Первый раз на охоте 26-летняя петербурженка Диана оказалась в 12 лет, а в 16 впервые вернулась из леса с добычей.

Фото иллюстративное

Бывшая студентка ветеринарной академии и таксидермистка рассказала The Village о том, как ходит на глухаря, чем загонная охота отличается от одиночной и как на ее увлечение повлияло рождение сына.

Про детство в семье охотников

Эти запахи я помню с детства: земли, дыма, оружейной смазки, — так пахло от папиного рюкзака, когда он возвращался с охоты. Или вот картинка из памяти: привезет папа уток, ощипывает их, а я тут же рядом — выбираю на память самые красивые перья. Дома я хранила их мешками и связывала в букеты — вместо цветов. И еще с детства дома всегда было мясо, вот и сейчас студень из лосятины стоит в холодильнике.

С детства помню ажиотаж, когда дома собирались на охоту: паковали рюкзаки, папа ружье вскидывал к плечу, смотрел стволы. Патроны всегда заряжал сам. Покупал дробь, порох, пыжи и гильзы, а потом сидел до ночи с маленькими весами — закатывал патроны. В такие вечера мне разрешали сидеть с ним допоздна, и это было настоящим таинством. Обычно дети праздники ждут с таким предвкушением, а я — охоту.

Хоть папа меня и учил охотиться, большую роль сыграла мама. Она у меня орнитолог по образованию, заканчивала биофак. С папой познакомились на охотбазе, и я с детства всегда знала, что мама у меня тоже ходит на охоту. У нее и ружье свое есть — пусть и более легкое, чем папино и дедушкино. У меня самой — ИЖ-27, двуствольное ружье. Возможно, если бы мама охоту воспринимала в штыки — и я бы к ней равнодушно относилась. Но у меня мама в 40-градусный мороз стояла в лосиных загонах на стрелковой линии покрепче, чем иные мужики.

Помню, как охотились на вальдшнепа — это такой лесной кулик. Сидели с мамой под елкой в засаде, и тут папа приносит вальдшнепа, а он еще живой, раненый. Не всегда ведь охотники насмерть стреляют, бывают подранки. А вальдшнеп ведь — птица совершенно не агрессивная. Это раненый глухарь может так охотника долбануть, что у него рука отнимется. Вальдшнеп — совсем другое дело: смотрит на нас с мамой тихо своими большими черными глазками. Я, конечно, стала говорить: «Мам, он живой», — просить, чтобы мы его домой забрали, вылечили, хоть и было это совершенно нереально. Мама сказала: «Отвернись», — и свернула ему шею.

Первая охота

Первый раз на охоту я пошла с отцом в 12 лет. Охотились на глухаря, на крупных зверей не взяли бы: опасно. Папа шел с ружьем, я — без: запоминать. Дошли до токовища и начали прислушиваться. Стоишь минут 10 с закрытыми глазами, ждешь, когда глухарь запоет.

Токуют они с марта по май, ночью. Начинают в два часа ночи и заканчивают в пять-семь. Песня у глухаря идет коленами: он сперва тэкает, а потом скрежещет. Когда тэкает — проверяет местность, прислушивается: вдруг кто подбирается? А когда скрежетать начинает, как будто точат ножи, — становится глухим. Это оттого происходит, что у глухарей квадратная косточка во внутреннем ухе перекрывает слуховой ход. Он ничего не слышит и, если ты в него в такой момент стреляешь и промажешь, он все равно дальше поет.

Первый раз папа стрелял, я только смотрела, но ощущение запомнила на всю жизнь — это чистый адреналин. Я помню, как шептала: «Папа, папа, он же услышит, как у меня сердце бьется». В глухаря папа тогда попал.

Как и я — в первый раз, когда я стреляла сама. Мне было 16 лет, я была уверена, что промазала. Мне так кажется каждый раз, когда я нажимаю на курок. Но второго шанса все равно нет. Папа приучил: идешь на охоту — бери один патрон. Стрельбища до посинения ни к чему. Раз промазал, и птица улетела, — сам дурак.

