё же что-то тут не так. Там, где до пожарища был ельник, теперь растёт берёзовый или сосновый лес. Потому что экосистема ещё не восстановилась до конца.

Пожар? Какой пожар? Мы уже 5 поколений тут живём и никакого пожара не видели!

Всё дело в сукцессии. Так экологи называют процесс восстановления экосистемы через последовательную смену сообществ. И для хвойных сообществ сукцессия занимает длительное время — 100-150 лет. В таком случае финальная форма леса как бы развивается заново. От самой простой к самой сложной.

Вот этот еловый подрост в берёзовом лесу через несколько десятилетий превратит местность в настоящий еловый лес. Так и происходит сукцессия.

СТО ЛЕТ ПОСЛЕ ПОЖАРА.

Куда ни кинь взгляд, везде могучие ели и сосны. Воздух пахнет смолой. Сложно представить, что здесь бушевало пламя. Но последствия пожара всё ещё можно найти, если знать, где искать. Популяции почвенных животных и бактерий, чудом выживших в кошмаре вековой давности, сильно потеряли в генетическом разнообразии. С другой стороны, среди них распространились новые мутации и особенности.

Источник