Мужское тело в поисках идеала: от Античности к Ренессансу

Телесный канон — не природная данность, а неотъемлемая часть социально-культурных представлений о маскулинности и феминности. Для искусствоведов мужское и женское тела одинаково важны и интересны. Однако в европейском изобразительном искусстве обнаженное мужское тело представлено гораздо слабее и значительно хуже изучено. Это объясняется тем, что на протяжении многих столетий женщинам не разрешалось заниматься искусством, а изображать наготу и вовсе было запрещено. И если красоту женского тела открыли гетеросексуальные художники, то красоту мужского тела — гомосексуальные. Впрочем, обнаженное мужское тело изображали и творцы, не питавшие к мужчинам эротических чувств.

Сакнт-Петербург. Эрмитаж. Поддерживающие небо атланты по проекту русского академика Теребенева. Фото: alkopona

Мужское тело в Древней Греции

Когда мы говорим о наготе, на ум сразу приходят античные статуи. Именно древние греки эстетизировали обнаженное мужское тело, превратив его в воплощение энергии, подчеркнув совершенство линий и пропорций.

Мужчина в Древней Греции знал две вещи: его красота — дар богов, и за безупречной внешностью скрывалось внутреннее совершенство.

Для греков красивое тело считалось прямым свидетельством прекрасного ума. Для этого даже был придуман специальный термин — калокагатия.

Конечно, не стоит думать, что все греки выглядели как идеальные статуи, но большая часть молодых людей обладала ловкими, ладными телами. Каждый юноша являлся потенциальным воином, а значит, должен был держать себя в хорошей физической форме.

Изображение пухлого, неспортивного тела в античном искусстве имело скорее высмеивающее назначение. На вазе из Британского музея мы видим смущенного своей неидеальной фигурой паренька, который явно теряется на фоне самодовольных «спортиков».

Килик. Приписывается Федиппу. Около 510 года до н. э. Британский музей, Лондон

С 776 года до н. э. в новообразовавшейся Греции стали проводить исторические Олимпийские игры, а с начала VI века до н. э. участники Панафинейских состязаний выступали обнаженными. Атлетические соревнования устраивались в Афинах раз в четыре года. Победители обычно награждались огромными вазами с изображениями человеческих фигур, символизирующих тот вид спорта, в котором они преуспели. Именно с них и начинается история обнаженной натуры в движении.

Изображенные на вазах атлеты были далеки от общепринятых стандартов красоты и имели нескладное телосложение: широкие плечи, осиные талии, чрезмерно развитые бедра. Но именно это искажение пропорций позволяло художникам передать стремительное движение.

Панафинейская чернофигурная амфора. Аттика. Около 500 года до н. э. Глина. Из Ватиканской группы G 23. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Как менялся древнегреческий канон маскулинности

Первым изображением мужского тела в античной скульптуре стали так называемые куросы. Самые ранние скульптуры куросов были найдены в святилище Аполлона, поэтому одно время их всех считали олицетворением бога. Имея подчеркнуто маскулинные пропорции — широкие плечи и узкие бедра, они воплощали юношескую красоту, силу и выносливость. Фигуры куросов максимально статичны, они словно замерли в ритуальном оцепенении; их движения отличаются резкостью и громоздкостью. Сами статуи подчинены фронтальному ракурсу, столь популярному у северо-восточных соседей. Этот тип скульптуры попал в Грецию из Египта, но в отличие от шагающих в вечность фараонов греческие куросы полностью обнажены. Считается, что нагота — это как бы их инициальная одежда.

Курос (надгробная статуя Кройсоса). Около 530 года до н. э. Паросский мрамор. Национальный археологический музей, Афины

В классический период Древней Греции мужские тела становятся более изящными, хоть и по-прежнему остаются телами воинов и атлетов. При этом мужская нагота решительно противопоставляется женской одетости.