Глухарь — одна из самых крупных птиц из тех, что у нас водятся под Петербургом. В детстве он мне казался царем леса, а лес — сплошным волшебством. Так и есть — ночь, ни единого звука, идешь в темноте бесшумно, чтобы и веточка под ногами не хрустнула. Ты словно находишься над всем миром: будто жизнь течет вдали, а ты от нее отделен.

Папа приучил: идешь на охоту — бери один патрон. Стрельбища до посинения ни к чему. Раз промазал, и птица улетела, — сам дурак

Про работу таксидермистом

Для меня охота — это интимное дело. Когда идешь по лесу один — без музыки в наушниках, без разговоров — видишь настоящую жизнь в лесу. Но есть другая охота — загонная, где много мужиков, суматохи и мата. Для меня она начисто лишена очарования.

За два года работы таксидермистом я на таких охотников насмотрелась. Заказать чучело — это ведь развлечение не из дешевых, трофей по цене квартиры. Вот смотрела я на этих дядек и все понять не могла: в чем кайф от такой охоты? А потом поняла: все просто — они соревнуются, кто круче.

Помню, пришел к нам в мастерскую один полицейский начальник с медвежьей шкурой. Рассказывал, как его пристрелил. Смотрим мы на шкуру — а это не медведь вовсе, а медвежонок, подросток. И вот стоит перед тобой взрослый мужик и хвастается, как он медведя завалил. А медведь-то этот прикормленный, его едой подманили, никто его в лесу не выслеживал. Да и как такой охотник будет бегать, если весит под центнер? Реальная картина такова: сидит этот мужик в засидке (маскировка для охоты. — Прим. ред.), квасит. Вышел медведь — тот в него с семи метров пальнул, а потом два дня бухал в бане. Привез шкуру таксидермистам — а она уже тухнуть начала. Он в свое оправдание объясняет: «Ну так мы ж потом отдыхали. Вы уж спасите шкуру и сделайте мне коврик». И ты смотришь на него и думаешь: боже мой, зачем ты вообще на эту охоту пошел? Чтобы потом рассказывать, как на медведя ходил? Таких охотников — до дури. Это люди, которым нравится ощущение своего превосходства над этим миром.

Таксидермистом я работала два года, была учеником мастера. Когда пришла, занималась шкурами: снимала их, препарировала животных. В основном занималась доводкой: делала подставки для чучел и прорабатывала детали. К примеру, мастер задумал посадить птицу на дерево — и вот ты делаешь ветку со снегом. Или дорабатываешь детали чучела: лепишь из шпаклевки веки, ноздри и ушные раковины. Если открытая пасть нужна — ставишь брыли и язык.

Для меня охота — это интимное дело.Когда идешь по лесу один — без музыки в наушниках, без разговоров — видишь настоящую жизнь в лесу

Про мир охотников-мужчин

Охота — это для мужчин тайное общество. Естественно, они удивляются, как я в эту секретную сферу влезла. Для них женщина на охоте — как на корабле, к несчастью.

Вот пример: стояли со своим стендом на последнем чемпионате России по таксидермии. Пока мужчину не пригласили, клиенты к нам не подходили вовсе! А то, что работу женщины делали, никто даже представить себе не мог. Помню, как-то говорили с мужчиной про глухарей, и тут он вдруг спрашивает: «А ты-то что понимаешь вообще в этом?»

Муж тоже не понимает, зачем мне нужна охота: «С левыми мужиками в лес?» Ему самому идти не хочется, а меня одну не отпускает. В итоге подругу уговорила получить охотничий билет — вместе собираемся на утиную охоту.

