Древнейшее матерное слово в русском языке

Внимание! Текст содержит ненормативную лексику и видео с Джигурдой, зачитывающим фрагменты из своей книги "Вертикаль русского мата. Батарейка Бога."

Изучать старый добрый мат не позволяет пресловутое социальное мнение. На это жалуется большинство исследователей, выбравшие столь нелегкую стезю. Поэтому литературы о мате очень немного. Одна из загадок русской ненормативной лексики – происхождение самого слова «мат». По одной из гипотез, изначально «мат» значит «голос». Именно поэтому до нас дошли словосочетания типа «кричать благим матом». Однако общепринятая версия сводит слово «мат» к «мать», поэтому – «ругаться по матушке», «посылать к чертовой матери» и проч.

Еще одна проблема мата – невозможность составить точный список бранных слов, потому что одни носители языка выделяют определенные слова как нецензурные, другие – нет. Так, например, обстоит дело со словом «гондон». Тем не менее типичные матерные слова происходят всего от четырех-семи корней.

Известно, что разные народы обладают разным «запасом» мата, который можно возвести к разным сферам. Русский мат, как и брань многих других культур, завязан на сексуальную сферу. Но так обстоит дело далеко не у всех народов, поскольку есть целый ряд культур, где все, что связано с сексом, никак не табуировано. Например, у коренного населения Новой Зеландии – народности маори. Одно из племен – предок маоританцев – вполне «официально» носило название «урэ вера», что в переводе означает «горячие пенисы», либо «горячий пенис». В европейской культуре сфера мата, кстати, тоже вовсе не обязательно связан с сексуальными отношениями. Если посмотреть на германские языки, то станет понятно, что там многие ругательства связаны с испражнениями.

Основу русской матерной лексики, как и во многих других языках, составляет так называемая «обсценная триада»: мужской половой орган («х.й»), женский половой орган (п..да), и глагол, описывающий процесс совокупления («е..ть»). Интересно, что для русского языка характерно полное отсутствие обозначения для этих слов литературных исконно русских терминов. Они заменяются либо голимой латынью и медицинскими бездушными эквивалентами, либо эмоциональными – бранными.

Кроме обсценной триады для русского мата характерно также слово «бл.дь» – единственное, которое не обозначает гениталии и совокупление, а происходит от славянского бл?дъ, что в переводе на русский значит «блуд – заблуждение, ошибка, грех». В церковнославянском слово «бл..ствовать» означает «лгать, обманывать, клеветать».

Популярными являются также «м..де» (мужские яички), «ман.а» (женские гениталии) и «е.да» (мужские гениталии).

Вышеперечисленные семь лексем известный исследователь русского мата Алексей Плуцер-Сарно предлагает принять за основу понятия русский мат, приводя, впрочем, еще 35 корней, которые участники опросов сочли как матерные (среди них, между прочим, такие слова как «жрать» и «блевать»).

Несмотря на весьма ограниченное число корней, для русского мата характерно просто гигантское количество производных слов. Помимо существующих постоянно возникают новые.

Никто не знает доподлинно, откуда появился русский мат. Популярная некогда гипотеза о том, что он достался нам «от монголо-татарского ига» («татарская версия»), была полностью опровергнута с обнаружением новгородских берестяных грамот XII-XIII веков. Свалить на иго не получилось. Это и понятно, ведь нецензурная брань так или иначе характерна, видимо, для всех языков мира.

Но есть и другие версии. Две из них являются основными. Первая – русский мат связан с эротическими языческими обрядами, которые играли важную роль в земледельческой магии. Вторая – матерные слова на Руси когда-то имели разное значение, например, двойное. Но со временем одно из значений вытеснилось, или они были слиты воедино, превратив значение слова в негативное.

Так какое же матное слово можно считать древнейшим?

Вот что про это пишет филолог:

Тут, конечно, многое зависит от того, что считать матом. Но если брать самую распространённую четвёрку (х*й, бл*дь, п*зда, е*ать), то самое молодое – бл*дь. В значении «распутная женщина» оно стало употребляться лишь в древнерусском языке. Х*й старше, он уже присутствовал в праславянском языке, предке всех славянских языков. Однако за пределами славянской группы у него прямых аналогов с обсценным значением нет. Зато таковые есть у п*зды и е*ать. И из этой пары е*ать, кажется, постарше. Но обо всём по порядку, а именно пойдём от современности к древности.

