Ежедневно в Эстонии пропадает несколько человек: как их ищут и почему не всех находят

Население нашей страны не насчитывает и полутора миллионов человек. И при таких скромных показателях только в минувшем году полиция зафиксировала 2674 новых случаев начала поисковых операций – пропадали люди. Грубые подсчеты показывают, что ежедневно в стране теряются около 7 человек. К счастью, большая часть пропавших находится – в прошлом году полиция прекратила поиски в 2685 случаях. При этом по состоянию на 13 ноября 2014 года в розыске находилось еще 478 человек, пишет "МК-Эстония"

Причин, по которым люди уходят из дома, множество. Традиционными группами риска считаются подростки и старики. Первые в силу своих амбиций однажды могут обидеться на весь белый свет и уйти куда глаза глядят, а вот со вторыми чуть сложнее. В силу возрастных изменений в головном мозге нарушается память. Человек может забыть, как его зовут, решить, что живет в другом месте, перестать узнавать родственников. Это все чревато массой проблем.

Собери паззл

Когда пропадает человек, первое, что нужно делать - обращаться в полицию. Не нужно обзванивать больницы и морги - поиск пропавших прежде всего - дело полицейских.

«Для поиска пропавших людей мы используем все возможные каналы, - рассказывает руководитель службы предупреждения и делопроизводства йыхвиского полицейского участка Эне Муттика. - Информация собирается отовсюду - мы изучаем как круг общения пропавшего, так и всевозможные технические средства и электронные каналы. 

Идеального способа розыска нет, поэтому мозаику приходится складывать из всех источников. Если же спохватились спустя полгода, начинать поиск крайне затруднительно - Эстония все же не настолько мала. Поэтому о пропаже человека нужно известить как можно скорее, чтобы упростить и ускорить поиски».

Если человека не находят в течение продолжительного времени, то с большой долей вероятности можно предположить, что он сам не хочет быть обнаруженным.

Вторая вероятность – он стал жертвой преступления или несчастья.

Иногда по разным причинам пропавшие люди сами не хотят общаться со своими близкими и решают остаться для них «непойманными». И тогда для полиции одной из главных задач становится выяснить причины, почему человек решил исчезнуть, и по возможности известить близких, что с пропавшим все в порядке и за него не нужно беспокоиться, просто он не хочет общения.

Бывает и так, что человек настолько мало и неохотно общается с друзьями и близкими, что даже не считает нужным известить их, решая переехать в другой уезд или страну. Поэтому можно сказать, что большая часть пропавших и объявленных в розыск людей «исчезает» все же по собственному желанию.

Подростковый максимализм

Среди огромного количества пропадающих в Эстонии людей особняком стоят подростки. Натуры ранимые, обуреваемые гормонами, непониманием, в какой-то момент они решают исчезнуть. Чаще всего для того, чтобы попугать родных. Иногда в минуты крайнего отчаяния рвут связи с семьей навсегда. В обоих случаях родным приходится испытывать крайне сложные переживания - пока тянется момент неизвестности, воображение услужливо подбрасывает кошмарные картинки.

«На первом этапе розыска особенно важно сотрудничество полиции и родственников исчезнувшего человека, - поясняет Эне Муттика. - Поэтому нужно честно и открыто рассказать обо всех недоразумениях и проблемах семьи. Не надо стесняться и бояться, важна любая информация - с кем общался пропавший, места, которые он посещал, был ли накануне какой-то конфликт».

И в этот момент выясняется, что родители, особенно если речь идет о пропавшем подростке, совсем ничего не знают о его личной жизни. «Не имеют контактов друзей, не знают мест, где они собираются, - говорит Ааре Рюйтель, бывший полицейский, ныне председатель правления SA Kadunud (www.kadunud.ee). – Первые секреты от родителей появляются уже лет в 10-12, поэтому очень важно иметь с ребенком доверительные отношения или же знать, кому ребенок доверяет больше всего. Как правило, это вовсе не родители. Друзья знают в сто раз больше, чем мама с папой».

Если у родителей не сложилось доверительных отношений с ребенком, Ааре Рюйтель рекомендует не самую корректную, но надежную возможность подстраховаться.

«Загляните в телефонную книгу своего ребенка и скопируйте контакты, в критической ситуации это может помочь», - поясняет он.

