Истории из жизни стюардессы на пенсии

Женщина, которая начиная с советского времени работала стюардессой, делится интересными зарисовками из прошлой жизни: "Я бывшая бортпроводница, мне 54 год и 28 лет я посвятила летной работе. Оттуда и истории."

Правильный отдых

В советское время отпуск у магаданского бортпроводника составлял 87 рабочих дней + выходные. Целых три месяца хочешь не хочешь — отдыхай. Коллег постарше такие условия устраивали более чем. Они посвящали это время хозяйству, супругам, детям. А вот мы — молодежь — впадали в уныние. Это сейчас интернет, компьютерные игры, ТВ-каналы на любой вкус и т.д. А тогда… Конечно, были и библиотека, и местный клуб, но на фоне рабочей движухи все прелести этих заведений меркли. Но и это не беда. Главный подвох крылся в другом.

Когда я и еще несколько новичков впервые пошли оформлять необходимые для отпуска документы, мы зашли к летному врачу. Врач изучающе посмотрела на нас, что-то почеркала в своих бумажках, а затем спросила: «Как отдыхать собираемся?». Планы были нехитрые. Она всё выслушала. После этого зачем-то полезла в стол, достала оттуда стопку непонятных бумажек, разложила их перед нами веером и велела выбирать. Что это?

Мы, зеленые, еще не знали, что обязаны во время отпуска полноценно отдохнуть в санатории. Именно обязаны. Но одно только слово «санаторий» уже звучало не очень. Тоска. И поэтому у всех тут же нашлось множество разных причин, чтобы ни за что в санатории не побывать. И это при том, что ассортимент был богаче некуда. Любой курортный город страны — пожалуйста.

Не посетить здравницу было нельзя. Иначе — недопуск к полетам. И даже самое уверенное «не хочу» никого не интересовало, работа вредная — отдыхай как положено.

А за особо активное сопротивление нас еще и наказали сразу двумя путевками на человека. Третью же получить не хотелось совсем, поэтому, не ведая своего счастья, мы нехотя отобрали по паре направлений, попрощались с врачом и понуро поплелись навстречу правильному отдыху.

Жара

В святые 90-е у нас была один комплект формы на все времена года. И поскольку летали мы из Магадана, то и в жилетках, и в брюках, и в юбках была неслабая такая доля шерсти. Зимой, осенью и ранней весной — во! Зато летом, еще и не северным приходилось ой, как тяжко. И хотя за ношением формы в те года следили не так рьяно, как сейчас, а местами закрывали глаза и на более серьезные нарушения, мы и шерсть оставались неразлучны и в зной, и в межсезонье, и, конечно, в стужу. Но случилось так, что однажды нам пришлось отступить от традиций.

Обычно мы прилетали в Краснодар и нас сразу же сменяла другая бригада. Мы сдавали самолет, они принимали. Далее мы отправлялись отдыхать в гостиницу, а они выполнять рейс в Магадан. При такой схеме самолет даже в самую лютую жару не успевал нагреться, т.к. из-за небольшой стоянки (2 часа) ВСУ не отключали.

А был еще и расклад номер два. При нем мы и самолет в Краснодаре отдыхали одновременно 12 часов (минимальное время для отдыха). Иными словами, мы спим, а самолет, закрытый на все замки, стоит и постепенно накаляется. Металлическая машина притягивает к себе солнце как магнит. И там уже все зависит от уличных температур.

В тот день в Краснодаре стояла, пожалуй, аномальная жара — 40 градусов. Прилетели, самолет оставили, следующие 12 часов он активно превращался в духовой шкаф. И вот мы приезжаем на рейс. При нас открывают двери. И добро пожаловать! Заходим внутрь. Внутри под 60 градусов. Атас. А в шерстяной форме — двойной.

Система охладит салон где-то через час, но за этот час можно схлопотать по тепловому удару и никакого рейса. Делать нечего, согласовываем с КВС, раздеваемся. Не догола, но капроновые колготки долой, юбки, брюки — тоже. Благо фартуки у нас были длинные и отлично закрывали и перед, и зад, и боковые стороны. Поэтому остаемся в рубашках, обуви и фартуках. Более откровенный наряд вышел лишь у коллеги, которому предстояло принимать груз и багаж под самолетом: асфальт раскален, самолет раскален от двигателей идет нестерпимый жар. В общем, надел наш боевой товарищ что-то наподобие шорт, накинул на голову мокрое полотенце, ботинки оставил. Все остальное на вешалку и вперед.

Справились. К прибытию пассажиров самолет уже охладился, но переодеваться мы не спешили. Все-таки шерсть. А самим пассажирам и вовсе оказалось плевать на наш прикид, ведь они и сами стали жертвой той жаркой поры. Им было лишь бы уже полететь.