В XIX веке мы находим ситуацию мало отличающуюся от современной, разве что матерные слова, наверное, реже на заборах писали, потому что писать умели не все. А вот в частной переписке нетрудно обнаружить искомые свидетельства:

Всякое время должно иметь и свои обычаи; скоро, может, не только у нас не будет Бурцевых, но гусары вместо вина будут пить сахарную воду, ходить не в бурках, а в кружевах, а вместо всем известного народного ебена мать лепетать известные нежности желанным красавицам. [А. Н. Вульф. Дневник (1830)]

P. S. В Питере принято говорить: «Ступайте Вы к Евгенье Марковне» вместо «к еб. м»! [Ал. П. Чехов. Письма Антону Павловичу Чехову (1898)]

В XVIII веке, как хорошо известно, уже вовсю писал матерные стихи Барков.

В XVII веке на Руси побывал немец Адам Олеарий, который записал следующие русские ругательства: bledinsin, sukkinsin, sabak, butzfui mat jabona mat.

Сведения о мате в более ранний период нам приносят берестяные грамоты. Так, в знаменитой грамоте №35 из Старой Руссы Радослав даёт рекомендацию Хотеславу: «Якове, брате, еби лежа», что, согласно остроумной гипотезе исследователей, следует понимать как «будь как все, не выпендривайся».

Кстати, помимо инфинитива ебать была также форма ети:

— О Москва, Москва, столица наших предков, златоглавая царица России великой, малой, белой, черной, красной, всех цветов, Москва, ети ее мать, преподло со мною поступила. [М. Ю. Лермонтов. Письмо С. А. Раевскому (1836)]

Ети – это *jeb-ti, сочетания типа *pt, *bt в праславянском, предке всех славянских языков, упрощались в *t. Со временем эта форма стала непрозрачной, и на неё нарастили ещё один показатель инфинитива – етить. Аналогичным образом ити превратилось в некоторых диалектах в итить.

В других славянских языках глагол ебать тоже популярен. По-польски он звучит как jebać /éбачь/ и широко используется в матерных оборотах. Например (перевод Вайсброта недословен):

– Pies was jebał! - ryczał przyduszany do podłogi Priedlanz.
– Чтоб вас псы вусмерть затрахали! – ревел прижатый к полу Придланц. [Анджей Сапковский. Божьи воины (Е. Вайсброт, 2006)]

В чешском jebat /éбат/ также имеется, хотя это слово и менее распространено, чем šukat /шýкат/, mrdat, šoustat /шóўстат/, píchat /пихат/ и другие. Неслучайно чешский поэт Вацлав Ебавый (Václav Jebavý) принял псевдоним Отокар Бржезина.

Зато в сербохорватском jebati /éбати/ – это одно из самых популярных ругательств, особенно в составе оборота jebem ti mater (дословно: «я ебу твою мать»). А jebati ježa u leđa /éбати éжа у лéджя/ (дословно: «ебать ежа в спину») значит «заниматься неприятной работой».

Сербохорватский аналог нашего Мухосранска – Vukojebina /вукоéбина/, то есть «Волкоёбина», если дословно. Кадр из одного чешского сериала, в котором фигурирует злобная черногорская мафия:

Приведу ещё одну цитату:

Také nebylo nic jiného slyšet nežli rozčilený hovor ztracených Bosňáků, živé gestikulujících, kteří vyráželi neustále ze sebe: "Jebem ti boga ― jebem ti dušu, jebem ti majku".
Здесь, кроме злобной матерщины возмущенно жестикулирующих, брошенных на произвол судьбы боснийцев, ничего не было слышно. [Ярослав Гашек. Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны. Часть 3 (Петр Богатырев, 1956)]

Как я уже писал, родственники у ебать есть и за пределами славянских языков. Например, встречается он в неканонических дополнениях к Ригведе, древнейшей из четырёх древнеиндийских Вед (Ригведа-Кхилани). Вот этот пассаж (в переводе Л.И. Куликова с некоторыми упрощениями):

Некоторые гимны Ригведы, включая несколько неканонических, были позаимствованы в 20-ю книгу Атхарваведы (в версии Шаунака), ещё одной из классических Вед. В 136-м гимне мы находим форму yabha «еби». Содержание этого гимна довольно пикантно, так что Ральф Гриффит, переводивший текст Атхарваведы в конце XIX века, постеснялся переводить этот гимн на английский, и прибег к латыни.

Ещё один потенциальный родственник нашего ебать – древнегреческое οἴφω /óйпˣоо/. У Плутарха в жизнеописании Пирра рассказывается, что когда юноша Акротат отличился в бою и вернулся в Спарту к своей возлюбленной Хилониде, старики кричали ему: ‘οἶχε, Ἀκρότατε, καὶ οἶφε τὰν Χιλωνίδα’, что на русский целомудренно перевели как «Ступай, Акротат, взойди на ложе Хилониды».

В тохарских, вымерших индоевропейских языках, на которых когда-то говорили в Средней Азии, были глаголы yäw- (в тохарском А) и yäp- (в тохарском Б) «входить». Считается, что это всё то же индоевропейское слово, причём в более старом значении, чем то, что мы находим в санскрите, древнегреческом или славянских языках.

