На наших глазах усугубляется разрыв между людьми, думающими по-разному.

Кто-то считает: великая Российская империя развалилась, на ее обломках возникли буферные государства, которые Запад, коварный и вероломный, начал накачивать деньгами и шпионами, чтобы те впоследствии сыграли свою зловещую роль и сыграли роль пороховых бочонков для развертывания нового мирового противостояния.

Оно началось — Германию, континентальную державу с вечно неудовлетворенными амбициями толкнули на войну с Россией, которую она закономерно проиграла, а 9 мая наступил День Победы. Потом были пятьдесят лет безоблачного существования в качестве СССР, который был разрушен в начале 1990-х, после чего Россия была низвергнута в пропасть.

Каждый без зазрения совести тащил все, что плохо лежит, пока не пришел Путин и не предотвратил окончательного развала некогда великой державы. Затем наступил период концентрации экономических сил, и вот сегодня Россия добивается геополитических побед, в первый раз за много-много лет.

Вторая точка зрения: развалилась кровожадная тюрьма народов, притеснявшая малые национальности, которые наконец смогли выступить с национально-культурным самоопределением и провозгласили свои «независимости».

Парламентские республики послевоенного разлива органично сменились новой формой государственной власти, при которой общество наконец стало управляться могучей железной рукой вместо прежней хаотичной клептократии. Началось строительство национального государства.

Затем грянули жуткие события Второй мировой войны, в которой двое кровавых тиранов — Гитлер и Сталин — принялись остервенело делить этот ни в чем не повинный мир, особенно ягнят Латвию, Литву, Эстонию и Польшу, захваченную Сталиным, который — как можно сомневаться — хуже Гитлера. (Ремарка в сторону: естественно, Сталин ведь победил, потому и хуже.)

После чего американцы с англичанами высадились в Нормандии, освободили Освенцим, победили при Сталинграде (я не преувеличиваю — такая путаница царит в головах европейской молодежи уже довольно давно), но потом снова налетела кровавая Красная армия и захватила себе пол-Европы.

Однако свободолюбивые народы не отчаивались и долгие годы кропотливо готовили свое освобождение, подтачивая толстую железную цепь.

И в итоге мир стал свободный, Горби восторжествовал, а Запад открыл для себя Россию, которую олицетворял Ельцин.

Потом пришел какой-то непонятный кагэбэшник Путин, начавший агрессию и экспансию, пик которой был достигнут в 2014 году. Все, теперь война. Путин, конечно, хуже Сталина и Гитлера — так, вероятно, считает подрастающее европейское сообщество.

Вот что мы имеем.

С большими или меньшими корректировками я обрисовал основные шаблонные матрицы.

Люди нашего мира (нашего — русско-европо-американского, потому что у Африки и Океании всегда были свои проблемы) мыслят по обеим моделям, повторяю, с большими или меньшими отклонениями от основной линии.

Например, часть людей выражает недовольство по поводу того, что на Украине Путину не удалось предотвратить кровавый Майдан, потому что плохо занимались дипломатической деятельностью и зря поддерживали проворовавшегося Януковича.

Часть людей относится к советскому периоду лучше/хуже, часть уважает белое движение больше, чем красное, часть людей почитает Медведева больше, чем Путина, и так далее.

Существенно то, что выкристаллизовались две базовые стратегии восприятия действительности, которые прямо противоположны друг другу.

Мы живем в мире идеологического антагонизма.

В таких условиях одна большая часть населения искренне ждет начала боевых действий со сторон ненасытной путинской армии, которая с минуты на минуту захватит столицу молодой победившей демократии, Киев, потом, по ходу, одной левой, будут захвачены Варшава, Вильнюс, Рига и Таллин, а уж затем наступит очередь Берлина, Парижа и Лондона.

А почему бы заодно не замахнуться на Вашингтон?

И даже веры во всесильное НАТО уже нет, потому что НАТО — это абстрактное ведомство, на психологическом уровне неуловимое ни взгляду, ни слуху, ни нюху, а Россия-Русь — вот она, реальная, осязаемая и страшная. Которая смотрит на тебя из многочисленных дул РСЗО «Град» и заставляет тебя чуть ли не стонать от ужаса при виде улыбки жизнерадостного ополченца на руинах освобожденного Дебальцева, Чернухино или Углегорска.

