«Каждый медвежонок — личность». Как российские ученые растят медвежат-сирот и возвращают их в дикие леса.

В России осталось всего несколько тысяч гималайских медведей. Чтобы спасти этот уязвимый вид от исчезновения, российские ученые уже много лет помогают взрослым гималайцам и занимаются реабилитацией медвежат-сирот. Сейчас об этом снимается фильм «Мои медведи. Гималайцы», деньги на который были собраны на краудфандинговой платформе Planeta.ru. Посмотреть картину можно будет в 2023 году в кинотеатрах, на онлайн-платформах и фестивалях.

А пока фильм в продакшене, мы поговорили с Сергеем Колчиным, одним из его героев и ведущим российским специалистом по гималайским медведям, о том, почему зоологам в лесу нельзя курить и пользоваться дезодорантом, как познают мир маленькие медвежата и что делать, если медведь внезапно появился в нескольких метрах от вас.

— Вы изучаете гималайских медведей уже 20 лет. Давайте начнем беседу о них с развенчания стереотипов. Люди боятся медведей, потому что медведь может задрать человека. Гималайские медведи — хищники?

— Гималайские медведи — преимущественно растительноядные звери, хотя в их рационе присутствует и животная пища: насекомые, личинки, куколки муравьев, ос. Еще они могут разорять кладки птиц, есть яйца и птенцов, питаются падалью. Но сами по себе гималайские медведи не активные хищники, на крупных животных они почти не нападают. На человека могут напасть только тогда, когда человек провоцирует медведя.

— Еще они вьют гнезда.

— Да, во время кормления, обламывая и объедая ветви с ягодами и желудями, либо когда хотят отдохнуть. На это у них уходит от нескольких минут до получаса.

— Отдыхать лежа на полянке им не нравится?

— Полян и других открытых участков, таких как берега рек, они избегают: им всегда нужны крупные деревья, куда можно влезть в случае опасности.

Гималайские медведи живут на одной территории с тигром и бурым медведем, и те на гималайских медведей охотятся. Для тигра, например, гималайский медведь — это обычная добыча, наряду с кабаном и изюбрем.

— Любопытно, в массовом сознании медведь — это суперхищник, с которым если встретишься, тебе несдобровать. А здесь медведь выступает в роли добычи.

— Да, коварство всех медведей сильно преувеличено. Но как и любой крупный хищник, гималайский медведь — потенциально опасное животное, требующее уважительного отношения.

— Однако, по вашему описанию, гималайский медведь скорее похож на Винни-Пуха.

— На дереве он скорее похож на обезьяну. У него большие уши, грива, длинные лапы. Гималайские медведи ­сродни атлетам — они лазают по деревьям в течение всей жизни. Еще, поскольку они проникают в дупла, у них очень гибкий позвоночник и грудная клетка — они могут достаточно компактно сворачиваться клубком.

Вообще, если морда гималайского медведя пролезла в дупло, то и весь медведь, несмотря на габариты, тоже может в это дупло залезть. К примеру, в дупло размером 30 на 40 сантиметров может пролезть крупный самец весом 150 кг при длине тела в два метра от кончика носа до основания хвоста.

— Есть мем о том, что кошки — это жидкость, потому что они могут принимать форму любого сосуда, теперь и медведь у нас появился такой жидкий.

— Да, гималайские медведи чем-то подобны кошкам, в том числе способностью прыгать с большой высоты. Они могут без особых последствий падать с деревьев, с 20 метров и выше, приземляясь на лапы.

У нас были случаи, когда медвежата-сироты, с которыми мы работали, падали с 15 метров в возрасте пяти месяцев. Они играли на деревьях, увлекались и теряли осторожность. Если на месте падения окажется какой-нибудь сучок, зверь может получить серьезные травмы.

Надо помнить, что, несмотря на внешний облик, это крупный хищник, который не терпит панибратства. Это не «мимимишный» зверь, это животное, которое может представлять потенциальную угрозу, если мы нарушаем его личное пространство.

При этом медведи — очень предсказуемые животные. Ключом безопасного пребывания в их местообитаниях является знание поведения медведя. Чем лучше мы знаем этих животных, тем выше вероятность, что мы адекватно поведем себя в какой-либо опасной ситуации.

— Как медвежата становятся сиротами?