Хватит уже мне по спине стучать

Некоторые посмеются над этой пассажиркой, некоторые осудят. Я же предпочту её оправдать. Систематические пинки в спину на протяжении нескольких часов кряду действительно могут довести. Если не до ручки, то до нервного тика точно.

И когда кто-то говорит, что в этом нет ничего такого, и можно потерпеть, я сразу припоминаю китайскую пытку каплей.

В самом деле больших неудобств одна или несколько капель не создадут. А если таких капель тысяча или несколько и все они по очереди приземляются в одно и то же место? Да что там те далекие капли. Взять простое прикосновение — легкое нажатие на кожу. Раз нажмешь на точку, второй, третий... двадцать третий… сто третий. Сперва возникает легкий дискомфорт, затем раздражение, а затем и самая настоящая боль — вопрос времени, чувствительности и количества нажатий.

А теперь вернемся к пинкам. Хоть дети великой силой и не отличаются, но удары их ног в спину сидения весьма ощутимы. И если уж чадо разойдется, то интенсивность таких-вот телодвижений может достигать нескольких десятков в минуту. И сколько таких минут в перелете. Хорошо, если каких-нибудь 120. А если в несколько раз больше. Да, одни малыши спустя время устанут и прекратят, другие сбавят обороты. Но есть еще и гиперактивные товарищи. Вот они-то могут тарабанить без передышки многие часы.

Кто за это ответственен? Почему так происходит?

В первую очередь, за ответственность за ребенка лежит на его сопровождающих. И чаще всего впереди сидящему достается только потому, что взрослые недостаточно хорошо подготовились к полету со своим чадом — не взяли игрушки, планшет с мультиками. Да, встречались родители которые не хотели или не умели занимать своего отпрыска даже при наличии припасенного инвентаря. И, конечно, попадались те, кто даже поощрял своих детей и не стеснялся вступать в перепалку со страдающей стороной.

Впрочем, бывали случаи, когда мамы и папы очень старались усмирить разбушевавшегося мальца, но увы.

На позиции бортпроводника я всегда старалась помочь обеим сторонам. Принести что-нибудь, что поможет отвлечь непоседу. Например, раскраску и карандаши. Иногда вместе с остальными членами бригады приглашала его и родителей сходить к нам на кухню — «на экскурсию». В самых тяжелых ситуациях практиковалась рассадка сторон.

На позиции же пассажира, старалась помочь родителям, разговаривала с ними и с малышом. Либо просто терпела. А вообще, заранее старалась брать место в конце салона. Т.к. даже очень уставший человек не всякий раз уснет и сумеет сохранить спокойствие, когда его то и дело огревают по спине, нередко, кстати, больной. Поэтому, да. Девушку на видео понять можно.

А был еще случай со взрослым «пинателем».

Летел мужчина (по нынешним меркам парень) лет тридцати. Посмотришь, и на ум сразу приходит определение «стиляга». Весь такой лощеный, надушенный, в костюмчике, волосок к волоску.

Летел этот франт не один, а со своей девушкой — такой же холеной, как и он. И все в этой паре было бы прекрасно, если бы не по-настоящему странное поведение её мужской половины.

Сперва молодой человек несмело атаковал спины впередисидящих примерно раз в 10 минут, однако уже скоро вошел во вкус и стал не только лягаться, но и закидывать ноги в проем кресел и на их изголовья.

При этом страдающие от его выходок оказались эдакими тихими интеллигентами, а потому довольно долго они просто терпели, затем попытались решить проблему уговорами. А после просто сместились на край сидений, чтобы получать наименьший урон.

Просьбы, замечания и даже угрозы окружающих не действовали тоже. И даже спутница дебошира не смогла его усмирить. В общем, кнопка вызова все-таки была нажата. И дубль 2: замечания, уговоры, приглашение на кухню для профилактической беседы.

Все это адресат привычно игнорировал и продолжал делать дело, очевидно, всей своей жизни.

Делать нечего, пришлось применить физическую силу. Под белы рученьки неугомонного сперва подняли, а затем почти силком переместили подальше под контроль одного из бортпроводников до самой посадки.

На земле же стилягу встретила тогда еще милиция. Вернее, они зашли за ним в самолет и вместе с дамой сердца забрали в отделение. Что было дальше — не знаю. Но ни до, ни после настолько настойчивых взрослых «пинателей» я не встречала.

Мой первый инструктор

Сейчас бортпроводников-новичков стараются сразу бросить в бой. Дескать, они же учились, значит, должны уметь. Но получить теорию и кое-какую практику на земле совсем не то, что работать в небе. Увы, ближе к пенсии я все чаще замечала, как бессердечно инструктора относятся к тем, кто только начинает свой путь в летной профессии. Хорошо если потенциальный наставник просто безучастен — кто-нибудь из коллег, скорее всего, подстрахует. Но бывали случаи чуть ли не дедовщины, когда вместо толкового шефства мальчишки и девчонки получали такое моральное давление, что их решение остаться в профессии я бы назвала исключительным чудом.

