Дочь: «Где скорая? Вы понимаете, что моя мама уже умерла?!»

На улице темно, осенний ветер кружит в свете уличных фонарей пожелтевшие кленовые листья, березы шелестят и влажный асфальт сверкает. В товариществе «Весилинну» в Вяэна-Йыэсуу вечер тихий. Ничто не предвещает трагедии, которая завершится смертью хозяйки одного дома.

Майе (77) – усердная и активная пенсионерка. Дама с локонами, всегда опрятная и ухоженная, о такой бабушке мечтает каждый ребенок. Когда волостной старейшина неожиданно навестил Майе по случаю ее юбилея, та была готова провалиться сквозь землю, потому что возилась во дворе с одеждой.

Она не валяется на диване перед телевизором, а вяжет крючком и на спицах, умеет все, вплоть до чудесных хаапсалуских шалей. Их она вяжет с особой тщательностью, потому что впереди рождественская продажа, и пенсионеру лишняя копеечка никогда не помешает.

24 октября, суббота, десять часов вечера

Майе собирается спать. Как обычно, перед сном она идет к мужу, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Майе работала экономистом, а ее муж был главным геодезистом Эстонии, известным и признанным человеком.

В свое время своими руками они построили здесь, в Вяэна-Йыэсууском лесу на берегу моря, дом. Прошло немало лет. Муж Майе уже редко встает с постели, два инсульта и рак сделали свое дело. Тем не менее, пожилые люди неплохо справляются, потому что Майе посвятила себя уходу за мужем.

Майе зашла в комнату дочери и почувствовала сильную боль в груди, не может стоять, холодный пот пошел по всему телу. Женщина садится на диван, берет мобильный телефон и набирает 112. Диспетчер службы спасения слушает Майе. На часах 22.52.

«У меня в груди сильная боль, левая рука не двигается, в ноге ощущение, будто надет носок, я вся обливаюсь холодным потом, мне сделали два зондирования сердца», - перечисляет пожилая дама по мобильному телефону.

«Я приняла нитроглицерин, но он не помогает». Женщина еще раз перечисляет названия своих лекарств. Хотя после последних приступов и зондирования сердца прошли годы, она – осведомленный пациент и принимает все прописанные ей лекарства.

Силы покидают Майе, и она протягивает трубку дочери. Айре (имя изменено) объясняет, как скорая помощь может быстрей всего добраться до них. С главного шоссе свернуть на Метсавахи теэ и оттуда ехать до металлических ворот их товарищества, где имеется пульт -круглый диск с кнопками, - чтобы набрать код. Айре зачитывает код.

«Скажите им обязательно, чтобы они ехали по Метсавахи теэ, а не просто по навигатору!».

Айре еще раз повторяет это. Она знает, что скорая часто там блуждает, раньше они тоже подъезжали к неправильным воротам, с задней стороны товарищества, откуда дорога вела в Вяэна-Йыэсууский пионерский лагерь. На тех воротах установлен висячий замок, и там никто не ходит.

Не посылайте бригаду из Саку!

Когда диспетчер службы спасения говорит, что выезжает бригада из Саку, женщины в один голос кричат: «Не посылайте бригаду из Саку, пошлите из Таллинна!». Как рассказала Айре, у них за годы накопился такой печальный опыт с бригадой из Саку, что об этом можно говорить часами.

Но именно они подъехали к неправильным воротам. Айре и Майе уже опытные в вопросе вызова бригады скорой помощи, потому что из-за инсультов папы и прочих бед нередко приходилось их вызывать.

«Когда у папы в последний раз случился приступ, то скорая приехала из Таллинна за 15 минут», - поясняет Айре. «От границы Хааберсти до нашей двери всего 17 километров».

Айре права, когда я отправилась к ней через два дня, то, учитывая час пик, я доехала довольно быстро. Я не превышаю скорость, еду спокойно в длинном потоке и от границы города доезжаю до Айре за 17 минут. Останавливаюсь перед воротами, выхожу из машины, набираю присланный код и ворота в товарищество «Весилинд» тут же открываются.

Фотограф Õhtuleht, который отправился во вторник сделать пару снимков ворот, нашел их по моему лаконичному объяснению.

А суббота оказалась будто проклятой. Майе все же обещали выслать бригаду из Саку, якобы она находится ближе всего, поскольку они как раз возвращаются после вызова из Палдиски.

«Ясно, ждем», - согласились женщины. Выбора нет, а боль в груди отнимает силы.

Время тянется особенно долго. Как будто знает, что ночью так и так часы переводят назад и торопиться не нужно. А скорая все не едет. Майе становится все бледнее с лица, полулежа, она сидит на диване и ждет. Прошло десять минут.

Айре выбегает на улицу посмотреть. Тишина. Пятнадцать минут. Желтые листья тихо кружат в свете уличных фонарей. Айре звонит в службу спасения в 23.22 еще раз и спрашивает, где обещанная скорая помощь. Ее оставляют на линии. В телефоне долга тишина, никто с ней не разговаривает.

