«Работники должны быть сплочённее и процент участия в профсоюзе - выше»

В этом уверена председатель правления Независимого профсоюза шахтёров и энергетиков («KESA») Марина ЛУКЬЯНОВА, которая в предрождественском интервью «Инфопрессу» подвела некоторые итоги уходящего года для организации и обозначила стоящие перед профобъединением вызовы.

«Профсоюз доказал свою силу и сплочённость»

- Месяц назад стала достоянием гласности история с деньгами, которые прежний руководитель «KESA» неудачно вложил для получения профсоюзом прибыли. На сегодняшний день, Независимый профсоюз шахтёров и энергетиков профсоюза понёс какой-то материальный ущерб от этого?

- Это были деньги, которые наше отделение на Балтийской электростанции в своё время заработало на продаже недвижимости. Основные профсоюзные средства, членские взносы, которые необходимы для работы организации, находятся на своих местах, они никуда не делись. То есть никакое другое отделение профсоюза от этого случая не пострадало.

Да и эта денежная операция не была тайной. У экс-руководителя имелось это право, он этим занимался и раньше: вкладывал профсоюзные деньги в акции, чтобы они вернулись с процентами. Единственное - он всегда оперировал меньшей суммой и не посоветовался с членами профсоюза в своём отделении о том, чтобы в этот раз вложить больше.

- Как сейчас профсоюз пытается вернуть эти деньги? 

- В сентябре мы подали заявление в полицию, чтобы они разобрались с этим случаем. У нас есть договор с этой зарубежной организацией, которая занимается преумножением капитала. Фирма существует до сих пор, она отвечает на звонки, поэтому нельзя утверждать, что деньги канули в неизвестность и не вернутся. Полиция разбирается. Пока о результатах нам не сообщили.   

- За последнее время профсоюз столкнулся с несколькими ситуациями, у которых был негативный имиджевый «заряд»: эта история с деньгами, а до того - история с бывшим доверенным лицом шахты «Эстония». Не говорю сейчас о том, кто в этих историях прав, кто виноват, дело в другом - реноме организации от них в любом случае может пострадать. Вы ощутили эти потери?

-Упомянутая вами вторая ситуация тоже, в принципе, неоднозначна, потому что вина бывшего доверенного лица не доказана. Я не могу объяснить, почему все эти истории произошли, кроме разве что ссылок на пресловутый человеческий фактор, но - да, наверное, имидж профсоюза пострадал. Однако массового выхода членов профсоюза или каких-то нападок на правление не было, мы этого не ощутили. 

Если возвращаться к имиджу, то должна сказать: к сожалению, изначально подача в СМИ информации, например, о последней ситуации, была неточной, и только потом к нам пришли, стали спрашивать и разбираться, что произошло.

- С другой стороны, если в этой ситуации заявление в полицию было подано ещё в сентябре, то почему профсоюз, понимая, что в наше «информационное» время о ней всё равно станет известно, сам не проявил инициативу и сразу не выпустил собственный пресс-релиз?

- По нашему мнению, сообщить прессе было просто нечего. Подано заявление, идёт проверка, результата пока нет. Если бы он уже был - тогда, согласны, что-то сообщить широкой аудитории возможно. Пока ситуация движется в правовом поле - зачем «бежать впереди паровоза»?

- С другой стороны, в период всех этих испытаний вы почувствовали поддержку со стороны членов профсоюза, ощутили, что коллектив сплотился?

- Всегда есть те, кто критикуют, но есть и люди, в частности доверенные лица, которые лучше знают ситуацию, разъясняют её другим и поддерживают имидж организации. Так и у нас. У людей были вопросы, но «ядро» нашего профсоюза объясняло членам организации, что произошло. В результате можно сказать, что профсоюз доказал свою силу и сплочённость. У нас не наберётся и двух десятков человек, которые в масштабах всей организации после этих событий вышли из профсоюзных рядов. Но люди и вступают к нам. На сегодня у нас около 1600 членов организации. 

 

«В постоянном переговорном процессе»

- Вообще, лучший «рецепт» или «прививка» от всех имиджевых потерь - это какая-то заметная победа профсоюза в защите интересов людей. Были у вас последнее время такие победы?

- Можно ли назвать «победами» то, что мы всё это время подписываем коллективные договоры, добиваемся повышения работникам заработной платы, выдерживаем все наши социальные гарантии, как бы это ни было трудно?