Я же делала свои первые шаги еще в СССР. Конечно, тогда тоже можно было нарваться на разных людей, но отношение к бортпроводникам и внутри, и вне летной кухни все-таки было другое. Их уважали, слушали, и оттого сами стюардессы и стюарты точно были добрее, самодостаточней, возможно, даже отвественней.

Так вот, моим первым инструктором была чудесная женщина лет сорока. Статная, спокойная и выдержанная во всем она не только ни разу не повысила на меня голос, но за все 30 часов не выказала никакого раздражения даже взглядом.

Да, именно 30 часов по тогдашним правилам инструктор должен был отлетать вместе со стажером.

Итак, первый рейс. В нем я не делала ничего — просто наблюдала. А моя наставница шаг за шагом объясняла мне все нюансы работы.

На кухне она сама занималась сервировкой, разливала напитки — в то время это был целый ритуал. На самолет привозили очень красивые полотенца и салфетки из льна. И после мытья с мылом и водой в нем оказывался даже кухонный стол.

Частью полотенец таже следовало покрывать телегу, частью украсить дверцы контейнеров. Затем аккуратно расставить горячее. Подносы под прохладительные напитки тоже устилались, но уже салфетками; сверху водружались компотницы с водой и лимонадом.

Затем инструктор выходила работать в салон, а меня усаживала на одно из свободных кресел, наказав внимательно наблюдать за тем, что она делает «глазами пассажира». И я смотрела — восхищалась!

А на стоянке, когда самолет готовили к очередному перелету, наставало время учиться читать информацию. Мы садились рядом, она брала микрофон и папку с текстом и сначала читала сама. Потом вручала микрофон мне, и я пробовала повторить. Волнение сказывалось — голос дрожал, случались заминки. Но инструктор оставалась участлива и доброжелательна — корректировала интонацию, подсказывала, где лучше сделать паузу, где нужно ниже, где выше. Хвалила и говорила, что я необыкновенно способная.

Не сомневаюсь, то такие слова слышал каждый из ее подопечных, и думаю, что это правильно. Ведь в любом обучении очень важно верить в себя и свои силы.

Следующие рейсы мы уже работали вместе. Оттачивали разные моменты. И уже вскоре поменялись местами — я делала, она наблюдала. Так что к концу обучения я неплохо справлялась и с сервировкой, и с работой в салоне, и с читкой информации, и со всем остальным. Всего какие-то 30 часов…

На прощание мы обнялись. Это было в Минеральных водах. А через три месяца я перевелась в Магадан. И больше ее не видела. Но память о тех первых уроках в небе со мной навсегда.

Тык-тык

В 90-х наш авиаотряд был довольно скромным. Примерно 250 летного состава (командир, 2-й пилот, штурман, бортинженер) и 180 бортпроводников.( Для сравнения: в московской авиакомпании, из которой я уходила уже на пенсию, бортпроводников насчитывалось уже больше 700).

Плюс почти все мы жили в одном общежитии или, по крайней мере, поселке. А потому чувствовали себя не столько коллегами, сколько товарищами или даже одной большой семьей. Знали, кто чем живет и занимается. Хорошее было время.

Летал с нами тогда один пилот — крупный такой, суровый. Назову его для удобства Лехой. И был Леха многодетным отцом. Не всегда, конечно, как и его будущая жена — бортпроводница. Затем свадьба. В общем, как-то так. Ей пришлось уйти на землю, но не забыть о склонностях мужа.

Так вот, помимо семьи и управления самолетом, была у Лехи еще пара страстей: застольные посиделки с товарищами по кабине и вязание! И то, и другое он делал на совесть. Однако совмещать такие разноплановые занятия все-таки трудно. И его жена придумала нехитрую, но в теории рабочую схему, дабы отец большого семейства не сильно выпадал из благообразной жизни в командировках.

Зная где и сколько отдыхают летные составы, а также скорость вязания своего супруга, она заранее прикидывала, какое количество изделий он может изготовить за ту или иную командировку. И давала задание. Например, столько-то носков, такой-то шарф. Жду, целую.

И на самом деле, Леха был только за такие поручения, но отказаться от приглашения попировать тоже не мог. Так что приходилось пускаться в погоню сразу за двумя зайцами. Попили, поели, обсудили всякое. Товарищи на боковую, а он за работу (если не в рейс, конечно).

Соседи по комнате жаловались. Дескать, Леха надоел — тык-тык своими спицами всю ночь, тык-тык. А тот извинялся, снова принимал приглашение посидеть за рюмочкой, потом снова пыхтел — наверстывал. Тык-тык. А иначе никак. Дома же ждут.

