Пластиковые курорты: как Черное море стало самым грязным в Европе и почему это опасно

Черное море — самый популярный курорт у россиян, особенно в условиях пандемии. В этом году в Сочи приехало на 120 % больше туристов, чем обычно. Весной здесь даже прошли пикеты против огромного туристического потока. На юге России много свалок и плохо налажен раздельный сбор, а пластика производится с каждым годом все больше. Он оказывается в море, после чего штормы выкидывают его на берег.

Сейчас мы приезжаем отдыхать уже на пластиковые курорты, буквально купаемся в пластике, хотя каких-то 15 лет назад все было иначе. Никакого государственного мониторинга загрязнения побережий в России нет, занимается наблюдением только Гринпис, который второй год подряд собирает большие данные о главных загрязнителях российских водоемов, чтобы наконец-то донести до Минприроды, что проблема критическая и решать ее нужно срочно. Спецкор The Village Алена Дергачева, которая выросла на Черном море, в конце октября съездила в пластиковую экспедицию по родному побережью и рассказывает, почему местные пляжи стали самыми грязными в Европе.

«Ты понимаешь, что мусор бесконечен»

 — Турецкие крышечки! Турецкие йогурты, турецкие шприцы! Не могу их больше видеть… Осторожно: иголка!

 — А это что такое? Резина? Пластик? Невозможно понять — не вижу ничего… Еще шесть кусков пенопласта и одна шпажка!

Так заканчивается третий и самый сложный день экспедиции Гринписа по наблюдению за пластиковым загрязнением на Черном море. Весь вечер в Анапе идет дождь, из-за чего мелкий мусор с Бугазской косы, и так перепачканный песком и водорослями, превращается в грязную бурую кашу. Сортировать его более чем на 156 видов приходится уже при свете фар и карманных фонариков. Одежда у всех вымокла, грязь неприятно забилась под ногти даже через перчатки, но днем разделять мусор было и вовсе невозможно — погода была еще хуже.

Для подготовки к экспедиции глава токсического отдела Гринписа Алексей Киселев и эксперт проекта «Ноль отходов» Дмитрий Нестеров заранее объехали побережье от Сочи до Анапы и определили точки, где будут собирать данные о мусоре. Помимо Бугазской косы, это анапские «Золотые пески», самый южный пляж России «Крылья Балтики» на границе с Абхазией и берег села Шепси Туапсинского района. Два года назад Гринпис собрал на пяти пляжах Черного моря больше 92 килограммов пластика, в основном пенопласт и бутылки. Уже тогда сотрудники заметили: чем труднее человеку попасть на берег, тем он грязнее. Это связано с тем, что дикие пляжи не убирают, а мусор из моря выносит непрерывно.

Пластиковое побережье Бугазской косы в Анапском районе

Бугазская коса — это тоненькая полоска суши в Анапском районе шириной всего 200 — 300 метров, место миграции множества птиц и часть заказника «Благовещенская коса». Утром она встречает нас табличкой с предупреждением: «Береги природный заповедник! Не превращай его в свалку — забери мусор с собой. Подумай о детях своих детей, сохрани для них этот уникальный уголок планеты». Правда, прямо под информационным стендом валяется около 20 мусорных пакетов. Судя по запаху, лежат они здесь давно — в несезон, когда туристов нет, отходы с косы не вывозят. Раньше здесь хотя бы стояли приличные контейнеры. Но эта свалка, явно созданная людьми, не главная цель Гринписа, как и уборка пляжа.

Берега России тотально погрязли в одноразовом пластике, пенопласте и окурках

В первую очередь нужно найти мусор, который вынесло море, собрать его на участках длиной в 100 метров, взвесить, распределить по типам, записать каждый кусочек в протоколы и на основе собранных данных выявить главных загрязнителей. Как показала эта и прошлые экспедиции, в том числе на Байкал, Куршскую косу и Нижне-Свирский заповедник на Ладоге, берега России тотально погрязли в одноразовом пластике, пенопласте и окурках, которые почти невозможно переработать, хотя именно на развитие раздельного сбора уповает Минприроды. Гринпис уже составил список из 20 видов одноразовых предметов, которые нужно поэтапно выводить из оборота в России, и требует принять соответствующий закон (петицию в поддержку этой инициативы можно подписать здесь).