А что, русский человек всегда искренне радуется победе справедливости над бесчестьем и враньем. Но радуется спокойно, достойно и беззлобно.

В то время как его простая дружелюбная улыбка воспринимается западным обывателем как воплощение самого страшного кошмара. А мы, в свою очередь, воспринимаем западную искусственную улыбку как нечто бессмысленное, глупое, абсурдное или вовсе проявление акульего, капиталистического начала.

А другая часть населения, то есть мы в основной своей массе, искренне радуемся победам ополчения, жалеем мирных жителей, которые подвергались постоянным обстрелам в зоне боевых действий и недоумеваем, чего боятся эти странные латыши, странные эстонцы, странные поляки.

Некоторая наша часть торжествует по поводу побед ополчения и ждет, когда эти легионеры, бандеровцы и вечные нацисты будут наказаны.

Вот две идеологические системы, которые, видимо, никогда не придут к компромиссу.

Потому что зерна такого антагонизма были посеяны в начале 1920-х годов, когда Запад санкционировал жестокую антирусскую и антисоветскую пропаганду в прессе Прибалтийских республик и других стран Европы.

Когда стало понятно, что СССР окреп после сокрушительной войны, после беспощадной интервенции, после экономического разграбления. И неожиданно победил нацизм и всех ему сочувствующих, которые уверенно подумали, что теперь-то им ничего не страшно: жги, грабь, мучай во имя нового мирового порядка.

Возникла иерархия народов, каждый из которых радостно нашел свое место. Смотри, мы, латыши, здесь, между эстонцами и литовцами, давай, займем это место. Поляки тут, а чехи здесь. Румыны там, итальянцы рядом. И французы добавились.

Все стало понятно: я выше, ты ниже, а если ты ниже, изволь мне, главному господину, подчиняться. А нет — так я тебе покажу, потому что я сильнее.

В общем, такая иерархическая извращенная логика возобладала в сознании многих-многих жителей нового континентального пространства. А то, что там, на востоке — будет наше после победоносной кампании вермахта — мы потом все поделим.

Но мы нарушили планы и победили нацизм. Однако память осталась.

Сочувствующих нацизму жестоко унизили, хотя наш человек никого намеренно не хотел унижать — он завоевал победу и жизнь, он освободил свою Родину. Но те, кто единожды вкусил прелести нацистского ощущения превосходства, не смог забыть этого вкуса.

И вот прошел длительный период угнетения и подавления; пришло время, когда можно торжествовать. А пропасть между инакодумающими только расширяется.

Антагонизм мнений, представлений об истории и о современности настолько бескомпромиссен, что мы просто не способны понять друг друга, даже если приятно проведем полтора часа в ожесточенной дискуссии.

В этом споре одна сторона, скорее всего, будет оправдываться, что Россия вовсе не виновата, что она отвечает, потому что Запад вынуждает ее это делать. И прибалты сами своих русских обижают, а поляки сами вели себя очень двусмысленно, спровоцировав Вторую мировую войну, а украинцы на Западе учинили самый кровавый террор.

И французам нечего бряцать оружием и не отдавать «Мистраль», пусть вспомнят об участи Наполеона. А немцам и думать стоит забыть, чтобы с нами воевать. А американцы — это пиндосы, и от них все проблемы.

Мы будем так отстаивать свою точку зрения, только, вероятно, другими словами, более взвешенно и интеллигентно.

Другая сторона будет говорить, что Россия представляет угрозу национальной безопасности маленьких государств, что русский язык — он большой и влиятельный, он прямо как медведь в мире языков, в то время как маленькие латышский или литовский языки — слабые и беззащитные, под мощной тенью русского дуба они просто зачахнут и исчезнут.

Особо оголтелые представители будут говорить, что от России одни проблемы, что Россия всех угнетает, обижает, притесняет, подавляет. И Путин совмещает в себе качества Гитлера, Сталина и Пол Пота вместе взятых помноженных на два.

Итак, мы сегодня в абсолютном большинстве случаев не можем понять друг друга.

Они нас — потому что боятся, а боятся — потому что являются узниками своих зомбо-СМИ и своих специфических семейно-клановых традиций.

Мы же не понимаем их, потому что не понимаем, как они в здравом уме и трезвой памяти способны мыслить такими дикими, варварскими категориями. Потому что мы воспитаны в иных традициях, у нас есть память о нашей войне и нашей Победе, да и выбор СМИ у нас более разнообразен.