— Причины совершенно обычные. Первая — охота. В России официально разрешено охотиться на гималайского медведя, в том числе и в зимние месяцы, когда рождаются медвежата. Зачастую охотник не может знать, что в берлоге находится несколько зверей.

Вторая причина — лесозаготовки. Большинство районов обитания гималайского медведя — арена вырубок. Лесорубы спиливают деревья, беспокоят медведицу, и она покидает дупло.

— Какого размера медвежата, которые обычно попадают к вам?

— Новорожденный медвежонок может уместиться на человеческой ладони. Но к нам они попадали обычно в возрасте двух-трех месяцев, к этому моменту они весят 3–4 кг и помещаются в картонную коробку.

— Вам привезли медвежат в коробке. Что дальше?

— Мы перевозим их на отдаленный лесной кордон. Пока лежит снег, медвежата содержатся в отапливаемом помещении — чаще это темная избушка, которая имитирует берлогу. Затем, когда медвежата подрастают, становятся достаточно крепкими и могут переносить небольшие отрицательные температуры без последствий, мы переносим их в вольер.

Вольер находится далеко от человеческого жилья — чтобы до него не доносились никакие запахи и звуки. Животные должны расти в изолированной от человека среде. У медведей есть свой медвежий мир, и чем меньше он пересекается с человеческим, тем лучше.

Потому что в конце концов медвежата должны уйти жить в лес.

— Конкретно вы для медвежонка кто? Никто, мать, страшный человек?

— Скорее мать. У медвежат есть такая особенность, как запечатлевание матери. Медвежата выходят из берлоги в апреле-мае, примерно в возрасте четырех месяцев. Когда они находятся в берлоге, они мать не видят — там темно. Мать они знают по запаху, по каким-то звукам и привыкают к ней.

Но наиболее тесная связь с матерью образуется у медвежат тогда, когда они впервые выходят из берлоги и видят ее. Это инстинктивный, естественный механизм, который обеспечивает прочное формирование семейной связи. Медвежата выглядывают из берлоги, видят мать — и запечатлевают ее образ. Часто это происходит, когда еще лежит снег, и мать на его светлом фоне для медвежат является очень сильным визуальным раздражителем. У них срабатывает инстинкт следования — они стремятся мать догнать. Чем дальше мать отходит, тем сильнее они возбуждаются и начинают быстрее за ней бежать. Это называется реакция следования. Если они отстают, то начинают кричать — мать возвращается. Она чутко на это реагирует.

И это очень интересная особенность, благодаря которой мы корректируем методику работы с медвежатами. Те медвежата, которые к нам попадали из берлоги, которые свою мать не видели, запечатлевали человека — меня. За человеком, которого они запечатлели, они следуют, как за медведицей.

А вот медвежата, которые попадали к нам после того, как они вышли из берлоги, когда они уже запечатлели медведицу, другие. Они очень боятся любого человека, они за ним не идут. Таких медвежат мы держим в закрытом вольере и лишь подкармливаем их. Если бы мы открыли вольер, они бы просто убежали и погибли.

Ближе к концу лета мы вольер открываем, и детеныши самостоятельно осваивают окрестную территорию, а к вольеру приходят только за подкормкой. Как только в подкормке нужда пропадает, как только в избытке появляются естественные корма — орехи и желуди, медвежата перестают посещать вольер и уходят жить в лес. К осени они становятся уже достаточно самостоятельными.

— А если я найду новорожденных медвежат в берлоге, положу их в коробку и привезу их вам часов через пять, за это время они меня не успеют запечатлеть?

— Нет, можно не беспокоиться, они вас не запечатлят. Запечатлевание матери происходит в возрасте четырех месяцев — к этому времени у медвежат активно развиты органы чувств: зрение, обоняние, и они уже бегают. До двух месяцев медвежата еще на лапах стоять не умеют. И в этом возрасте они еще не способны адекватно реагировать на окружающую обстановку.

— Окей, но нет ли во всем этом противоречия: медвежата должны бояться людей, но их «мама» — человек?

— Мы свое участие максимально ограничиваем. Мы медвежат кормим и охраняем от хищников во время лесных экскурсий, при этом все контакты с детенышами сведены к минимуму: мы их не трогаем и не разговариваем с ними. Медвежата развиваются в естественной обстановке при ограниченной опеке человека. С ними обычно работает один, максимум два человека. Это предел. Они привыкают к индивидуальному запаху этих людей, но сохраняют естественный страх к другим людям — к человеку как к виду.