Из 4 тысяч фрагментов мусора, собранного на Байкале в 2019 году, почти 87 % ОКАЗАЛИСЬ ПЛАСТИКОМ. С Куршской косы собрали 2,4 тысячи фрагментов мусора, 80 % ИЗ НИХ — ПЛАСТИК. Участники 275 пластиквотчингов — народных проверок загрязнения берегов — в прошлом году собрали, отсортировали и посчитали 229 тысяч фрагментов мусора. Из них 68 % оказались пластиком.

После сильного шторма на песчаную косу вынесло, кажется, бесконечное количество мусора. Если Черное море уже окрестили самым грязным в Европе (здесь плавают сотни мусорных островов, каждый час реки Дунай, Дон, Днестр, Риони приносят сюда до 50 фрагментов мусора. — Прим. ред.), то пляж Бугазской косы смело можно назвать самым пластиковым: куски трубочек, колпачков, расчесок, зубных щеток, бутылок, этикеток, пакетов простираются на все 12 километров перешейка. Из-за особого расположения течения несут на косу мусор со всего побережья, именно поэтому мы нашли здесь так много вещей из Турции: десятки шприцев, банок от напитков и бытовой химии.

Сортировка найденного на пляже в Шепси мусора

Наполнив и взвесив мешки, вываливаем содержимое на синий тент для сортировки, но начинается ливень. Приходится быстро сгрести все обратно и бежать под крохотную спасательную вышку, которая не очень-то спасает от потоков воды. «Мы как в автозаке!» — шутит фотограф Слава. Волонтер Женя Булгаков, чтобы подбодрить нас, рассказывает, как на гринписовском корабле его окунали в бочку с остатками пищи — это устоявшаяся мореходная традиция, если человек впервые в жизни пересекает экватор. Когда дождь стихает, едем отбирать мусор во двор гостиницы в Анапе. Уже совсем скоро новый шторм принесет на Бугазскую косу столько же пластика, сколько мы застали в день экспедиции.

Сбор мусора на Бугазской косе

«О проблеме загрязнения знает каждый отдыхающий, но почему-то не знает премьер-министр, его заместитель и министр природных ресурсов. Уже понятно, что собрать и переработать весь мусор невозможно: даже если мы пригоним на черноморское побережье всю российскую армию, она сегодня уберет, а завтра волны вынесут столько же. И ведь это не враги нагадили — это мы нагадили. Все, кто приезжал на Черное море, — от Владивостока до Калининграда. Ну и немножко Турция. Это напоминает ситуацию, когда кран открыт, воды в ванне уже через край, а мы черпаем ее чайной ложкой. Хотя очевидно, что надо закрыть кран и выдернуть пробку, а ложка не поможет. Здесь, на косе, мы находимся на пути миграции птиц. Можно себе представить, сколько из них уже полегло из-за пластика», — замечает Алексей Киселев. Он занимается охраной природы более 30 лет, волонтером Гринписа он стал еще в 1989 году.

И ведь это не враги нагадили — это мы нагадили. Все, кто приезжал на Черное море

«В Нижне-Свирском заповеднике у меня были похожие эмоции. Сначала ты воодушевлен: „Сейчас мы все тут раскопаем!“ Потом это переходит, грубо говоря, в отчаяние, потому что ты собираешь, собираешь, а он [мусор] не кончается. Наверное, этого и стоит ожидать, но именно на побережье ты понимаешь, что мусор бесконечен. Сначала даже приятно смотреть, каким чистым стал пляж, а потом приходит осознание, что уборка не поможет. У людей в принципе уже нет столько сил, чтобы убрать весь пластик, который попал в природу. Я хорошо помню усталость из-за того, что нельзя собрать все. В заповеднике были дюны, в которые только копнешь и вытащишь столько, что заполнишь один, второй, десятый мешок. За два дня мы собрали там 200 килограммов», — рассказывает Елена Макарова, руководитель операционно-логистического отдела в Гринписе, она помогает организовывать эти экспедиции.