Я могу посмотреть и укроТВ, и видео ополченцев, и CNN с BBC в одном флаконе, потом послушать еще одну видеозапись Шария, потом посмотреть новости по российским телеканалам и прийти к определенному выводу.

А они ведь не могут. Прежде всего потому, что не знают русского (на Западе). А Russia Today, которое вещает на их языке, заведомо воспринимается как кремлевская пропаганда.

Те, кто вышел из советского прошлого, знающие русский очень хорошо, механически включают автоцензор — они довели себя до такого состояния, что физически не могут смотреть и слышать иную точку зрения с телеэкрана и с газетных страниц.

Мы богаче, потому что весь мир открыт перед нами, и информацию мы можем черпать из разных источников, и интерпретировать уже исходя из просмотра 5-6, а то и 10 различных медиа.

А они — нет, хотя физически такая возможность у них есть. Потому что сегодня почти каждый ходит с интернет-подключением в телефоне. И спутниками с кабелями обвешены многоквартирные жилые дома и частный сектор.

Но они не могут, потому что добровольно живут в информационном гетто. Им генетическая память не позволяет быть по-настоящему свободными.

Переформатирование происходит на наших глазах.

В школе учителя рассказывают юным латышским, литовским, польским и украинским созданиям, как русские являются носителями вируса Пандоры, источниками всех исторических проблем малых народов, всех жизненных неурядиц.

А в большинстве западноевропейских школ об этом даже не всегда рассказывают. Потому что это и так понятно. Мы, в конце концов, победили при Сталинграде — думают многие молодые французы. А Сталин только мешал нам со своим шпионами.

И вообще, всему цивилизованному и просвещенному миру давно понятно, что нацизм победил именно Алан Тюринг! Посмотрите хотя бы недавний голливудский фильмец «Игра в имитацию» — и придите именно к такому выводу.

Сегодня из-за того, что школа и Голливуд играют роли главных пропагандистских машин, пропасть между нами и ими будет только усугубляться.

Настанет момент, когда мы вообще не сможем понять друг друга, потому что про альфу будем думать, что это омега, а про омегу — что это альфа.

И тогда придется сторонам коммуникации использовать иные аргументы, чтобы доказать свою правоту.

Или надеяться, что «экономика победит» и мы начнем дружить хотя бы кошельками. Это одна из моделей спасения от неприятной развязки такого непонимания.

Но ведь переформатированное сознание прибалтийских, западноукраинских и западноевропейских школьников вылечить будет непросто.

Надо бы остановиться сейчас.

А пока западные правозащитные фонды выделяют колоссальные суммы на создание огромного количества учебных пособий, музейных экспозиций, памятников культуры, исторических книг, научно-популярных журналов, телевизионных передач, радиопрограмм, интернет-порталов — и не хотят останавливать этот процесс, придется нам не понимать их, а им — бояться и ненавидеть нас.

Вот так и живем.

И если это непонимание не устранится, и мы, например, не начнем дружить кошельками, а прибалтов и всех остальных не заставят успокоиться, то придется рано или поздно делать то, чего они больше всего боятся.

Но во их же собственное благо.

Антисоветизм и антикоммунизм как псевдонимы русофобии

Автор статьи — Виктор Милитарёв, известный публицист, российский общественный деятель и русский националист.

Вот прошло уже около трех месяцев с тех пор, как я задумал эту статью, и я, наконец, за нее взялся. И думаю, что тянул я с ней, придумывая разные оправдания, неслучайно. Конечно, подсознание прямому контролю не поддается, но у меня есть все же сильные подозрения в том, что мое нежелание писать этот текст имеет серьезные причины.

Дело в том, что я с юных лет считаю себя антисоветчиком и антикоммунистом. И, в общем-то, и сейчас не собираюсь менять убеждения.

Но все-таки, судя по всему, мне очень неприятно признавать, что большая часть моих в этих убеждениях единомышленников, оказалась, прямо скажем, сволочами. Причем речь идет не просто о том, что они, по меткому выражению Зиновьева «метили в СССР, а попали в Россию», похоже именно Россия и русский народ их с самого начала не устраивали ничуть не меньше, чем либералов.