Про рождение ребенка и сентиментальность

В этом году на глухаря не смогла пойти: надо ночью, а с грудным ребенком это невозможно. Ужасно страдала, но охоту не брошу: потерять ее — все равно что часть себя.

Многие люди с возрастом перестают охотиться: становятся сентиментальными — переходят на рыбалку. Один знакомый в какой-то момент решил, что на лося ходить больше не будет. Говорит: «Не могу ему в глаза смотреть. Застрелил — смотрю: а у него такие глаза синие и большие, коровьи…»

Вот и когда рожаешь, появляется такая сентиментальность. Когда сыну первые месяцы были только, я даже новости по телевизору не могла смотреть, не то что на охоту ходить. После рождения ребенка отношение поменялось: хочется наблюдать, а не охотиться. Прошлой весной пошла на вальдшнепа: на него можно охотиться вечером, не ночью. Ребенок лег спать, и я пошла, постояла в сумерках. Стою и думаю: а вдруг я не смогу выстрелить? Смогла.

Прошлой весной пошла на вальдшнепа: на него можно охотиться вечером, не ночью. Ребенок лег спать, и я пошла, постояла в сумерках. Стою и думаю: а вдруг я не смогу выстрелить? Смогла

Про любовь к животным и первобытные инстинкты

Я могу критиковать охотников, могу защищать. Я внутри себя всю жизнь веду эту борьбу. Дома у нас всегда было много животных: и птицы, и рыбы, лошадь, даже ручной хамелеон. Это не мешает мне заниматься охотой. Казалось бы, несовместимые вещи. Я уверена, что природа человека двойственна. К примеру, он может очень любить жизнь, но в своей мрачной манере. И наоборот: быть абсолютным оптимистом, а потом закончить жизнь самоубийством. Просто одна сторона человеческой натуры в определенный момент берет верх. Во всех нас заложена жажда убийства — это первобытный инстинкт. И хорошо, если человек нашел способ ее реализовывать.

Когда училась в ветеринарной академии, наслушалась обвинений от однокурсников: «Да как ты можешь? Какой из тебя ветеринарный врач? Ты убийца». В ветеринарную академию поступают те, кто хотят спасать котиков и лошадок. А у меня с самого детства вся анатомия этих котиков и лошадок перед глазами. Знаю, что они гадят, воняют, кусаются и болеют. И считаю, что охотники лучше других понимают природу.

Помню, сидим в ветеринарной академии, и в класс забегает мышь. Целый ряд в панике подпрыгивает со своих мест. Девочки, вы куда вообще пошли учиться? Те, кто называли меня убийцей, как правило, ничего не знают ни об устройстве леса, ни о повадках животных. Да, я в своей жизни несколько глухарей убила и съела. А еще сделала из них чучела. Это помогает мне находиться в гармонии с этим миром. 

Выбивать зверей — вредить природе. А если застрелил одного глухаря раз в год, как я делаю, — ничего страшного. Защитники природы тут сказали бы, что я вообще дрянь полная. И иногда я с ними согласна. Охота не нужна для выживания, это прихоть. Возможно те, кто выбирают охоту в сознательном возрасте, действительно склонны к насилию. А может, им просто хочется отдохнуть на природе.

А вообще, есть поговорка, что водка на охоте спасла больше животных, чем Гринпис. Люди просто хотят побухать у костра с друзьями. Ну, получится у них утку подстрелить — класс, жена суп сварит.

"Женская охота"

В этой программе мы постараемся на наглядных примерах показать, что на охоте все равны, и что женщина-охотник даст фору многим мужчинам в этом призвании. Эксперт программы: Елена Горбунова (председатель Женского Охотничьего Клуба). Елена удачно отохотилась на лиса, смогла выследить и подстрелить лебедя, прошла многокилометровые переходы в поисках дикого фазана. В передаче показываем технику разделки добычи, готовим настоящий лебединый кулеш на костре, рассказываем байки и охотничьи истории, делимся опытом и даем советы.