"В наши дни завоёванные не хотят вести себя, как завоёванные"

Перевод наставления для младших офицеров армии США на основе боевого опыта иракской войны

"Мы с Олегом Чернышенко выполнили очередной перевод - на сей раз остроумного наставления для младших офицеров армии США, изданного 10 лет назад, в 2008 году. Весьма занимательное чтиво, дающее некоторое представление о буднях американских оккупационных войск в Ираке. Особенно повеселил пассаж в заключении: "в наши дни завоёванные не хотят вести себя, как завоёванные, так что битва продолжится." Вот она и продолжается. Автор в оригинале не указан; скорее всего, работал коллектив."

Есть только отсылка на некий "Центр Усвоения Уроков Вооруженными Силами" (англ. Center for Army Lessons Learned - CALL, http://call.army.mil), "Центр комбинированных вооружений" (англ. Combined Arms Center - CAC) и армейский учебный центр Форт-Ливенуорт в штате Канзас (англ. Fort Leavenworth). Оригинал на английском - здесь: https://www.globalsecurity.org/military/library/report/call/call_08-39.pdf

Выражаем глубокую признательность автору пособия «Оборона Дурацкого Брода» (англ. "The Defence of Duffer's Drift") капитану, позже генерал-майору сэру Эдуарду Д. Суинтону (рыцарю Британского Ордена, кавалеру ордена Бани, кавалеру ордена Почетной Службы).
Художественное оформление обложки апрельского выпуска журнала Пехотной Ассоциации Соединенных Штатов за 1905 год, в котором была опубликована «Оборона Дурацкого Брода», использована с разрешения.
Если не указано иное, при упоминании мужчин или женщин имеются в виду оба пола.

Предисловие

Родословная второго лейтенанта Передумэтта Дальновитта

Дешёвый нам дают мундир, грошовый рацион,
Солдат - ваш верный часовой, - не больно дорог он!
И проще фыркать: дескать, он шумён навеселе,
Чем с полной выкладкой шагать по выжженной земле!

"Эй, Томми, так тебя и сяк, да ты, мерзавец, пьян!"
Но: "Взвейтесь, грозные орлы!" - лишь грянет барабан.
Лишь грянет барабан, друзья, лишь грянет барабан,
Не дрянь, а "грозные орлы", лишь грянет барабан!

"Томми"

Редьярд Киплинг (в переводе И. Грингольца)

Эта коллекция военных кошмаров посвящена тем, кто «готов выступить, атаковать и разгромить в ближнем бою врагов Соединенных Штатов Америки».
Немногим более века назад мой прапрадедушка, лейтенант Королевских ирландских стрелков Передумэтт Дальновитт*, вернулся в Ирландию с англо-бурской войны.

(*В оригинале рассказчика звали Бэксайт Фосотт (англ. Backsight Forethought). Как правило, имена собственные не переводятся, но в данном случае имя "говорящее" - по смыслу что-то вроде "задним умом крепкий", поэтому было уместно его переиначить для русского читателя – прим. перев.)

П. Д., согласно семейной легенде, слыл странным чудаком - принимая во внимание его привычку к длинным прогулкам и ещё более длинным разговорам с самим собой. Знакомых с ним ирландцев больше всего беспокоило его стремление относиться ко снам как к путеводной нити в реальной жизни. Проявилась эта странность у прапрадеда по возвращении из Южной Африки. Так случилось, что строгие порядки ирландского общества, климат и сама страна заставили П. Д. эмигрировать из Ирландии в Соединенные Штаты, где его причуды прижились. Там нашлось больше места, чтобы бродить и бормотать про себя о ком-то по имени "О-ом". П. Д. преставился в 1945-м, будучи окружённым семьёй и наследниками. Одним из них был мой прадедушка, П. Д.-Второй, а другим его сын, а мой дед - П. Д.-Третий. Верная нашим ирландским корням, семья сохранила традицию соблюдения мужской линии, давая каждому первому сыну имя первого предка, ступившего на американскую землю.

Вместе с именем по наследству передавался и необычный дар. Понимаете, каждый из П. Д., начиная с прапрадедушки, руководствовался в жизни снами. П. Д.-Первый даже решился написать небольшую книгу о своих снах во время англо-бурской войны, в надежде поделиться своим тяжело добытым опытом со следующими поколениями молодых лейтенантов, готовящихся вступить в свой первый бой. П. Д.-Второй поведал, что это коротенькое повествование помогло ему пережить окопные ужасы Первой Мировой. П. Д.-Третий, только что вернувшийся из Европы, уверил своего деда - П. Д.-Первого - в том, что дедовы сны помогали ему во время длинного похода вдоль итальянского «сапога». С моим отцом – П. Д. IV - то же самое случилось во Вьетнаме.

Так же произошло и со мной. Как и мой прапрадедушка, я решил запечатлеть свой опыт на бумаге. Эта история включает в себя смесь событий и уроков, из них извлечённых, во время иракской фазы "Глобальной войны с терроризмом". Я надеюсь, что чтение этого повествования позволит каким-нибудь командирам на полях будущих сражений воспользоваться азами опыта, добытого кровью предшественников. В наше время при оценке своего противника необходимо осознавать, что повстанец занимается партизанским делом уже несколько лет. Он очень умён и гибок. Прямо сейчас один из них разрабатывает дьявольский план, как бы тебя прикончить. Помни, что все глупые повстанцы уже на том свете.

Передумэтт Дальновитт V, 2-й лейтенант, пехота

Пролог: Прибытие в Ирак

Пусть мы - юнцы, но мы - бойцы,
Сражаться нам - не привыкать:
Мы славно дрались под Фонтенуа,
Отборную отдрючив рать!

Вели нас Лэлли, Дильон, Ли
И Клэр путем побед;
И вот мы во Францию вновь пришли
Через сто семьдесят лет!