Но прежде чем перейти к изложению моей основной мысли, я все-таки хочу пояснить, в каком смысле считал и считаю себя антисоветчиком и антикоммунистом. А то обязательно найдутся дотошные читатели, которые начнут обвинять меня в том, что я против «советской власти», то есть против делегативной демократии, а раз антикоммунист — значит противник социальной справедливости.

Поэтому вношу уточнения.

«Советской властью» в годы моей юности и молодости в тех кругах, в которых я вращался, называли существующий политический режим.

И еще говорили «Софья Васильевна» или «Софья Власьевна». И психологически явно имели в виду советскую власть не во всей ее истории, а именно наличный хрущевско-брежневский режим. Как я сейчас задним числом могу сформулировать — политический режим, существовавший между двумя госпереворотами, 1953 и 1991 годов.

И под «коммунизмом» я, естественно, имел в виду не вообще социалистическую идеологию, и даже не идеологию марксизма. А скорее ту чушь, которую под видом «диамата», «истмата» и «научного коммунизма» преподавали в ВУЗах, и тот бред, который несся по телевизору и «вопиял» в официальных партийных документах.

И неприязнь к советской власти, кстати, тоже никогда не была у меня неприятием социалистического строя. Советскую модель социального государства я с юности весьма высоко ценил. Да и к плановой экономике и госсобственности относился вполне лояльно.

Меня чрезвычайно бесила идиотская пропаганда, несшаяся со всех экранов. У меня вызывали сильнейший гнев попытки советского начальства запретить мне публично обсуждать те темы, которые я считаю нужным обсуждать, и запретить мне читать те книжки, которые мне интересны.

Ну, и еще меня чрезвычайно раздражало низовое советское начальство, с которым мне приходилось сталкиваться на работе. Раздражало своей тупостью, невежеством, невежливостью и угрюмым хамством.

Так что, может быть, я и не совсем типичный антисоветчик. Потому что в 80-е годы я неожиданно для себя узнал, что у огромного количества моих знакомых претензии к советской власти и коммунистической идеологии несравненно более обширные, фундаментальные и радикальные.

Но, так или иначе, я считал себя антисоветчиком, симпатизировал белой гвардии и считал, что окажись я на той гражданской войне, то обязательно бы ее в меру сил поддержал.

И, конечно, исходя из своих русско-патриотических взглядов, считал советскую власть антирусской. Сейчас сказали бы «русофобской», но тогда этого слова еще не было.

И свою тягу к социальной справедливости я не зря еще в конце 80-х годов определил как «социал-демократические убеждения». При том, что я по своим взглядам очень близок к тогдашним и нынешним коммунистам, но слово «социал-демократ» для меня подчеркивало отсутствие преемственности от РСДРП(б) — ВКП(б) — КПСС.

Все это, разумеется, не мешало мне с того же самого конца 80-х примыкать к лево-патриотическому лагерю. И, в общем-то, эти убеждения я разделяю и по сей день.

Другое дело, что в лево-патриотическом лагере никогда не было полного единства мнений. И дело тут отнюдь не только в понятных разногласиях между «красными» и «белыми» патриотами.

Разделение шло и по другим основаниям. Например, мы всегда очень по-разному относились к некоторым характерным качествам нашего народа. Одни из нас любили восхищаться «долготерпением, смирением и кротостью русского нарда». Другие, и я в том числе, относились к этим же качествам гораздо более критично.

Хорошо помню, как в начале 1992 года я говорил Александру Андреевичу Проханову: «Ведь все это смирение с долготерпением, не дай Бог, приведут к тому, что наш народ будет восхищаться Ельциным и «смиренно терпеть» его точно также, как восхищался советской властью и терпел ее, а до того — царями». И, кстати, я в своем прогнозе оказался прав.

И эти раздражающие нас в нашем народе качества мы иногда обозначали словом «совок». Имея в виду под ним именно злокачественное долготерпение. «Лишь бы не было войны».

Конечно, наши «красные» товарищи критиковали нас за такое словоупотребление. И постепенно слово «совок» было заменено, кажется, с легкой руки Эдуарда Вениаминовича Лимонова, словом «овощ». И это ругательство прижилось. Оно и сегодня весьма распространено в «бело-националистической» среде.