Но если с медвежатами будут работать три-четыре человека, у детенышей сформируется нейтральная или положительная реакция на запах человека в целом.

— Вы «мать» скольких медвежат?

— Всего у меня на попечении их было 25. Было время, когда одновременно я работал с девятью медвежатами. Но трое из них содержались отдельно, потому что они к тому моменту уже запечатлели мать.

— И как долго вы жили рядом с ними?

— Я находился с ними в лесу примерно восемь месяцев: с марта, когда они к нам попадают, до ноября, когда они залегают в берлогу. За это время я мог позволить себе уехать в город по делам на один-два дня максимум. Оставлял медвежатам корм и уезжал. На большее количество времени бросать их было нельзя.

— Чем вы их кормили?

— Сначала — детскими молочными смесями для новорожденных, затем постепенно добавляли в рацион манную крупу, геркулесовую, овсяную, яйца.

Ни мясом, ни рыбой мы их не кормили, потому что в рационе гималайского медведя это случайная пища, особенно рыба. Кроме того, мы не кормили их привлекательной пищей, которая ассоциировалась бы с человеком. Иначе у медвежат образовались бы нежелательные связи с людьми.

— Но ведь кашу они в лесу тоже не найдут, когда вырастут.

— Каша — более нейтральная пища, включающая растительные компоненты. Не очень вкусная, но зато питательная.

— Массировали ли вы им животики после кормления?

— Да, это обязательная процедура для маленьких медвежат. Дело в том, что медведица постоянно вылизывает малышей, помогая им испражняться. Детеныши до полутора-двух месяцев особенно нуждаются в таком массаже.

— Медвежата покушали, поспали. Затем им, наверное, хочется играть — как они это делают?

— Они активно используют небольшие деревца. Очень любят маленькие пихты и ели с пружинистыми ветвями — на них удобнее раскачиваться. Им очень нравится, когда дерево под их весом сгибается. Еще кто-то один залезает на самый верх, другие пытаются его стянуть. Дети.

— Вы сказали, что медвежата привыкают к запаху конкретного человека. Если это так, вам нельзя стирать одежду и мыться душистыми шампунями?

— Мы старались не использовать средства с резкими запахами. Исключали духи, мылись обычным мылом, работали в одной и той же одежде со сменным комплектом, которая всегда висела снаружи, в стороне от места приготовления пищи и других человеческих запахов. Чем меньше посторонних запахов, тем лучше. Был случай, когда я надел новые резиновые сапоги, и медвежата стали беспокоиться.

Еще у нас было запрещено курение. У медвежонка может сформироваться положительная реакция на запах дыма, и в дальнейшем он может подойти к курящему человеку, которым может оказаться охотник.

— Как происходил процесс подготовки медвежат к самостоятельной жизни?

— Обычно я открывал вольер, мы шли на прогулку, которая длилась до пяти-восьми часов, иногда больше, после чего мы возвращались в вольер, где я оставлял медвежатам корм и уходил до следующего дня.

Необходимо, чтобы у медвежат формировались адекватные навыки, типичные для их вида. Во-первых, это пищевое поведение, во-вторых, социальное. Если говорить про пищевое поведение, то я просто организовал прогулки, во время которых медвежата самостоятельно находили естественную пищу. Поскольку я много лет занимаюсь наблюдением за медведями, я знаю, в какое время года какую пищу медведи потребляют, и выстраивал маршруты таким образом, чтобы медвежата эту пищу могли найти.

Ранней весной медвежата ели первые растения, допустим, хохлатку или симплокарпус. В мае и июне в рационе появлялись муравьи. Сочную растительность мы искали в поймах рек, муравьев — в местах, где много упавших деревьев. В августе детеныши питались плодами черемухи, она растет на старых вырубках и перевалах. Осенью мы смещались на склоны гор, где много кедровых орехов и желудей. Так мы и кочевали в течение сезона, подобно местным медведям.

С социальным поведением было проще. Детеныши просто должны были находиться в группе себе подобных, чтобы все их социальные мотивации были направлены друг на друга, а не на человека. Иногда медвежонок мог подойти ко мне, попросить пищу или поиграть, но я такое стремление сразу же пресекал.