- Какова, кстати, на сегодня ситуация с коллективными договорами?

- Для шахтёров мы подписали колдоговор, который действует с 1 июля. Сейчас у нас ещё идут аналогичные переговоры с «Энефит Солюшнз», с электростанцией и с «Ээсти Энергиа». Всего у нас пять договоров. Они все действующие, просто некоторые уже заканчиваются. Раньше такие коллективные соглашения были многолетними, сейчас работодатель предпочитает заключать их на год, поэтому мы, по сути, пребываем в постоянном переговорном процессе.

- Самые главные проблемы, которые сейчас волнуют профсоюз?

- Основное - это работа для людей. Также зарплата, условия труда, социальные пакеты. А проблема наличия работы актуальна потому, что идёт остановка блоков на электростанциях, а это потянет за собой сокращение рабочих мест.

- Этот «призрак» сокращений - пока только призрак или обретает конкретные черты?

- Утверждённых решений, конкретных приказов о сокращениях нет. Но мы живём в рыночных условиях, а это значит, сегодня есть объёмы, завтра нет. 

- У вас сейчас на столе переговоров есть требования об очередном повышении зарплат для каких-то подразделений?

- Всякий раз, когда мы вступаем в переговоры, один из пунктов - именно повышение заработной платы. И она растёт. В этом году в «Энефит Каэвандусед» - на 5 процентов, но это на год. Раньше удавалось поднять на 8-10 процентов и на два года, в нынешних экономических условиях работодатель не рискует. Сейчас также идут переговоры, в том числе и о зарплате, с другими структурными подразделениями нашего энергоконцерна. 

- Социальные льготы, дополнительные к законодательному минимуму, удаётся сохранять?

- У нас такие льготы есть давно, мы их не отдаём. Например, так и осталась плата за вечернюю работу, которой уже нет в законе, ночная оплата выше, оплата за праздничные смены. Если по закону праздничная смена начинается в полночь, а наши люди заступили на смену в 20.00 предыдущих суток, то у нас вся смена оплачивается как праздничная. Остаются и дополнительные отпуска, дополнительные выплаты.

- Автоматизация и механизация энергетических производств растёт. Вы согласны с тем, что это заставит сокращать кадры, или видите резервы, возможности оставлять работников на производстве?

- То, что механизация будет наступать, - неизбежность. Просто если возникает необходимость высвободить людей, мы должны предоставлять им какую-то альтернативу. Вот вы спрашивали, какая задача у нас самая главная. Пожалуй, предоставление альтернативы можно отнести к числу таких задач. Нам бы хотелось, чтобы в нашем регионе человек, если ему приходится уходить с работы, знал, что есть другая работа рядом. В этом направлении мы тоже работаем. 

- Что может сделать именно профсоюз для того, чтобы альтернативных рабочих мест становилось больше?

- Говорить об этом, выходить с предложениями, поддерживать воплощение в жизнь разумных идей. У нас есть Центральный союз профсоюзов, если нам необходимо, мы идём туда за помощью.

- За последний год ваш профсоюз, по линии Центросоюза или по своей инициативе, делал какое-то обращение с конкретными предложениями по стратегии занятости для региона? То есть сформулировал некую программу для властей предержащих? 

- В этом году как таковой программы не было. Но сейчас, в связи с тем, что в воздухе витает тема уменьшения объёмов добычи, мы начинаем искать пути выхода на тех людей, которые могут что-то сделать для нашего региона. Цель - донести нашу озабоченность до правительства.

- На сколь дальнюю перспективу вы видите будущее предприятия? Год-два прожили - уже хорошо или граница 2030 года, на которую сегодня многие ориентируются, для вас тоже значима?

- Если что-то построено, оно должно отработать отведённый ему срок, иначе это выброшенные деньги. Так что, пусть и в меньших объёмах, концерн продолжит работать. Например, электростанция «Аувере» точно до 30-го года останется в строю. В перспективе должны быть шахта «Уус-Кивиыли» и строительство новых маслозаводов. Очень желательно, чтобы эта стратегия воплотилась в жизнь.

- Но это - дела самого работодателя. У профсоюза в этой работе, рассчитанной на завтрашний день, есть своё место?

- Если работодатель намерен что-то строить, значит, ему понадобится рабочая сила. 