Но при всем моем раздражении на «совков» и «овощей» мне и в страшном сне не могло присниться, что «совками» будут называть русских людей не за излишнюю терпеливость по отношению к властям, а, наоборот, за пробуждение русского национального сознания. И что делать это будут мои бывшие товарищи по патриотическому движению, продолжающие считать себя русскими националистами и белыми патриотами.

А между тем, это сегодня чрезвычайно распространено. Прежде всего, разумеется, в обсуждениях «украинско-новороссийской» темы.

Совками, советскими людьми, людьми с советской психологией обзывают русских и русскоязычных жителей Новороссии и Слобожанщины. За то, что им не нравится необандеровская политическая риторика, за то, что они отвергают «власовскую» историографию Великой Отечественной войны, за то, что они протестуют против сноса памятников Ленину и продолжают считать, что в советское время им жилось лучше, чем живется на сегодняшней Украине.

Более того, такая оценка распространяется не только на политические взгляды русских и русскоязычных жителей «Юго-Востока», но и на взгляды русских в России. Причем, речь идет не просто о политической полемике «белогвардейских» взглядов с взглядами «советскими». Нет.

С неимоверной наглостью люди, именующие себя русскими националистами, отказываются признать принадлежность людей, разделяющих «советские» взгляды к русскому народу. Да-да. Вы не ослышались. Если ты возражаешь против сноса памятника Ленину или считаешь, что «деды воевали», или носишь георгиевскую ленточку — то ты не просто «ватник и колорад», ты этнически нерусский человек.

Именно этим наши псевдорусские псевдонационалисты объясняют свою поддержку нынешней украинской «революционной власти». Им плевать, что ненавистная им «советская психология» сочетается у презираемых ими «совков и овощей» с борьбой за русский язык и русскую культуру.

От этих якобы националистов можно услышать фантастические вещи. «Мы, русские, имеем дурную привычку — десятилетиями, а то и столетиями жить на чужой земле и не удосуживаться выучить государственный язык».

Извините, но на территории Новороссии и Слобожанщины великороссов с момента заселения этих территорий всегда было в два-три раза больше, чем малороссов. Так что, извините, мы живем не на чужой земле, а на своей.

Приходилось слышать и более мягкие, но столь же фантастические утверждения. «Странно, что жители Донбасса не понимают, что жить по советским правилам и привычкам через более чем 20 лет возникновения независимой Украины невозможно. Естественно, что любое нормальное суверенное государство будет проводить соответствующую политику».

Мне тоже странно. В Европе, которая так нравится нашим «националистам» и «белогвардейцам», почему-то считают совершенно иначе.

И уж особенно комично, когда «идейный белогвардеец» Андрей Зубов неожиданно защищает «суверенитет Украины» и обвиняет РФ в нарушении не только «украинских законов и международного права», но и в нарушении советских законов.

С каких это пор Зубов, полностью отрицающий легитимность и законность Советского Союза, стал защитником СССР? Да и с каких пор Зубов, признающий исключительно законность и легитимность Российской империи, стал защитником суверенитета Украины?

Иван Александрович Ильин уж совсем был готов задружиться с гитлеровцами ради священной войны с большевиками. Но узнав, что необходимым условием такого союза является признание суверенитета Украины, немедленно нацистов проклял.

И особенно меня изумило, когда я узнал, что вся эта идеология о непризнании советских людей русскими возникла отнюдь не вчера.

Оказывается, некоторые русские воевали в Приднестровье на молдавской стороне. И уже тогда говорили, что воюют не за молдаван против русских, а воюют вместе с молдаванами против советских людей.

Более того, оказывается, этой идеологией в то же самое время были вооружены русские наемники, воевавшие на стороне хорват против сербов в Хорватии и в Боснии. Только они уже называли «совками» не русских, а сербов.

Так что болезнь эта оказывается весьма давняя и запущенная. Честно, говоря, не знаю, как ее лечить. Да и лечится ли она — тоже не знаю.

Но на символическом уровне у меня есть одно предложение.

Они не считают нас с вами русскими? Отлично. Давайте дадим им симметричный ответ. И не будем считать русскими их. Тем более, что у них, как оказалось, есть Родина. Европейская причем. Это — Хорватия, Молдова, страны Балтии и, разумеется, ридна нэнька Украина.

Вот пусть они туда к себе и уматывают. А мы им на прощание ласково пропоем «чемодан — вокзал — Тернополь!» Ну или там «чемодан — вокзал — Паланга!» Кому что больше нравится.