Наличие искомого слова в санскрите, древнегреческом, славянских и тохарских языках позволяет считать, что оно существовало уже в их общем предке, праиндоевропейском языке. Причём тохарские отделились от остальных индоевропейских языков сравнительно рано. Это значит, что смена значения должна была произойти в тот момент, когда тохары уже начали свой путь в Среднюю Азию, а вот предки славян, греков и ариев ещё говорили на одном языке. Если учесть, что, по современным оценкам, праиндоевропейский язык распался где-то 6-7 тысяч лет назад, слово ебать использовали уже наши далёкие прапрапращуры. Первоначально как «входить», затем как «трахать». Хотя, конечно, даже после перехода в сексуальную сферу изначально оно вряд ли расценивалось как столь же грубое, как сейчас, и лишь со временем добилось положения одного из главных славянских матерных слов.

Скомпонуем эти данные в виде схемы:

Хер, херня, похерить: этимологический комментарий

Русский мат стоит на нескольких китах, одним из которых является хуй. У этого слова есть множество эвфемизмов, из них самые главные – хер, хрен и фиг. Как несложно убедиться, производные от всех четырёх слов почти полностью параллельны. Мне не доводилось слышать лишь формы *хрення (и то в Интернете она находится), но это вполне объяснимо.

Вырывать одну лишь херню из этого контекста – более чем странно. Если херня от латинской грыжи, то как быть с херовиной, херовым, охереть и кучей других дериватов, абсолютно аналогичных производным от трёх других корней?

С точки зрения словообразования в присоединении -ня к хую и херу тоже ничего необычного нет, этот формант довольно продуктивен, стоит назвать ругню, брехню, матросню и солдатню.

В общем, со структурной точки зрения никаких указаний на то, что херня – заимствование, нет. Напротив, она прекрасно укладывается в систему, и без дополнительных аргументов должна быть признана прозрачным производным от хера.

Но, может, есть какие-либо свидетельства и доказательства, подтверждающие грыжеверсию? Мне удалось найти только выдуманные истории из Интернета, например, про то, что страдать хернёй якобы означало «мучаться грыжей» и/или «косить от армии под предлогом наличия грыжи». Интересно, как же тогда косили от армии те, кто страдал не хернёй, а х*йнёй или фигнёй?

Ни одного текста, где херня бы обозначала грыжу, а страдать хернёй - мучения от грыжи, я не нашёл.

Таким образом, единственное основание для латинской версии – то, что кому-то показалось, будто слова херня и hernia слишком похожи, чтобы это было совпадением. Однако этимология так не работает.

Если брать ту же латынь, то, скажем, heri значит «вчера» и наша херь с ним не связана. А, допустим, hui – это междометие типа «ах». Помню, как в своё время моя преподавательница латыни старательно выговаривала huius «этого» как /гуййус/ с южнорусским γ, чтобы не сорвать занятия. А когда мы проходили повелительное наклонение, она, учившая французский и немецкий, никак не могла взять в толк, что смешного в формах fac «делай» и dic «говори». Список можно продолжать, но мораль, я надеюсь, понятна: совпадения случаются значительно чаще, чем может показаться и каши с ними не сваришь.

Кстати, раз уж я упомянул произношение латинского h (об этом будет подробно в следующем посте о латинской фонетике), то стоит сказать, что до революции этот звук учебники рекомендовали произносить именно как фрикативное γ, соответственно, hernia – γерниа или γерния, но никак не херня.

Мне кажется, я догадываюсь, откуда растут ноги у мифа о херне-грыже. Видится мне тут медицинский след. Медики не прочь пофантазировать на тему происхождения слов. Но при этом сами врачи не устают твердить нам, что при болезни нельзя заниматься самолечением, а нужно обратиться к специалисту. Так вот, работает это и в лингвистике. Если у вас возникла новая идея на тему происхождения слов, проконсультируйтесь с этимологическим словарём и специалистом, иначе может получиться херня какая-нибудь.

II. Стоит разобраться и с этимологией слова хер. Вот тут я, конечно, Америки не открою: изначально это было название буквы х – хѣръ. Могло этот слово обозначать и то, что на букву Х похоже, например, позу:

<...> растопыря ноги на подобие буквы хера и подбочясь на подобие ферта <...> [А. С. Пушкин. История села Горюхина (1830)]

или две линии крест-накрест:

Владыка решение консисторское о назначении следствия насчет проповеди синим хером перечеркнули (Лесков, Соборяне)

И да, действительно, именно отсюда слово похерить – изначально «зачеркнуть крест-накрест» (обратите внимание, что никаких *похуить, *похренить или *пофигить не существует):

Я отдавал ее [статью] советнику губернского правления. Он всю ее похерил. Посмотрел я, ― такими толстыми чертами, как мазилкой, исчерчено, точно он тараканов бил и размазывал по бумаге, но своего ничего не написал. [Ф. М. Решетников. Между людьми (1864)]

Уже в XIX веке название буквы начинает употребляться как эвфемизм для слова на Х, которое нельзя произносить. Сравните современный американский термин N-word вместо неполиткорректного nigger.