Эгей! Точно в прежние дни, дикий гусь
Несётся буре вослед!
Если живы ирландцы - дерутся они,
А когда не дерутся - ирландцев нет!
Ирландцев - нет!

"Ирландские гвардейцы"

Редьярд Киплинг (в переводе С. Александровского)

В Багдаде смертельная жара и жуткое столпотворение - так было тогда, так там и остаётся по сей день. Районы города образовывали плотный лабиринт скученных домов. За редким исключением, дома окружены стенами из бетона или шлакоблоков, образующих маленькие дворики. Толпы иракцев продолжали спешить по своим делам, невзирая на опасность встретить насильственную смерть во многих её проявлениях. Движение на улицах было чрезвычайно плотным и демонстрировало крайне мало или вовсе никакого уважения к хоть каким-нибудь правилам дорожного движения.
Улица Вазир была бы неотличима от множества других улиц, если бы не большая зелёная мечеть с куполом в южной части рынка. Мечеть имела минарет – самое высокое сооружение на мили в округе, который служил ориентиром для всех в нашем батальоне.
Улица Вазир была районом действия моей роты, а мой взвод перевели сюда лишь недавно.

Сдача-приём позиции, принятие обязанностей

Процедура сдачи-приёма позиции оказалась не такой, как мы ожидали. Уходящий батальон едва не доконал нас этой чёртовой презентацией в "Пауэр-пойнте" с кучей статистики, картинок, тенденций, контактов, описанием самодельных взрывных устройств (мы их называли СВУ) и «жарких местечек». Выезды на патрулирование у наших предшественников, как правило, проходили без происшествий. Пулемётная машина разведвзвода как-то подорвалась на СВУ, но никто не пострадал. Я пытался запомнить район и торопливо записывал советы, как оставаться в живых. Но это было похоже на попытку попить из пожарного шланга. Интересно - это у меня одного только было такое чувство?

Со слов моего взводного сержанта, ничто не заменит опыт патрулирования в районе боевых действий. Он советовал обратить внимание на обычные места закладки СВУ и комбинированных атак. Это, по его мнению, должно было помочь нам продержаться месяц без каких-либо дурацких ошибок, пока мы не наберем свой собственный опыт в районе. Я подумал, что это хорошая идея, и ещё приметил, что на улице Вазир ничего такого плохого не случалось. Может быть, тамошние иракцы готовы были нас принять, а может, просто не хотели проблем. Можно было подумать, что при таком названии улица Вазир* могла быть посуровее с нами, «неверными».

(*Вазир (англ. Wazir) созвучно с "визирем" (англ. vizier), в мусульманской традиции это название высокопоставленного чиновника, первого советника хана. Впервые вошло в употребление при Абу Саламахе ал-Халиле – прим. перев.)

Сменяемая нами рота, наконец, "дала нам пять" и отбыла. Наша рота приняла зону, как мне сказали, покрывающую около 50 кварталов плотной застройки, в которых проживало около 125 тысяч иракцев, исповедовавших множество религий и принадлежащих к ещё большему множеству национальностей. Я подсчитал, что если только один процент этого населения ненавидит нас до такой степени, чтобы попытаться убить, это даёт 1250 плохих парней. Соотношение 1250 плохих парней против роты солдат, что стояли в строю, когда мы покидали Форт-Бэллкамп, отнюдь не радовало. Лёжа без сна, допекаемый мыслями про 1250 плохих парней, я осознал: моя среднестенно-потолочная оценка в один процент, скорее всего, занижена.

Хоть я и терзался сомнениями по поводу соотношения сил, уверенность не покидала меня. В бригаде, когда я прибыл в Форт-Беллкамп, уже было известно, что мы собираемся в Ирак. Зная наперёд местные условия, мы начали тренироваться. Полковник Херити – командир бригады - сделал особенный акцент на подготовку к боевым действиям в городских условиях. Так что мой комбат и ротный с энтузиазмом взялись за отработку боев в городе. При полной поддержке командования мы тренировались в городских боях, предстоявших нам в скором времени.

Сбиться в «ёлочку» и атаковать

Было похоже, что все сфокусировались на Боевом Упражнении № 6 (БУ-6): вход в здание/зачистка помещений, ближний бой. Для отработки БУ-6 мы на автостоянке построили фанерные лабиринты, отрабатывали действия в «стеклянном доме», проводили учебные и боевые стрельбы в «огневом доме», пока наши действия не были отработаны до автоматизма. На полигоне городских боев мы отрабатывали зачистку коридоров и лестничных площадок. Мы отрабатывали «ёлочку», и каждый знал и мог работать на любом её номере. Тренировались в стрельбе на скорость, быстрой смене магазинов, и стрельбе в стрессовых ситуациях. Все это дало нам уверенность в победе над противником.

Мы стали настолько хороши, что на учениях при контакте с «противником» действия по БУ-6 были рефлекторными и «ёлочка» зачищала дом очень быстро. В моей голове набатом звучали слова «дерзость, агрессивность, подавление, сближение и уничтожение». Думая о тренировках в Штатах, я успокоился и задремал, пока звуки интенсивной стрельбы из лёгкого стрелкового оружия не подбросили меня. Я выскочил из койки в исподнем и бронике. Один из командиров отделений моего взвода успокоил меня, что это учебные стрельбы на передовой базе. Я почувствовал себя идиотом. Так и представил себе, как кто-то из моих старослужащих солдат говорит: «Добро пожаловать на войну, ЦЕЛОЧКА!»

Успокоившись после переделки с этой ночной стрельбой, я опять погрузился в беспокойную дремоту. Но некоторые желудочно-кишечные проблемы (которые можно было отнести на счёт плохо вымытых рук), таблетки для преодоления «мести Монтесумы»* и стресс от пребывания в боевой зоне породили у меня ночные кошмары о встрече с «неминуемой судьбой».