Шутник

Летим в Магадан. До пункта прибытия час, а значит, на повестке еще один выход с прохладительными напитками, и можно готовиться к посадке. Короче, быстренько снарядились, также быстренько пробежались по салону и вернулись на кухню. Начинаем разгружать телегу, доходим до нижней полки. И… Опа! Записка — интересно.

Вообще, для нас различного рода послания были не в новинку. Довольно часто кому-нибудь из бригады подобным образом признавались в любви или просто делали комплименты. Так что и на этот раз, разворачивая сложенный пополам листок, мы предвкушали нечто приятное. Однако содержимое записки моментально стерло улыбки с наших лиц. Текст послания гласил: «На самолете бомба». И все. Никаких требований, ничего. Точка.

Доложили командиру. Командир, в свою очередь, на землю. Решили: садиться будем, как и задумано — в магаданском аэропорту. Вообще, на «материке» в таких ситуациях самолет нередко уводят на запасной аэродром, но на севере все не так просто. Нам, например, до ближайшего запасного было больше трех часов лету, а до основного меньше одного.

Окей. Курс неизменен. Летим. Вместе с тем оперативно моделируем все возможные сценарии событий, обговариваем эвакуационные действия. Откуда пришла записка — неизвестно. Опрос пассажиров может привести к преждевременной панике. Так что делаем вид, что все хорошо. Улыбаемся и машем, как говорится. А самим страшно...пиздец.

Несколько раз ненавязчиво прошли по салону — понаблюдали за реакцией. Аккуратно проверили технические отсеки и туалетные комнаты на наличие посторонних предметов. Вроде ничего подозрительного. Под кресла к каждому не полезешь опять же. Вся надежда на удачу.

Пошли на снижение. Далее посадка. Все прошло нормально. Но автор «прикола» даже не подозревал, чем обернется его перфоманс.

Да, по названию поста понятно, что сообщение о бомбе было всего лишь чьей-то неудачной шуткой. Однако экипажу и полчищу людей в форме, встречавшему наш самолет на аэродроме, было ничерта не смешно. Не до веселья оказалось и несчастным попутчикам горе-хохмача. Ибо всех пассажиров по прилету сразу согнали в стерильную зону и на протяжении следующих семи с лишним часов обыскивали и дознавали самым тщательным образом. Благодаря этому удалось отследить примерный путь роковой записки, сузить круг подозреваемых и вычислить псевдотеррориста.

Но даже его чистосердечное не позволило избежать дополнительных проблем и убытков. Ведь еще сутки для отработки часового механизма самолет вместе с грузом отстаивался на стерильной стоянке, куда мы зарулили сразу после приземления.

А что касается виновника, то дальнейшей его судьбы я не знаю. Привлекли точно, но в какую цену ему обошелся звездный час — неизвестно.

Бизнес-класс раздора

Лететь в бизнес классе очень удобно. Широкое кресло, широкие проходы, пассажир отдыхает и наслаждается сервисом и комфортом. Но и цена у такого комфорта тоже приличная. А потому часть мест в бизнесе иногда пустует. И эта пустота буквально манит не слишком обремененных скромностью товарищей из эконома.

Только отвернешься — сидит.

– «Я здесь немного посижу, мне плохо» — картинно закатывает глаза, тяжело дышит. Умирающий лебедь.

Если дело происходит до взлета, то говоришь, мол, хорошо, вызываем врача. И о, чудо! Сразу становится хорошо, да так, что исцелившийся чуть ли не вприпрыжку возвращается на свое место.

Случаются качатели прав.

– «Здесь не занято, имею право. Вам че жаль?».

Опять же. Если самолет еще на земле, а на уговоры и призывы к порядку качатель лишь все больше и больше проявляет агрессию — вызываем наряд. Если летим, продолжаем настаивать до победного. Впрочем, эти так просто не сдаются. Даже возвращаясь на свое законное место они продолжают сыпать проклятиями и обещают позвонить «кому следует», чтобы с нами разобрались.

А вот про таких мы как раз с @BlaBlaKot и говорили.

«Я всегда в бизнесе летаю, просто в кассе сказали, что билетов нет, а я вижу тут свободно». Такие аргументируют тем, что не хотят нарушать традицию.

Некоторые еще утверждают, что заплатили или договорились «с кем надо», или что дружат с начальством.

Есть покладистые, но неугомонные.

За рейс такие могут совершить несколько попыток прорыва. Периодически спящими притворяются, похрапывают — думают, что пожалеют и не станут будить. И каждый раз – «Да, да, я понял, извините».

А бывает так:

Летит семья (он, она и дети или еще какие-нибудь родственники опционально). Но он в бизнесе, а все остальные в экономе. Т.е. билеты в салон повышенного комфорта изначально покупались только одному. И вот, если вдруг рядом с главой семейства обнаруживаются пустые места, то после выхода в горизонтальный полет начинается штурм.

