В свой последний рейс автомобильно-пассажирский паром «Эстония» вышел вечером 27 сентября 1994 года от шведского терминала Таллинского пассажирского порта. На его борту находилось 1026 пассажиров, 852 них навсегда остались в море. Хотя и эта цифра не точна, списки пассажиров были неполными.

Паром затонул в Финском заливе в штормовую ночь 28 сентября 1994 года на полпути из Таллина в Стокгольм. По общему признанию, гибель «Эстонии» до сих пор остается самой мрачной и загадочной морской катастрофой ХХ века.

Ночной сигнал бедствия с тонущего парома был принят в 1.24 служащим береговой охраны г. Турку:

«У нас серьезное повреждение, наклон на правый борт составляет 20-30 градусов...»

Судно, высотой с 5-этажный дом, легло на бок и в течение 10-15 минут затонуло...

+По официальной версии «Эстония» затонула из-за повреждений носового люка.

В трюмах парома находилось 30 грузовиков, 2 автобуса и легковые автомобили. Публика еще поднималась на верхнюю палубу и расходилась по каютам, когда от удара сильнейшей волны, по-видимому, не выдержали крепления носовой части. Образовался крен. Плохо закрепленные автомобили и некоторые незакрепленные грузовики от сильной качки сдвинулись с места и поехали. Через несколько минут крен парома приближался уже к 30 градусам, а вскоре носовую часть судна сорвало, и вода хлынула в трюм.

Капитан, надеясь выправить судно, дал команду не снижать скорости, а «Эстония» еще больше зарывалась носом в воду. Четыре турбины мощностью почти 6000 лошадиных сил продолжали толкать судно вперед.

Вода моментально заполнила все грузовые отсеки. Как говорят эксперты, если бы капитан не отдал приказ двигаться полным ходом, то спасти можно было бы гораздо больше людей — практически всех. По всем техническим характеристикам паром этого класса в случае аварии мог оставаться на плаву пять-шесть часов. И только начавшийся крен стал для него губительным.
 

Прибывшие на место гибели парома суда и вертолеты смогли подобрать с моря только 137 едва живых человек и 42 окоченевших трупа.

Среди спасенных было 111 мужчин и 26 женщин. На «Эстонии» находились и 30 пассажиров из Латвии. Спастись удалось лишь шестерым из них. Безжизненные тела еще четырех латвийских граждан были доставлены в Латвию и похоронены.

Хроника поиска

Утром 28 сентября того рокового года в министерстве внутренних дел Латвии была организована оперативная группа из 6 человек, которым поручил срочно заняться сбором информации о гибели парома «Эстония». Группу возглавил начальник управления оперативного штаба МВД Индулис Залитис:

Мы связались с эстонским пароходством, посольствами Эстонии и Финляндии и запросили списки пассажиров. По факсу нам начали приходить длинные списки с едва различимыми фамилиями. Вскоре мы поняли, что они далеко не полные. Многие ведь поехали с группой, билет выписывался лишь на руководителя... Фамилий было около тысячи, без указания подданства. Как искать? Для начала решили выбирать явно латышские фамилии, обводили их фломастером,

— Индулис Залитис открывает папку 10-летней давности, где бережно хранятся документы, отражающие всю хронику поиска пропавших без вести наших соотечественников. — Ну, а потом начали звонить встревоженные родственники и трагический список постепенно стал заполняться...

По признанию Индулиса, самым тяжелым как раз и были эти переговоры с родными, искавшими своих среди пассажиров «Эстонии». Так получилось, что эту миссию взяла на себя единственная женщина в их группе — Ритма Шталберга.

Она переживает и волнуется, когда рассказывает про те трагические события. Губы ее начинают дрожать, а руки нервно крутить карандаш... Ритма помнит по именам всех погибших и спасенных, знает про их родных и близких:

Вы и не представляете, какое это было страшное напряжение! Мы беспрерывно звонили, устанавливая и разыскивая пассажиров из Латвии, отправившихся в тот день на пароме. Это продолжалось несколько суток, в течение которых мы практически не спали и не ели. Да и не хотелось...

Конечно, в Латвии о трагедии уже слышали в первый же день. Но не все знали точно, что на «Эстонии» были их близкие. И эту страшную весть родным приходилось нести мне... Но, наверное, в трех случаях, получилось наоборот — фамилии значились в списках пассажиров, а люди оказывались дома или на работе. На второй день мы узнали, что из Латвии спасли пятерых человек, через день назвали имя еще одного — Игоря Грициуса.