Одним словом, на прогулках я лишь определял маршруты. Медвежата же, благодаря инстинктам, всему обучались самостоятельно. Ничему их учить не надо было, и медведица их специально ничему не учит.

— То есть не надо наклоняться над муравейником и ворошить его?

— Не надо. Человек не может научить медведя быть медведем. Они с этим справляются сами. Сами находят пищу, самостоятельно выбирают дупла и залегают в них.

— А если они контактируют с ядовитыми растениями?

— Они много чего пробуют. То, что составляет какую-то пищевую привлекательность, они начинают поедать, то, что не привлекательно, они обходят стороной. Иногда травятся, да, но это не критично для их здоровья. Например, они могут попробовать чемерицу — растение, которое содержит много токсинов.

При отравлении ядовитыми растениями у медвежат случались припадки, когда они дрожали, стонали, ложились, иногда казалось, что у них появлялись галлюцинации. При этом в целом они продолжали сохранять активный образ жизни и через несколько дней поправлялись.

— Когда вы восемь часов подряд ходите по лесам с медвежатами, у вас ведь нет никаких наушников, аудиокниги вы не слушаете, музыку тоже, то есть вы просто предоставлены сами себе?

— У меня с собой только блокнот, ручка, секундомер и камера. Я не просто гуляю по лесу, я фиксирую всё, что делают медвежата. Это обычная работа зоолога.

Секундомер нужен для того, чтобы фиксировать продолжительность отдельных реакций медвежат: как долго они обнюхивают след медведя, сколько времени у них уходит на разорение муравейника и т. д. В итоге все эти наблюдения ложатся в основу научных публикаций.

Благодаря работе с медвежатами-сиротами мы очень подробно изучили этапы формирования их поведения: в какие сроки какие корма они используют, когда начинают адекватно реагировать на те или иные опасные ситуации, когда становятся более независимыми, как закладываются поведенческие стереотипы. То, что мы видим в природе во время наблюдений за «дикими» медведями, часто обрывочно. А медвежата позволяли нам смотреть за их развитием непрерывно, с самого раннего возраста.

— В течение этих восьми часов вы ничего не едите и не пьете?

— Воды можно попить из любой речки или ручья. А ел я только утром перед прогулкой — нельзя, чтобы медвежата чуяли запах человеческой пищи.

— И так восемь месяцев?

— И так восемь месяцев. Понятно, что я жил не в избушке глухой, а на лесном кордоне, где присутствовали другие люди, куда приезжали коллеги и друзья, но при этом вольер с медвежатами находился далеко в лесу.

— Значит, у вас было три функции: учить медведей питаться, социализировать их и наблюдать за ними?

— Была еще одна очень важная функция — обеспечить медвежатам защиту.

— Как? Вы ходите с ружьем или просто не ходите туда, где потенциально опасно?

— Я обеспечивал им защиту уже тем, что находился рядом с ними. Любой крупный хищник, будь то бурый медведь или тигр, человека, как правило, избегает. Но иногда взрослые медведи всё же приближались к медвежатам — чаще из любопытства. Потом замечали меня и убегали. Нередко подходили кабаны и олени. Кабаны, кстати, вообще часто находятся рядом с медведями — медведи кормятся на дереве — вниз падают орехи и желуди, которые и собирают кабаны.

— А сами медвежата больших животных не боятся?

— Очень боятся медведей-самцов и тигров, кабанов и оленей — гораздо меньше. Тигры к нам тоже подходили. Однажды тигр на медвежонка даже напал. Получилось это так: я гулял с медвежатами, их было трое, и во время возвращения в вольер мы встретили след тигра-самца, давностью не больше часа. Свежий запах тигра всегда вызывает у медвежат панический ужас. Для них встреча с этим хищником — глубокое эмоциональное потрясение и смертельная опасность. Обнаружив поблизости присутствие тигра, медвежата немедленно залезают на дерево, где отсиживаются несколько часов подряд.

Так случилось и в тот раз. Но спустя некоторое время два медвежонка-самца по какой-то причине слезли с дерева и перешли на другое, за ними вскоре спустилась и самка, но на пути к братьям перед ней оказался след тигра, она снова очень испугалась и бросилась в чащу, потеряв братьев. На меня она не реагировала, хотя я находился рядом. Она побежала к вольеру в надежде отыскать братьев там, я слышал, как она звала их, а потом раздался рев тигра. Это произошло примерно в полукилометре от нас.

