Энергетики Нарвы могут частично обесточить Эстонию

Эстония подошла к той черте, когда в стране вот-вот будет создан забастовочный комитет, и профсоюзы начнут подготовку к проведению широкомасштабной забастовки. В один день может остановиться все движение поездов, электричек, автобусов. Энергетики нажмут на рубильник. Жизнь остановится.

Лидер профсоюза железнодорожников Олег Чубаров говорит, что последней каплей стали циничные выводы правовой комиссии Рийгикогу, рассмотревшей предложения профсоюзов по изменению поправок к Закону о коллективном договоре. С его принятием у работодателей не остается обязательства сохранять партнерские отношения с работниками.

– Неужели больше нет никаких возможностей? Министр экономики и коммуникаций Юхан Партс, например, говорил, что готов общаться 24 часа в сутки.

– Это слова. Мы отправили Партсу два приглашения. Первое – с предложением встретиться с четырьмя профсоюзами и обсудить тему коллективных договоров. Тишина. Я сам связался с советниками министра, но мне объяснили, что решение принимает правовая комиссия парламента. То есть повода для разговора нет. Тогда мы пригласили министра на общее собрание коллектива железнодорожников, отрасли, которой он, в том числе, руководит. Предложили выступить и объяснить людям, почему партия, которую он представляет, поддерживает такой законопроект. Ответа также не последовало, а позже нам объяснили, что Партса в назначенный день не будет в стране. За язык я его не тянул, он сам заявил об открытости и 24 часах. Почему он поступает так – лично я не понимаю. Разве что собирается уйти с поста и подложить свинью тому, кто придет на его место.

На днях прозвучала здравая мысль, что правительство просто договорилось с работодателями, предложив им пряник после конфликта вокруг Кассы страхования от безработицы и Больничной кассы.

– То есть это может быть сговором между правительством и работодателями?

– Да. Такое вот своеобразное перемирие. И не думаю, что это всего лишь спекуляции. Правительству нужно отмолить грех. А профсоюзы можно еще раз пнуть. Это хорошо видно и по тем поправкам, которые выбрали из целого списка наших предложений. Были выдернуты самые незначительные пункты: договор автоматически становится бессрочным, если ни одна из сторон не заявила о желании что-то исправить; введен конкретный срок, за который сторона, желающая внесения изменений или прекращения действия договора, должна оповестить партнера о своем желании, – три месяца. И самое гениальное – это перенесли дату вступления нового закона в силу с 1 марта на 1 мая. Такой вот подарок ко Дню солидарности трудящихся.

Последний оплот трудового мира

– Все ли предприятия, которые имеют коллективные договоры, успели подписать новые соглашения или есть еще такие, на которых переговоры только проходят?

– У меня в железнодорожном секторе новый договор подписан только с Эстонской железной дорогой. На всех других предприятиях переговоры еще не завершены. Это довольно долгий процесс. К примеру, с ЭЖД мы договаривались полгода.

Я должен напомнить, в чем фишка коллективного договора. Это своеобразное дополнение, которое выходит за рамки Закона о трудовом договоре. До сих пор работодатель должен был выполнять все те условия, которые есть в коллективном договоре, даже когда срок его действия закончился, а переговоры о новом еще не завершились. Договор нельзя было прервать в одностороннем порядке. В случае нарушения мы могли обратиться в суд, и очень быстро дело было бы решено в нашу пользу. Работодатель этого боялся. А по новому закону он сможет предупредить за три месяца, что расторгает договор, и спокойно лишить нас всех бонусов.

– Получается, что Закон о коллективном договоре стоит над Законом о трудовом договоре?

– Да. Причем если новый Закон о трудовом договоре, развязавший руки работодателю, позволяет увольнять людей, даже не особенно утруждаясь объяснениями, то наличие коллективного договора давало профсоюзам право вмешиваться и отстаивать работников.

– Тем не менее сокращения происходят. Та же железная дорога сколько потеряла.

– Да, но благодаря профсоюзу было сохранено почти 180 мест. Против нас играют новые законы. Например, сегодня работодатель может набирать временных работников. Безработица – и многие согласны трудиться за зарплату чуть больше минималки.

– Это понятно. Но, к примеру, если говорить о железной дороге, я – человек с улицы – не сдвину локомотив с места. Кнопочки не найду.

– К нам такие тоже приходят (смеется). Ничего, объяснят. Там есть умные люди, которые получают зарплату побольше и готовы научить тех, кто получает поменьше.

– Но это же нарушение всего, что можно нарушить в сфере безопасности. Я же кого-нибудь задавлю или пущу поезд под откос...