Всего на двух участках косы мы собрали 3,9 тысячи фрагментов мусора, и из них рекордные 99 % оказались пластиком.

Экспедиция в закрытый для посещений Нижне-Свирский заповедник в Ленобласти прошла в конце этого августа. ДВЕСТИ СОБРАННЫХ ТАМ КИЛОГРАММОВ — ЭТО В ДВА РАЗА БОЛЬШЕ МУСОРА, ЧЕМ РАНЕЕ НАШЛИ НА БАЙКАЛЕ: «Мы не ожидали увидеть такое количество пластика в заповеднике. Людям требуется специальный пропуск, чтобы оказаться на этой территории, а вот мусору он не нужен: пакеты, пластиковые бутылки мигрируют по водным путям, попадая в воду с пляжей, кораблей и свалок, А ВЕДЬ ЗДЕСЬ НАХОДИТСЯ ОРНИТОЛОГИЧЕСКИЙ ЦЕНТР, ПРОЛЕТАЮТ МИЛЛИОНЫ ПТИЦ В ГОД, КОТОРЫЕ МОГУТ ПРИНЯТЬ ПЛАСТИК ЗА ЕДУ И ПОГИБНУТЬ».

Руководитель токсического отдела Гринписа Алексей Киселев и волонтер Евгений Булгаков на пляже «Золотые пески»

«Человечество перерабатывает природу»

Европарламент запретил производство и продажу одноразовых вещей из пластика на своей территории с 2021 года. Директиву об одноразовом пластике разработали на основе масштабной программы мониторинга побережий, которая длилась целых семь лет: только в 2016 году в Европе собрали около 400 тысяч кусков мусора на 277 пляжах. Для исследования использовали методику Guidance on Monitoring of Marine Litter in European Seas, которую разработал проект DeFishGear, — именно ее российский Гринпис адаптировал к нашим реалиям для своих экспедиций.

В России в принципе не существует федеральной системы мониторинга загрязнения побережий, то есть нет официальной статистики по количеству и видам мусора, который скапливается около водоемов. Но пластика становится больше, и вина тому — неконтролируемый рост производства одноразовых вещей.

Одноразовый пластик почти не перерабатывается, зато вредит животным и птицам, которые ошибочно принимают его за еду, а еще он потенциально опасен для людей, которые уже сейчас потребляют с пищей колоссальное количество микропластика. В этот раз Гринпис снова нашел на всех исследованных берегах пластик, который прямо в руках рассыпался на мелкие куски. Это показатель того, что он долгое время провел в воде или пролежал на суше. Поскольку в море сливают в том числе токсичные воды, а частички пластика позволяют токсинам на них налипать, на крохотных обломках могут находиться супертоксиканты, например диоксины, и невозможно предсказать, что именно произойдет с человеком, в которого попадет такая частичка вместе с водой или едой, поясняет Киселев.

Мусор и бродячий пес на берегу села Шепси Туапсинского района

«Загрязняющая промышленность работает, чтобы дать потребителю одноразовый товар, который почти сразу превратится в мусор. Получается простая логическая цепочка: человечество перерабатывает природу в мусор. Это нужно остановить», — отмечает специалист.

Раздельным сбором проблему не решить: «Та же Coca-Cola говорит, что собрала 86 тысяч тонн пластика, но, конечно, не упоминает, что за это время произвела в 100 раз больше, а я потом эти бутылки здесь собираю». Киселев считает, что у бутылок должна быть залоговая стоимость, как в Скандинавии и Европе, когда ты сдаешь их в автомат и получаешь деньги за упаковку обратно, на все товары нужно ставить утилизационный сбор, как это сделали с автомобилями, которые благодаря этому в России почти не выбрасывают — государство оплачивает их переработку, а брать одноразовую трубочку в кафе должно стать таким же дурным тоном, как курить на детской площадке.