Поисковики сталкиваются со сбегающими подростками постоянно - в отличие от пожилых, тут никакой сезонности не наблюдается. «Они уходят в любое время, - говорит Рюйтель. - Например, буквально месяц назад пропала группа молодых парней, все младше 20 лет. Телефоны отключены, контактов нет. Три недели их искали родители, полиция, мы помогали. Через друзей нашли. Получили по скайпу сообщение, что они живы и с ними все в порядке - просто решили проверить, что будет, если они «пропадут».

«Чаще всего подростков находят у друзей, в квартирах случайных знакомых, - говорит Муттика. - Сбежавших из детдома ребятишек обычно находят в местах их прежнего обитания – семьях, притонах».

Ааре Рюйтель отмечает, что если специалисты находят убежавшего ребенка, то как с ним поступить, решается на месте. «Выходим на контакт с ребенком, обязательно даем знать родителям, что он найден и с ним все в порядке. Но возвращаться или нет, подросток решает сам - мы никого не выдаем, наша работа строится на доверии. Как правило, дети 14-15 лет возвращаются. Постарше - уже нет».
В любом случае, если ребенок обнаружен и не хочет общаться с родителями, ему всегда оставляют контакты поисковиков, чтобы в случае беды он мог связаться с ними - круглосуточный номер 6616 776.

Не теряйте времени

По словам Рюйтеля, очень часто люди затягивают с началом поисков: «Как правило, исчезновение обнаруживают вечером, но почему-то тянут с началом розыска до утра».

Он вспоминает совсем недавнюю историю, когда пропала трехлетняя девочка. Ночью родители пытались искать ребенка своими силами, не желая вызывать полицию. Утром бабушка, не выдержав, позвонила в полицию сама. К счастью, девочку нашли через два часа - малышка отделалась испугом и переохлаждением. А если бы еще протянули с началом поисков, боясь прослыть плохими родителями, то, по словам специалиста, исход мог бы быть куда печальнее.

«Ситуации бывают разные, и главное - не ждать, - говорит Ааре Рюйтель. - Когда чувствуете, что что-то не в порядке, в этот самый момент и начинайте поиски. Как правило, если речь идет о родственниках, сердце не подводит. Звоните, выезжайте на место, связывайтесь с соседями...»

Начало поисков не должно зависеть ни от возраста, ни от чего иного. Пожилые люди, например, могут пропасть в силу возрастных болезней. И если вовремя не начать поиски, почти 100-процентная вероятность, что в живых человека не обнаружат.

Кто все эти люди?

«Когда у моей мамы начались возрастные изменения, мы поначалу не придали этому особого значения, - вспоминает Людмила. - Потом все начало усугубляться. Доходило до того, что она не узнавала меня, выгоняла. Потом еще хуже - она забыла, кто она, где живет. Один раз соседи вернули маму с улицы - и то случайно, просто обратили внимание на то, что мама на улице, а одета не по погоде».

Разовая акция в какой-то момент переросла в постоянную - мама упорно не признавала дочь и дом, в котором жила, норовила уйти.

«Ничего не оставалось, как во всю одежду положить записки с нашими телефонами, адресом, - говорит женщина. - Других вариантов просто нет. Мы не всегда можем успеть проконтролировать ее, а расстройство памяти у нее пока еще не постоянно, и эти «переклины» происходят внезапно, порой просто не успеваешь понять - секунда, и перед тобой другой человек».

В мегаполисах поиск стариков - дело обычное. Регулярно страдающие Альцгеймером дедушки и бабушки уходят в никуда, забывая дорогу обратно. В Эстонии, к счастью, больших городов нет, все на виду. Однако есть другая проблема.

В сезон грибов и ягод поиски пожилых объявляют чуть ли не ежедневно - заядлые грибники и ягодники, они уходят в лес и пропадают.

Если затянуть с поисками, шансов застать человека в живых практически не будет. Переохлаждение, усталость, отсутствие питания - для пожилого организма это тяжелейшее испытание.

«Одними из крупнейших поисков прошлого года можно назвать операцию по поиску пропавшей 73-летней Любови, - вспоминает Эне Муттика. - Мы тогда начали масштабные поиски с привлечением обученных собак, вертолета. Также в розыскных работах участвовал добровольцы и друзья пропавшей женщины. Но на данный момент мы ее так и не нашли...»