(*"Месть Монтесумы" (англ. Montezuma's revenge) - шутливое название поноса, от которого часто страдают американские туристы в Мексике. Монтесума - правитель государства ацтеков, существовавшего на территории современной Мексики и уничтоженного испанскими конкистадорами в XVI веке – прим. перев.)

Для понимания того, что я пытаюсь изложить на этих страницах - объясню, как эти кошмары разыгрывались. Действие каждого сна разворачивалось в одно и то же время, в одном и том же месте, и с одним и тем же набором персонажей как с одной, так и с другой стороны. Хоть я и продолжал спать, каждый из моих страшных снов был отдельным от предыдущих, причём я не помнил, что происходило в предыдущем. Единственное, что проходило нитью через мой беспокойный сон - обновляющийся ото сна ко сну приобретённый опыт. К счастью, опыт тех кошмаров, когда я применял его в реальности, в определённой степени приводил к успеху.

Когда я проснулся, кошмарные сны и опыт, извлечённый из них, слились в моём сознании в один сплошной поток. Проснувшись, я сразу же записал ночное видение, чтобы избежать его повторения в реальной жизни.

Кошмар первый: избегай очевидного

В первый раз под огнём, и хотел бы лежать,
Не смотри ты на тех, кому больше не встать,
Сам-то жив - то удача! Ты верь в её стать,
Маршируй-ка на фронт - по-солдатски.

Марш, марш, марш, как солдат,
Марш, марш, марш, как солдат,
Марш, марш, марш, как солдат,
Во-оин королевы!

"Юный британский солдат"

Редьярд Киплинг

Взрыв был умопомрачительно громким. Даже удивительно, как водитель подбитого грузовика умудрился удержать направление и остановить машину метрах в ста от места взрыва. В хаосе и дыме взрыва водитель второй машины вмазался в только что образовавшуюся воронку. У подбитого грузовика были спущены три шины и из него, как из решета, хлестали различные жидкости. Стрелка в турели не было видно. Вторая машина явно застряла в воронке. Внезапно меня охватил страх: подумал, что турельного стрелка не видно потому, что он убит и что мы стали лёгкой мишенью, обездвиженной двумя нашими машинами – подбитой и застрявшей. Я начал прикидывать, чем располагаю для, как тогда казалось, «последнего парада Кастера*».

(*Кастер Джордж Армстронг (англ. George Armstrong Custer, 1839-1876) - подполковник армии США. Известен тем, что, возглавляя карательную экспедицию против индейцев, попал в засаду и был уничтожен индейцами вместе со всем своим отрядом – прим. перев.)

Пять пулемётных машин с 24 солдатами и одним переводчиком отправились на задание с передовой операционной базы. На задание, цель и смысл которого внезапно вылетели из моей головы. На турелях пяти машин отряда мы имели два тяжёлых пулемёта 50-го калибра, автоматический гранатомёт Марк-19 и два средних пулемёта М240. Это не выглядело особенно внушительно против моей среднепотолочной прикидки о возможных 1250 "плохих парнях" в этой части города.

Пока я просто сидел в шоке, мои взводный сержант и санитар уже бежали к подорвавшейся машине. Радио ожило. Старшим экипажа подорванной машины оказался парень, вернувшийся в Ирак во второй раз. Он спокойно доложил, что стрелок оглушён, а машину требуется эвакуировать на трейлере. В остальном всё было нормально. Группа солдат уже работала над застрявшей машиной, прикрепляя трос лебёдки. Похоже, смогут вытащить застрявший грузовик из воронки. Я начал приходить в себя, взял микрофон и доложил в штаб нашу ситуацию. У нас здорово бабахнуло... и больше ничего. Походило на то, что сценарий «последнего парада» не будет разыгран.

Пока одни солдаты заняли оборонительный периметр, другие соображали, как разобраться с нашими автомобильными проблемами. Оглушённый стрелок начал приходить в себя, хотя и жаловался на дикую головную боль. Я наблюдал за солдатами, заканчивавшими закрепление буксировочного троса, когда один из них мешком рухнул на землю, а остальные рассыпались в разные стороны. По моей машине как будто град застучал. Стрелок скатился вниз, матерясь последними словами. Я глянул в окно - определить, откуда стреляют - и тут бронестекло треснуло и разлетелось осколками прямо перед моим лицом. Игра продолжалась! Плохие парни явно были поблизости и готовились к чему-то большему.

М240 заговорил через несколько секунд после того, как моё бронестекло треснуло. Поступил доклад с машины, стоящей на осевой линии улицы. Оттуда били по боевику с АК-47, находившемуся метрах в 100. Доложивший считал, что автоматчик и подорвал тот фугас. Наш стрелок заметил, как автоматчик и ещё один боевик перепрыгнули через стену двора и скрылись из виду. Две машины под командой штаб-сержанта Мэддена рванулись с места, стремясь не дать боевикам затеряться в лабиринте домов. Мы начали разворачиваться в боевой порядок. Я вышел на связь со штабом и доложил об изменении в обстановке, запросив, сколько нам ещё ожидать средства эвакуации. Подбежав к упавшему солдату, я увидел, что он мёртв – пуля попала в шею. Кровь была повсюду. Сержант первого класса Блессинг потащил солдата в укрытие для оказания помощи, но я знал, что бедняга уже отошёл. Мэдден кричал по радио, что, как ему показалось, боевики скрылись во дворике довольно большого здания.

Вид на улицу Вазир в направлении мечети и дома, где укрылись боевики

Дом был угловой, так что сержант перекрыл фасад и одну сторону. Он хотел зачистить дом - был уверен, что боевики скрылись в нем. Подбитая машина висела на нашем взводе, как гиря – и сама не могла двигаться, и бросить её мы не могли.
Адреналин уже не тёк, а прямо хлестал по моим жилам по мере осознания происшедшего. "Плохие парни" только что убили моего человека, подбили машину и были, похоже, загнаны группой сержанта Мэддена. Мы собирались поквитаться. Я скомандовал Блессингу оставаться с экипажем подбитой машины, а сам собрался взять всех остальных и последовать к позиции группы сержанта Мэддена, чтобы зачистить дом и убить боевиков, которые заварили нам всю эту кашу.