Еще одна проблема, по его мнению, — развитие мусоросжигания в стране: «Мы знаем, что люди честно собирают пластик, моют его, сдают, а в реальности из него перерабатывается максимум 30 %, а огромную часть сжигают. И пока есть сжигание, никто регулированием пластика серьезно заниматься не будет, потому что, если навести порядок, заводы встанут и гореть будет нечему» (в прошлом году в России вообще приравняли сжигание к переработке. — Прим. ред.)».

«Важно, чтобы эта работа возымела успех и в России запретили или хотя бы ограничили производство одноразового пластика», — добавляет волонтер Женя. Это и есть основная цель экспедиций Гринписа.

Сортировка мелкого мусора — всего в протоколах 156 разных фракций

«„Скрепыши“ тоже все здесь»

В первый день экспедиции в Сочи на самой границе с Абхазией довольно людно. Конец октября в этом году выдался аномально теплым, и отдыхающих все еще много. К нам выходит хозяин пляжа Роман, который сделал полезное дело — поставил столики и лавочки, а рядом прикрутил мангалы, чтобы люди жарили на них шашлыки, но туристы и местные все равно несут на пляж одноразовые, а потом просто бросают их, жалуется мужчина.

Подбираем сотни окурков. Сотрудница проекта «Ноль отходов» Ира Козловских замечает крышечку от пластиковой бутылки Coca-Cola — такие ей попадались во всех поездках: не только на Черном море, но и на Балтийском, Адриатическом и Баренцевом, а также на Байкале и Ладоге. Находим выцветшую банку с ядом — токсичным инсектицидом: «Дуст от насекомых-вредителей, фабрика лекарств „Каньда-Хобой“». И «Скрепыш» из «Магнита» — эти игрушки бесплатно раздают на кассах сети при покупке от 400 рублей.

Дорога с удаленного участка пляжа в Шепси с собранными мешками мусора. Все, что возможно, Гринпис отдает в переработку

«„Скрепыши“ тоже все здесь, на побережьях. Магазины говорят, что главное для них — это маркетинговые привилегии. Но что они делают на самом деле: берут кусок полимера, который в окружающей среде будет разлагаться очень долго, дают его ребенку, для которого это развлечение на 15 минут. Потом этот кусок полимера становится мусором. Через пять лет „Скрепыш“ распадается на микропластик, а через десять лет попадает в кровь их же потребителя, который вообще-то должен быть к ним лоялен. Как они этого не понимают, я не знаю. Вроде простая вещь», — удивляется Киселев.

За мной наблюдает мужчина, который пришел на пляж поплавать с сыном. Он спрашивает: «А у вас есть еще мешки?» Потом достает собственный пакет и начинает убираться вокруг, как он сам сказал, чтобы показать пример ребенку. Сотрудникам Гринписа не нравится, когда люди видят в них уборщиков. «То, что мы делаем, — это сложный анализ данных по международной методике, но для многих это выглядит так, будто мы просто чистим пляж», — говорит Женя. Ксения Сабинина, медиакоординатор проекта «Ноль отходов», тоже рассказывает, что ей было неприятно, когда отдыхающие стали указывать ей на бутылку, мол, уберите и вот здесь тоже, пожалуйста.

«Скрепыш» распадается на микропластик, а через десять лет попадает в кровь их же потребителя

Во второй день экспедиции три часа едем по серпантину в село Шепси в Туапсинском районе. Доезжаем до пансионата «Парус», останавливаемся у местных живописных фавел — надстроенных гаражей, в которых селят отдыхающих. От них идем два километра по узкому каменистому пляжу вдоль железной дороги и огромных граффити на опорной стене вроде «Елабуга 2007». Жарко, почти 30 градусов. Натыкаемся на два куска фанеры, на которых написано «Железнодорожники» и «С праздником».