Вплоть до середины IV века до н. э. женское тело никогда не изображалось обнаженным, да и потом мраморные богини представали перед зрителем, как правило, стыдливо прикрываясь либо укутавшись в прозрачные драпировки.

Знаменитый «Дорифор» («Копьеносец») скульптора Поликлета демонстрирует не только силу, но также легкость и гармонию. Именно в этой статуе Поликлет воплотил канон идеальных пропорций мужской фигуры и понимание принципов симметрии. Например, голова копьеносца составляет 1/7 часть высоты его тела, математически просчитаны даже размеры пальцев. Обнаженный мужчина (возможно, эпический герой Ахилл) выглядит совершенно расслабленным и в то же время максимально собранным за счет контрапоста — пластического приема, когда опорной ноге соответствует приподнятое плечо, а свободной ноге — спокойно располагающаяся вдоль туловища рука. Оригинальная статуя из бронзы, к сожалению, не сохранилась, так что шедевр Поликлета мы знаем только по мраморным римским копиям.

Поликлет. «Дорифор» («Копьеносец»). Реконструкция на основании мраморных римских копий с греческого бронзового оригинала работы Поликлета около 440 года до н. э.

Еще один великий античный скульптор Мирон в статуе «Дискобол», напротив, сумел передать самую суть движения: краткий миг между замахом и выбросом спортивного снаряда вперед. В «Дискоболе» удивительным образом сочетаются динамика и статика, а силуэт скульптуры создает лихо закрученную спираль.

Мирон. «Дискобол». Около 450 года до н. э. Мраморная реконструкция древнегреческой статуи работы Мирона из Елевфер. Палаццо Массимо алле Терме, Рим

С развитием античного искусства постепенно менялся эталон мужского тела. В эпоху поздней классики появляются тела, которые созданы не столько для войны, сколько для наслаждения и любви.

У знаменитого Праксителя мужские образы становятся более женственными: боги превращаются в нежных юношей с вальяжно изогнутыми силуэтами и манерными жестами.

Апогеем изящества и эстетизма можно считать «Аполлона Бельведерского» скульптора Леохара — пожалуй, самое известное воплощение мужской красоты в истории искусства.

Пракситель. «Аполлон Савроктон (убивающий ящерицу)». Около 370 года до н. э. Копия римского времени статуи Праксителя

Три типа идеального мужчины

У древних греков не существовало единого стандарта мужского тела, многое зависело от возраста и характера изображаемого персонажа. Условно образы героев и богов делились на три типа: мощный брутал, молодой сильный мужчина и нежный юноша-эфеб. Общее требование греческого канона маскулинности гласило, что зрелый мужчина должен быть субъектом, а не объектом действия. В любовно-сексуальных отношениях это выражалось в образе преследователя, но никогда — преследуемого. Однако для юноши вполне допускалось подчиняться более взрослой и опытной женщине, особенно если она богиня. Отношения юношей-эфебов (эроменов) со своими наставниками-мужчинами (эрастами) являются отдельным пластом древнегреческой культуры.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

«Тайная вечеря» по-советски, Путин из хромосом и мелкоскопия. Внятный гид по российскому аутсайдер-арту

«Отл» в карму: где учиться практическим навыкам и искать инвесторов для своих бизнес-идей

К брутальному типу можно отнести изображения Зевса, Посейдона или Геракла. Для них характерно могучее, раскаченное тело с четко выраженным рельефом мышц — примерно так сейчас выглядят победители конкурсов по бодибилдингу. Это абсолютное воплощение мощи и физической силы.

Гликон и Лисипп. «Геркулес Фарнезский». Начало III века н. э. Национальный археологический музей, Неаполь

Примером интеллектуальной красоты и разумной силы может служить Аполлон. Греки считали, что этот бог подобен безупречно прекрасному человеку. Его тело соответствовало определенным законам пропорций и таким образом напоминало о божественной красоте математики. В образе Аполлона всё должно было быть исполнено покоя и ясности, ведь Аполлон — бог света и справедливости, покровитель искусств и наук.