Опознание

Запомнила Ритма маму молодого водителя грузовика — Кристапа, которая звонила ей через каждые два-три часа и все никак не хотела верить, что ее мальчика нет в списках живых... А еще не может забыть женщину, у которой на «Эстонии» остались муж и 9-летний сын. Она даже не успела сказать мужу перед его отъездом, что ждет еще одного ребенка...

А это — Олаф из Риги, — Ритма Шталберга достает фотографии из конверта, напряженно вглядываясь в лица тех, кого они тогда искали с такой надеждой...
 
— Кажется, он тоже был шофером. У него остались сиротами три дочки, младшей было два годика, старшей — 14. Жена сюда приходила, плакала сильно... Этой девушке всего 21 год, студентка. Помню, ее мама сказала, что это мы виноваты в их смерти. Господи, да мы-то здесь при чем? Но она просто была совершенно вне себя от горя, это понятно — единственный ребенок погиб...

Сотрудникам оперативного штаба пришлось взять на себя и тяжелую процедуру по опознанию тел четверых жителей Латвии, которым не удалось выжить в ледяной воде. На каждого погибшего с помощью родственников и врачей надо было заполнить на латышском и английском языках специальную анкету Интерпола на 20 страницах, с указанием роста, веса, цвета волос...
 
— А 25 ноября, то есть через два месяца после трагедии, мы организовали отправку группы родственников в Таллин, а оттуда на пароме — к месту крушения, — рассказывает Индулис. — Здесь состоялась гражданская панихида. От Латвии поминальный обряд совершил священник Янис Ванагс. Мы бросили в воду цветы, нас заранее предупредили, чтобы большие венки не брали — было нельзя... На этом наша работа по розыску погибших была закончена.

«Вернусь в пятницу»...

... На моем столе несколько номеров газеты «Лабрит» за октябрь 1994 года, принесенных по моей просьбе бывшим журналистом этого издания Айваром Пасталниексом. В газете были опубликованы фотографии и имена всех 24 жителей Латвии, погибших в том роковом плавании. Среди них — две молодые женщины-журналистки этой же газеты- 33-летняя Инга Хелмане и 36-летняя Андра Яуце.

Газета «Лабрит», 3 октября 1994 г.

«... Уже появились списки спасенных, но их имен среди этих счастливых не было. Мы еще раз перечитываем записку, которую оставила Инга на своем рабочем столе: «Вернусь в пятницу». И не можем поверить, что этого не будет... Андра же нам оставила диктофон с записью интервью с политиком Марисом Вирсисом. И мы не можем поверить, что это было ее последнее интервью. В Стокгольм она хотела съездить уже давно, но каждый раз ей что-то мешало. Но вот, работа в редакции закончена, деньги на поездку собраны... Тот понедельник был последним, когда мы их видели вместе среди нас — усталые и счастливые они ехали отдохнуть только на один день. И никто в то время им не мог сказать, что этот день будет таким длинным...»

Из списка спасенных

Из шестерых наших соотечественников, чудом спасшихся во время кораблекрушения парома «Эстония», на сегодняшний день в живых осталось пятеро. Через девять лет в автоаварии под Елгавой погиб Дайнис Шлейнерс. В 2004 г., когда по заданию редакции газеты «Телеграф» я пыталась разыскать остальных, чтобы взять интервью для газеты, это оказалось практически непосильной задачей. (Где-то у себя на хуторе живет отшельником Интс Клявиньш, вышла замуж и, по слухам, уехала за границу. Гундега Кампусе, похоже, перебрался в другой город, Николай Андреев, наотрез отказался ворошить прошлое Валтерс Кикуст...).

Мне удалось уговорить на интервью только Игоря Грициуса — шестого из спасшихся в кораблекрушении.

Но он очень просил его не фотографировать, говорит, для него это плохая примета. А в них он теперь верит. Игорь живет в Добеле, имеет свой маленький бизнес, женат, растит сына. Он — спортсмен под два метра ростом, занимался серьезно кикбоксингом, греблей, одно время работал в охране. В 1994 г. ему было 24 года:
 
В Стокгольм я поехал вместе со своим знакомым Дайнисом Шлейнерсом, он из Елгавского района, где у него был свой автомагазин. Я собирался купить микроавтобус, а Дайнис обещал мне содействие. Он уже неоднократно бывал в Швеции, и в этот раз третьим он взял своего молодого помощника по бизнесу Яниса. Дайнис на пароме уже путешествовал и раньше, хорошо здесь все знал. Он выбрал для нас каюту на самой нижней палубе, где места были подешевле. Мы же с Янисом в плавании были впервые...

