Как я с 12-го этажа упала и осталась жива

Очень интересное и главное весьма редкое повествование от лица молодой женщины (на фото). Испытать такое на себе и при этом иметь возможность собственноручно написать об этом - редкая удача для человека, которому природа вместо крыльев дала руки.

Пост будет смешанным — тут и заметки во время лежания в больнице, и зарисовки после, и скрепляющие всю эту ерунду комментарии сейчас.

Происходило всё в Москве в конце февраля 2019 года. Был поздний вечер, я собиралась уже потихоньку спать. Выпила 50 грамм коньячку. Погладила форму на завтрашний рабочий день. Вышла перекурить перед сном на балкон… И не вернулась с него. В следующий раз я оказалась в своей комнате спустя почти три месяца.

Я до сих пор не помню толком, как навернулась. Походу, присела покурить на балконный шкафчик, ну а оттуда уже меня алкоголем и сдуло. Это вполне рабочая версия, ведь я всегда была грациозна как пингвин.

Первые мгновения полёта я не помню, пришла в себя на уровне этажа седьмого. Лечу, смотрю «окно погасло, о, а это горит, а тут тоже спят уже. И ухватиться-то не за что, да даже если и ухвачусь, руку из суставной сумки вырвет». Дальше — темнота.

Прихожу в себя уже в больнице.

Первый день после трёхдневной комы, уровень осознания себя - как у мебели. Очнулась, почему-то моментально осознала, что я в реанимации (видимо, потому что помнила, как падала). Всё. На этом хладнокровие закончилось. Из самых невероятных моих отверстий (в том числе и не предусмотренных природой) торчали трубки, но меня возмутила именно одна, особо злокозненная. Не знаю уж, чем она мне так не понравилась, но я с небывалым энтузиазмом начала её из себя выдирать, однозначно посчитав лишней. На силу и отсутствие ума я никогда не жаловалась, но это был явно мой звёздный час, не иначе.

Центральный подключичный катетер, а именно на него пал мой выбор, сопротивлялся изо всех сил. Мне кажется, если бы у него были руки и ноги, он бы упирался ими, как кот. И орал.

Но у него были только уши...

Подключичка ставится реаниматологом, имеет три разъёма для шприца или капельницы, и по вене, под кожей, уходит глубоко... ну глубоко, в общем. По-настоящему глубоко. За "уши" он пришивается к коже. Намертво.

Но я же девочка сильная!

... Отлучившаяся на минутку медсестра сильно удивилась открывшемся зрелищу: бледная тёлка без сознания, по всем признакам, вернулась в блаженную кому... вся в крови. В крови подушка, одеяло, простынь, я, на пол чот накапало, тумбочку забрызгала.

По центру груди лежит выдранный катетер (длинный, заррраза, из такого только носки и вязать. Пятиметровые, и каждый метр — пятка). Ручки тоже на груди, вот хоть прям так и закапывай.

Каждый от комы по-своему отходит, короче :\

После этого меня уже зафиксировали, маму приходит на следующий день, её впускают в палату, и я слышу «а чего она привязана-то?».

Катетер мне поставили новый, но  у меня осталась куча шрамов на память о том самом, первом, который, как говорят, не забывается.

Так я  выглядела в первые дни после снятия интубации

А это мои шрамы от "котика"

Убедившись, что трамадола мне колют не больше, чем надо (опиоидный анальгетик), ко мне зашёл заведующий реанимации Андрей Николаевич Никифоров и рассказал, что лежу я в ГКБ им. Вересаева, она же 61 больница, в реанимации, и что у меня сломано 8 ребер, 1 лопатка, 1 позвонок, нос, что-то там в черепе, удалена селезёнка, 75% печени тоже удалено, я приземлилась на дерево и оно пробило в двух местах мне ноги насквозь, но кости не задеты. А, еще оба легких были чпокнуты пневмотораксом и одно гемотораксом, так что у меня полисегментарная пневмония в довесок.