- Он сам её и найдёт.

- Наша задача - добиться, чтобы он искал её не на стороне, а переподготавливал свои имеющиеся кадры, в особенности молодые. Работники предприятия и сейчас сочетают работу с учёбой, чтобы оставаться конкурентоспособными на рынке труда. 

 

Если хочешь «как в Финляндии»…

- Можете ли вы утверждать, что ваш профсоюз для работодателей в сланцедобыче, в энергетике - действительно весомый партнёр, с вами советуются? Или вас чаще ставят уже перед фактом принятых решений?

- Если работодатель что-то планирует, намечает какие-то стратегии, профсоюз обязательно ставится в известность. Вслед за информированием, если это касается и полномочий профсоюза, идут консультации с нами. В том числе при изменении каких-то порядков и положений. Я не могу назвать за последние годы случаев, когда бы нас поставили перед фактом, что работодатель сделал что-то важное и для нас это стало сюрпризом. Работодатель выполняет свои обязанности перед профсоюзом, и делает это честно. 

- Есть такое расхожее выражение - «опираться можно только на твёрдое». Вы вообще в конфликты с работодателем вступаете, «зубы показываете»?

- Показывали, почему же нет. Вот в прошлом году мы не пришли к согласию по шахтёрскому колдоговору. Он должен был быть подписан 1 апреля. Мы его не подписали ни в апреле, ни в мае, а сделали это только в июне. На сегодня, мы до сих пор не договорились по КД ни с «Солюшнз», ни с «Тоотмине». А можно было договориться ещё в сентябре, просто согласившись с их условиями. Механически подписать и ничего не обсуждать. Обсуждения продолжаются, потому что мы ещё не пришли к той цифре, которую мы должны обеспечить людям.

- В своё время предыдущий руководитель вашего профсоюза Владислав Понятовский создал в вашем союзе т.н. забастовочный фонд. Как этот фонд поживает сегодня?

- Замечательно поживает. У нас есть социальный и забастовочный фонд со времени, когда был создан наш объединённый профсоюз. Этот фонд существует благодаря Владиславу, раньше у шахтёров его не было. На сегодня у нас там приличная сумма. Эти средства предназначены для ситуаций с забастовками и сокращениями. Когда члены профсоюза подпадают под сокращения, мы из этого фонда выплачиваем им некоторую помощь - при условии, что человек положенное время после сокращения отстоял на бирже труда, получил все полагающиеся там пособия и не трудоустроился.

- Как часто этот фонд задействуется?

- Последние годы - только по поводу сокращений. В 2015 году у нас было ощутимое сокращение, а соответствующие выплаты - в 2016-м.

- Забастовочный фонд - она из «фишек» вашего профсоюза. Есть ли у вас ещё подобного рода идеи для профсоюзной работы? Идеи, которые и профсоюзу помогут крепче стоять на ногах, и люди увидят, что на организацию можно рассчитывать, у неё есть сила? 

- Деньги - конечно, фактор «глобального значения». Сегодня они у нашего профсоюза есть, и значит, мы твёрдо стоим на ногах. А относительно того, что бы ещё придумать для каждодневной работы… Допустим, у нас есть членская карта профсоюза и много сторонних партнёров, чьи услуги с помощью этой карты член профсоюза может получить со скидкой. Кстати, эту идею тоже несколько лет назад предложил Владислав. Например, в тойласком санатории эта карта даёт скидку в 20 процентов, причём это распространяется и на самого члена профсоюза, и на его близких. 

Член профсоюза может рассчитывать и на полную юридическую помощь с нашей стороны, если речь идёт о проблемах в трудовых отношениях. 

- Шахтёры и, наверное, энергетики нередко сталкиваются с тем, что получают травмы на производстве или пытаются установить у себя профессиональное заболевание. Как оцениваете эту ситуацию и помогает ли профсоюз людям в таких случаях?

- Сегодня, по закону, профессиональное заболевание устанавливает суд. Бывают ситуации, когда работники начинают этот процесс, но до суда не доходят. Но если человеку нужна помощь, например, в получении данных о его работе на предприятии, то эта помощь ему с нашей стороны оказывается. 

- Много таких случаев?