Двадцать минут. На улице по-прежнему стоит гробовая тишина. Айре заходит в комнату, мама лежит неподвижно, и уже не отвечает. «Мама! Мама! Мама», - кричит Айре отчаянно и трясет мать. Майе не отвечает. Айре просит соседку посторожить на улице, чтобы сразу провести скорую в дом.

Мама уже умерла

С момента вызова прошло уже полчаса. Майе лежит без сознания на диване. Айре понимает, что должна что-то делать. Вынимает протезы изо рта матери, вытягивает ее язык, чтобы ничто не препятствовало дыханию. Мать делает два глубоких вздоха. «Видимо, в тот момент она и ушла», - считает Айре спустя два дня, вспоминая случившееся. «По всей видимости, это были ее последние вздохи».

А скорая по-прежнему в пути. По крайней мере, так утверждает диспетчер службы спасения. Время 23.30. В службе 112 снова просят подождать, как будто ее сейчас с кем-то соединят, но по-прежнему в трубке лишь тишина. И машины скорой не слышно.

Айре в полной панике. Она выбегает на улицу с телефоном и бегает туда-сюда.

«Где скорая? Вы понимаете, что моя мама уже умерла?!»

Соседка Айре рассказала ей позже, что она ходила по улице туда-сюда и кричала в трубку: «Она умерла, она умерла!». Нервы диспетчера службы спасения, вероятно, не выдержали. «Не звоните сюда больше!». Это предложение останется в памяти Айре до конца жизни.

Всего Айре сделала три звонка в службу спасения с телефона матери.

Когда бригада из Саку, наконец, подъезжает к дому Майе, на часах 23.40. Майе лежит неподвижно на диване. С первого вызова прошло 48 минут.

«Здесь уже ничего не поделаешь», - говорит стоящий посреди комнаты медик, бросив бегло взгляд на Майе.

«Погодите, как?», - Айре просит проверить с помощью аппарата. «Как вы можете так определить, что она умерла?».

В карту скорой помощи записывается время смерти – 23.45. Документы подписывает медсестра Кристина Пиккоя.

Айре спрашивает у медиков, почему они так долго ехали. Те извиняются, приносят свои соболезнования и говорят, что причина – в логистике, и что сначала их отправили в Палдиски, потом на полпути их встретила бригада из Палдиски. Айре видит, что работники скорой сами не довольны случившимся. В любом случае теперь уже слишком поздно. Айре не перестает плакать.

Судьба или ошибка?

Действительно ли это судьба? Или чья-то страшная ошибка? Или просто халатность? Статья об этой истории в газете поможет спасти другие жизни? Эти вопросы не покидают Айре. Она несколько раз обсуждала случившееся со своей подругой Иви (имя изменено), но вопросов становится только больше.

Женщины сидят в гостиной на диване. Фотография Майе стоит на столе, рядом зажженные свечи. Майе смотрит с фотографии перед собой, спокойно и задумчиво. Здесь стоял диван, на котором Майе умерла. Уже в ту же ночь две женщины вместе с сыном Айре вынесли злосчастный диван и принесли со второго этажа взамен другой.

«Я не могла больше смотреть на тот диван, - говорит Айре. - Не знаю, откуда мы ночью взяли силы, что его вынести».

Единственно, в чем женщины уверены, так это в том, что об этом несчастье нужно говорить, потому что нельзя допускать, чтобы подобное повторилось с кем-то еще. «Кто-то в эстонском государстве мог бы получить урок, - считает Иви. – Мы хотим, что те люди, которые должны отвечать за это в Эстонии, действительно бы это делали. Мы хотим, чтобы что-то изменилось!».

Иви, которая является государственным служащим, добавляет, что, рассказывая эту историю, они не преследуют цель найти виновного среди работников службы спасения или скорой помощи.

«Мы не хотим никого осуждать публично, обвинять или наказывать, - говорит Айре. – Но из этой ситуации видно, что система не работает. И эту систему нужно менять!».

«На бумаге все эти планы реформы, осуществляемые политиками, могут выглядеть красиво, но в действительности страдает их собственный избиратель, - замечает Иви. - Государство уже настолько истощилось, что человек не получает помощи. И если мы не получаем помощи, то давайте будем говорить об этом открыто».

Так же считает и Айре. «Если бы мы знали, что скорая задержится, мы бы сами могли посадить маму в машину и ехать на встречу скорой. Мы могли бы сами отвезти ее в больницу, и сейчас она была бы жива». Айре знает точно, что они могли бы добраться до Мустамяэской больницы за 15 минут, если ехать быстрее разрешенной скорости.

Два дня Айре занималась оформлением бумаг о смерти. У меня осталось впечатление, что такой случай считают обычным делом. Волостной социальный работник упомянул, что в его семье случилась история с таким же печальным концом. Мама умерла, не дождавшись скорой помощи.

Семейный врач же говорит, что сегодня реанимационный мобиль не высылают каждый раз, его может вызвать только бригада скорой, которая уже на месте. Даже семейный врач не имеет полномочий его вызывать.

«Мы не хотим, чтобы так продолжалось дальше, понятно же, что данная ситуация явилась сочетанием нескольких некомпетентных решений», - говорит Иви. «И ясно также то, что человек, который решает, жить пациенту или умереть, не имеет права говорить: «Не звоните сюда больше!»», - добавляет Айре.