«Офигенно покурила» - подумалось мне. Но я была на интубации, поэтому вежливо скосила глаза на переносице, пытаясь показать, что информацию уяснила. «Эту больше наркотой не колоть» - отреагировал врач.

Так я поняла, почему у меня на животе здоровенный шрам и трубки из него и из пары дырочек по бокам. Ко мне, конечно, заходил мой хирург Гудков Демьян Александрович, но я как-то стеснялась у него спросить. Да и вообще, он как-то неудачно заходил,  я всегда от лекарств где-то не там была. Знала только, что на боку шрам от декортикации нижней трети правого легкого, там сгусток крови завернулся в лёгкое, как шаурма, и делал мне температуру, а врачам больную голову.

Кстати, с Демьяном Александровичем мой мозг почему-то упорно не хотел работать. Ему вечно что-то мерещилось, а диалоги происходили как из заметки ниже:

"Происходил этот цирк после очередной моей операции. Голова была мутная, но ничего лишнего из мед.оборудования во рту и в носу я не заметила, зато обнаружила задумчиво меня рассматривающего врача, трепетно касавшегося моего предплечья своим локтём.

- Вы - патологоанатом? - вежливо проскрипела я.

- Нет, хирург. - Смутился собеседник. - Как самочувствие?

- Как под наркотическими обезболивающими. - Честно призналась я. - На этой лирической ноте я - спать, но могу подвинуться.

- Нельзя спать. - Огорчил меня доктор, помотав моей правой рукой в воздухе ради убедительности. - Уж поверь мне на слово: я перед тем, как зайти к тебе, лекции по анестизиологии перечитал. Давай поговорим. Может, вопросы есть насчёт хирургического вмешательства?

- Лишь один, но самый главный. - С придыханием ответила я, напустив на себя скорбный вид, весьма подпорченный некстати вспомнившимся анекдотом. - Доктор, скажите, после этой операции я смогу играть на пианино?

- Серьёзно? Из всех, пришедших на ум вопросов - этот? - удивился хирург. Весьма логично удивился, почти все считали, что отныне я по пояс парализована и ходить не буду, о чём я была проинформирована.

- Что же, в таком случае я - спать. - С чувством сказала я, но не отвернулась гордо - ну не могла, а просто закрыла глаза.

- Да будешь, будешь ты играть. - Торопливо исправился собеседник. - Вот хоть завтра.

- Клёво! - искренне восхитилась я, ему аж завидно стало. - До операции ж нихрена не умела...

И вырубилась."

Или вот так:

"Этот забавный случай произошёл после очередной моей операции, дней через десять-двенадцать после эпичной десантуры.Мне удаляли партизанивший в плевре (или правом лёгком) гемоторакс, то есть солидного размера сгусток крови, который успел уже себе построить уютную норку (обмотаться лёгким в несколько слоёв, как одеялом) и совершенно не имел желания его покидать, уйдя в невидимый режим для рентгена и прочих исследований.

И всё бы ничего, но возмущённый таким коварством организм радостно выдавал непредусмотренного природой жильца с небывалым энтузиазмом: температура под 39 держалась уже две недели, доставляя некоторые неудобства мне... и смутное беспокойство врачам.

День Икс, меня увозят в операционную (мама была в ужасе: постели, вместе с которыми обычно в морг и спускают, к её приезду не было, а про операцию она не знала), я дохлой каракатицей лежу под лампами, во мне упоённо ковыряются - ну да речь не о том.

В очередной раз после наркоза придя в себя, я с радостью не обнаружила в дыхательных путях лишних трубок и шлангов. С меньшей радостью обнаружила знакомую палату. С упоением поёрзав, я поняла, что во мне, кажется, что-то... Ммм... Лишнее.