Первыми в атаку идут дети, ведь они так соскучились по отцу, который словно не в мягком кресле последние полчаса балдел, а уже как лет пять воевал где-нибудь в горячей точке. За детьми уже подтягиваются старшие. Сперва они клянутся и божатся, что посидят тут всего 5 минуточек, вот-вот уйдут. Но не уходят. Далее следуют просьбы, уговоры, угрозы, пресловутое «А вы знаете, кто...», слезы.

Но самое интересное, что если вдруг бортпроводники сжаливаются и оставляют, например, ребенка сидеть рядом с родителем, то этот самый родитель начинает требовать для своего чада такого же первоклассного обслуживания. Но тут тогда уже точно, добро пожаловать обратно в эконом!

А вы знаете, кто я?

Почти каждый рейс возникал некто очень важный. И всякий вопрос этот некто пытался решить посредством вопроса – «А вы знаете, кто я?». Не пропускают без очереди в туалет → «А вы знаете кто я?». Не досталось курицы → «А вы знаете, кто я?». Пледы раздали женщинам и детям → «А вы знаете, кто я?».

Конечно, знаем – замерзший ссыкун, который не ест рыбу. Нет? Тогда к чему все эти «А вы знаете...»? На борту авторитет один – командир. Далее второй пилот, бригадир и остальной экипаж. Все прочие равны, а значит, обслуживаются в рамках установленных правил и возможностей.

Я тебя уволю!

«Я тебя уволю» — вторая стадия «А вы знаете, кто я?». Но иногда эта фраза существует и без привязки к важности оратора. Впрочем, причины те же самые: чего-нибудь не досталось, не разрешили слоняться по салону во время набора высоты, пресекли дебош.

Меня и моих коллег так «увольняли» чуть ли не каждый рейс. А иногда из-за особо неугомонных мы «увольняли» друг друга, ну, т.е. менялись местами. Тот, кто кого нужно было «уволить», отправлялся на кухню, а другой выходил в салон и объявлял: «Все, можете быть спокойны он/она уже здесь не работает». После этих слов увольнятель сразу же расплывался в блаженной улыбке и успокаивался. И вот смотришь на таких людей, и думаешь: неужели ты и вправду доволен тем, что только что лишил человека работы, а его семьи, возможно, единственного кормильца из-за какого-то стаканчика сока?

P.S. Если человек не расталкивал всех на своем пути, а просил вежливо, то почти никто не сопротивлялся его попаданию в уборную вне очереди.

Бородатый рейс

При мне на борту дрались редко. Не чаще чем раз в месяц, а то и два. Да и заканчивалось все обычно парой синяков или просто ущемленным самолюбием проигравшего. Но среди всех этих потасовок случилась по-настоящему незабываемая — царь-потасовка!

Везли мы в тот день несколько экипажей рыбаков на промысел в Магадан. А может это была одна большая команда, не знаю. В тонкостях этого дела не разбираюсь. Но примерно к девяноста бородатым мужикам самого сурового вида прилагалось всего две дамы (возможно, чьи-то жены).

Нет, начиналось все прилично. Но за восемь часов лету охотники на рыбу знатно захмелели. Ведь водка, самогонка и ядреный портвешок лились рекой. Не удивлюсь, если за тот рейс они опорожнили все свои запасы. Или хотя бы половину, потому что до трагедии 11 сентября пронос жидкостей, в том числе и спиртных, никто так усердно не контролировал. По крайней мере у нас. Да и что там жидкости. В ручную кладь допускались даже железные столовые приборы: ложки, вилки, ножи и далеко не десертные.

Короче, после первой, второй и еще неведомо какой вся эта тусовка начала подозрительно походить на дембельский плацкарт. Рыбаки шумели, пели песни, но в остальном вели себя на твердую четверку. И когда шасси коснулись полосы, мы были в полной уверенности, что страшнее жуткого алкогольного амбре в этом самолете уже ничего не случится.

Увы.

Я не знаю, что конкретно спровоцировало дальнейшую вакханалию, но во время рулежки рыбаки что-то не поделили, и начался просто какой-то ад. Они дрались все. Не один на один. Не два на два. И не на манер привычных нам стычек. Обезумевшие бородачи словно сорвались с цепи и бросались друг на друга без разбору. Под горячую руку попала даже наша сотрудница, выглянувшая за шторку буквально на пару секунд (прилетело в лицо). А еще одна девушка из бригады была вынуждена ползти под креслами, потому что оказалась зажата в хвосте, а единственное более менее надежное укрытие было на кухне — в середине самолета.

Ментам, конечно, доложили. Но пока самолет рулил, и стражи правопорядка добирались к нам на борт, получить по заросшей физиономии успел, кажется, каждый из дебоширов. И кровь... Кровь была на полу, на спинках кресел. Не исключаю, что в ход шли те самые ножи. В общем, страху мы натерпелись.