- К нам приходил один человек, который уже давно на пенсии и сейчас пытается доказать наличие профзаболевания. Но после ухода от нашего работодателя он работал и в других местах. У него не было доказательств, что болезнь заработана именно на нашем предприятии. Здесь действительно подтвердить было трудно. Это мы говорим о том, кто обратился в профсоюз. Остальные идут мимо нас. Но и таких случаев, по моим данным, единицы. Причём это случаи, когда требовалось статус доказывать, а бывают ведь ситуации, когда работодатель профзаболевание признаёт. 

Проблема ещё и в поведении самих работников. Когда мы хотим работать и проходим медкомиссию, то на вопрос «что болит?» предпочитаем годами отвечать «ничего», хотя давно болят уже, например, спина или ноги, и профессия тут повлияла. Но работники начинают об этом говорить только тогда, когда не прошли медкомиссию и возникает риск потери места. Вот тогда и признаются, что у них «уже давно болело».

- А вообще, часто ли из кабинета, в котором располагается профсоюз, люди уходят недовольными? Или вам всегда и со всеми удаётся найти общий язык?

- Я не говорю сейчас о тех, кто уходит из организации, выдвигая небезызвестное объяснение «а что мне даёт профсоюз?». Говорю о людях с реальными проблемами. Если проблема реальна, то мы её пытаемся решать, идём разговаривать с руководителями, просим чего-то дополнительного в сравнении с минимальными законными рамками. Пусть проблема решится в итоге не на сто процентов, но сдвиги будут. Человек уходит удовлетворённым. Однако есть и люди с «заоблачными» желаниями: «вот я хочу, чтобы было так». Мы тоже идём к работодателю, смотрим законы - и понимаем, что не можем полностью встать на сторону работника. Если закон не нарушен и работодатель сделал всё от него зависящее, мы объясняем это работнику. Тот, разумеется, остаётся недовольным. Но таких случаев очень мало.

- Какая у вас профсоюзная прослойка, то есть доля членов профсоюза в общей численности коллектива?

- В «Энефит Каэвандусед» - более 50 процентов, у энергетиков - ещё больше. На остальных предприятиях - всего в нашем профсоюзе их около десятка - доля профсоюза разная. 

- Ставите ли себе задачу повышать этот процент и если да, то как её решаете?

- Мы её ставим всегда, потому что, чем больше членов профсоюза, тем увереннее и успешнее можно вести переговоры с работодателем. 

Часто ссылаются на Финляндию, где в профсоюзах состоит под 90 процентов работников. Люди говорят, что вступят в организацию, когда у нас будет «как в Финляндии», но невозможно достичь такого же уровня жизни и защиты работника, если у нас профсоюзы охватывают не 90 процентов трудящихся. Если сидите в стороне и ждёте, то «как в Финляндии» не будет! Это замкнутый круг.

- Чего вам не хватает, чтобы профсоюзы работали ещё эффективнее?

- Работники должны быть сплочённее, и процент участия в профсоюзе должен быть выше. 

- Если открыть ваш сайт, то увидишь, что в нынешнем правлении Независимого профсоюза шахтёров и энергетиков сейчас представлены только шахтёрские предприятия. А энергетики где?

- Каждое отделение вправе представить своего человека в правление. Просто после того, что произошло в отделении энергетиков на Балтийской электростанции, они ищут себе нового лидера. После такой фигуры, как Понятовский, сделать это непросто. У них уйдёт на это месяц-два. После этого энергетическое «крыло» обязательно будет представлено в общем правлении. 

- То есть вы по-прежнему стоите за единый профессиональный союз шахтёров и энергетиков?

- Мы должны быть вместе. Этот вопрос не обсуждается. 

- И в свете предстоящих в 2019 году выборов, и вообще политики к вашему профсоюзу «сватаются»? У вас есть дружеские политические силы?

- К нам поступило одно конкретное обращение с пожеланием встретиться, но мы ещё не договорились. А в общем, в принципе - да, кандидаты интересуются, как бы представить свои платформы, собрав для этого побольше людей. 

- А если оставить в стороне предвыборные кампании, вы дружите с какими-то политическими силами?

- Конкретно наш профсоюз здесь, на месте, нет. Но мы входим в Центросоюз, а он работает с несколькими политическими силами, чтобы влиять на процессы принятия и изменения законов.

Интервью взял Алексей СТАРКОВ

Фото автора

Инфопресс №52 (2018 г.)