Через некоторое время мы с медвежатами нашли ее.

Медведица сидела на вершине пихты. На стволе были царапины — тигр запрыгнул следом за ней примерно на четыре метра, но выше забраться не смог — помешали густые ветви. Он лег под деревом, ждал какое-то время, но, услышав нас, ушел.

Когда мы подошли и медвежата-самцы снова учуяли свежий запах тигра, они тоже залезли на дерево. Я понял, что делать что-то бесполезно. Сходил на кордон, пообедал, вернулся, до темноты просидел под деревом, они так и не слезли. Там и остались ночевать. Только на следующий день успокоились.

— Они прям на веточках ночевали, не свалились?

— Да. Это же медведи-дереволазы, которые на деревьях проводят значительную часть жизни, на больших ветвях они могут просто лежать, подобно кошкам, свесив лапы, либо могут держаться за ствол. В той ситуации один из медвежат для удобства сделал на пихте гнездо.

— Я думала, что они отдыхают в дуплах, а с веток могут свалиться во время сна.

— Это маловероятно. На деревьях гималайские медведи чувствуют себя, как дома.

Был случай, когда тигр все-таки убил медвежонка. Это произошло ближе к зиме, когда начались первые небольшие снегопады. Медвежата жили в вольере, и я, планируя оставить их на зимовку, готовил им будку. Неподалеку от вольера была дуплистая липа, про которую медвежата хорошо знали. Одной из самок она особенно приглянулась — и она пристрастилась ночевать в ней. Научилась выбираться из вольера и убегала ночевать в дупло, возвращаясь следующим днем к медвежатам. В очередной раз, когда она ушла из вольера, возле берлоги тигр ее и подкараулил.

— Вы так отстраненно говорите о взрослых тиграх и медведях, будто это происходило не с вами. Можете описать себя в этой ситуации, что это вообще такое, страшно?

— Спокойствие приходит, когда ты долго живешь среди медведей и тигров. Этих зверей не надо панически бояться, их надо просто хорошо знать. За весь период работы с медвежатами мы встречали множество медведей, но у меня не было ни одной опасной для себя встречи.

Хотя, конечно, у меня всегда при себе был фальшфейер — пиротехническое устройство, которое используется для подачи сигнала бедствия и которого боится любой крупный хищник. Дергаешь за шнур — появляется сильное пламя, дым и свист.

— Как близко они к вам подходили?

— По-разному. С медведями были неожиданные встречи буквально в лоб. Но обычно это несколько десятков метров.

— И вы спокойно стояли?

— Зависело от ситуации. Медведи склонны проявлять агрессию, если вторгнуться в их личное пространство. Медведь, если заметит человека слишком близко, может решить, что времени для отступления у него недостаточно, и тогда может атаковать — не для того, чтобы убить и съесть, а для того, чтобы устранить угрозу себе. Такой ситуации лучше не допускать.

Поэтому, когда вы встретились с медведем на дистанции меньше 20 метров, стоит сразу обозначить себя громким спокойным голосом или, например, движением рук, чтобы медведь понял, кто перед ним — он ведь может просто не заметить человека или перепутать его со зверем.

— Вы встречали медведиц с медвежатами?

— Встречал множество раз, но критических ситуаций при этом не возникало. Наоборот, случались забавные эпизоды, когда мои медвежата определенным образом взаимодействовали с другой семьей, взаимно издавали звуки, общались.

Встречи с самкой опасны тогда, когда человек оказывается между ней и медвежатами. В норме, если медвежата при самке и человек не преследует детенышей, медведица их уводит, реже делает угрожающие выпады, пугает человека, но при этом не доводит свое действие до конца — это ложная демонстрация агрессии, не прямая атака. Когда она делает такие выпады, просто увеличиваешь дистанцию, отходишь, медведица успокаивается, и семья уходит.

— Вы как-то обозначали границы собственной территории, как это делают медведи?