– Для железной дороги это не проблема. Единственное, на красный свет просим не проезжать, остальное допускается. Конечно, нарушений много. А количество проблем все растет. Судя по всему, железнодорожного техникума скоро не будет. Люди не идут в профессию. А нам приходится загонять работодателя палкой за круглый стол, чтобы просто поговорить об обучении. Где брать кадры? Кстати, сегодняшний коллективный договор не позволяет брать на специальность человека с квалификацией ниже, чем это было оговорено. Новый закон снимет и это ограничение.



Ситуация развивается так, что решения принимаются по одной лишь воле правительства. С изменением данного закона ему станет еще легче поступать по своему усмотрению. Придет министр Лиги и скажет: срезаем зарплату работников госпредприятий на 20 процентов. И все, поделать ничего нельзя, руководство само потеряет место, если ослушается. Прежде оно еще могло сказать: «Извините, у нас коллективный договор: нас потащат в суд – и мы проиграем».

Не сегодня, так позже забастовка будет

– Какие шаги теперь вы намерены предпринять?

– Будем проводить пикеты и готовиться к забастовке.

– Эстония не может похвастаться тем, что имеет большой опыт проведения забастовок. Про 1990-е мы не говорим, была другая ситуация. Что представляет собой такая акция?

– Согласен, забастовок не было. Сегодня я вижу забастовку в железнодорожном секторе таким образом: в назначенный день, ровно в полночь, все находящиеся на смене люди прекращают свою работу. Они находятся на рабочем месте, но ничего не делают. И все стоит, не двигается. Ни электропоезда, которые не выезжают из депо, ни дизели. Московский поезд стоит и ждет. Те составы, которые придут из России, спокойно пересекут границу, российских коллег мы подставлять не можем, но на эстонской стороне тут же встанут.

– Удастся ли добиться стопроцентной остановки? Ведь есть люди, которые не состоят в профсоюзе. Есть те, кто не поддерживает ваши идеи. А еще работники могут бояться репрессий со стороны работодателя.

– Убить страх можно только активными действиями. Объясняя, создавая группу наблюдателей. Работодатель обязательно будет запугивать, но мы разработали стратегию. Каждый бастующий получит памятку, в которой будет четко сказано, что должен делать работник на своем рабочем месте, когда он бастует. Мы вышлем ее даже работодателю, который часто и сам не знает, что ему позволено.

– Несколько лет назад водители автобусов тоже пытались провести забастовку. Но тогда работодатель схитрил и вызвал на работу тех, кто отдыхал или не состоял в профсоюзе и в забастовке не участвовал.

– У нас есть подобный опыт. Мой коллега, доверенное лицо, участвовал в забастовке машинистов в 2006 году и рассказывал, что людей тоже вызывали с выходных. Но когда человек шел через строй бастующих мужиков, которые не выполняли работу и боролись и за его же права, он принимал решение: «Больше я так не поступлю!»

– А имеет человек право отказаться выйти на работу?

– Есть установленные правила вызова человека с отдыха, в них указано, когда он может или не может отказаться выходить на работу. Но в целом стратегию проведения забастовки, а также варианты привлечения большего числа участников и достижения максимальных результатов будет вырабатывать забастовочный комитет, который сформируем 16 февраля. Остальное пока тайна.

– Вы общаетесь с работодателями. Как они себя ведут? Радуются?

– Еще как. Это чувствуется уже с конца прошлого года. Переговоры велись в таком тоне: что тут обсуждать, все равно вам скоро конец. А удар по профсоюзам будет нанесен немаленький. Если нам не удастся добиться какого-то результата забастовкой, доверие будет потеряно. Люди находятся в тяжелом финансовом положении, и кто здесь сломается первым – работник или работодатель, – вопрос сложный. Сегодня роль профсоюза заключается в том, чтобы коллективно отстаивать свои права. У нас было нормальное трудовое законодательство, но его похерили. Хотя и несколько просчитались. Если бы я хотел угробить профсоюзы, то сначала изменил бы Закон о коллективном договоре, а после уже Закон о трудовом договоре. И все, «социальный партнер» погиб бы сам, а работник оказался бы в полнейшей власти работодателя. Пока же мы еще можем сопротивляться. И сейчас я вижу только один выход – забастовка. Поверьте, ситуация патовая, люди доведены от отчаяния. А уж в том, чтобы все сделать по закону, я заинтересован лично. Мне сидеть не хочется. И слава мне не нужна. И я очень надеюсь на то, что к акции присоединятся и другие отрасли. Потому что вместе это сделать проще.