Вид дома и открытых ворот от позиции за углом

Мы бегом двинулись вдоль улицы, потом сбавили скорость и заглянули за угол. Мэдден стоял за открытой дверью М1114, махал мне рукой и показывал на дом. Дом был большой и имел стандартный двор с воротами. От моей позиции за углом до ворот было не больше 25 метров.

Ублюдки облажались, оставив ворота открытыми. Это давало нам возможность запросто подобраться прямо к двери дома. Я отобрал одну команду и сказал, что мы «входим в дом». Потом приказал Мэддену послать десант с его машин в здание, как только мы войдём в него. После этого мы обогнули угол и рванули к стене около ворот. Когда все собрались там, я заглянул за угол и увидел парадную дверь, через которую мы собирались войти. Она тоже оказалась приоткрытой.

Несомненно, "плохие парни" в спешке не позаботились закрыть её. Группа приготовилась, прижавшись к первому номеру, которым был я. Я собирался вести атаку; почувствовав пожатие плеча - "все готовы!" - я двинулся.
Сухой щелчок, вспышка, боль, онемение, удар... темнота. Я был мёртв, как и парни, последовавшие за мной. Яркий свет, как в фильмах, и я поднимаюсь к судейской кафедре святого Петра. Мое тело, вернее, торс (я не видел других частей), валялось около машины Мэддена. Воспарив над землёй, я мог видеть, что происходит на улице Вазир, но не имел возможности вмешаться.Мэдден пытался собрать части тел, а его стрелки сотнями пуль калибра 7.62 поливали здание. Позади дома я заметил пять человек - они выскочили с заднего хода, перемахнули через стену, потом другую, прыгнули в машину и уехали.

"Плохие парни" смогли улизнуть! Я убит, ещё пятеро моих людей тоже убиты, а "плохие парни" сумели уйти. Пока я плыл в направлении, как понимаю, суда святого Петра, заметил чуть ниже меня убитого человека в длинной, вроде платья, одежде. Он тоже двигался вместе со мной. Это был один из плохих парней в доме. Слава богу, мы всё-таки убили хоть одного! Каким-то образом проклятие Вавилонской башни перестало действовать и я по какой-то причине уже не чувствовал вражды к бывшему противнику.

Почему боевики перепрыгнули через стену?.. Чтобы не проходить через ворота.
После взаимного представления - его звали Ахмедом - я начал разговор с вопроса «как мы тебя убили?» Ахмед поведал, что не мы убили его. Он получил осколок в лоб потому, что решил «глянуть на взрыв» в воротах. Я вспомнил моего инструктора на полигоне гранатометания, который настоятельно советовал не делать этого. Ахмед сказал, что он просто не мог удержаться от того, чтобы «глянуть» - потому что я сделал всё в точности так, как они и предполагали. Эта новость была удручающей – не мы убили Ахмеда, он сделал это сам, случайно.

Мы показали себя полными неумехами. Ахмед рассказал, что они как раз и хотели заманить нас во двор через ворота, оставив их открытыми. Предыдущей ночью они зарыли три 155-миллиметровых снаряда под проёмом ворот. Для подрыва был применён взрыватель нажимного действия. Ахмед подсоединил питание взрывателя минут за пять перед тем, как я наступил на него. Погибший противник упорно звал меня "Капитан Очевидность", хоть я и объяснил ему, что был только лейтенантом. Из этого странного разбора операции со своим противником я извлек четыре урока:

1. Если противник оставляет открытым путь для атаки - на самом деле открытость может быть лишь кажущейся. Не делай очевидного - противник рассчитывает на это, чтобы убить тебя.
2. Убедись, что все возможные пути отхода перекрыты. Иными словами, следует «изолировать объект».
3. Заставь противника реагировать на твои действия, и заставь его поплатиться за эту реакцию. Я только создал противнику проблему, которую он спокойно решил. Следовало создать для него "вилку", любое решение которой было бы для него плохим.
4. Командование означает контроль как подчиненных, так и себя. Предугадывай свои эмоции, так ты сможешь их лучше контролировать. Контролируя себя, сможешь лучше контролировать своих подчинённых. Моя злость на противника и жажда мести за убийство моего солдата привели к тому, что нас погибло ещё больше.

Момент вселенского просветления прошёл, и я вернулся в свои сны...

Кошмар второй: создай условия

Если пули твои "в молоко" усвистят,
То "Мартини"* свою не ругай ты в сердцах:
Она тоже - душа, как и ты, друг-солдат,
Будет бить за тебя верой-правдой.

Бить, бить, бить, друг-солдат,
Бить, бить, бить, друг-солдат,
Бить, бить, бить, друг-солдат,
Во-оин королевы!

"Юный британский солдат"

Редьярд Киплинг

(*В оригинале - "Martini"; речь идёт об однозарядной винтовке конструкции Генри Мартини, состоявшей на вооружении британской армии с 1871 по 1918 год - прим. перев.)

Кошмар начался снова с момента, когда Мэдден махал мне рукой, указывая на дом, в котором, по его мнению, скрылись боевики. Я выглянул из-за угла и увидел широко открытые ворота. Быстро оглядевшись, я подметил, что все жители улицы Вазир держат ворота дворов закрытыми - кроме этого дома. Мне это показалось странным, и я решил не идти по пути наименьшего сопротивления и не переться через открытые ворота, как сделал бы любой придурок.

Оглянувшись на машины Мэддена, я понял, что тот не перекрыл полностью позицию «вражеского» углового дома - только фасад и левую стену. Правая сторона была тоже прикрыта парнями, находящимися спереди - там боевикам пришлось бы перелезать через стену и тем самым подставиться. Я передал Мэддену, что мы должны сместить левую машину дальше по улице, чтобы перекрыть и тыл дома. Мэдден скомандовал машине двинуться по улице и выразил беспокойство по поводу того, что он больше не сможет видеть их. Я тоже думал об этом, но решил пойти на риск растягивания наших порядков с тем, чтобы перекрыть отступление противника.