Мы все втроем уже крепко спали, когда вдруг раздался страшный грохот и паром закачался. Дайнис вскочил с койки и как был в трусах выбежал в коридор. Я все-таки решил надеть джинсы и кожаную куртку, но обуваться уже не стал, и тоже вышел из каюты. Дайниса я не увидел. За мной какое-то время шел Янис, но потом мы потеряли друг друга из виду...

Раздался новый удар, и пол стал уходить из под ног, меня потянуло вниз. Схватился за поручни и по узкому коридору начал пробираться к лестничной площадке. Помню, вышел туда, а там полный хаос — все валилось со всех сторон, люди падали, кричали, откуда-то лилась вода, ее уже было много. Нет, темно не было, но свет дергался. Паром уже сильно накренился и этот крен увеличивался. Но я знал, что мне надо было во что бы то ни стало выбраться наверх. А там — прилетят спасатели и всех заберут. Ну не может же такая громадина быстро затонуть, думал я. Наивный, да? Но именно эта мысль и двигала меня вперед.

Люди сидели и плакали. От ужаса

Держась за поручни, с силой подтягиваясь на руках, я с божьей помощью преодолел эти жуткие пять этажей. Я видел людей, которые сидели в коридоре на полу всей семьей, с маленькими детьми и просто плакали. От ужаса. У них шансов на спасение вообще никаких не было. Куда с маленьким ребенком? А его же не бросишь... У меня сейчас у самого семья, сын трехлетний Карлис. Иногда я думаю, ведь и я бы тогда не смог их спасти. Это было бы просто невозможно...

Наверху на палубе уже собралось довольно много людей. Все в панике, что-то кричат, плачут. А вокруг шторм бушует просто жуткий, волны какие-то нереально огромные. Ну, представьте, мы находимся на самом верху уже почти упавшего на бок парома, а волной нас накрывает!

Помню, какой-то мужичина куда-то залез и начал кричать, что мы все сейчас здесь погибнем, что это конец... А другой парень в это время открыл ящик со спасжилетами и начал их бросать людям. Но ветер был страшный, мало кому удалось схватить жилет. Я поймал, надел кое-как, стараясь не отрывать руки от поручней. Тут вижу, волна налетела и смахнула вниз большую группу людей.
 

Я уж хотел сам прыгнуть в море, но в голове мысль, что меня затянет под паром, а там мотором разрубит. Не, думаю, лучше уж я буду здесь на поручнях висеть. Но тут как ударила волна и ... все!

Я оказался глубоко в воде, залетел черт знает куда! Темно, холодно, солярки наглотался вместе с морской водой. Наконец выкарабкался на поверхность, только успел откашляться-отплеваться, а меня снова накрыло и на дно потянуло. Но я выскочил на поверхность, решил подальше от парома отплыть.

В метрах десяти увидел белую лодку перевернутую. Надо бы к ней, а как? Волной тебя швыряет как муху какую-то... Но как-то я добрался. Это была четырехместная шлюпка, самая маленькая из всех спасательных средств, что были на пароме. (Помню, еще подумал, что мне как всегда меньше всех повезло: мало того, что лодка досталась маленькая, так еще и перевернутая. Я ведь тогда не знал, что другим повезло куда меньше. Думал, все спаслись на нормальных плотах...).

«Титаник» не видел и не хочу

Лодка была обвита веревками, за которые я и зацепился мертвой хваткой. Вскоре до нее добрались еще две девушки, у одной даже спасжилета не было. Так мы втроем с ними и проболтались в воде до самого утра. Друг друга почти не видели, каждый держался за свой конец. Всю ночь пришлось бороться с волнами, которые то и дело накрывали нас с головой. Только чуть отдышишься — опять как даст по новой!..

Наконец нашу лодку обнаружил шведский вертолет. Подняли сначала девушек, потом и меня зацепили. Пока поднимали, да и потом, когда летел, я больше всего боялся, что мы опять в воду упадем. Но обошлось...

В госпитале меня сразу в реанимацию поместили. Потом привели ко мне врача-латыша из какого-то отделения, чтобы он мог со мной поговорить. Он мне рассказал, что когда меня доставили, то температура тела у меня была 28 градусов. Говорит, с такой уже не живут...

