Бесконечное завтра. С нами или БЕЗ нас?..

Пишет Александр Шамров, журналист из Латвии: Этот текст был написан мной в самолете, по дороге с первого Европейского русского форума. Было это осенью 2007-го… Однако мне кажется, что он не только не устарел, — более того, читать его надо именно сейчас! Наоборот, это тогда он был еще не столь актуален.

Но события последнего года на Украине, — а раньше в Египте, Сирии… Волны антироссийской пропаганды — причем настолько грязной и лживой, что времена «холодной войны», ей-богу, начинают казаться вежливым обменом мнениями. Параноидальные заявления министров марионеточных правительств из экс-советских республик. Наконец, все более наглое поведение США...

Все это служит подтверждением: глобальный передел мира потихоньку вступает в активную фазу. И ЗАВТРА будет совсем не похоже на ставшее привычным СЕГОДНЯ… И уже не просто образно-публицистически, но актуальным ВОПРОСОМ начинает звучать заголовок очерка семилетней давности.

Я сижу за столиком, на приеме в ресторане Европарламента. Вокруг меня — русская эмиграция самых разных ее «волн». Та самая... Из песен. Помните? «Поручик Голицин, а может, вернемся? Зачем нам, поручик, чужая земля?» 

Когда-то мы с друзьями очень любили этот голос, звучавший из магнитофона. Ореол утонченной тоски потерявших все в одночасье «бывших». Романтика исхода в никуда… Это был наш инстинктивный протест. Мы чувствовали: мир вокруг, это не совсем то, к чему нас готовили. Мы хотели жить «по-другому», чем родители, лишь бы кто предложил.

Мы и представить себе не могли, что спустя всего лет десять тексты тех песен обернутся для нас пророчеством. И вот — все сбылось... Все легко и просто.
 

А наутро Европа проснулась
 
Авеню де Боливар, одна из центральных улиц Брюсселя. Повернув за угол и пройдя мост под «железкой», попадаешь в мусульманский район. И словно оказываешься на окраине Стамбула. Даже по улицам тут ездят иначе, чем в остальном городе. Все сигналят, стараются обогнать друг друга. На перекрестке — затор. И пока водители сами его разруливают, какой-то торговец из ближайшей лавки о чем-то спорит с одним из них, своим знакомым.

Напротив нашего отеля, среди дорогих «бутиков», лавочки негров, или выходцев с Ближнего Востока. Среди бесчисленных статуэток «писающих мальчиков» и товаров из супермаркета попадаются и весьма странные продукты…

Больше всего запомнилась длинная, плоская и сморщенная, черная и зубастая рыбина, больше всего похожая на вяленую мурену. Брюссельское метро, это не метро, а самый натуральный «сабвей» из американских видиков. Странно, что никаких турникетов на входе нет. Говорят, нет и контролеров. Но люди почему-то подходят к автоматам и покупают электронные билеты.

Ни разу не видел я в городе и наряда полицейских. Но все почему-то переходят улицу на зеленый свет. Как рассказывают, полиция приезжает, только когда что-то действительно случилось. И если надо, действует жестко...

На трех белых в Брюсселе сегодня приходится где-то пятеро чернокожих, ближневосточных и азиатских лиц. Часто они уже и не стремятся одеваться «по-европейски», а ходят в соответствии со своими национальными традициями.

Старшее поколение европейцев это все политкорректно терпит. Но попадаются «черно-белые» молодые парочки. И понаблюдав за ними немного, понимаешь, что для них их разный цвет кожи уже мало что значит…

Через улицу от нашего отеля высится другой «небоскреб», этажей в 35. Всю ночь его стеклянные стены мерцают всеми цветами радуги. Но ровно в семь часов окна сами собой разгораются пульсирующим белым светом. И взгляду открывается огромное многоэтажное пространство, уставленное сотнями абсолютно одинаковых конторских столов.

Спустя где-то полчаса «включается» еще что-то — и между столами начинают медленно и размеренно ползать десятки, сотни и тысячи одинаковых муравьев-клерков.

Европа просыпается…

Русская альтернатива
 
Сбывается то, что было предсказано некоторыми советскими учеными и одновременно писателями-фантастами, трезво глядевшими на сроки наступления Светлого Будущего. Прежде, считали они, нас ждет период «плавильного котла», когда будут стираться, или значительно ослабляться межрасовые и межнациональные различия. Будет окончательно доведен до абсурда и дискредитирован капитализм. И пройдут вызванные всем этим войны.
 