С другой стороны, после такого все остальные драки просто померкли. А закалка умножилась в разы.

А была ли бабушка или несопровождаемый ребенок

Несопровождаемый ребенок в рейсе — это такой ребенок, который летит один. То есть провожают и встречают его, как правило, родственники, а непосредственно на борту маленький пассажир находится на попечительстве бортпроводников. Для пущей надежности одного из членов бригады за ребенком закрепляют, и этот работник за ним ухаживает, кормит его, следит за безопасностью и развлекает.

В эпоху, когда даже домашний телефон был редкостью, таких детей возили очень часто. Причем заранее с экипажем никто не договаривался. Девочек и мальчиков просто приводили за ручку к началу посадки. Нас же ставили перед фактом — вот заявление от родителей, вот билет, вот остальные документы, в добрый путь! И хорошо если такой ребенок один, а если несколько. А если совсем маленькие. Ведь в одиночный полет отправляли не только подрощенных отпрысков, но и совсем крох лет трех-четырех. И за каждым нужен присмотр. Кто-то плачет, кому-то плохо, кто-то хочет кушать, кто-то в туалет или просто скучает.

Вместе с тем бортпроводников на Ту-154, на которых мы тогда летали, полагалось всего пять. То есть минус один, как минимум. Итого, дай бог, четверо на остальные 163 кресла.

На помощь пассажиров рассчитывать тоже особо не приходилось, все-таки они чужие, а ответственность наша.

В общем, нелегко приходилось всякий такой раз. Но один случай все же вышел особенным:

Девочку лет 6 привели в самолет. Вручили нам стопку бумажек и наказали — перевезти в целости и сохранности из Магадана в Минеральные воды.

Напоминаю, время доинтернетное и домобильное. Основное средство связи — телеграмма.

Так вот, по задумке встречать ребенка должна была бабушка, которая якобы ну ооочень ждет. Короче, все схвачено!

И я не знаю в какой именно момент схема поменялась. Но никакая бабушка не приехала. Ни сразу, ни через час. Мы, конечно, пытались ее разыскать, дали объявление по громкой связи, оббежали несколько раз всю привокзалку и весь аэропорт — бесполезно. Специальных служб тогда еще не было. Сдавать в милицию — сомнительная затея. Девочка плакала, ей было страшно. Делать нечего, решили взять её с собой в гостиницу. Впереди 7 дней. Может быть, старушка перепутала день прилета и объявится позже… Все явки и пароли оставили работникам аэропорта.

Однако, увы.

Следующие пару суток вместо размеренного отдыха мы по очереди возились с растерянным и то и дело рыдающим ребенком. Игрушек ноль, мультиков тоже, фантазии с каждой минутой еще меньше.

Бабушка залегла на дно.

Миновало еще два дня. Нужно было что-то предпринимать. Короче, если гора не идет к Магомеду, то… В общем, адрес родственницы у нас был, и мы решили отвезти туда девочку сами. Конечный пункт — некое село. Путь в одну сторону — 5 часов. Собрались все дружно. Поехали.

Душный пазик — то еще удовольствие. Но вот мы на месте: неприметная избушка, лает собака. Ииии... недовольный голос хозяйки: «Что вам надо?»

«Мы вам внучку привезли»

«Какую еще внучку???»

...

Адрес оказался неправильный. В этом доме нас никто не ждал, как и во всей деревне в принципе. Походили, постучались, поспрашивали. Все даром. Чего поделать. Едем назад. Причем в результате совсем назад, поскольку в конечном итоге пришлось отвезти ребенка обратно в Магадан. Благо командир дал добро без особой волокиты, и девочка, так и не встретившись с бабушкой, вернулась домой.

Там потом, кажется, даже выяснилось, что ребенка в принципе никто особо не ждал, то ли ввиду конфликта взрослых, то ли просто потому что. Но мы свою миссию выполнили от и до.

Зайцы в самолете

Сейчас уже сложно представить, что на самолет можно пройти без билета. Одно дело маршрутка или электричка, но самолет… Но, что было, то было. И в 90-е зайцы запросто перемещались еще и по небу. Правда, совсем без спроса кататься не получалось. Приходилось все-таки договариваться с экипажем.

Возили зайцев, конечно, не за спасибо и не за красивые глаза. Зайцы платили. Иногда очень даже прилично. И некоторые из них, быть может, рады были бы оформить поездку легально, да ведь билеты, как и все другое в те дефицитные времена, имели свойство заканчиваться. А когда там следующий рейс — поди знай. Поэтому просили, договаривались, «благодарили».

Брать зайца или нет — решала бригада. Но последнее слово всегда оставалось за командиром.