Как пишет историк искусства Кеннет Кларк, «Аполлон прежде всего ясен и идеален, а уж затем прекрасен. Он спокоен, безжалостен и предельно уверен в могуществе телесной красоты».

Предположительно, Леохар. «Аполлон Бельведерский». Около 330–320 годов до н. э. Музей Пия-Климента, Ватикан

Еще один мужской тип, который можно встретить в античном искусстве, — юноша-эфеб. Такие юноши обычно олицетворяли посланника богов Гермеса, игривого Эрота или олимпийского виночерпия Ганимеда, похищенного влюбленным Зевсом. Скульпторы изображали их в виде безбородых, нежных, хорошо сложенных подростков.

«Марафонский юноша». IV век до н. э. Национальный археологический музей, Афины

В краснофигурной вазописи нередко встречаются сюжеты преследования властными богинями приглянувшихся им юношей: Эос и Кефал, Эос и Титон, Селена и Эндимион.

«Эос уносит Кефала». Краснофигурный лекиф. Около 470–460 годов до н. э.

В Древнем Риме отношение к мужской наготе было иным. Несмотря на то, что римляне охотно копировали шедевры греческих мастеров, сами они не искали новых решений в изображении обнаженной натуры. Для римского искусства характерен интерес к индивидуальным особенностям человека, поэтому широкое распространение получил портретный жанр.

Плюс ко всему мифологическое уступило место гражданскому, обнаженных богов сменили тогатусы — статуи стоящих в полный рост мужчин, задрапированных в тогу.

Тогатус олицетворял свободного человека и гражданина, обладающего определенными правами, статусом, и противопоставлялся варварам.

Статуя римлянина, совершающего возлияние. I век до н. э.

Мужское тело в Средневековье

Пришедшее на смену язычеству христианство в корне изменило отношение к телесному. Средневековые художники лишают мужское тело какой-либо соблазнительности, привлекательности или даже весомости: это либо плоский, бесплотный лик святого, закутанный в максимальное количество драпировок, либо анемичный, истерзанный образ Спасителя, гибнущего на кресте за грехи человечества. Христианское искусство призывало в первую очередь к умерщвлению плоти, целомудрию и аскезе. Нагота считалась греховной.

Мастер синих распятий. Двустороннее распятие. Около 1250 года. Церковь Сан-Франческо в Ассизи

На картине Джованни ди Паоло образ обнаженного Адама, изгнанного из райского сада, олицетворяет слабость и беззащитность перед лицом божественного гнева. Тело Адама диспропорционально, невесомо и предусмотрительно прикрыто в области гениталий, дабы не смущать глаз верующих. От античного любования человеческим совершенством не осталось и следа.

Джованни ди Паоло. «Сотворение мира и изгнание из рая». 1445 год. Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Тело в эпоху Ренессанса

С распространением культуры Ренессанса вернулся интерес к телесному. Исследователи связывают этот прорыв не только с любовью к Античности, но и с интересом к медицине, в частности к анатомированию трупов, которым увлекались и художники. Понимание, из чего состоит тело, как работают мышцы, позволило ренессансным авторам достичь максимального реализма.

Обнаженные фигуры, вдохновленные древнегреческим искусством, появляются в Италии уже в середине XIII века, например в работах скульптора Никколо Пизано. Его аллегория Силы на рельефе кафедры баптистерия в Пизе пусть и кажется несколько нелепой и нескладной по сравнению с более поздними шедеврами Донателло и Микеланджело, тем не менее является первым шагом к возрождению античных идеалов преклонения перед телесной красотой.

Никколо Пизано. «Духовная сила». 1260 год. Кафедра баптистерия в Пизе

Настоящую революцию в искусстве того времени произвел живописец Мазаччо.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Лжец, нарцисс, мистификатор: как распознать манипулятора в новом знакомом

Мужчины-музы: ученики, любовники и знакомые, которые вдохновляли великих художниц и художников

Фрески в капелле Бранкаччи во Флоренции стали истинным откровением не только из-за использования новаторских приемов линейной перспективы, но и благодаря абсолютно нетрадиционному для средневекового сознания изображению обнаженного тела. Оно становится реалистичным, живым, полнокровным, при этом стремясь к гармоничной пропорциональности античных статуй.