Я связался с Блессингом через портативную радиостанцию и приказал ему доложить в штаб, что мы окружили минимум двух боевиков в доме с координатами WQ12345678 и что мы собираемся атаковать дом. Блессинг доложил, что батальонная группа быстрого реагирования с эвакуационными средствами ожидается минут через 10, и что моя рота выдвигает взвод в подкрепление, но они тоже где-то минутах в десяти. Командир роты был в отъезде в Кэмп-Чемпион, разбираясь там с учётом имущества. За командира остался его заместитель, первый лейтенант Ньютон.

Блессинг доложил, что застрявшую машину вытянули, она в порядке и помогает обеспечивать прикрытие. Он также запросил поддержку тактической авиации, но она пока не готова - уже поддерживает несколько тактических групп нашей бригады и выполняет задания по эвакуации. Похоже на то, что противник скоординировал несколько атак в зоне действия батальона, чтобы надавить на нас – новичков. Ожидать скорого прибытия вертолётной поддержки не приходилось.

С момента взрыва СВУ прошло уже около 10 минут, и, похоже, взвод хорошо справлялся со всеми делами. Не было видно признаков присутствия противника в доме, но Мэдден настаивал, что там скрылось не менее двух "плохих парней". Я не был уверен, что они не покинули дом через задний ход ещё до того, как я выставил там машину. В голове крутились фразы про «напор и дерзость» - и я решил, что самое время действовать. Лучше продолжать давление на противника, чем дать ему время приготовиться к обороне.

Я проинструктировал парней, что были со мной, что мы переберёмся через забор около пристроенного к стене сарая. Я передал мой план Мэддену, и тот достал складную штурмовую лестницу, что имелась сзади его машины, приставив её потом к стене около сарая. Командир отделения, что был со мной, просил меня не идти первым, но я решил, что сам должен вести людей «вперед и вверх». Сарай расположен поодаль от входной двери, так что я чувствовал, что вход в этом месте будет неожиданным для противника. От этой точки мы могли двигаться прямо к входной двери. "Набор взломщика" был наготове, а один из моих парней имел дробовик в качестве второго оружия. Два плохих парня против команды решительных пехотинцев – они явно были в минусе. У них не было ни шанса, пока мы продолжали действовать в хорошей «агрессивной манере». Блессинг вышел на связь и доложил, что, как только батальонная группа быстрого реагирования прибудет, он передаст им подбитую машину и выдвинется ко мне на усиление. Я согласился. Наконец, оглядев бойцов моей группы, я спросил, все ли готовы, а после мы двинулись к стене и начали карабкаться по лестнице.

Вид на двор и дом со стороны сарая

Я и ещё три моих парня перебрались через стену. Как только нас набралось четверо, мы начали двигаться к парадной двери. Во дворе стояла машина. Обходя ее, мы двигались ко входу. Когда замыкающий нашей группы был на стене, очередь из АК хлестнула по нему. Он рухнул головой вниз почти с двух метров. По трём парням, что были со мной, открыли сильный огонь из стрелковки. Шедший первым сразу же был ранен, двое других укрылись за машиной. Раненый парень пытался отползти к ней же, но был ещё раз ранен - в икроножную мышцу, которую просто оторвало.

Пулемётчик отделения поставил своё оружие на капот машины и принялся поливать дом свинцом. Он выпустил все 100 патронов из ленты, пока другой солдат оттащил за машину раненого. Мэдден докладывал Блессингу по радио. Я приказал Мэддену подавить противника огнём с машин. Тот в ответ проорал, что вот-вот даст огня - турелям ещё нужно время повернуться. Стрелки турельных "двухсот сороковых" следили за улицами, а не за домом. Как только пулемётчик присел, чтобы перезарядиться, что-то звякнуло по капоту машины, и граната упала на землю. Она взорвалась как раз в середине нашей четвёрки. Я успел заметить, что у меня нет руки, потом ещё одна граната упала. Кто-то крикнул: «Граната!» и всё...

Опять всплываю над землёй! Мёртвый, чёрт побери! Я увидел Ахмеда чуть ниже меня. Я же не следовал по пути наименьшего сопротивления, старался избегать очевидного! Спросил Ахмеда, что случилось с ним. Тот ответил, что пулемётчик вскочил и выстрелил в него, когда сам Ахмед стрелял в ползущего раненого. Я глянул вниз, на место боя. Все люди, бывшие со мной, начали свой собственный путь к высшему суду... Внизу, на земле, Блессинг только что прибыл с остальной частью взвода. Позади дома в этот раз никто не убегал. По крайней мере, им не удастся уйти.

Лестница в небеса...

Ахмед, в основном, был доволен случившимся. Он погиб за дело, в которое верил. Ахмед сказал, что, как только дом был окружён, они все решили принять «добровольную» смерть, отправив в ад как можно больше американцев. Тоном прорицателя он заявил, что передо мной разверзнется прямая дорога в ад, как только мы закончим наше вознесение. Я поинтересовался, как он оценивает мой план. Ахмед объяснил: только увидев штурмовую лестницу, приставленную к стене, все защитники сменили позиции, чтобы вести огонь в этом направлении. Один из боевиков высказал идею, что следует дать перелезть через стену минимум пяти американцам, чтобы они не смогли быстро перебраться назад. Командир боевиков хотел убить как можно больше американцев во дворе дома. Один из его людей получил приказ бросать как можно больше гранат по другую сторону машины. Ахмед пояснил: когда стрельба начнётся, американцы смогут укрыться только за машиной. После беседы с Ахмедом в моей голове отложились новые уроки этого боя:

5. Противник, увидев подразделение с лестницами, запросто угадает, что атакующие будут перебираться через стену. Я не подготовил успех своего взвода. Вход через стену и лестница представлялись мне достаточно хитрым ходом, обеспечивающим «немедленный» доступ ко входу в дом. Теперь, оглядываясь, я вижу, что эта идея была совершенно бесхитростной. Любой, кто видел, как мы устанавливаем лестницу, мог бы догадаться, что мы собираемся делать и где будем входить.
6. Путь к месту боя – это часть боя. Я рассматривал лестницу, как этакую «переправу» через тот адский двор. В действительности она стала дорогой на тот свет для тех из нас, кто пошёл «вперёд и вверх». А всё потому, что я недооценил противника - у которого есть и глаза, и голова на плечах.
7. Я не организовал подавление противника, когда мы ринулись в его зону поражения. Совершенно по-дурацки я не принял вообще никаких мер для подавления. Поскольку никто не стрелял по нам, я не чувствовал себя вправе организовать движение через стену под прикрытием огня из М240. Я даже не обсудил этого с Мэдденом, и все его стволы смотрели не в ту сторону. Мы во дворе могли бы выжить, если бы не те секунды, что были нужны на разворот турелей – ведь гранаты метали с крыши.
8. У войны нет «расписаний». Ты не заработаешь дополнительных очков, закончив дело до удара несуществующего гонга. Я всё думал, что же заставляло меня так спешить на встречу со смертью. Глядя вниз на сцену боя, я видел, как взвод молотил по дому из М240 и 50-го калибра группы Блессинга. Было ясно, что никто не уцелеет под их огнём. Из глубин моей памяти всплыли слова с тренировок в Форт-Беннинге - «создай условия».
9. Помни - ты будешь реагировать так, как тебя учили. Я много учился, как биться внутри дома, но никогда не думал, как мне вообще попасть в этот дом.

Мой сон опять овладел мной.

Кошмар третий: самонадеянность смертельна

Смотри - плавно виляя задами, как крали,

Эти пушки противника в линию встали. 

Им стреляй в передок и в колёса, чтоб знали,

Ведь шум - просто чушь для солдата. 

Чушь, чушь, чушь для солдата, 

Чушь, чушь, чушь для солдата, 

Чушь, чушь, чушь для солдата, 

Во-оина короны!

 "Юный британский солдат"

Редьярд Киплинг

Снова Мэдден указывал на угловой дом, пока я оценивал ситуацию. Мэдден был уверен, что два плохих парня заскочили именно в этот дом. Я был взбешён: один солдат убит, машина выведена из строя. Адреналин во мне пульсировал, я чувствовал желание всего взвода убивать - и убивать прямо сейчас. Я приказал Мэддену переместить одну из его машин, чтобы изолировать дом с тыла и перекрыть пути возможного отступления. Что-то внутри меня призывало избегать поспешных решений. В голове всплыло, как один из инструкторов начальных офицерских курсов говорил что-то в духе «поспешил и провалился». После перемещения машины из дома никто не смог бы убежать незамеченным. Так чего спешить? Если в этом доме были плохие парни, они уже никуда не денутся. Я выглянул за угол и увидел широко распахнутые ворота. Это был явный путь к дому, и я сразу же его отбросил. Я подумал, что можно перебраться через стену, и приказал Мэддену приготовиться подавлять пулемётным огнём второй этаж.  

Мэдден согласился, что это единственный способ преодолеть стену. Однако он заметил, что, если в доме не окажется плохих парней, мы рискуем отхватить на всю катушку по статье 15-6, особенно если огонь на подавление приведёт к "побочному ущербу". Мэдден был уверен, что "плохие парни" заскочили в дом, но не был уверен, что те не успели убежать через задний ход перед тем, как тыл был перекрыт. В этой части Багдада никто не собирался включать для нас транспарант «Игра началась», как в Фаллудже. Так что вариант с огневым подавлением был непроходным. Тогда я решил: раз взвод не может поддержать нас огнём при проникновении, он может быть наготове, чтобы обеспечить это при первой необходимости.

Блессинг доложил, что батальонная группа быстрого реагирования прибыла, и он передал им машину для эвакуации. Два человека из отделения убитого солдата должны будут сопровождать его тело на передовую базу. Я принял решение не начинать штурм дома, пока весь взвод не соберётся, и приказал Блессингу расширить наши позиции, разместив на крышах двух соседних домов наших взводных снайперов. Эти дома обеспечивали прекрасные господствующие позиции. 

Вид на двор, на заднем плане - мечеть. Метка на стене слева обозначает нашу первую позицию

Блессинг доложил об исполнении, отметив, что каждый солдат взвода получил задачу подавлять конкретное окно или сектор крыши в случае попытки противника открыть огонь.

Когда все было готово, Мэдден поставил лестницу и штурмовая группа во главе со мной двинулась через стену. Когда замыкающий группы оказался на стене, выстрел сразил его, и он упал на вражескую сторону. Солдаты группы прикрытия моментально открыли огонь по окнам, а штурмовая группа укрылась за машиной, стоявшей во дворе. Один из моих людей потащил раненого в укрытие за машиной. Я услышал взрыв гранаты наверху, наверное, на крыше. Пулемётчик моей группы поставил пулемёт на капот машины и открыл огонь по единственному окну первого этажа, выходящему в нашу сторону. Насколько я мог видеть, сколько-то эффективного огня по нам не велось. Ствол пулемёта был не далее фута от моей головы, так что пулемётное стаккато звучало чертовски громко. 

Я услышал свой крик «Пошли, пошли!», как часто делал во время тренировок. Паля очередями по окнам, мы бросились ко входной двери и прижались к стене. Пулемётчик поспел за нами, заняв позицию №3 в «ёлочке». 