Но пока «либеральные ценности» в Европе играют и позитивную роль. Именно они ослабляют остроту межнациональных и межрасовых противоречий в этом «плавильном котле». Честное слово, в ночном Брюсселе, на улицах, полных чернокожих и азиатов, я чувствовал себя безопаснее, чем в родном Пурвциемсе 90-х.

Но это ПОКА…

История нас учит тому, что «идеологические» общества всегда оказываются сильнее «либеральных». Коллективизм, верность своему народу, способность ради этого к самоорганизации и самоограничению ВСЕГДА оказываются сильнее возведенного в ранг «религии» индивидуализма и упования на максимальный комфорт.

Если пример шагнувшего за несколько десятилетий почти что из феодализма в космос СССР не вдохновляет, можно вспомнить Японию. На словах приняв ценности западной демократии и открыв страну для западной «отверточной сборки» — на деле Япония сохранила верность своим исконным традициям коллективизма и служения обществу. Результат мы сегодня видим.

То же самое постепенно происходит с понятиями «mаde in China» и так далее. Вслед за «отверточной сборкой» в идеократических странах Востока начинает расти уровень образования, развиваться наука и собственное производство. И вот как поведут себя диаспоры всех этих стран в Европе, когда их историческая родина достаточно поднимется, не знает никто.

Как и то, на какие ответные меры пойдет тогда «либеральная» Европа…

Россия и Русский мир оказываются меж двух огней.

С одной стороны — теряющая свою национальную идентичность Европа. Исторически проигрывающая, в ее нынешнем виде, «либеральная» цивилизация. Которая будет до последнего цепляться за «идеологию тотального шопинга».

А с другой стороны — встающие вровень с развитыми «либеральными» странами «идеократии» Азии.

И ответ на риторический вопрос, почему Запад боится Россию, прост. Запад боится всего русского, кроме водки и матрешек, не «потому что», а абсолютно иррационально, не смотря на все свое желание сблизиться с Русским миром.

Боится, ощущая в русских генетическую, неистребимую верность «идеократическому» устройству мира. Несмотря на всю страстную увлеченность России и русских «западными ценностями».

Недаром президент в России — это почти что царь. Потому что для большинства русских это отнюдь не чиновник очень высокого ранга, — а некий объект коллективной медитации. Что-то такое, что находится вне нас и наших, сугубо личных интересов, — но чему мы служим, чтобы служить своей Родине.

При этом все русские, кто ненавидит Россию и ее президента, — ненавидят его точно так же. Не как определенного руководителя, который их не устраивает, — а как демона, которому они не хотят поклоняться. Все это и роднит русскую цивилизацию с азиатскими идеократиями.

Но в то же время — мы явно НЕ Азия. Мы не можем слепо хранить верность — и НЕ страдать при этом сомнениями. Мы не можем НЕ рассуждать! Поэтому для нас очень важна личная СВОБОДА, возможность САМОМУ выбрать зависимость от нашей «идеократии», даже если ответ нам заранее известен.

Именно это, и больше ничего, роднит нас с либеральным Западом.

Но сегодня Россия и Русский мир находятся в той же опасности, что и Запад. Принудительная ассимиляция в «ближнем зарубежье», сотни тысяч гастарбайтеров-азиатов в европейской России. Миллионы китайцев в Сибири и на Дальнем Востоке. Недаром в России принята программа по добровольному возвращению соотечественников.

Сегодня и в самой России русский менталитет рискует стать менталитетом национального меньшинства. Из этой ситуации есть самый плохой выход: русский фашизм. Есть плохая альтернатива: Россия или разделяет печальную судьбу Запада, или начинает писать иероглифами.

И наконец, есть третий выход, пожалуй, единственно приемлемый.

Мы, подобно евреям, или армянам, которых тоже в Русском мире предостаточно, научимся, независимо от страны, или региона России, где мы живем, от наших местных особенностей и частных разногласий, быть в чем-то главном всегда солидарными.

Не для того, чтобы нами всеми управляла «рука Москвы». А для того, чтобы быть СИЛОЙ. Чтобы осмысливать и использовать все мировые тенденции и явления на пользу себе, Русскому миру.

Для того, чтобы в «переплавленном» и проинтегрированном мире будущего нам нашлось достойное или даже ведущее место.
 

Русское дежа-вю
 
Если вернуться к эмигрантам, то сложность здесь заключается в трех моментах. Момент первый. Да, для России, в силу ее идеократичности, эмигранты долгое время оставались «предателями». Но и для эмигрантов Россия зачастую была либо «потерянным раем», либо «адом», из которого насилу удалось вырваться. Потому что, в отличие от евреев, армян, греков, причинами массовой эмиграции из России всегда становился не внешний враг, а внутренние распри.