Только командир чаще всего не бедствовал. А бригада нет-нет лапу да и посасывала: то зарплату задержат, то налет крошечный, а значит, в кармане ни шиша. В общем, деньги лишними не были никогда.

И вот рейс из из Магадана. Приземлились в промежуточном аэропорту. Заходит дежурная и полушепотом так: «Ребят, возьмите зайцев. Они хорошо заплатили». Мы-то сразу согласные — возьмем, какие вопросы. А командир встал в позу – нет и все.

Подчеркну, ситуация не из ряда вон, практиковалось подобное везде.

Однако командир добро не дает. Но зайцам и нам очень нужно. Короче, 2:1 не в пользу командира. Ребята, работаем!

На наше счастье была ночь. На взлетную зайцев кое-как переправили и наказали прятаться в зарослях возле самолета. Выходить только по команде. Идти след в след.

На дело отправили меня. Пробираюсь к кустам. Тишина. Не те кусты, что ли? Да нет, кажется, те.

«Эй, вы где?» – говорю.

А из темноты: «Мы здесь, заберите нас!»

«Заберем, заберем» – обещаю я. И едва успеваю дать команду –«За мной!», как возле самолета появляется командир.

«Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп». Приходится заталкивать оживившихся зайцев обратно в кусты почти насильно. Зайцы оступаются, валятся в кучу, но возвращаются на исходную позицию. Я вместе с ними. Объясняю ситуацию. Зайцы понимающе кивают и соглашаются побыть немного ниндзя.

Кажется, командир скрылся. «За, мно… Отбой, отбой, в кусты!». К четвертому разу зайцы уже сами секли поляну и сигали в колючие насаждения не хуже отряда быстрого реагирования.

В общей же сложности мы совершили целых семь безуспешных попыток проникнуть в самолет. И только на восьмой все получилось.

Командир так ничего и не узнал. Но деньгами мы с ним поделились. Сказали презент от благодарных пассажиров.

Странные люди

Итак, ситуация первая «Молоко»

Развозим еду. Рацион легкий: чай, кофе, омлет или запеканка на выбор. Народ определяется оперативно, а потому почти не задерживаясь мы медленно, но верно продвигаемся вперед. Очередной ряд, очередное перечисление ассортимента. И тут он — загадочный мужчина средних лет.

Мужчина молчит, но по взгляду понятно, что все-таки что-то хочет. Возможно, не расслышал. Повторяем меню. Закрепляем материал вопросом: «Чего желаете?». Но ответ не получаем. Вернее получаем, но не совсем предсказуемый. А если быть точнее, то непредсказуемый совершенно.

– «Вообще-то, если вы не знали, я каждое утро привык начинать с двух стаканов молока! Налейте!»

(Почему мы должны были вдруг это знать — непонятно)

Да, молоко у нас как бы было, но в качестве добавки к кофе или чаю, а потому в объеме довольно скромном. Все это мы, конечно, проговорили. И даже пообещали персонально угостить господина, если по итогу обслуживания что-нибудь останется. Мужчина согласился, при этом ничего другого брать не стал.

Обслуживание закончилось. Молоко вместе с ним практически тоже. Однако на стаканчик для страждущего все-таки хватило. А вот на второй уже нет. И этот факт буквально взбесил нашего пассажира. Товарищ разразился гневной тирадой, из которой можно было вычленить фразы по типу: «я же ясно выразился, что мне нужно два стакана», «я знаю, у вас есть еще», «дайте, я налью себе сам». Ну, да, а еще он пытался прорваться на кухню на протяжении почти всего полета, требуя добавки. Всю шторку издергал.

«Неправильные пчелы»

Не знаю почему, но многие воспринимают самолет как ресторан, медицинский пункт, персональный ресорт и т.д., но точно не как самолет. А бортпроводников, соответственно, как официантов, медсестер/медбратьев или просто ребят на побегушках. Следствие последнего — панибратское отношение, барское поведение и такие же просьбы, которые зачастую напоминают приказы.

Как-то был рейс рейс из небольшого сибирского городка. Такого, знаете, уютного, с привокзальной площадью больше походящей на райский садик. Благодатное местечко. И пассажиры под стать. Тихо, мирно расселись по местам. К взлету готовы. Взлетели без проблем. Без проблем вышли в горизонтальный полет. Но сигнал вызова все равно не заставил себя долго ждать. Что ж, дело обычное — иду.

– «Еще раз здравствуйте, чем могу по… ох, ты…»

Перед моим носом в изящном па просвистела до колена обнаженная нога с виду совсем не грациозного мужчины кг эдак за сто.

– «Помажь и перевяжи!» – приказал мужчина

– «Что у вас случилось?» – на всякий случай уточнила я.

– «Меня покусали печелы».

– «Пчелы?»

– «Ну, да, пчелы» – пренебрежительно бросил в ответ покусанный.