На берегу почти никого, только рыбаки и пара бродячих собак. Совсем недавно здесь прошел шторм, и это именно то, что нужно, — вынесло кучу мусора. Мы вытаскиваем его из уже подсохших на солнце водорослей, они прилипают к перчаткам и сильно колются. Мусор не заканчивается. Боимся, что не успеем его отсортировать и посчитать до заката. Накидали в мешки уже больше 40 килограммов. Алексей торопит: «Давайте быстрее, а то в темноте ноги переломаем». Сортируем прямо на буне и кое-как заканчиваем.

Тут мы нашли 300 кусков пенопласта, 401 пластиковую бутылку для напитков, 27 разных тапочек или туфель и зимний ботинок, несколько метров веревок, надувной матрас, галстук, нижнее белье.

Лебедь и чайка на пляже «Золотые пески». Пластик на берегах особенно опасен для птиц

«Как куда? На свалку!»

«Мне в целом нравится полевая работа. Я участвовал практически во всех экспедициях», — рассказывает Дмитрий Нестеров. На Байкале его удивило количество рыболовных снастей и поплавков, на Куршской косе — окурков и пенопласта. Но еще во время подготовки к этой поездке он понял, что на Черном море будет хуже.

В последний день после бури на пляже «Золотые пески» в Анапе валяются не только фрагменты пластика, но и погибшие гигантские медузы с длинными щупальцами. Прямо перед началом сбора на берег приезжает фургончик муниципального предприятия «Объединение курортных услуг» с прицепом. Сотрудники убирают мусор. Если побережье очистили, Гринпис должен отказаться от точки. Так уже случилось в этот раз с одним из пляжей в Сочи.

Грузовичок приходится догонять 20 минут, чтобы узнать, в чем дело. Сотрудниками оказываются дворники, которые убирают этот пляж каждый день. Собирают они только крупный мусор вроде бутылок и пакетов и только по краю воды. На вопрос, куда отвозят пластик, они отвечают: «Как куда? На свалку!» Мелкие кусочки, которыми усыпан берег, уборщики не трогают — микропластик остается Гринпису, и экспедиция продолжается. К слову, весь собранный мусор, который реально переработать, организация обязательно отвозит в пункты приема, а не на свалку, как МУП.

Киселев рассказывает, что давления на участников наблюдения никогда не было: «А что нам сделают? Мы спокойно можем находиться на пляжах как жители России».

Начинается сильный ветер, который снимает слои песка, открывая новые залежи пластика. Собирать мусор сложно: его выбивает из мешков обратно на пляж. Волны прямо при нас выносят на берег резиновый мяч и бутылки. Это невозможно остановить. Алексей говорит, что пора бы уже не только собирать статистику по загрязнению в целом, но и считать, сколько мусора вынесло на берег за определенное время, например за час.

Ксения Сабинина на пляже «Крылья Балтики» на границе с Абхазией

Вернувшись в Сочи, захожу в кофейню, которая под предлогом пандемии отказалась от обычной посуды и оставила только одноразовую. Смотрю на гору пластика и понимаю, что три дня назад за полчаса выкопала из-под камней в Шепси сразу пять таких кофейных стаканчиков — жутко грязных, запутавшихся в тине, на одном из них даже успели поселиться два морских желудя. В детстве я собирала на берегу маленькие ракушки, которые хранила в шкатулке, а спустя 15 лет вытряхиваю из них микропластик. Мне больше не хочется покупать одноразовые вещи. Вообще никогда.

Еще раз вспоминаю слова Киселева: «Пластик — это великий уравнитель. Мы либо выживем, либо нет. Потому что проблема на Черном море касается всех и горе у нас одно». Жалко, что пока это понимает не каждый.

Источник