Прощание с Майе состоялось в четверг.

Яана Падрик: служба спасения сделала все правильно!

Яана Падрик, руководитель по общественным связям службы спасения: «Первый звонок поступил в службу спасения в 22.52.35. Женщина, нуждающаяся в помощи, позвонила сама и затем передала трубку дочери, чтобы ты объяснила дорогу. Служба спасения максимально быстро обработала этот звонок, верно определив приоритеты – возможно опасное для жизни состояние. Звонок был обработан за минуту и вызов зафиксировали в 22.53.38, то есть за 1 минуту и 3 секунды, что даже быстрее, чем предусмотрено требованиями. Инфосистема службы спасения автоматически предложила самую быструю бригаду скорой помощи (по всей Эстонии) - бригаду из Саку номер 913, которая освободилась после вызова в Палдиски и возвращалась домой. (Инфосистема показывает также время прибытия и пройденные километры, в данном случае система предложила: самая быстрая/свободная бригада Саку 913 (19,5 минут, 19, 481 км), далее шли бригада Хааберсти 97 (21,7 мин, 19,792 км) и бригада Копли 94 (24,2 мин, 22,855 км)). Служба спасения дала скорой помощи распоряжение на вызов через 35 секунд после фиксирования звонка. Это означает, что с отправлением помощи не было никакой задержки. Как видно из инфосистемы, бригада зафиксировала свое прибытие на место в 23.23.56. В 23.26.08 диспетчер службы спасения уточнила, прибыла ли бригада на место. В 23.26.13 скорая ответила, что ворота закрыты, и они не могут попасть внутрь. Диспетчер уточнила ситуацию еще раз, и в 23.32.22 бригада из Саку ответила, что ворота открыли, и они прошли внутрь. Во время третьего звонка звонившая женщина спросила, далеко ли скорая. Диспетчер ответила, что бригада на месте, но не может попасть внутрь. Женщина находилась на улице, но скорой не видела. Диспетчер увидела необходимость соединить звонившую женщину и бригаду, но этого сделать не удалось, поскольку женщина несколько раз сама звонила в службу. Поэтому диспетчер попросила женщину больше не звонить и добавила, что сейчас ее соединят с бригадой скорой помощи. Таким образом, просьба не звонить прозвучала для того, чтобы освободить линию и соединить человека со скорой, что встревоженная женщина могла понять ошибочно.

Служба спасения приносит свои искренние соболезнования близким погибшей.

Если скорая помощь подъехала к неправильным воротам, то почему диспетчер не передала бригаде точный маршрут?

Диспетчер приняла маршрут и код ворот, записала правильно и передала скорой. Бригада скорой видит записанный диспетчером маршрут в базе данных.

Если система выдала время прибытия 23.14, то почему бригада зафиксировала свое прибытие в 23.23? Куда делись девять минут?

Действия скорой служба спасения не комментирует

Почему бригада зафиксировала свое прибытие, если она явно не находится там, куда ее послали?

Почему бригада не сообщила в службу спасения и почему диспетчер тут же не перезвонила пациенту, если ясно, что в ворота не попасть?

Действия бригады скорой помощи служба спасения комментировать не может. Во время получения от пациента второго звонка бригада скорой помощи сообщила по радио в службу спасения, что не может попасть в ворота. В связи с чем, диспетчер попыталась связать пациента и скорую уже в конце второго звонка. Это не удалось, поскольку диспетчер не слышала звонившую женщину.

Вы утверждаете, что ворота открыли. На самом деле никто не приходил открывать ворота, скорая сказала, что они сами открыли ворота с помощью кода. Откуда тогда данное утверждение?

Бригада скорой помощи из Саку сообщает в службу спасения: «Центр, центр, мы вошли внутрь, нам помогли» (из записи).

«Найти пульт и открыть с его помощью ворота было сложно».

Доктор Елена Чилова, главный врач отделения скорой помощи Северо-Эстонской региональной больницы: «Бригада скорой помощи получила вызов в 22.54 и была на месте в 23.23. Время заняло найти дом и попасть внутрь. На вызов всегда отправляется самая близко расположенная бригада. Реанимационный мобиль выезжает при необходимости на помощь ближайшей бригаде, если пациента требуется оживить или если произошла тяжелая авария с несколькими пострадавшими. Согласно информации, поступившей из Центра тревоги, необходимости в реанимационном мобиле не было. К сожалению, бригада скорой помощи потратила время, чтобы в темноте добраться до ворот. К воротам бригада подъехала в 23.14 и сообщила об этом в Центр тревоги. В карту было зафиксировано время прибытия – 23.23, когда бригада была перед домом. В ворота они попали с помощью кода, полученного от центра тревоги. Это заняло время, поскольку система была незнакома, сложно было найти и запустить пульт. Мы осознаем всю боль потери близких и искренне им сочувствуем. Разумеется, потеря члена семьи – это тяжелая и невосполнимая утрата. Наше желание и наша работа – помогать всем, что в наших силах. Нам очень жаль, что бригада скорой помощи не успела спасти жизнь человека».