Со смешанным чувством заглянув под одеяло, я обнаружила новенький нииифиговый такой заклеенный шов и парочку трубок, торчащих откуда-то из поломанных рёбер и чуть ниже. Дренажи. То есть, силиконовые приспособления, торчащие прямо на кровать у меня из-под вспоротой кожи...

Экзотичненько...

Это, чтобы радостный организм, избавившийся от непрошенного гостя, не начал потихоньку заполнять его жилище лимфой и прочими "родными" жидкостями, превращая меня в огурец.

Природа же такая, она пустоты не терпит.

Как девочка послушная и весьма равнодушна к собственному приобщению к киборгам, валяюсь я с этими шлангами. Хирурга, изредка приходящего в гости, общением напрягаю... Жидкость послушно отходит, перевязки мне старательно делают, обезболивают вовремя - скучища.

И вдруг в неурочное время входит ОН. Мой хирург. И медсестра с тележечкой следом. По мрачно-торжественном виду я начала смутно подозревать, что либо меня выгоняют, либо втихую разделают и на больничный гуляш пустят (жирное - вредно!) , либо...

- Ещё раз здравствуй, - жизнерадостно возвестил доктор. - А мы пришли дренажи снимать!

- Эээ, а я уже к ним, вроде как, привыкла, - растерялась я. - Словно и родилась с ними. Может, ну их?

Не то, что бы я отличалась трусливостью. До больницы и с парашютом прыгала, и по скалам отвесным лазила, и по подземной горной реке сплавлялась (список можно продолжать). После попадания в больницу привыкла к боли, как к дыханию, ею меня напугать было невозможно. А вот поди-ж ты, вцепилась в дренажи, как монашка в рясу!

По вытянувшимся лицам медперсонала поняла, что такая реакция бывает не очень часто, и решила дальше помалкивать.

- Вытащим для начала один, - миролюбиво предложил хирург, приближаясь к постели вместе с медсестрой. - Какой из них тебе нравится меньше? Вот сможете со вторым утрату обсудить. Итак, я сейчас медленно потянууу, а ты такая хыть! - выдох, и всё!

- А когда выдыхать? - набрала я воздух для вопроса ровно в тот момент, когда из меня потянули трубку.

- Можешь уже, - снисходительно хмыкнул врач, демонстрируя мне добычу.

- Ну и ладно, - смущённо отвернулась я, демонстративно прикрывая рукой вторую трубочку.

- Э, стоп, ты не засыпай, шиться будем! - торопливо потормошил меня хирург.

- Как?! - попыталась возмущённо возопить я. - Наживууую?!

- Да там всего два-три шва, даже не почувствуешь, - легкомысленно отмахнулся доктор и коварно подначил: - Неужели ты боли до сих пор боишься?

- Только монстров под кроватью, - мрачно поняла неотвратимость будущего я, поворачиваясь нужным боком, уже начавшим кровить и безмолвно вопить о шве, кстати. - Буду вам очень признательна, если вы мне ни одного из них не пришьёте.

- Всех монстров под твоей кроватью санитарка утром вымела, - фыркнул оппонент. - Ещё не сползлись обратно.

- А можно мне другого хирурга? - растерялась я. - Которому не колят те же наркотические обезболивающие, что и мне.

- Поворачивайся ко мне спиной, кверху боком и... Ну и уцепись там уже за что-нибудь, что ли, - потерял терпение доктор, гремя инструментами под мои очень неловкие переворачивания.

За спиной шуршало и гремело, попискивали приборы. Исключая фоновый шум, было подозрительно тихо, от долгого ожидания я покрылась пупырышками (ну в самом деле, засандалил бы иголку втихушку, так хоть первый шов не такой больной был!)

- Ну что, ты готова? - участливо спросили меня сзади.

- Да готова, готова, - ворчливо ответила я. Перспектива первого "внезапного шва" растаяла, как кусочек льда в горячем чае.

- Это хорошо, что ты готова, - задумчиво и как-то растерянно протянул врач позади меня и торопливо пояснил. - Хорошо, потому что лично я - не готов! Okay, Google, как накладывать швы?