Следствием этого стали глубокие, даже подсознательные, принципиальные и труднопреодолимые обиды как между самими эмигрантами разных «волн», так и к своей исторической родине. И несмотря на доброжелательность атмосферы Форума, нашу потребность в общении, это нет-нет, да и звучало.

Разумеется, «русский ад» для каждой из «волн» эмиграции свой. Как и «русский рай», — всего лишь точка во времени и пространстве на огромной карте Русского мира, точка, которую мы потеряли. Которая тоже — для каждого своя…
 
Поэтому, пожалуй, особняком в этой череде «волн эмиграции» стоим мы, никуда не уезжавшие «эмигранты», русские из бывших республик Союза.

Оказавшись для России иностранцами, мы одновременно разделили ее судьбу «бандитских 90-х». Поэтому, с одной стороны, для нас характерны все психологические комплексы эмигрантов. Которые часто совершенно не понимают россияне. И понимают «классические» эмигранты.

Но с другой стороны, для нас характерны и все психологические комплексы россиян, переживших те годы. Которые совершенно не понимают русские эмигранты Запада.
 
Вот выступает женщина, активистка русского движения из Италии. Представляясь, она называет себя «золушкой», уехавшей в Италию замуж, к своему итальянскому «принцу». Для моего соседа, родом из Парижа, в этих словах нет ничего предосудительного.

А у меня в памяти моментально всплывает, как мой институтский друг, на свадьбе которого я в середине 90-х был свидетелем, спустя полгода рыдал, когда его жена сбежала с иностранцем. Друг был талантливый и работящий. Он был не виноват ни в тотальном переделе 90-х, ни в тотальном кидалове тех лет…

Вспоминаю еще с десяток подобных историй моих знакомых и знакомых их знакомых. Мы не виноваты, что разделили тогда со своей родиной ее судьбу, а не свалили в ваши парижи и миланы! Я чувствую, что начинаю ненавидеть эту миловидную женщину…
 
Хотя не все так однозначно. Вот Катька-комсомолка. Вообще-то, звать ее Екатерина Бессмертная. Она вице-президент Русского общества из Копенгагена. А «комсомолкой» ее прозвали мы — за типичную внешность «идейных девушек» из советских фильмов. Хотя, в комсомол Екатерина вступить так и не успела. Мать увезла ее, коренную москвичку, в эмиграцию, когда ей только исполнилось 14, в начале 90-х. А потом надо было просто устраивать свою жизнь, исходя из того, что Дания и есть теперь ее «родина».

«Плохо, что идеи нет, постоянно растущее потребление, это плохая идея», — говорит Катя, когда мы прощаемся в аэропорту. «Так надо было остаться в России, — совсем по-русски, «в пустой след», говорю я. — Настоять на своем, даже поругаться с матерью, и остаться!» — «А тогда и то, и это было плохо и неправильно, — отвечает Катя, — и уезжать, и оставаться в ТОЙ России».

Да, тогда действительно было «без вариантов». И для тебя, которая уехала, и для меня, который остался. Я чувствую, что совсем недавно уже был точно в такой же ситуации, слышал те же самые слова. И отвечал то же самое…

Совсем в другой стране, с другой девушкой и совсем по другому поводу.
 

«Я русский бы выучил только за то…»
 
Момент второй. Кто мы вообще такие? Русские? Но только в одной России, «эпицентре» русского мира, 160 национальностей. «Русскоязычные»? От этого определения лично нас, в Латвии, слегка коробит…

Может быть, тогда «русскомыслящие»? Или все же россияне? Но лично я в России никогда не жил. Как и Максим Жедилягин, коренной парижанин, юрист, эмигрант в третьем поколении. По-русски говорит так, будто вырос где-нибудь в Питере, в русской Риге, или Калининграде. Редчайший случай.
 
— Мы жили «на чемоданах», — говорит на заседании нашей секции Форума Максим, имея в виду мироощущение себя, своего отца, деда. — Нам было важно сохранить Россию в себе, чтобы возродить ее, когда придет время. А какая мотивация в нынешнем мире будет у наших детей учить русский язык и оставаться русскими? Они ходят в «Макдональдсы», смотрят американские фильмы, общаются через интернет по-английски со сверстниками со всего мира. Кто, еще лет через 10-15, здесь соберется?