Но я ничего, через пару дней полностью оклемался. В первый же день я пытался позвонить домой родителям. Но из головы все цифры вылетели — никак не мог вспомнить код Добеле. Шведы сами дозвонились до кого-то в Риге и попросили, чтобы те моим родителям передали, что их сын жив и здоров. Но они уже это знали, видели по телевизору мою фамилию в списках спасенных.
 

В госпитале ко мне все относились как к ребенку, очень душевно. Перед выпиской меня на коляске медсестры повезли в магазинчик рядом с больницей. Купили мне кроссовки и джинсы. Мои-то еще в вертолете разрезали, чтобы растереть окоченевшие ноги...

Через пару дней я полетел в Ригу, здесь меня родители подхватили и на автомашине отвезли домой — в Добеле.

Кстати, в аэропорту я предъявлял свой зарубежный паспорт СССР, тот самый который был со мной на «Эстонии». Вымок, правда, но ничего, разобрать можно было. Я и потом с ним еще несколько раз в Швецию ездил. Чего вы удивляетесь? Ну, конечно, поначалу я зарекся, что больше ни в какие плавания меня ничем не заманишь. Но жить-то на что-то надо? Через полгода опять плыл на пароме. Да, страшно было, врать не буду. Сидел на самом верху и не спал всю ночь.

Однажды снова попал в шторм. Все, думаю, попал!.. Но ничего, закончилось все благополучно. Ну а дальше — что? Жизнь взяла свое — женился, потом родился сынишка... Вот только фильмы про море я не смотрю, и про крушения всякие — не могу и не хочу. И «Титаник» посмотрел только первые кадры, а потом ушел.

С годами я вообще все как-то стал близко к сердцу принимать. В приметы вот теперь верю...
 

С тонущего парома на поверхность моря смогли выбраться только 250 человек, в живых из них осталось 137 человек. Судно затонуло на глубине около 90 метров... На «Эстонии» погибли граждане: Швеции — 501 человек, Эстонии — 280 человек, Латвии — 24 человека, 12 русских, 10 финнов, 6 норвежцев, 5 немцев...

Источник

"Человек висел у меня на ноге, а я не мог ему помочь". История спасения с парома "Эстония"

Ныне уже опытный мореход и предприниматель, а 25 лет назад - находившийся на пароме "Эстония" на практике курсант мореходного училища Таави Раба рассказывает журналисту Eesti Päevaleht историю свого спасения.

Фото: Ilmar Saabas / Delfi.ee

За плечами молодого тогда человека уже была практика на пароме "Георг Отс", он привык к болтанке, поэтому штормовое море при выходе из Таллинна никаких тревожных предчувствий не вызвало. Обычно вечером он прогуливался по теплоходу, смотрел, что происходит на дискотеке. Но в тот трагический вечер никаких интересных мероприятий не проходило, и он пошел в каюту спать.

- Как началась эта ночь? Когда вы поняли, что что-то не так?

- Когда я в кровати почувствовал, что теплоход накренился и обратно не возвращается. Обычно судно качнется то в одну сторону, потом в другую, а тут накренилось и осталось в этом положении. Мне как курсанту мореходного училища это показалось очень странным - значит что-то с судном не так. Возникла мысль: нужно выйти посмотреть, что случилось. Когда выпрыгнул из кровати, понял, что крен уже очень сильный. Не оставалось ничего другого, как схватить самые необходимые вещи и выбежать из каюты.

- В этот момент поняли, что тонете?

- Когда вышел из каюты, то увидел, что сверху поступает вода. Понял, что автомобильную палубу затопило. Я не знал, тонем или нет. Ничего не оставалось, как выбираться наверх, хоть это при большом крене трудно, пришлось идти не по полу, а буквально по стенам - одна нога на полу - другая на стене. Так и выкарабкался на седьмую палубу. Казалось, что это длилось целую вечность, но потом уже понял, что выбирался лишь минут 10.

- Наверху были люди?

- Были, я подумал, что помогу им, но прежде всего - как и в самолете говорят: сначала одень маску, а только потом помогай соседям. У меня была такая же мысль - сначала выбраться, а потом кому-то помочь. Я не был уверен, что сам выберусь. Когда вылез на внешнюю палубу, то увидел, что многие люди прыгают оттуда в воду. Мне показалось это очень глупым - волна может тебя унести не знаю куда. Волны были очень большими, и я понял, что тонем.