Вид на входную дверь с позиции у машины

У меня было три человека, чтобы захватить позицию в доме. Раненый остался за машиной с товарищем, который накладывал ему жгут на руку. По «ёлочке» передали пожатие «готов». В этот момент Блессинг заорал по радио, чтобы мы подождали. Однако моя адреналиновая накачка уже понесла нас через дверь. Первый номер, едва успев шагнуть через порог, получил пулю в лицо и рухнул мёртвым. Я упал, споткнувшись об него, и увидел, как номер три получил просвистевшую надо мной очередь в пах и ноги. Полнейший хаос! Лёжа на полу, я успел увидеть в глубине холла пулемёт за баррикадой и пули, которые убили меня. 

Открытые двери не означают приглашение... 

По пути на судилище святого Петра я повстречал Ахмеда. Он был доволен тем, как послужил своему делу, но сокрушался по поводу неудачного развития боя. Я попросил описать бой с его точки зрения. Ахмед сказал, что их план состоял в том, чтобы убить во дворе как можно больше американцев. Они заметили, что мы подготовили лестницу, и сменили позиции, чтобы вести огонь в этом направлении. Один человек должен был метать гранаты с крыши, ещё один был выделен, чтобы срезать пулемётным огнем «неверных», которые каким-то чудом добрались бы до двери. Дверь специально была оставлена открытой, чтобы американцы напоролись на пулемётную засаду в холле. Ещё один мёртвый боевик по имени Мохаммед вмешался в разговор. Мохаммед был метателем гранат. Когда он встал, чтобы метнуть гранату, снайпер неверных ранил его в бросковую руку. Граната упала, а так как он уже выдернул чеку - взорвалась, разнося его надвое. Мохаммед печалился о том, что так и не убил ни одного «неверного». Ахмед был раздражён тем, что, как только он выстрелил в солдата на стене, по ним открыли шквальный огонь. Мы засыпали весь второй этаж градом свинца, так что нас не смогли убить во дворе. Ахмед схлопотал пулю, сделав лишь несколько выстрелов по нам.

В уме прибавилось ещё несколько тяжелых уроков боя: 

10. Огонь на подавление эффективен. Настойчивость Блессинга в распределении секторов ведения огня не дала метателю гранат Мохаммеду убить нас всех во дворе. И я довёл «ёлочку» до двери.

11. Если противник не прижат огнём и не отвлечён, он все ещё может стрелять. Даже при том, что мои люди были наготове, противник сумел ранить одного из солдат, перелезающих через стену. Я должен был отвлечь противника на время, когда мы перелезали. 

12. Не надейся, что противник не имеет эшелонированной обороны. Пересечение двора было частью боя, но не всем боем. 

13. Двери – краткое название для очевидного входа в дом. Их не зря называют «воронками смерти». Плотной группой и без подготовки мы только предоставили врагу хорошую мишень. Моим людям понадобилась бы ловкость Нео из «Матрицы», чтобы уцелеть в том зале. Любой решительный повстанец с автоматическим оружием смог бы срезать нас в этой ситуации. Я должен был избегать «воронки смерти» как чумы. 

14. То, что тебя учили входить, не значит, что ты в любом случае обязан войти. Я всё пытал себя: почему я машинально посчитал вариант входа в дом единственным? 

Плывя во сне, я думал, сколько же ещё раз я должен провалить это задание. 

Кошмар четвёртый: война несправедлива — используй любую возможность убить врага

Когда взводный убит, а сержант бел как мел,

Помни, что у бегущих печальный удел.

Рассыпайтесь, залягте, сражайтесь, кто смел,

Подкрепление, верь - на подходе!

Верь, верь, верь, как солдат,

Верь, верь, верь, как солдат,

Верь, верь, верь, как солдат,

Во-оин королевы!

"Юный британский солдат"

 Редьярд Киплинг

И опять, выбор сцен с диска моих кошмаров проигрывает эпизод перед домом. Никто из взвода не докладывал о какой-либо активности внутри дома. Я ещё раз прикинул ситуацию. Вполне уверенно можно сказать, что в доме окружены как минимум два "плохих парня". Они взорвали СВУ и убили моего человека. Они не могли убежать, если все ещё находились в окружённом здании. Я не хотел атаковать дом с фронта, лезть через стену или ломиться в открытые ворота. Каждый вариант отправлял моих людей в простреливаемую противником зону под названием «двор дома». 

Я мысленно начал перебирать варианты действий противника:

1. Они уже смотались и где-нибудь попивают чай, оставив мины-ловушки в доме.

2. Они могут сдаться, поскольку окружены.

3. Они могут попытаться вырваться.

4. Они будут биться.   

Вариант 1 был возможным и достаточно опасным. Вариант 2 был тоже вероятным, но они могут считать, что мы откроем огонь, как только они покажутся из дома. Вариант 3 был почти невозможным и наименее вероятным, так как мы уже окружили дом. Вариант 4 был возможным и даже весьма вероятным, особенно если противник ищет мученической смерти. 

Блессинг сообщил по радио новость о том, что батальонная группа быстрого реагирования начала принимать машину и что пара наших парней должна сопровождать тело погибшего товарища на передовую операционную базу. Остальной взвод во главе с Блессингом собирался присоединиться к нам. Я приказал ему расширить наш оборонительный периметр и послать наших на крыши двух прилегающих домов повыше, что обеспечивало вид сверху на место действия. 

Я приготовил план на все случаи действий противника. Я хотел дать противнику шанс закончить это дело через посредство переводчика с мегафоном, поэтому приказал переводчику сказать, что мы гарантируем им жизнь, если сдадутся.

В случае, если эта опция не сработает, я планировал вариант с отвлечением внимания противника. В случае ожидаемой реакции ставка была на параграф статьи 15-6, дающей право вести огонь на подавление и поражение.

На случай, если все предыдущие варианты не сработают, я планировал продолжать осаду дома и запросить наш ротный робот, чтобы тот вошёл через открытую дверь и проверил дом на предмет "плохих парней" и мин-ловушек. Я относился к этому дому, как к одной большой СВУ. Я твердил себе, что не собираюсь терять солдат по причине дурацких ошибок и поспешности. В глубине же души я надеялся, что наш отвлекающий манёвр сработает и мы сможем отомстить по-настоящему. 