— У гималайских медведей нет жестких границ, это свойственно скорее бурому медведю в сезон размножения. Гималайские медведи более толерантны друг к другу. На территории, где мы работали, жили много медведей. Естественно, вокруг вольера были наши следы, запахи, медведи знали, что эта территория — зона человека и медвежат, там «детский сад». Но когда меня не было поблизости, медведи нередко подходили к вольеру и контактировали с медвежатами.

Кроме того, был случай, когда к нам подошла Шикша — медведица, которую я выпустил за два года до этого. Она гуляла с нами несколько часов, кормилась желудями и пыталась играть с детенышами. Медвежата ее боялись, но постепенно привыкли.

— Что вы почувствовали, когда увидели ее?

— Это не было для меня большой неожиданностью. Увидев ее следы на моей тропе к вольеру в начале сезона, я понял, что какой-то из моих медведей очень мной интересуется. Всё лето он избегал встреч, а осенью показался на глаза, и тогда я наконец увидел, что это Шикша. Конечно, мне было приятно.

Почему для встреч она выбрала именно осень, я могу объяснить.

Осень — это часто обилие корма, время, когда медведи становятся более терпимыми друг к другу и даже образовывают временные дружеские союзы. Медведи на самом деле очень социальные животные. То, что они угрюмые одиночки, справедливо лишь отчасти.

Медведи — крупные животные, которые тратят очень много времени на поиск пищи, поэтому одинокий образ жизни для них предпочтительнее, при другом им не избежать конкуренции и конфликтов.

Осенью, если пищи много, например желудей и кедровых орехов, у них появляется свободное время, которое они используют для общения. Потребность в социальных контактах у них есть всегда, а тут предоставляется такая возможность.

— Вы не могли гладить медвежат, не могли с ними играть, не могли с ними разговаривать. Вопрос: как вы это делали, они ведь невероятно милые! Разве не хотелось их потискать?

— Мы работали по методу Валентина Сергеевича Пажетнова — известного специалиста по бурому медведю, автора методики реабилитации медвежат-сирот. И когда я только готовился к этой работе, уже четко представлял, что для медвежат зло, а что — допустимо, понимал, что какие-то мои прихоти, мой эгоизм могут погубить медведя. Да, они милые, пушистые и прочее, но ты знаешь: поддашься чувству — и детеныш обречен. Для меня это недопустимо, категорически неприемлемо.

— Ну дома вы хотя бы фотографии рассматриваете, умиляетесь?

— Безусловно. Они очень симпатичные создания, замечательные животные с очень ярко выраженной индивидуальностью. Каждый медвежонок — это личность. Как сказал Валентин Сергеевич: «Медвежата похожие бывают, одинаковых нет». Есть медвежата трусливые, есть хулиганы, которые нападают на своих братьев и всё время затевают какие-то авантюры, есть кроткие, скромные медвежата, есть смелые и отважные. Я сейчас нарушаю профессиональные границы, нельзя наделять животных человеческими чертами, но что поделать.

— Какой эпизод с медвежатами вы особенно любите вспоминать? Самый теплый.

— Было очень приятно, когда молодой самостоятельный медведь, встретив моих детенышей, пытался с ними поиграть, но смущался моего присутствия. Когда Шикша пришла через два года поздороваться, побыть в обществе со мной и медвежатами — тоже теплое воспоминание.

Иногда я встречал медведей, запечатлевших мать, которые в свое время меня избегали, но при этом я видел, что это выращенный мною медведь и что он живет больше года в лесу. Когда ты видишь результаты своей работы и понимаешь, что это всё не впустую, что выросли полноценные медведи, которые живут своей жизнью, избегают людей, это, наверное, самая приятная часть нашей работы.

— Возвращаясь после таких долгих путешествий, вы чувствуете себя другим человеком?

— Я думаю, что все люди, которые очень тесно работали с животными, не могут остаться прежними. Ты пересматриваешь многие вещи. Например, я всё меньше понимаю людей, которые осознанно истребляют животных, когда это не вызвано жизненной необходимостью, те же охотники за трофеями. Я убежден, что, если бы люди знали этих животных так же хорошо, как я, они навсегда отказались бы от их уничтожения.

Приходит твердое осознание, что животные заслуживают нашего самого бережного отношения, что у них непростая жизнь, она полна опасностей и без человека. Они могут испытывать разные эмоции, у них свои переживания и заботы. Во многом они подобны нам. И донести это до людей — вот что важно.

Источник