В сцене изгнания из рая убитый горем Адам помимо стройной и крепкой фигуры также демонстрирует ничем не прикрытые гениталии. И это в церкви, на минуточку! После Тридентского собора срамоту зарисовали фиговыми листками, но последующая реставрация всё вернула на свои места.

Мазаччо. «Адам и Ева. Изгнание из рая». 1425 год

На фреске «Святой Петр крестит новообращенных» фигура коленопреклоненного мужчины с впечатляющими бицепсами в скромной набедренной повязке буквально завораживает своей сексапильностью, и крайне сомнительно, что этот образ будоражил исключительно религиозные чувства верующих.

Джорджо Вазари писал: «В истории крещение Св. Петром высокую оценку получила обнаженная фигура одного из новокрещеных, который дрожит, окоченев от холода; написанный с прекраснейшей рельефностью и в мягкой манере, он всегда вызывал почтение и восхищение художников, как старых, так и современных».

Почтение… ну конечно, скорее желание!

Мазаччо. «Святой Петр крестит новообращенных, или Крещение неофитов». 1426–1427 годы. Церковь Санта-Мария-дель-Кармине, Флоренция

Еще одним важным новатором в изображении обнаженной мужской натуры был Альбрехт Дюрер. Пропорции дюреровских героев четко выверены и созданы по классическому канону. Его Адам во многом копирует «Аполлона Бельведерского».

При этом немецкий художник с интересом исследовал и собственное тело, запечатлев себя на одном из автопортретов полностью обнаженным.

Альбрехт Дюрер. «Автопортрет обнаженным». 1500–1512 годы. Шлоссмузеум, Веймар

В искусстве Ренессанса также можно выделить три самых распространенных типа мужской натуры.

Герой

Тип мужчины-героя с сильным, физически развитым телом встречается у Антонио дель Поллайоло («Геракл и Антей», «Битва обнаженных мужчин»), у Луки Синьорелли («Воскрешение во плоти») и, само собой, у Микеланджело Буонарроти.

Микеланджело, подобно древнегреческим мастерам, был страстно увлечен мужской красотой и отождествлял свои эмоции с идеями платоников.

«Давид» Микеланджело — это подлинный эталон сконцентрированной мощи, гармонии и совершенства. Он величественен, грозен и неудержим. И подобен античному богу. Он — торжество, превосходство, застывшее в мраморе великолепие.

Микеланджело Буонарроти. «Давид». 1501–1504 годы. Галерея Академии, Флоренция

А вот пробуждающийся Адам на потолке Сикстинской капеллы, несмотря на идеальное, могучее тело, олицетворяет не более чем пустую оболочку, которую вот-вот должен наполнить божественный свет жизни.

Микеланджело Буонарроти. «Сотворение Адама». Около 1511 года. Сикстинская капелла, Ватикан

Андрогин

Однако не все художники восхищались горой мускулов, многие отдавали предпочтение более утонченным, андрогинным телам. Нередко это было обусловлено сексуальной ориентацией авторов, но не всегда.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Почему искусство барокко до сих пор удивляет нас иллюзией достоверности и как отличить его от Возрождения по пяти нарушенным правилам

Забытые сокровища: как выглядели автобусные остановки в СССР

«Давид» скульптора Донателло, появившийся гораздо раньше культовой статуи Микеланджело, не просто реабилитировал мужское тело для итальянской художественной культуры, но вернул в нее идеализированные пропорции античных атлетов, представив библейского героя в классическом облике.