Поставив задачи личному составу по всем вариантам моего плана, я передал мегафон Кайли – нашему верному переводчику. Ничего, никакой реакции! Они либо улизнули, либо собирались биться. Можно было отбросить лишнее, оставив только варианты №1 и №4. 

Я приступил к плану отвлечения. Одно отделение выдвинулось к ближней стене и начало сильно шуметь, имитируя установку штурмовой лестницы. Они забросали двор кучей дымовых шашек и пальнули в землю из гранатомёта М249. Потом М240 выпустил несколько очередей в дом с таким расчётом, чтобы попасть только в стену и не задеть кого-нибудь.

Никто не полез во двор через стену. 

Для одного из боевиков внутри дома это было слишком, и он принялся палить наугад по заполненному дымом двору. Другой последовал его примеру и бросил с крыши во двор гранату. Наш взводный снайпер со своей позиции на крыше подстрелил последнего, когда тот попытался бросить вторую гранату. Всё это дало мне ответ уравнения: они выбрали вариант №4.

Я доложил о ситуации с противником нашему замкомроты, первому лейтенанту Ньютону, который сразу же приказал изолировать здание, продолжать огонь на подавление, но не атаковать. Я был весьма доволен таким приказом. Никто не собирался входить в этот дом. 

Ньютон вышел на связь и спросил, есть ли над нами вертолёты. Я ответил: «Нет!» Тогда он приказал, чтобы весь личный состав укрылся в машинах и находился не ближе 75-100 метров от дома. Комбат получил разрешение на выстрел 155-мм «Экскалибуром» со спутниковым наведением. 

Стена вокруг дома - первоклассный ограничитель для ударной волны... 

Мой комбат, которому Ньютон ранее доложил о вариантах моих действий, предвидел необходимость такого вида огневой поддержки. К счастью, он загодя начал запрашивать по команде разрешение. Я собирался использовать 50-й калибр и гранатомёт МК19, но решение с «Экскалибуром» было даже лучше. Ньютон известил, что координаты дома переданы в операционный координационный центр, где их проверили и уточнили. 

Через минуту или две, Ньютон вышел на связь и сообщил, что воздушное пространство свободно и что артиллеристы по моей команде готовы к стрельбе двумя снарядами с замедленными взрывателями. Сам он выступит в роли посредника между мной и артиллерийским центром управления огнём. Ещё раз убедившись, что все экипажи поняли задачу и укрылись, я сказал Ньютону, чтобы открывали огонь. Отстранённым голосом тот объявил: «Выстрел, снаряды в воздухе», и, секунд через 30 - «ба-бах».

Оба снаряда попали точно в цель, полдома сложилось. Также последовал страшный взрыв у ворот, причины которого я так и не понял - как будто что-то сдетонировало, но в странном месте. Этот взрыв разрушил часть стены и сделал видимым фасад здания. Один человек в разгрузочном жилете выполз из развалин, но был тут же расстрелян с нескольких направлений. 

Кое-кто во взводе радостно завопил по радио, приветствуя смерть противника, но Блессинг быстро прекратил это излияние радости, рявкнув в эфир. Если честно, то я тоже вопил, но Блессинг предпочел не заметить этого. Однако он тоже улыбнулся, опуская микрофон. 

Тут клубок эмоций дня обрушился на меня, так что стало тяжело справляться со стуком челюстей и дрожью в руках. Это был не озноб и не страх. Думаю, что мне просто было тяжело справиться с эмоциями. Этот сон был другим - я уже не разбирал свои ошибки после смерти. Я не только не допустил своих прежних ошибок, но сделал правильно вещи, о которых раньше и не думал. 

Отложилось ещё несколько тяжёлых уроков: 

15. Война – это не спорт, но командное усилие. Я не только прислушивался к почти инстинктивным урокам предыдущих снов, но и использовал к своему преимуществу командиров рядом и выше меня. Сержанты проводили мои тактические планы на низовом уровне, а мои старшие командиры поддерживали меня на верхних уровнях цепи командования. 

16. На войне нет места справедливости: используй всякую имеющуюся в распоряжении возможность убить противника прежде, чем он убьет тебя. В данном случае я планировал использовать массированный огонь по дому и, скорее всего, уничтожил бы противника. Но в этом случае некоторые из моих солдат всё равно подвергались бы риску. Применение точного артиллерийского удара позволило нам уничтожить противника, не рискуя жизнями.

17. Первый шаг в завоевании инициативы – понять следующий шаг противника. У меня не было времени для полного анализа намерений врага, но у меня было время на быструю командирскую оценку ситуации, и это принесло свои плоды. 

18. Никогда не забывай про то, что противник изучает тебя так же, как и ты изучаешь его. Обман сработает, если ты покажешь ему то, что он ожидает увидеть. 

Я помолился за душу павшего в бою солдата и понадеялся, что оставшиеся 1245 расчётных "плохих парней" поумерят свой боевой пыл. К сожалению, в наши дни завоёванные отказываются вести себя, как завоёванные. Так что битва продолжится. 

Внезапно я проснулся с ощущением позывов поноса. Обычное определение «как из пушки» весьма подходило для характеристики моей проблемы. Я пулей помчался в кабинку и взгромоздился на «трон» как раз вовремя. Из-за спешки мои сны почти стёрлись в памяти. Наконец, усевшись на стульчак, я оторвал от двери табличку «После туалета мой руки» и на обратной стороне листка начал каракулями записывать свои кошмары. Уроки, вынесенные из этих кошмаров, сослужили мне хорошую службу во время длинного тура, который можно было бы описать как постоянное движение с повторяющимися опять и опять стычками. Мой прапрадед П. Д. был бы горд мною. 

Источник