Мне кажется, не надо делать упор на понятие «русские». Пусть русский язык, как английский, тоже станет инструментом глобализации. Пусть литовец и финн учат русский язык не потому, что любят русских, — а для того, чтобы общаться между собой. Надо, чтобы они поняли: по-русски они могут это сделать лучше, чем по-английски…

 
Из своего «парижского далека» Максим, безусловно, прав. Но вы попробуйте заставить всем сердцем принять эту правду, допустим, русских Эстонии. Вот что рассказала участникам нашей секции Лариса Семенова из Таллина, директор Центра по правам человека:
 
— События вокруг «Бронзового солдата» весьма симптоматичны. Эстония хотела показать всему Евросоюзу, как на самом деле нужно обращаться со всеми этими «национальными меньшинствами» и в первую очередь, с русскими. Все эти годы мы делали все возможное, чтобы русская диаспора в Эстонии могла существовать, чтобы у нее были какие-то политические структуры.

Но тем, что в России очень долго не было консолидации действий в отношении соотечественников, успешно воспользовались эстонские власти. Они очень хорошо прикормили наш бизнес-сектор, который работал с Россией. И этот бизнес-сектор был совершенно не заинтересован, чтобы существовали какие-то сильные русские организации.
 
Но все это стало возможным на фоне процветающей русофобии в Европе.

Первый ушат холодной воды я получила в 96-м, на сессии европейской комиссии по правам человека. Когда я подходила к достаточно высоким чинам и говорила, что в Эстонии проблемы с правами человека, мне задавали вопросы о цыганах, евреях, но когда узнавали, что в Эстонии нарушаются права русских, чиновники моментально «закрывались» и демократично меня отшивали.

И тогда я поняла, что в Европе права человека и права русских, это далеко не одно и то же. Во время и сразу после таллиннских событий к нам обращалось много западных журналистов. Мы охотно делились информацией.

Но вскоре они присылали извинения, что не могут это опубликовать или показать… 
 
Дальше она рассказывает хронику произошедшего. Многое из этого нашим читателям уже известно. Но некоторые детали я слышу впервые. И сопоставляя их, можно с полным правом заподозрить, что несколько месяцев назад Эстония, одна из стран «либерального» Евросоюза, стояла на пороге фашистского переворота. А может быть, «репетировала» его…

Интересно, каково это слушать нашим «парижанам»? Должно быть, точно так же чувствовали себя советские граждане, когда перед ними выступали те, кто вырвался из застенков чилийской хунты.
 

Русская ностальгия…
 
Отсюда вытекает третий момент. Русские Запада — это зачастую полноправные граждане своих стран. Для них это нормальное положение вещей. Приехав на Форум, а значит, чувствуя себя русскими, они одновременно вполне естественно говорят о делах, или проблемах своих стран, или Евросоюза, как о своих делах и проблемах.

Но и в России сегодня хорошим тоном считается демонстрировать, что все делается по закону, а не «за бабки», и любить свою родину.

Мы, русские «приграничья», опять оказываемся тут в идиотской ситуации. Да, мы вынужденно соблюдаем законы нашего «бананового бантустана», принятые без нашего участия. Но ГОРДИТЬСЯ этим — уж увольте… О КАКОЙ интеграции вы нам говорите?

Для нас все 15 лет «эмиграции» слово «интеграция» значило одно: добровольно-принудительную ассимиляцию.

Тут из «парижского далека» долетает коварный вопрос: а почему вы тогда молчите? Если вас треть законного населения страны, почему до сих пор вы не отстояли свои права? И тут уже я не знаю, что ответить…

А правда, почему? Хотя есть и плюс нашего положения. Такого «голода общения» с соотечественниками, как у Катьки-комсомолки и других, у нас нету.

 
…Наверное, есть и другие проблемы, которые нас, «русскомыслящих», разделяют. Но если мы не найдем, а что же нас всех объединяет, есть подозрение, что, с учетом описанных тенденций глобализации, не станет вообще никакого Русского мира. Ни с Россией, ни без нее… Хотя и хочется верить, что и саму Россию в очередной раз не подстрелят на взлете. А то вместо легкой хандры, побуждающей действовать, началась бы настоящая ностальгия.

Как пелось еще в одной песне времен моих игр «в эмигрантов»: «И теперь я вовек не утешусь. Пропаду без тебя, моя Русь. Вот вам крест, что я завтра повешусь. А сегодня я просто напьюсь»… Только пить придется слишком долго.
 

Брюссель — Рига
Фото автора