Мда, вот тебе и райский садик. Я решила, что нападение насекомых произошло именно там, т.е. непосредственно перед вылетом. Но нет! В процессе диалога выяснилось, что подвергшийся атаке пчелы работает ПАСЕЧНИКОМ!

И ужалили его не только что, а гораздо раньше на его же пасеке. И за медицинской помощью он решил обратиться именно в самолете, доверив ногу не врачу, не себе, не жене сидящей рядом, а именно мне.

Перевязала ли я ему ногу? – конечно же нет (да и нечего там было бинтовать, едва различимая и чуть припухшая точка).

Супрастин, однако, предложила — отказался.

Как правило, родители стараются сделать полет для своих чад комфортным и сытным. Про себя забудут, а ребенку сумочку соберут.

Также важно отметить, что стандартные правила многих отечественных авиакомпаний на еду

для детей до 2-х лет не распространяются. Т.е. в ручную кладь можно взять столько питания для малыша, сколько ему необходимо на время дороги, и при том не опасаться, что молоко или разведенную смесь придется разливать по 100 мл — объем неограничен.

Есть, конечно, перевозчики, которые поблажек малышам не делают. Поэтому перед полетом всегда лучше уточнять этот вопрос. И тем более важно осведомиться и подготовиться, когда путешествие займет далеко не пару часов. Особенно с младенцем.

Для подрощенного ребенка какая-никакая еда найдется, а вот для совсем маленьких пассажиров особого рациона не предусмотрено. Так что забота о питании грудничков ложится на плечи их родителей или сопровождающих.

Другое дело, что не всякой маме и не всякому папе, как оказалось, под силу думать наперед. Благо, это все-таки редкое исключение, нежели правило. При мне же прямо-таки патовых ситуаций было не больше пяти. И вот о самой запомнившейся из них.

«Горе - родители»

Рейс Москва — Магадан. Лететь 8 часов. В числе прочих в сторону Колымы держала путь молодая пара с грудничком. Грудничок кричал. Казалось бы, ничего удивительного. Ну, подумаешь очередной плачущий ребенок на борту. Однако этот малыш, во-первых, плакал без остановки, а во-вторых, делал это особенно надрывно, чем вызвал беспокойство той части нашей бригады, что о счастье материнства знали не понаслышке.

Что же до родителей явно страдающего дитя, то с виду они напоминали хиппи с полей какого-нибудь Вудстока, да и вели себя подозрительно отречено. Я бы даже не сказала, что они предпринимали хотя бы какие-то попытки наладить состояние своего отпрыска. От наших «Может, вам чем-нибудь помочь?» вяло отмахивались: «Ничем, спасибо», «Мы сами, не нужно».

Ну, не нужно, так не нужно. Возможно, ребенок приболел, крутит живот или режутся зубы. Но на четвертом часу полета и крика соответственно, сердца не выдержали и мы ринулись предлагать помощь с удвоенной силой. Попутно каждая из нас старалась выведать, в чем именно причина неважного самочувствия маленького пассажира. И путем аккуратных, но точечных вопросов таки выяснили!

Оказалось, что малыш голодный. И не просто голодный. А настолько, что последний раз он ел еще перед выездом в аэропорт, что даже при самом благоприятном раскладе уже выливалось более чем в шесть часов.

С собой же еды для ребенка у горе-родителей не было совсем. Впрочем, кажется, их это особо и не волновало, т.к. прежде, невзирая на голодные крики чада, они с аппетитом умяли по порции самолетной еды. А после без зазрения совести продолжили догоняться приобретенным на земле, даже не помышляя о том, чтобы хоть как-нибудь облегчить долю родной кровиночки.

Зато, узнав реальное положении дел, помышлять об этом стала вся бригада. Сначала мы принесли немного воды, чтобы маленький хотя бы попил. Потом сделали ревизию своих приобретений на «большой земле». В Магадане тогда не было нифига, а потому перли обычно разное и помногу. Но, увы, в баулах не оказалось даже молока. Далее устроили опрос пассажиров. Однако ввиду того, что на борту больше не было ни одного грудничка, надеяться оставалось только на чудо.

И чудо случилось!

Этим же рейсом летела пожилая женщина, которая везла дефицитную, по магаданским меркам, сухую смесь для своей внучки. Она то и стала нашей палочкой-выручалочкой. Спасительная пища была быстро разведена и отдана на употребление нуждающемуся. После чего тот перестал плакать и довольно скоро крепко уснул.

И, да, мы, конечно же, спрашивали у его мамы и папы «Как же так получилось?», подразумевая всю эту ситуацию с отсутствием еды и т.д. Но те в ответ лишь блаженно улыбались и разводили руками.

Для тех, кому удобнее читать в тг — https://t.me/exstuardessa Присоединяйтесь, буду рада.