- Когда выбрались на внешнюю палубу, было чувство, что спаслись?

- Какое-то облегчение конечно было: теперь можно поискать плот, осмотреться, что происходит. Но все было так быстро. Ни одного раскрытого плота или шлюпки я не увидел. Начали с одним из членов экипажа открывать плот. Потянули за шнур - плот же должен раскрыться автоматически - он и раскрылся, но его тут же стал уносить ветер, я пытался удержать его за веревку, но она лишь обожгла руки, пришлось ее отпустить, а плот просто улетел. Успели лишь схватить из него спасательные жилеты.

- Что делали люди на внешней палубе?

- Очень многие просто стояли, прислонившись к переборке и смотрели, что происходит. И тут меня смыла с судна волна. К счастью, к тому времени у меня был уже одет жилет. В следующий момент волна бросила меня на судно обратно, и я застрял в леерном ограждении, с трудом оттуда выпутался. Подождал следующей волны и сумел выскочить. Было страшно: выживу ли? Что со много сделает следующая волна?

- То есть вы попали на тонувшем судне в западню?

- На какой-то момент да, но смог выбраться. Была полная темнота, судовые генераторы встали. Во-первых, тебе страшно, во-вторых - темнота. Неизвестность. Ты не видишь, где ты, об этом можно только догадываться.

- Что вокруг было видно и слышно?

- Волны и ветер были такими сильными, что ничего не было слышно. Только море. Увидел в воде спасательный плот, он был перевернут. Залез туда, мы были там втроем. Мужчина и молодая девушка, иностранка, шведка что-ли... Этот мужчина затем куда-то пропал, спрыгнул что ли, вот был - и вдруг не стало. Остались вдвоем.

- Что было с паром в этот момент?

- Корма была уже под водой, нос еще наверху. И он стал на нас опускаться. Без визора. Я сказал девушке: уходим, судно сейчас накроет нас. Но она ответила, что спаслась и никуда не двинется. Я попробовал ее потянуть, но бесполезно. Она была в истерике. Тогда я спрыгнул с плота, постарался от тонущего носа подальше отплыть. Я уж не помню, как долго находился в воде.

- "Эстония" утонула в тишине?

- Да, тихо. И у меня появилась мысль, как долго я выдержу? Если не ошибаюсь, температура воды была 9 или 11 градусов.

- Были один посреди моря?

- Вокруг был всякий мусор, другие люди. И темнота. В голове включился какой-то блок, не понимал, что происходит, все было на интуиции - главное выжить! Целью было найти что-то, куда можно залезть, ведь вода слишком холодная. И тут увидел плот, подплыл к нему, забраться в него было трудно. В мореходке не учили, как залезать в плот, это своего рода искусство. Он очень высокий, особенно если смотреть из воды. И кто-то из плота, член экипажа, кажется моторист, крикнул, что у плота есть подставка для ноги. Там была еще одна полуголая женщина, но были и одеяла, чтобы согреться.

Не помню, четыре или пять часов мы там болтались. Потому что нас спас пассажирский теплоход, а не вертолет. Но это тоже была очень тяжелая и опасная спасательная операция. При погрузке на судно были на волоске от гибели. Порвались тросы, плот перевернулся. Один человек повис на моей ноге, но я не мог его спасти.

- Сколько раз вы той ночью смотрели в лицо смерти?

- Трудно сказать. Видел раненых. Видел много мертвых - и в плоту, и на судне.

- Вы были на плоту в море 4-5 часов, это страшно долгое время, что в это время происходило, чем занимались люди?

- Ужасно длинное. Я почти ничего не помню. Люди просто сидели и ждали. Никто не знал, чего будет дальше. Слышали, что летал вертолет. Появилась надежда, что нас по крайней мере заметят. Пытались, так сказать, держаться в сознании.

- Вы общаетесь с кем-то из тех, кто находился с вами на плоту?

- Не общался. Но знаю, что там была пара членов экипажа. Одна женщина, по-моему, повар. Прошло так много времени, что в самом деле уже не помню.

- "Эстония" не чудится сейчас?

- Не чудится. Интересно то, что когда после спасения добирались в Таллинн на самолете, то до тех пор, пока он был над водой, я не боялся. Как только под самолетом появилась земля, стало очень страшно, аж руки затряслись. Потому, что понимал: на воде еще можно спастить, а в самолете шансы приближаются к нулю.

- Переживший кораблекрушение боится летать?

- Именно так. У меня страх перед полетами.

Источник