«С пожилыми есть одна проблема, - отмечает Ааре Рюйтель. - О том, что пропал пожилой человек, часто становится известно слишком поздно. Дело в том, что многие старики живут обособленно, в том числе на дальних хуторах. Дети навещают и звонят не каждый день, а иногда и навестить некому. В случае такого одиночества особенно важно быть внимательным, будь то соседи, констебль или соцработник».

Безымянные и беззащитные

Эта категория пропавших серьезнее. В группе риска - бездомные бродяги, у которых нет документов, одинокие люди с расстройствами памяти. В лучшем случае, они оказываются в больнице. Как правило, на Магазини - именно здесь принимают «безымянных» пациентов.

«Конечно, мы пытаемся установить личность, - говорит Кадри Пеньям, пресс-секретарь Ида-Таллиннской центральной больницы. – Самый простой путь - документы. Если же их нет или пациент не в состоянии назвать имя, то оформляем больного с его слов или слов его сопровождающих».

В отделении у не имеющих медстраховки проверяют подлинность данных в регистре народонаселения. В случае сомнений пациент регистрируется неизвестным мужчиной или женщиной с указанием предположительного имени и даты рождения. «Позже, восстанавливая личность, пробуем связать диагноз пациента с историей болезни. Иногда привлекаем к помощи полицию и больничного соцработника», - рассказывает Пеньям.

Случаи, когда в больницу попадают бродяги со стажем, не имеющие документов и медстраховки, крайне редки, и то их личность выясняется довольно быстро.

Дальше начинается работа с поступившим пациентом: если у человека социальные проблемы - работает соцработник, медицинские - врач.

А хочет пациент общаться с близкими или нет, - решает он сам, такую информацию больница никому не может выдать, это деликатные личные данные.

«Такие пациенты находятся в больнице ровно столько, сколько нужно по их показаниям, - рассказывает Кадри Пеньям. - Затем бездомных перенаправляют в ночлежку или приют. При необходимости организуем транспорт».

Эне Муттика также добавляет, что если в больницу попадает человек-«невидимка», то у него обязательно снимают отпечатки пальцев, а также берут пробы ДНК, проверяют, имеется ли человек в базе данных. «Очень важно пообщаться и с местными констеблями - иногда они располагают информацией о человеке. Ну и, конечно, при необходимости обращаемся за помощью к общественности», - говорит она.

Посмертная слава

Полицейские не припоминают ни одного случая, когда пришлось бы столкнуться с абсолютно безымянным человеком, которого никто не ищет и который не может ничего о себе рассказать. Так или иначе, но находятся какие-то контакты, какие-то следы - по ним восстанавливают личность.

Тем не менее, регулярно больницам приходится сталкиваться с бездомными, а на кладбищах ежегодно хоронят сотни невостребованных тел. Как отмечает судебный врач, заместитель директора Эстонского института судебной экспертизы Марика Вяли, у всех захороненных неопознанными тел берутся пробы крови. Если кровь взять невозможно, изымают, например, частички мышечной ткани, зубов или костей.

«Пробы крови хранятся в Институте судебной экспертизы 30 лет, - рассказывает Вяли. - При этом были случаи, когда с помощью этих образцов восстанавливали личность».

Некоторым покойникам предстоит почетная миссия стать учебными экспонатами.

Какие-то тела отправляют в медуниверситет - будущим медикам необходимо практиковаться.

Однако варианты, когда история когда-то невостребованного трупа вдруг начнет кого-то волновать, вполне реальна. И будет как-то неловко и странно узнавать, что чей-то потенциальный родич вместо упокоения на кладбище разобран на запчасти.

«Институт анатомии Тартуского университета получает тела умерших как пожертвование (annetus), - объясняет доцент кафедры человеческой анатомии Тартуского университета Керсти Кокк. - Все эти люди при жизни завещали свои тела науке, и имеются письменные заявления. Второй вариант, если с нами связываются социальные работники, персонал больницы и передают невостребованные тела. Тогда мы организуем спецтранспорт, и разумеется, на каждый труп получаем копию свидетельства о смерти».

Керсти Кокк подчеркивает, что ни одно тело, полученное институтом, не было «безымянным» - каждое имеет все документы. «Без завещания тела науке или свидетельства о смерти никто никогда не примет умершего», - заключает она.