Как пишет историк искусства Кеннет Кларк, «произошло превращение царя Израиля в юного греческого бога. Строго говоря, он не Аполлон, а юный Дионис, мечтательно улыбающийся, стоящий в свободной позе, а голова Голиафа у его ног — попросту голова старого сатира, которую часто можно найти на постаментах статуй Диониса».

При этом бронзовый «Давид» Донателло выглядит жеманным и высокомерным юношей, чья эротическая соблазнительность подчеркивается ухоженными локонами, кокетливой шляпой и высокими сапогами. Его вызывающе изогнутый силуэт словно приглашает полюбоваться на точеные линии еще неокрепшего, но весьма привлекательного тела, которые он, нисколько не смущаясь, выставляет напоказ.

Ни до ни после Донателло никто Давида таким не изображал. У того же Верроккьо, учителя Леонардо да Винчи, статуя Давида воплощает вполне типичного угловатого подростка, наделенного решительностью и верой в свое божественное предназначение.

Донателло. «Давид». 1430–1440 годы. Бронза. Национальный музей Барджелло, ФлоренцияАндреа дель Верроккьо. «Давид». 1473–1476 годы. Национальный музей Барджелло, Флоренция

Явное предпочтение андрогинным образам отдавал еще один ренессансный гений — Леонардо да Винчи. Леонардо как никто был сведущ в анатомии и очень точен в изображении мужских тел. Однако грубая красота его совсем не привлекала.

Его «Иоанн Креститель» — чувственный андрогин, в котором довольно сложно узнать христианского святого.

Леонардо да Винчи. «Иоанн Креститель». 1514–1516 годы. Лувр, Париж

Современник Леонардо Сандро Боттичелли тоже предпочитал утонченность и грациозность грубой мужской силе. Чего стоит, например, переосмысление образа Марса — бога кровожадной войны, который на картине Боттичелли мирно посапывает после любовных утех с Венерой. Его обнаженное тело выглядит беззащитным и даже хрупким на контрасте с полностью одетой и бодрствующей богиней любви.

У Пьеро ди Козимо спящий Марс в аналогичном сюжете вообще не особо отличим от своей возлюбленной — настолько мягким и женственным изображен его силуэт, с подчеркнутой округлостью бедер и манерными жестами.

Сандро Боттичелли. «Венера и Марс». 1485 год. Национальная галерея, ЛондонПьеро ди Козимо. «Венера, Марс и Амур». Около 1505 года. Берлинская картинная галерея

Мальчик-подросток

Любовь к юным телам едва вступивших в пубертат мальчиков характерна для маньеристской живописи и, можно сказать, является свидетельством общего упадка нравов второй половины XVI века.

Одна из самых скандальных и загадочных работ в истории искусства «Аллегория с Венерой и Купидоном» флорентийца Аньоло Бронзино предназначалась в подарок французскому королю Франциску I, знавшему толк в любовных удовольствиях. Эротизм картины наверняка позабавил его величество, видавшего и не такое.

Несколько веков спустя работа оказалась в коллекции Лондонской Национальной галереи. Оттопыренные ягодицы подростка Купидона настолько шокировали степенную английскую публику, что были незамедлительно прикрыты веточкой. Впрочем, чресла богини Венеры тоже предусмотрительно задрапировали.

Интересно, что голопопые амурчики и путти довольно часто встречаются в ренессансной живописи, но это, как правило, трогательные малыши, лишенные какой-либо сексуализации. Бронзино же демонстрирует мальчика, входящего в период полового созревания.

Аньоло Бронзино. «Аллегория с Венерой и Купидоном». Около 1545 года. Национальная галерея, Лондон

Шокировать современников соблазнительными подростками в роли богов и святых любил также ломбардец Караваджо. И если пухлощекий женоподобный Вакх, призывно развязывающий тогу, еще балансирует на грани пристойного/непристойного, то явно заигрывающий со зрителем нагой «Юноша с овном (Иоанн Креститель)» эту грань решительно переходит. Превращенный в барана агнец, что символично, олицетворяет уже не жертву, но похоть.

Источник