Я задохнулась возмущением, вспомнила его совет "уцепиться за что-то" и испытыла острейшее желание крепко пожать ему горло.

Вот тогда он иглу и засадил.

Восемь переломанных рёбер, лопатка, две кости черепа, сломанный позвоночник. Удалённая селезёнка и часть печени, сшитой из кусков. Тело, в двух местах насквозь пробитое ветвями дерева. Отпиленная треть лёгкого. Бесконечные перевязки.

Были периоды, уже потом, много позже, когда я часами орала от боли в подушку, а медсёстры, врачи, пациенты, мама и прочие - изо всех сил старались делать вид, что всё нормально, потому что я ненавижу жалость.

Но ваши швы, Демьян Александрович, я спустя почти полгода помню!!!

Лучше б вы мне подкроватного монстра пришили, хоть не так скучненько было бы."

Потом дошло, что на ноги-то я и не смотрела!

И что делать этого не стоило, наверное...

Потом дошло, что печень новая вырастет, ноги на месте, дырки зашьют, а что с позвоночником-то там?.. Я ходить-то вообще смогу?.. Мама считала, что сам срастётся, ей так кто-то из врачей сказал. А я не осознавала вообще происходящего.

... Это было недели через три после моего падения и лежания в реанимации. От обезболивающих у меня было вечно помутнённое сознание. А ещё я спала 22 часа в сутки. И совершенно не осознавала всей глубины произошедшего.

Меня наблюдало тогда два отделения: травматология (сквозные раны на ногах, восемь сломанных рёбер и лопатка) и хирургия (порванные лёгкие, удалённая селезёнка, ушитая печень). К тому времени всех приходивших ко мне врачей и медсестёр тех отделений я уже знала в лицо. Знала в лицо и персонал своей родной реанимации. И потому я слегка удивилась, когда ко мне в палату зашёл смутно знакомый мужчина и направился к моей постели. Моё мутное сознание (добавим к уколам хороший сотряс и перелом каких-то двух косточек из основания свода черепа) потом идентифицировало его. Это был нейрохирург, некоторое время назад запретивший мне садиться.

Я помнила, что у меня перелом позвоночника, но успела перед его предупреждением сесть пару раз (кто-то из врачей сказал, что пора уже садиться потихоньку. Заррразы). Тогда ещё мама надеялась, что позвонок срастётся сам.

Он напомнил мне о состоянии моего пятого позвонка и сказал, что ничего не срастётся само. Настало время операции, дали квоту. Осталось только дождаться материалов: в позвонок собирались вкрутить болты, и с их помощью стянуть его. У меня был компрессионный перелом, но я только в том разговоре узнала, что позвонок на несколько частей разломился. Как вообще можно было ожидать, что организм справится сам, как со всеми остальными переломами?

Специально под меня заказывали болты и стяжки, мне не подходило ничего стандартного.

Он рассказал про операцию, взял подпись о согласии. Сказал, что операция нереально тяжёлая будет, и он сам не уверен в успехе, но другого варианта нет.

Минимум четыре часа под наркозом. Следующие три дня лежать только на боках (я за три недели ни минуты на боку не лежала, правый был весь переломан, а на левый было просто больно ложиться, отдавало от правого бока и спины. Я вообще тогда была сгустком боли). На четвёртый день после операции садиться, на пятый надо ходить. А у меня лёгкие от лежания не расправленные, мир по высоте на уровне постели, короче, паника. Я лёжа-то от боли подыхала, а операция сулила умножение боли.

На прощание он прямо сказал: "иного варианта нет, что поделать. Ты сломалась".

И вот после этих слов до меня резко дошло, что... Не знаю, что до меня дошло. Но эти слова отрезвили. Я резко и за несколько секунд осознала всё, что со мной произошло.

Ничего не поделаешь. Я сломалась.

Источник