Только что, в 8 часов вечера, получил от неизвестного мне хера 16 экз. [Ал. П. Чехов. Письма Антону Павловичу Чехову (1887)]

Нет-с, почтеннейший, ни хера вы на этом не возьмете! [В. В. Крестовский. Панургово стадо (Ч. 1-2) (1869)]

Отмечу, что тут, в отличие от грыжеэтимологии, всё подтверждается источниками.

А как буква получила такое название? Фонетика говорит о том, что слово это не славянское. Существуют три версии, все предполагают греческое происхождение: 1) от слова χερουβίμ «херувим»; 2) от χαῖρε «здравствуй»; 3) от χείρ «рука».

А вот х*й, напротив, слово исконнославянское и родственно оно слову хвоя.

Интересный факт: при переводе на русский язык этимологического словаря Фасмера из него исключили несколько слов, в том числе куда-то пропали хер (в матерном значении) и собственно х*й:

И русское издание:

Kurwa: история и этимология

Что вам придет на ум, если спросить, какие слова вы знаете по-польски? Я уверен, что большинство без раздумий рявкнет "курррва".

Действительно, поляки в последнее время здорово популяризировали это слово в Интернете. Однако оно известно практически всем славянским языкам. Например, его (kurva) и массу производных широко употребляют чехи. Земан, нынешний президент, как-то позволил себе фразу "Vlada <...> zkurvila služební zákon", что можно мягко перевести как "Правительство запороло закон о госслужбе". Чехи повозмущались, конечно, но им не привыкать.

Это же слово можно найти в болгарских диалектах, македонском, сербохорватском, словенском (в литературном kurba, в диалектах также kurva), разумеется, и в украинском с белорусским. Представлено оно и в русских говорах (не путать с другим словом "курва", которое означает "корюшка"). Пример из олонецкой былины: "Из того царевого из кабака выходило бабище курвяжище". Ещё: "А не пей-ко ты, чадо, да зелена вина, а не вяжисъ-ко со девками с курвяжками" (Архангельская область).

Примечательные примеры для нас сохранили памятники письменности: "А королева свейского не любитъ, что онъ съ курвами блядуетъ" (1571 год); "Пришелъ къ нимъ владатель от блядокъ, курвии господарь, и купил ю" (1688 год).

Из польского юридического памятника: A ktoby iego mátkę zwał kurwą, á tego niedowiodł, tákąż winą ma być karan "А если бы кто-то его мать назвал курвой, но доказать этого не сумел, таким же штрафом должен быть наказан".

Ну и, конечно же, знаменитая берестяная грамота №531, где во фразе "назовало еси сьтроу мою коровою и доцере блядею", как полагают исследователи, "коровою" следует читать как "куровою" (у раньше писалось как оу).

Всё это позволяет считать, что слово "курва" существовало уже в праславянском языке. При этом мы знаем, что в праславянском было особое склонение существительных, в котором именительный падеж заканчивался на -ы (*kry "кровь"), а в остальных падежах перед окончанием был элемент -ъв- (*krъve "крови"). Слова этого типа в отдельных славянских языках переходили в другие склонения, иногда в склонение на -а (например, русское морква, церква или тыква, буква на месте старых мъркы, цьркы, тыкы, букы). Этимологи считают, именно такая судьба постигла и слово *kury /куры/ (родительный падеж *kurъve) "курица". То есть изначально наши предки называли своих морально неустойчивых односельчанок курицами.

Можно ли из этого сделать вывод, что праславяне считали кур особо распутными животными? Не уверен, но примечательно, что такой же перенос значения можно найти и во французском: cocotte "курица" > "кокотка, проститутка".

Интересно, что у сербов однокоренное слово курац, первоначально "петух", стало обозначать "член". В принципе, метафора не оригинальна: чешское pták и итальянское uccello "птица" тоже имеют такое значение.

Справедливости ради скажу, что есть ещё одна версия, которая связывает славянское слово "курва" с немецким Hure и английским whore "шлюха". Однако прагерманское *hōrōn- < *kāro- (кстати, родственно латинскому carus "дорогой, милый") не соответствует славянскому фонетически.

Словарь русских народных говоров, том 16, стр. 113-114.

Словарь русского языка XI-XVII вв., том 8, стр. 135.

Этимологический словарь славянских языков, том 13, стр. 132-133.

Słownik polszczyzny XVI wieku, том 11, стр. 582.

Источник